I

Я нашел его по объявлению в Интернете. Конечно очень глупо надеяться на то, что в моей ситуации мог бы помочь подобный человек, но утопающий хватается за соломинку. Да что уж там, я был готов ухватиться даже за ядовитую змею, лишь бы выбраться из этого затягивающего болота, в котором я прожил большую часть жизни. Он жил на окраине города, фактически в трущобах, в каком-то аварийном доме, которому явно оставалось не больше года до сноса. Внутреннее убранство его квартиры-офиса было под стать дому – сырая каморка, клоповник, увешанный дешевыми жизнерадостными рекламными плакатами с улыбающимися людьми, которые в этих декорациях смотрелись как грим на лице покойника.

Он встретил меня сидя за конторским столом, стоящим посреди комнаты, ждал меня, закинув ноги на стол, даже не удосужившись открыть входную дверь. Хотя впрочем так мы с ним и договаривались., входная дверь была открыта нараспашку.

- Проходи, присаживайся, — позвал меня он, не глядя в лицо, задумчиво выпуская кольца дыма в обшарпанный потолок.

- Добрый день. Я по объявлению. Мы связывались и говорили насчет…

- Я помню. Я все помню насчет нашей сделки, — продолжал он, не глядя в мою сторону. Его рубашка, пиджак и даже галстук были старыми и сильно помятыми, создавалось ощущение, что мой загадочный торговец давно на мели, впрочем видимо его это совершенно не беспокоило, учитывая его прямо-таки буддийскую отрешенность.

- Эй, а вы не хотели бы сперва проверить мое имя, не говоря уже о документах! – хотел вспылить я, раздраженный таким унизительным равнодушием. В конце концов мне казалось, что он должен был хотя бы для приличия изобразить капельку заинтересованности, отыграть эдакого скользковатого рубаху-парня, крепко пожать мне руку, тщательно отмеряя доброжелательность во взгляде дабы потом перейти к обсуждению сделки. Но он видимо знал, что я соглашусь на любые условия. И еще он откуда-то знал как я выгляжу, в этом я не сомневался. Этот факт заставил меня внутренне поежиться.

Чудеса уже начинаются, прямо с порога? Но это была только легкая разминка перед его следующей фразой.

- Ты наверно думаешь, что я должен был хотя бы для приличия изобразить капельку заинтересованности, отыграть эдакого скользковатого рубаху-парня, крепко пожать тебе руку, тщательно отмеряя доброжелательность во взгляде и прочее дерьмо. Прости, но только не сегодня. Я очень устал. Перед тобой, ко мне заходил один демон, а сделки с ними очень выматывают, знаешь ли, — он наконец опустил ноги на пол и перевел на меня взгляд. Его глаза были красные и опухшие, казалось, что он не спал дня три.

Наверное я побледнел, потому что его последняя фраза действительно произвела на меня впечатление.

- Не бойся. Читать мысли людей – это моя работа. Просто сейчас у меня нет сил скрывать это. Ты ведь не ради беседы пришел, так что какая разница как она будет проходить. Ты уверен, что тебе действительно нужна эта сделка?
Этот вопрос заставил меня внутренне собраться, потому что уж в чем в чем, а в этом я был абсолютно уверен.

- Да.

Ни капли сомнения. Я устал не меньше чем он, после своей сделки с загадочным «демоном». Я не мог спать не три дня, а значительно-значительно дольше.

- Хорошо. Но ты сам понимаешь, цена будет очень высокой. Двести тысяч – это только первоначальный взнос. И учти, тут я делаю скидку на твое реальное материальное положение. Это практически благотворительность.

Да. Сумма действительно внушительная. Особенно для меня. Ну если он знает как я выгляжу, то пожалуй и мой достаток, находящийся на нижней границе среднего, не должен являться для него секретом.

- Двести тысяч и это прекратиться? Навсегда? В любом случае, мне казалось, что тут уместен торг…

- Дважды нет. Нет – не прекратится. Двести тысяч – это только первый взнос. И нет – торг тут неуместен. Либо соглашайся на мои условия либо проваливай, парень, – он прикурил вторую сигарету от тлеющего окурка первой. Похоже, у него действительно был тяжелый и нервный день.

- Окей. Я согласен. И что? В какой форме это все будет проходить? И как мне вас называть эм… в объявлении был самый минимум информации…

- Называй меня мистер Плут. А лучше вообще никак не называй. Деньги ты переведешь сегодня же. Попытаешься меня обмануть… хм… Не стоит, поверь. Лучше не стоит. Хотя ты точно не станешь этого делать. Тебе все равно больше некуда идти, когда и таблетки, и целители, и религия бессильны.

- Я понял, мистер Плут. В какой форме все это пройдет?

- Есть два варианта. Либо ты можешь обменяться судьбой с другим человеком. Это тяжело, но это в моих силах. На выбор могу предоставить три кандидатуры, — небрежным движением он швырнул на стол три папки с досье. – Пожилая женщина-инвалид, прикованная к коляске, нелегальный эмигрант-нарик и бывший вояка с посттравматическим синдромом.

- Не очень то вдохновляющий выбор.

- Они готовы обменяться с кем угодно, даже с тобой. Твоя судьба тоже не самое лучшее, что я могу предложить клиентуре, сам должен понимать.

- Хорошо. А что за второй вариант?

Он глубоко вздохнул и опустил подбородок на сцепленные пальцы.

- Это вне моей компетенции, но я могу свести тебя с людьми, которые могут это сделать. Выкинуть твою проблему. Уничтожить, так словно её никогда и не было. Это люди из Клуба. Однако это будет стоить тебе значительно дороже. Я возьму только свои положенные двести тысяч за посреднические услуги.

- Боюсь у меня не хватит денег на второй вариант, если двести тысяч – это только первоначальный взнос.

Он пристально посмотрел мне в глаза и чуть распустил узел галстука.

- Там не деньгами придется платить. Поверь, ты сможешь потянуть второй вариант. Если действительно хочешь. Но если ты выбираешь его, то пути назад не будет, ту сделку будет невозможно отменить, неустойку ты уж точно выплатить не сможешь. Ну так как?

Я задумался. Меняться судьбой с инвалидами и наркоманами мне определенно не хотелось. Про второй вариант я так толком пока ничего не разузнал. Не деньгами? Душу что ли бессмертную заложить? Да хер с ней с душой, если они избавят меня от этого кошмара.

- Я согласен.

Он медленно поднялся из-за стола.

- Хорошо. Сейчас я подготовлю бумаги и введу тебя в курс дела.

- Можно перед этим еще два вопроса? – успел вставить я, сам поразившись своей наглостью.

- Валяй. Но только два – не больше.

- Откуда вы все знаете про меня?

Он усмехнулся.

- Одна старая знакомая из Клуба постаралась. Мисс Сплетница. У неё передо мной должок, который ей еще дооолго выплачивать.

- Хорошо. Допустим. Тогда вот еще что. Вы явно берете за свои услуги немало, почему вы ютитесь в этом тараканьем приюте?

Теперь улыбка моментально спала с его лица.

- Есть свои ограничения… — пробормотал он и достал бланк договора.

***

У здания старой школы я ожидал встречи с человеком, контакты которого мне оставил Мистер Плут. Он должен был отвести меня к людям из Клуба, в чьих силах было справиться с моими проблемами. Очевидно, что в Клуб было крайне сложно попасть, о нем я впервые услышал от Плута и поиск по сети никакой информации не дал. Я ждал достаточно долго, мой проводник задержался минут на двадцать. Когда он вышел из подворотни я даже не сразу понял, что это именно он. Крепко сбитый коренастый парень, в армейских ботинках, спортивных штанах и замызганной куртке с наброшенным капюшоном. Он шел, раскуривая косяк, держа его в руках как сигарету.

- Ты от Плута? – его голос был глухой и хриплый, на лице я сумел разглядеть целую россыпь шрамов, нос был сломан в двух местах.

- Да. Вы Сталкер?

- Точно. Извини что задержался – там по городу шли дорожные работы, нельзя было добраться быстрее. Город не любит, когда кто-то видит его голым. Да и по открытой земле мне нельзя ходить, только по асфальту.

- Есть свои ограничения? – уточнил я.

- Точно, парень. Ограничения. Правила города. Все подростки с рабочих окраин знают основы. Я знаю чуть больше. Пошли.

Он развернулся и я хотел было пойти за ним, но вдруг увидел через пару кварталов троих людей в форме, которые шли в нашу сторону. Я сразу вспомнил про косяк Сталкера. Вот только встрять здесь с этим дерьмом еще не хватало!

- Эй! – я хлопнул его по плечу и указал рукой на бредущих в нашу сторону стражей правопорядка.

- Не ссы, они свернут за угол, — бросил мне бугай, даже не обернувшись в их сторону. Так оно и произошло. Мне оставалось только удивленно хмыкнуть. Больше чудес, хороших и разных. Хотя может быть он просто знал их стандартный маршрут.

Сталкер шел не торопясь, практически вразвалочку, но я едва поспевал за ним, хотя часто переходил на быстрый шаг.

- Пошевеливайся там. Идти нам придется долго, еще эти работы долбанные. И по дороге еще к Алхимику надо будет заскочить. Так что давай резче.

- К Алхимику? – спросил я, едва догнав Сталкера и поравнявшись с ним. – Мне об этом ничего не говорили. Вы принципиально не пользуетесь именами и называете друг друга по кличкам? Это традиция такая?

- Не традиция. Суровая необходимость. У меня по документам пять имен и все ненастоящие. Имена парень – это великая сила, если знать как их использовать. Такие как Сплетница или Умник могут тебя крепко взять за яйца, если ты где-нибудь спалишься и откроешь свое имя. И еще. В моем случае я не называю по именам улицы и город тоже. Не надо тревожить город. Он обидится и лишит своих даров. Так что воздержись пожалуйста от этого, на то время пока ты со мной.

Я молча кивнул, принимая правила этой странной игры. Город обидится и лишит своих даров. Окей. Пусть будет так.

Мы долго плутали по темным улицам, в лабиринте которых я очень быстро перестал ориентироваться. Вообще-то раньше мне казалось, что я знаю свой город, но Сталкер выбирал самые затерянные закоулки, словно специально держась подальше от основных мест скопления людей. Периодически он кивал встречным — грязным бомжам, подросткам-неформалам и бандитского вида амбалам, скучающим у уличных игровых автоматов. Я все никак не мог подстроится под его странную манеру ходьбы, наконец не выдержав и устав я задал вопрос:

- А мы не могли бы добраться до этого вашего Клуба на такси!

- В Клуб не ездят на такси, — коротко бросил он и мне, сцепив зубы, пришлось снова добавить шагу.

Мы шли через подземные парковки, забирались на стройки, пролезали в дыры заборов и перелазили через металлические решетки. Пару раз нам пришлось идти по каким-то крышам. У меня создавалось ощущение, что Сталкер просто издевается надо мной. На этом странности не заканчивались. Мои внутренние компас и навигатор окончательно спятили во время этой прогулки. Когда я вдруг начинал узнавать какие-то места, примерно понимая наше местоположение относительно жилых районов, мы тут же оказывались на другом конце города и это происходило несколько раз. Плюс ко всему периодически Сталкер выкидывал разные странные фортели. Когда мы проходили над какой-то станцией метро, он без предупреждения вдруг упал на землю и начал прислушиваться к звуку идущих под землей поездов. Он лежал и улыбался, прикрыв глаза, что-то бормотал себе под нос и это продолжалось минут десять. Я не стал спрашивать его, что он делает, потому что мне нужно было элементарно перевести дыхание. В другой раз мы остановились на перекрестке возле светофора. Сталкер постоял, подумал, а потом как-то слегка повернул ногой лежащий на земле камешек. Когда мы прошли этот перекресток я услышал за спиной резкий визг тормозов, но звука удара не было. Обернувшись я увидел, как какая-то машина чуть было не врезалась в телеграфный столб.

- Фух! За сантиметр. Хорошо, что мы были рядом – проговорил он, на ходу разминая шею.

Когда мы проходили через кладбище, где Сталкер старательно петлял по дорожкам засыпанным гравием, так чтобы не дай бог не наступить на землю, я заметил двух одетых в дождевики людей, которые копались возле разрытой могилы. Люди выглядели очень странно, в их сгорбленных фигурах и неестественной бледности было что-то отталкивающее. Сталкер помахал им рукой и бросил мне:

- Танаты шалят. Ну им сейчас можно, у них какой-то праздник на этой недели идет.

- Кто шалит?

- Танаты. Да не бери в голову, они безобидные.

Мне захотелось покинуть кладбище как можно скорее. Особенно после уточнения о безобидности этих самых танатов.

***

В районе порта мы подошли к какому-то ангару и Сталкер постучался в железную дверь, выдав долгий и сложный ритм, похожий на послание азбукой Морзе. Через пару минут дверь отодвинул в сторону долговязый парень с короткими рыжими дредами в резиновых перчатках и белом халате, заляпанном грязными пятнами. На его лице была надета респираторная маска.

- Привет, Стал. Это тот самый тип?

- Привет, Хим. Да это он. Мы тут поплутали чуток, я хотел Спящего со следа сбить.

Парень с дредами весело рассмеялся. Его зрачки были сильно расширенны.

- Спящего он хотел со следа сбить! А Жрицу ты в жопу трахнуть не хотел?

- Да неплохо было бы, — усмехнулся мой провожатый и они сдвинули кулаки в приветствии.

- Я Алхимик – протянул мне руку парень в халате, когда мы зашли в ангар.

- А я… Корректор – ответил я, осторожно пожимая руку. Если они тут все помешаны на кличках, то почему бы и мне не придумать себе прозвище? А название моей профессии ничем не хуже других вариантов.

В глазах Алхимика отразилось уважительное одобрение.

- А ты молодчина хм…. Корректор. Быстро схватываешь. Вы там в лабораторию не заходите сейчас, я мет варил. Идите налево в оранжерею. Там и поговорим.

Мы со Сталкером прошли в длинное душное помещение, заставленное кадками с марихуаной и еще какими-то растениями, греющихся в свете мощных ламп дневного освещения. Вдоль одной из стен стояли клетки и террариумы с мелкими животными, в основном с разными змеями и жабами яркой окраски.

- А кто такой Спящий? – спросил я, оглядывая плакаты, которыми были увешаны стены оранжерии. Там были портреты Боба Марли, Карлоса Кастанеды, Нео из Матрицы и Эйнштейна с маркой на высунутом языке.

- Самый главный босс, — ответил Сталкер, присаживаясь и раскуривая новый косяк. – Наш местный шериф. Следит за нами, чтобы мы не особо высовывались. И чтоб людей лишних в Клуб не водили. Но выгода такое дело, забиваем мы иногда на его правила, как видишь. Кушать то хотят все, особенно Пожиратель.

- Так вы его к Пожирателю направили? – включился в разговор Алхимик, занося в комнату пластмассовый поднос с тремя одноразовыми стаканчиками. Он снял перчатки, а маска сейчас болталась у него на шее бессмысленной пластиковой бабочкой. – Ну парень, ты попал! Жиртрест серьезный дядя, такие цены за свои услуги задирает – закачаешься. Плут по сравнению с ним просто бессребреник.

- Я в курсе, — ответил я с подозрением принюхиваясь к бормотени ржавого цвета, которую мне протянул хозяин лаборатории. Особенно меня напрягало то, что в стаканах Алхимика и Сталкера плескался просто дешевый растворимый кофе.

- Пей давай – не тупи, — начал подгонять меня Алхимик. – Ты же хочешь попасть в Клуб?

- Еще одна дурацкая традиция?

- Не традиция, а суровая необходимость. Входной билет в наш маленький частный театр. Без него тебя фейс-контроль не пропустит. Давай – пей уже!

Я зажмурился и залпом выпил предложенную мне дрянь. На вкус она была похожа на сироп от кашля со слабым привкусом вишни. В это время Сталкер и Алхимик обменивались какими-то подозрительными пакетиками, а потом начали что-то рассказывать друг другу периодически посмеиваясь. По моему субъективному времени эти действия отняли у них не меньше получаса. Я слышал их голоса приглушенными, так словно они доносились из под толщи воды, мой взгляд расфокусировался, а тело словно бы погрузилось в вязкую патоку. Должно быть начинала действовать та дрянь, которую обозвали «входным билетом».

В уголках глаз забегали какие-то желтые искорки, затем сияние усилилось и разлилось по всей комнате, особенно ярко заливая светом стоящее рядом зеркало, частично накрытое пыльной тряпкой. Я заглянул в него и увидел как из отражения на меня смотрел какой-то чужой, незнакомый мужчина. Я покачнулся и уронил стакан.

-Эй! Эй! Команды утекать не было! – услышал я издалека голос Алхимика. – Стал, он мне сюда сейчас зазеркальщиков натянет! Сделай что-нибудь!

Тяжелая отеческая оплеуха Сталкера привела меня в чувство, но только на время. Я снова начал терять равновесие и окружающие звуки становились все более и более приглушенными.

- Пора заглянцевать, — сказал Алхимик и выдул на меня какую-то не то пыльцу, не то порошок с открытой ладони. Что произошло дальше, продолжалось всего долю секунды, но впечатление было очень резким, ярким и отчетливым.

Мы все как будто бы оказались на какой-то открытой площадке, кажется на крыше каменной башни. Внизу во все стороны раскинулся живущей своей жизнью и пульсирующий соками тропический лес. Растения в кадках отрастили глаза и подобие рук и перешептывались, глядя на меня. Тело Алхимика залили радужные всполохи-молнии, Сталкер превратился в человека с крысиной головой, незнакомец почти наполовину вылез из зеркала, а сверху, с неба, на нас глядел огромный налитый кровью глаз, висящий на месте солнца и излучающий свет.

Я моргнул и видение сразу же исчезло.

- Ч… Что эт… то было? – заплетающимся языком спросил я, ощущая во рту сухость и горечь.

- Другая грань. Переход, — объяснял мне суть произошедшего Алхимик, дружески похлопывая по плечу. — Продолжаешь меня радовать, Корректор, – ты держался молодцом. Некоторые от этого в штаны могут наложить, в самом прямом смысле слова. Некоторые вообще седеют. А ты ниче так, даже на ногах устоял. Хочешь косячок? Осадиться?

- Давай.

Никогда не курил траву, но сейчас хоть какое-то успокоительное мне было необходимо. Руки тряслись, я еле-еле смог прикурить самокрутку.

- Ну нам пора, — сказал Сталкер и двинулся к выходу. – Теперь только через Циклопа пробиться осталось и все. Дальше уже считай твоя проблема решена.

На ватных ногах я пошел за ним.

- Заглядывайте, если что! – бросил нам вслед Алхимик, натягивая перчатки и маску.

***

Мы вернулись к зданию старой школы. Мне захотелось ударить Сталкера побольнее, за все те петли и круги, что мы наворачивали по городу, только для того, чтобы вернуться туда, откуда начали свой путь.

- Вот, — Сталкер указал мне рукой на полустертое граффити на стене школы. – Там вход. Тебя встретят. Дальше ты сам.

Он развернулся и ушел все в том же размеренном, но очень быстром темпе, моментально потерявшись в темных аллеях. Я остался стоять у обшарпанной стены, тупо уставившись на нарисованное аэрозольным баллончиком абстрактное изображение. Что было делать дальше, было решительно непонятно.

Я уже было хотел броситься за Сталкером, но тут изображение странным образом запузырилось, поплыло, словно бы плавясь и в стене образовалось подобие маленькой двери.

Из неё тут же вышел, согнувшись чуть ли не вдвое, одноглазый двухметровый амбал в замызганном плаще. Он подошел ко мне и дыхнул в лицо перегаром, его седая борода была вся в кусочках сухих осенних листьев.

- Выворачивай карманы, — пробасил он. Его голос напоминал гудок пароходной трубы.

Сперва у меня возникла мысль, что весь этот спектакль был просто прелюдией к банальному ограблению, но все-таки как-то слишком уж сложно и вычурно все получалось, не говоря уже о том, что ограбить меня сильнее чем это сделал Плут было вряд ли возможно.

Я вытащил мелочь, телефон, какую-то старую шариковую ручку. Одноглазый все тщательно осмотрел, выбросил в водосток ручку и одну из монеток, которая ему чем-то не приглянулась. Остальное он положил в карман своего необъятного плаща.

- Часы тоже снимай. Я все верну тебе на выходе.
Я безропотно подчинился. Затем он скрылся в той самой двери, казалось что он просто ушел в стену. Я стоял в нерешительности, не понимая, как можно войти в рисунок, но пока я думал из двери вылезла огромная рука одноглазого и буквально силой затащила меня внутрь.

***

Мы оказались в длинном сыром коридоре. С потолка капало. В свете мигающих люминесцентных ламп бегали крысы и тараканы. Вдоль коридора располагалось множество пустых дверных проемов, из комнат доносились разные звуки.

Я представлял себе Клуб совершенно по-другому, но сейчас это не имело никакого значения.

- Иди за мной. Вопросов не задавай. По сторонам особо не заглядывайся.

Я пошел по коридору за одноглазым. В комнатах творились разные странные, непонятный действа, но у меня уже не было сил удивляться, поэтому я просто мимоходом отмечал краем глаза все происходящее.

В одной из комнат перед нарисованной красным мелом на полу пентаграммой сидели длинноволосые подростки и под звуки записи, с каким-то латинским текстом, монотонно делали надрезы на руках канцелярскими лезвиями и собирали всю вылитую кровь в кружки. В другом зале, освещенном только горящей жестяной бочкой стоящей в углу, люди оживленно переговаривались и делали ставки, наблюдая за дракой двух механических созданий на маленькой импровизированной арене. Кто-то кричал и собирал ставки. Кажется это был Плут. Где-то несколько человек за школьными партами сосредоточенно писали конспекты, уставившись в транслирующий помехи телевизор, закрепленный на кафедре. Еще в одной комнате голый человек сидел в позе лотоса в герметичном стеклянном кубе, полностью заполненном водой. Какой-то очень неопрятный азиат кидал багром сырое мясо в темноту, скрывающуюся в углу одной из комнат. Из угла доносилось булькающее чавканье и звон цепей.

Навстречу нам по коридору прошла девочка лет семи, ведущая за руку человека в дорогом костюме, который закрывал ладонью свое лицо.

- Привет, Циклоп! – окликнула девочка одноглазого здоровяка. – Сигаретки не будет? У меня все кончились.

- Привет, Сплетница, — ответил амбал, протягивая ей пачку.

Девочка с удовольствием затянулось, закатив глаза. Человек, которого она вела за руку явно очень нервничал и хотел поскорее уйти.

- Послушайте, — начал было он. – А не пора ли нам…

- Заткнись, господин председатель. Здесь работают только наши правила. Будешь стоять тут столько, сколько мне понадобится, — перебила его Сплетница, и на её лице отразилось совершенно недетское выражение злобной, жестокой суки.

- Тебе туда, — толкнул меня в спину одноглазый и я оказался напротив тяжелой железной двери на которой была нацарапана буква «У». Амбал же остался беседовать с девочкой, к явному неудовольствию её спутника.

За дверью я увидел довольно большой зал весь полностью заставленный книжными стеллажами. За конторским столом сидел сухонький человек лет пятидесяти и читал старинную книгу в кожаном переплете. Его очки сверкнули в свете керосиновой лампы, когда он поднял взгляд на меня. Выглядел он как бухгалтер, которому остается всего пару дней до пенсии. Седой ежик волос, аккуратно подстриженные усики, скучающий взгляд.

***

Когда я зашел в комнату на стол запрыгнул огромный черный кот и угрожающе зашипел, выгнув спину.

- Спокойно, Алистер. Это свои, — сказал человек коту, повернув к себе его морду и пристально глядя в глаза.

Кот моментально отпрыгнул и скрылся в темноте комнаты.

– Подождите пока здесь, Пожиратель готовится вас принять, — «бухгалтер» кивнул мне на стул и вернулся к чтению.

Я осторожно присел, боясь сломать полуразваливающуюся мебель и стал ждать. Неужели? Неужели совсем скоро все изменится навсегда и я наконец смогу зажить полноценной жизнью?

Не то осознание того, что мое долгое приключение наконец-то подходит к концу, не то из-за эйфории, которую вполне могла вызвать выпитая недавно дрянь я как-то осмелел и решил задать этому человеку несколько вопросов.

- Так вы значит Умник, да?

- Десять балов Грифиндору, — бросил он мне, не отрываясь от книги.

- Простите, что?

- Да, я Умник. Извините, я сейчас занят.

- Нет, теперь вы меня извините. Мне слишком долго тут все затыкали рот. Я хочу узнать побольше о Клубе, а вы, судя по прозвищу, должны быть осведомлены лучше всех прочих.

Умник отложил в сторону толстый том и посмотрел на меня.

- И что же именно вы хотите узнать? Зачем вам это? Вы получите то, зачем пришли и скорее всего никогда больше не услышите ни о Клубе ни об одном из нас.

- И все-таки. Чем именно вы занимаетесь? Я полагаю, что к вам обращаются разные люди.

- Это верно. В наших силах сделать многое. У каждого есть свои дары. Я например способен давать безошибочные консультации практически по любому вопросу, от судопроизводства до решения задач из области высшей математики. Тем и живу.

- И что бы вы сейчас посоветовали мне? Какова ваша консультация по моему вопросу?

- Это неважно. Вы уже все решили, вам мои советы без надобности. Не говоря уже о том, что у вас в любом случае не хватит денег, чтобы оплатить мои услуги. Я могу вернутся к чтению?

- Нет, подождите. Я так понимаю вы все совершенно разные люди. Что вас объединяет?

- Мы можем получать чуть больше остальных людей. Не настолько больше, чтобы заинтересовать правительство, например, но на частном уровне – самое то. Правда расплачиваться за это нам тоже приходится.

- Это и есть те самые запреты? Ограничения? Правила?

- Да. У всех они свои. Сталкер никогда не сможет уехать из этого города и ему нельзя ходить по голой земле. Алхимик все время должен быть под кайфом. Плут зарабатывает очень много, но не может потратить за раз больше тысячи. Есть ограничения и посерьезней. Жрица не может заниматься сексом по любви, Сплетница никогда не вырастет. Мне в общем-то повезло, я должен всего лишь прочитывать каждый день минимум семьсот страниц текста и вы сейчас мне здорово мешаете.

- А какое ограничение у Пожирателя?

- Он забирает себе не только блага, но и беды тех людей, кому помогает. Так что от вас ему достанется не только семь лет жизни, но и те самые кошмары, которые мучили вас с самого детства.

Я задумался. Да… Пожиратель пожалуй не знал на что идет. Семь лишних лет, которые он собирался «откусить» от меня это очень малая цена, за тот ужас, с которым ему предстоит столкнутся в ближайшее время. Я бы и десять лет отдал, лишь бы только я смог не умирать каждую ночь, погружаясь в бездны преисподней. Моя болезнь имеет длинное мудреное медицинское название, которое наверняка знает Умник, но за сложными формулировками прячется подлинный ад. Ад в котором я живу и из которого собираюсь совсем скоро вырваться.

- Ну и зачем все это вам? Неужели ограничения действительно стоят тех даров, что вы получаете?

- У всех своя мотивация. Но чаще всего это одержимость. Я занимаюсь этим из чистой любви к знаниям, Сталкер – плоть от плоти города. Плут вот например зарабатывая свои кругленькие суммы все время понемногу помогает местным приютам. Он сам рос без родителей. Жрица… ну а Жрица она просто любит того, кому…

Тут на столе у Умника зазвонил старый дисковый телефон. Он несколько раз кивнул и ничего не отвечая повесил трубку.

- Проходите пожалуйста вон в ту дверь, между стеллажами с древнекитайскими трактатами и литературой возрождения. Пожиратель готов вас принять.

***

Я зашел в небольшое помещение, где на продавленном диване развалился человек, который весил наверное килограмм двести, а может и больше. Перед ним на сальном сале валялись пакеты с гамбургерами, хот-догами, коробки с пиццой и прочей дешевой едой.

- Подойди, — просипел он мне. Его учила страшная одышка, по лбу стекали целые струйки пота.

- Положи руку вон на тот хлеб.

Я сделал это. Пожиратель схватил пухлой рукой солонку и что-то бормоча себе под нос, высыпал почти всю её мне на руку.

- Теперь убери её. Стой здесь. Смотри на меня.

Отвратительно чавкая он прикончил здоровый кусок хлеба в два укуса. Потом быстро схватил ртом воздух, будто бы прогоняя икоту, покрутил головой, поморщился, как от изжоги и наконец удовлетворенно рыгнул.

- Все. Свободен. Сегодня будешь спать спокойно. А мне надо выпить, — сказал этот гаргантюа и поднял с пола надтреснутый графин до краев заполненный пивом.

Я не почувствовал совершенно ничего. Ни облегчения, ни тяжести и ничего похожего на те видения, которые посещали меня в оранжерее Алхимика. Не зная, как дальше надо поступать в такой ситуации, я быстро попрощался и направился к выходу. Пожиратель не ответил мне.

***

Я вышел из комнатки и увидел, что Умник разговаривает с одноглазым здоровяком и какой-то девушкой, одетой в скромный наряд почтительной прихожанки церкви. Я не мог понять почему, но даже едва заметный в полумраке силуэт этой девушки, вызвал у меня приступ необъяснимого жгучего желания, стояк был просто чудовищный.

Когда она обернулась в мою сторону, я с удивлением узнал её. Это была достаточно известная порноактрисса, одна из моих любимых порноактрисс к слову сказать. Но я почему-то не мог вспомнить её псевдоним, хотя видел множество роликов с ней. Также я обнаружил, что и у Умника и у Циклопа стояк был не меньше моего, но они кажется совершенно этого не стеснялись, да и девушка вовсе не выглядела смущенной.

- Тебя хочет видеть Спящий, — сказал она мне и вышла из комнаты. По её тону и угрожающей позе одноглазого я понял, что спорить с ней бессмысленно. Мы все вместе вышли из комнаты и в сопровождении Циклопа и Умника я пошел за ней в самый дальний конец коридора.

Пока мы шли по коридору я слушал разговор моих сопровождающих, которые явно обсуждали других членах Клуба.

- Помнишь Пьянь? Я недавно ездил к родственникам загород и оказалось, что он сам себе создал там где-то рядышком небольшое поселение. Живет теперь там с выдуманной семьей, выдуманной общиной. Он там вроде мэра или что-то типа того. Стало быть теперь он сам себе Спящий. Дела…

- А Поэт повесился недавно. В принципе его можно понять, тяжело наверно писать стихи, которые никому нельзя показывать. Не выдержал ограничений. Жалко. Молодой ведь совсем был.

Девушка за время всей этой беседы не сказала ни слова.

Мы подошли к стеклянной двери, за которой было что-то похожее на больничную палату. На койке лежал дряхлый старик, подключенный к капельнице. Он еле-еле двигался, не открывая глаз. Девушка подошла к нему и опустилась на колени, зажав его ладонь в своей. Я хотел подойти поближе, но Циклоп удержал меня.

- Не мешай Жрице. Только она его понимает и может с ним разговаривать.

- Любооовь, — протянул Умник, и мне показалось, что я услышал в его голосе нотки сарказма.

Девушка перешептывалась со стариком несколько минут. Затем она подошла ко мне, вызвав новый приступ жгучего желания, и глядя в глаза медленно произнесла.

- Спящий сказал свое слово. Ты видел многое, ты многое взял, ты многое отдал. Теперь ты один из нас.

Я был полностью ошарашен. В мои планы вовсе не входило вступление в Клуб!

Словно прочитав мои мысли, девушка добавила:

- Не ты выбираешь дорогу, но дорога выбирает тебя.

- Не ты выбираешь дорогу, но дорога выбирает тебя… — повторили эхом Циклоп и Умник.

- И что? – мне было очень не по себе, все еще могло оказаться очередным кошмаром, я даже внутренне надеялся на это. Но надежда была не слишком сильной. – Какие у меня теперь ограничения? Какие дары?

- Ты сам назвал себя, ты сам все выбрал, — произнесла Жрица и вернулась к Спящему.

Мы вышли за двери. Я окончательно перестал что-либо понимать.

- Теперь я тоже… Так?

Но Умник и Циклоп не ответили. Они удалились, оставив меня наедине с собственными мыслями. Передо мной тут же вырос мистер Плут, который вроде бы и улыбался, но как-то без особой радости.

- Поздравляю Корректор. Поздравляю,- сказал он и протянул мне ручку и вырванную страницу из желтопрессного издания. Я бросил взгляд на страницу и отыскал там сразу четыре ошибки, которые тут же, поддавшись какой-то непонятной силе, начал вычеркивать и исправлять.

- Понял? Теперь будешь делать так всегда. Где бы ты не увидел ошибку, придется её исправить – хочешь ты этого или не хочешь.

- А что я получу взамен?

- Кто знает. Может быть ты сможешь изменять судьбы людей, исправляя что-то в их биографиях, может быть сможешь переписывать историю, а может и что-то другое. Но это будет еще не скоро. Пойдем отсюда, поможешь мне для начала разобраться с деловыми бумагами. Пойдем, новичок. Да и еще… Чуть не забыл!

Добро пожаловать в Клуб.


II. Король умер...

Седой сухопарый человек сидел за столом, курил трубку и читал толстую монографию, посвященную преданиям и мифам народов Южной Америки. По небольшой комнате, обставленной несколько старомодно, но с безупречным вкусом, разносились переливы «Грез Любви» Френца Листа в исполнении Альфреда Бренделя. Звуки музыки, дополненные уютным потрескиванием старой пластинки, смешивались с гулом потолочного вентилятора. Это лето выдалось очень жарким – в городе стояла страшная духота, казалось, что асфальт плавится под ногами. На подоконнике развалился огромный черный кот, лениво наблюдающий уличную жизнь за окном. Человек отложил книгу в сторону, снял очки и потер уставшие глаза. Ему было восемьдесят три года, хотя выглядел он гораздо моложе, никто не давал ему больше пятидесяти. У человека было несколько подставных имен, но те, кого он знал достаточно хорошо, обращались к нему исключительно по прозвищу «Умник» и в этом не было и малейшей доли фамильярности или панибратства. Сегодня был первый четверг месяца и Умнику предстояло совершить один ритуал, который давно уже стал для него не более чем рутинной процедурой. Он подошел к большому книжному шкафу, занимавшему едва ли не половину комнаты, и снял с полки старое издание И-цзина, китайской Книги Перемен. Положив книгу на стол, старик опустил деревянные жалюзи, зажег ароматическую палочку с запахом сандала и достал из кармана юбилейную нацистскую рейсхмарку 1938 года с изображением Адольфа Гитлера. Подкинув монету шесть раз, Умник быстренько набросал карандашом на листе простенькую гексаграмму и стал сверятся с китайским текстом.

То что он увидел в гадательной книге заставило его вздрогнуть.

Не веря своим глазам Умник два раза проверил правильность написания гексаграммы, а затем достал из шкафа еще несколько изданий, с развернутыми комментариями посвященными И-цзину. Сверившись со всеми текстами, он затушил трубку, подошел к бару, налил себе полный стакан виски и залпом выпил. Затем вытер рукавом выступивший на лбу пот и провел ладонью по побледневшему лицу. Пластинка доиграла до конца, но Умник даже не заметил этого.

- Алистер, дело дрянь, - медленно произнес он, обращаясь к коту, после чего подошел к телефону и набрал номер городского вокзала.

- Добрый день. Девушка, я хочу забронировать билет на вечерний поезд. Куда? Куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Что? Да. Это подойдет. Один билет. Вагон первого класса, пожалуйста.

Положив трубку, Умник достал из-под кровати чемодан, который был собран заранее как раз для таких случаев. Стоя у распахнутой двери, он пристально посмотрел на кота и произнес следующее.

- Алистер, мне придется уехать. Надолго. Может быть даже навсегда.

Кот внимательно слушал хозяина, наклонив голову набок.

- Если я не приеду через две недели, возвращайся к своей матушке. Надеюсь, она сможет о тебе позаботиться.

Кот мякнул и выскочил в открытую дверь.

- И да помогут тебе твои кошачьи боги, - бросил вслед убегающему питомцу Умник, закрывая дверь.

***

Сделка с Пожирателем определенно была самым моим удачным вложением за всю мою жизнь. Кошмары действительно прекратились. Теперь я спал вообще без сновидений. Первые две недели, после того, как меня приняли в Клуб, я спал по двенадцать часов в сутки, наслаждался отдыхом, словно бы наверстывая годы, проведенные в нервной горячке постоянной бессонницы. Я перестал принимать лекарства и практически сразу почувствовал прояснение в голове и улучшение общего состояния здоровья, ведь теперь никакие медикаменты не засоряли мою кровь и печень.

Я по-прежнему работал в редакции старого городского издания, причем мои новые способности очень помогали в моем деле. Теперь я тратил на проверку текстов в два раза меньше времени, руки словно бы сами вносили за меня все необходимые исправления в тексты. Освободившееся время я не терял зря - покупал в ближайшем киоске целую кипу газет и журналов, а также дешевые дамские романы в мягком переплете и занимался исправлением ошибок прямо на рабочем месте. Моих коллег пугала подобная одержимость, кажется они уже начинали перешептываться за спиной, на тему того, что я тронулся, но мне было абсолютно все равно. Это действительно было одержимостью, но только так, через исполнение своего нелепого предназначения я мог получить вожделенные мистические дары, природа которых до сих пор оставалась для меня и моих новых знакомых из Клуба загадкой. Мое стремление исправлять ошибки было абсолютно неконтролируемым, как желание справить малую нужду, пожалуй даже еще острее. Это было похоже на нестерпимый зуд, когда я видел ошибку, мое сознание выключалось, я не мог думать больше ни о чем другом. Теперь я всегда носил с собой целый ворох разноцветных ручек, маркеров и даже мелков, поскольку исправлять приходилось все, в том числе и надписи на стенах домов. Один раз я увидел надпись с ошибкой, которую дети оставили на покатой крыше, и я не помня себя влетел вверх по пожарной лестнице, чтобы внести исправления. Пришел я в себя только после, когда осознал, что скользкая черепица под моими ногами как-то подозрительно похрустывает. В тот раз все обошлось, но я твердо уяснил для себя, что жизнь Корректора может быть очень непредсказуемой и опасной.

Плут взял меня под крыло, видимо чувствуя некоторую ответственность, как человек, приоткрывший передо мной тайную жизнь города. Я помогал ему разбираться с документами, а он рассказывал мне все, или почти все, что сам знал о Клубе. Как ни странно, помимо собственных ограничений, которые были индивидуальны для каждого участника, в Клубе больше не существовало никаких правил и кодексов. Каждый был волен делать все что хотел, все использовали свои способности как заблагорассудится, не принимая во внимание ни официальные законы, ни общественные нормы морали. Афиширование самого существования Клуба не поощрялось, но напрямую запрещено тоже не было. От излишнего внимания Клуб защищал себя сам, возможно при посильном участии Спящего. Всякий, кто желал рассказать всю правду об этом странном сообществе очень быстро либо исчезал, либо признавался невменяемым. Также этому немало способствовало то, что ни один из членов Клуба не был полностью осведомлен ни о точном количестве участников, ни об их способностях. В общем-то все были заняты своими делами и никто не желал знать больше положенного.

- Так как давно существует Клуб? – спросил я как-то раз у Плута. Мы тогда сидели в кальянной, располагавшейся в подвальчике какой-то крошечной улицы. Табак был не очень дорогой, но качественный, в силу своих ограничений Плут экономил на всем чем только можно.

- Трудно сказать. Наверное, он существовал всегда. По крайней мере с тех самых пор, как появились города и общество стало достаточно сложным, чтобы появились люди подобные нам.

- Клуб есть не только в нашем городе, верно?

- Разумеется. Людей Клуба можно встретить везде, в любой стране. Мы как масоны. Или как фанаты Битлз, - Плут усмехнулся своей не слишком-то остроумной шутке.

- Господа, не желаете ли отведать «Глаза Иблиса»? – пробасил суровый грузный хозяин кальянной, вклинившись в наш разговор.

- Отстань, Соломон. Впаривай свой яд малолетним придуркам-нарикам, - отмахнулся Плут. Хозяин отступил от нашего столика и подошел с тем же предложением к двум глуповатого вида паренькам, которые пили чай в углу.

- У вас есть… хм… клубные взносы?

- Конечно. Мы скармливаем Пожирателю наших первенцев.

На лице Плута не дрогнул ни один мускул и я уже действительно готов был поверить в эту жуткую историю, но тут он хлопнул меня по плечу и рассмеялся.

- Успокойся. Шучу я. Вы новички такие забавные. Верите всему. Хотя… Хотя может быть это и правильно. Не стоит все принимать на веру, но и отрицать тоже ничего не стоит. Так оно и работает, - пробормотал Плут разом помрачнев и пустив длинную струю дыма в пол.

- А что до моих старых знакомых? Я могу продолжать поддерживать с ними отношения? Или теперь это опасно для них?

- Да как хочешь. Это только твое дело. Но по опыту могу сказать, что скорее всего скоро ты сам растеряешь все старые знакомства. Это как наркотик. Когда заглядываешь за кулисы и видишь как все работает, а еще тогда когда сам выходишь на сцену… В общем после этого не так уж интересно оставаться простым зрителем и обсуждать с такими же олухами прошедшее представление. И кстати тебе не помешало бы сменить имя, место жительства и работу. Элементарные меры предосторожности. Поддельные документы можешь заказать у меня.

Я решил отложить эти масштабные изменения, но осознавал, что они неизбежны. В свое время Сталкер ясно дал мне понять, что настоящие имена – это великая сила в руках тех, кому они известны. Конечно я хотел бы избежать любых нежелательных воздействий на мою жизнь и обезопасить себя, скрыв настоящее имя.

К столкновением с необъяснимым привыкнуть было совершенно невозможно, какая-то немыслимая дикость оказывается пронизывала всю городскую жизнь. Один санитар (вернее Санитар) из городской службы отлавливал не только крыс и бездомных собак, но и спятивших призраков. Большинство нищих, просящих милостыню, на самом деле были не людьми, а автоматическими механизмами, которые собирал безработный Инженер, живший за счет тех самых подаяний, которые они приносили за день. Существовала целая разветвленная сеть торговцев душами, которые добывались в ходе ритуальных жертвоприношений в странах третьего мира. На карте метро была обозначена только половина реально существующих станций. Демоны из иных миров спокойно расхаживали по улицам, ничем не отличаясь от простых обывателей, кроме неумеренной тяги к сексу и азартным играм. Плут строго-настрого запретил мне питаться в китайских забегаловках, потому что «эти чертовы узкоглазые обожают воровать эмоции и воспоминания». Никто из состоявших в Клубе даже не пытался охватить разом все это мистическое многообразие, чтобы выстроить полную картину. Каждый знал только несколько тайных тропок или хитрых трюков, которые старался использовать с максимальной для себя выгодой.

Разумеется мне тоже не терпелось испробовать свои способности в деле. Я не знал, как именно они проявятся и вынужден был действовать по наитию, Плут четко дал понять мне, что каждый учится управлять своими дарами сам, в каждом отдельном случае все индивидуально, все по-разному. Правда также он обмолвился и о существовании некоторых устоявшихся традиций, что-то уходящее корнями в совсем уж дремучую глубь веков, эдакую магию «олд-стайл», но меня мало интересовали особенности рисования пентаграмм и гадания на картах Таро. Ни литературы ни толковых учителей я разумеется найти не мог, поэтому я просто слушал внутренний голос и ждал момента, когда наконец смогу проявить себя.

***

Как-то раз поздним вечером я проходил мимо пустого музыкального магазина и увидел, что стандартная табличка «Закрыто» висела с той стороны двери, что выходила на улицу. И вот тогда я и решил попробовать. Достав зеленый, в тон надписи, мел я исправил слово на «Открыто», а затем потянул за ручку.

Дверь открылась.

Сперва я не поверил. Стерев свои исправления, я потянул за ручку снова. Дверь была плотно заперта и не поддавалась. Я повторил этот трюк еще несколько раз и дверь покорно подчинялась внесенным изменениям, то открываясь, то закрываясь снова. Я был просто на седьмом небе от счастья. Эта мелочь вселила в меня новое ощущение, ощущение какой-то дикой необузданной силы. Я был опьянен этим чувством, мне хотелось кричать и смеяться в полный голос. Кажется я так и сделал, напугав влюбленную парочку в дальнем конце переулка.

Я тут же набрал номер Плута и взахлеб пересказал ему историю моего мистического «крещенья огнем». Плут вовсе не спешил разделять мою эйфорию. Он сдержано поздравил меня с первым успешным изменением реальности и посоветовал идти домой и ложится спать.

Но я и не думал спать. Эта энергия требовала выхода и дойдя до дома, я тут же приступил к новому эксперименту. Достав канцелярское лезвие и ручку я, убив минут сорок на кропотливую работу, изменил сумму в договоре об аренде квартиры на втрое меньшую, памятуя о том, что завтра у меня должна была состояться встреча с хозяином.

Однако тут меня ждало тотальное разочарование.

Когда я протянул хозяину деньги, он недоуменно уставился на тоненькую пачку и с каменным лицом произнес:

- Что это?

- Это плата, - ответил я, чувствуя себя полным кретином, понимая, что мой трюк не сработал.

- Я не принимаю оплату в рассрочку. Либо вносите всю сумму, либо проваливайте к чертям! Желающих поселится здесь – полно!

Я пристыжено отсчитал еще несколько крупных купюр, бормоча что-то о невнимательности и замороченной после работы голове. Хозяин только снисходительно хмыкнул и тщательно пересчитал деньги.

Эта неудача несколько омрачила мое радостное настроение. Разумеется я решил тут же связаться с Плутом, чтобы тот объяснил мне её причины.

- Деньги, Корректор. Деньги это тебе не вывески на дверях, - устало поучал меня Плут по телефону. – В них скрыта великая сила, о которой я кстати знаю чуть больше прочих. Плюс обмануть человека куда сложнее чем обмануть глупую вещь. Ты же не думал, что твой хозяин глупее двери в музыкальный магазин? И кстати, сколько раз ты менял ту самую надпись?

После он прочел мне по телефону небольшую лекцию, из которой я узнал чуть больше о природе даров. Во-первых, та сила, которую я накапливал целыми днями, исправляя таблоиды и макулатурное чтиво, была вовсе не бесконечной, она была ограниченной и возможно я глупо растерял её всю, необдуманно внеся изменение в вывеску несколько раз подряд. Теперь мне нужно было исправить столько же ошибок, точное число которых назвать не смог бы никто, чтобы вернуть утраченный дар и довести свои способности до прежнего уровня. Во-вторых, чем масштабней и важнее для меня было то или иное изменение, тем сложнее его было провернуть, тем больше сил мне бы пришлось тратить на подготовку. Ну и наконец третье и самое интересное. Большие исправления давали больше силы чем маленькие. Плут пояснил это на примере своего дара. Сто мелких сделок давали ему куда меньше силы, чем одна крупная, которая была бы эквивалентна по стоимости этим ста. В моем же случае это означало, что я мог годы провести за исправлением опечаток в никому не интересных желтых газетенках, но получил бы от этого в разы меньше, чем если бы я исправил орфографическую ошибку в каком-нибудь уникальном историческом документе или в редком издание, сохранившемся в единственном экземпляре.

Все это требовало серьезного осмысления. Повесив трубку я сел планировать новые способы накопления своих нематериальных активов.

***

Я гулял по городу в тщетной надежде найти и исправить что-нибудь значительное, хотя бы ошибку на каком-нибудь большом рекламном щите. Параллельно я пытался отмечать странности в поведение людей, какие-то мелкие детали, которые могли бы выдать других членов Клуба, но мне не хватало опыта и к тому же никто из знающих о Клубе не спешил проявлять свои способности открыто. Это становилось похоже на парною. В каждом пьянице я старался разглядеть колдуна в мистическом трансе, а в каждом продавце хот-догов шамана-каннибала.

За все время моих поисков мне не встретилось ничего достойного внимания, а пропустить ошибку я не мог физически – мне не позволила бы сделать это моя новая природа. Паранойя же моя продолжала оставаться просто паранойей и только один раз со мной произошел странный случай, который показался мне каким-то образом связанным с теневой жизнью города.

Вымотанный жарой я шел с работы, размышляя над тем, как бы мне отыскать опечатку в первом печатном издании Библии или еще что-нибудь в том же духе, когда услышал как из подворотни ведущей во двор меня позвал детский голос.

- Дядя! Дядя! Помогите мне пожалуйста! Пожалуйста, скорее!

Ребенок кажется был серьезно напуган и я не раздумывая бросился на помощь.

- Дядя! Как хорошо, что вы проходили мимо. Вы должны помочь мне достать Маркиза, он кажется застрял в той трубе, не хочет вылезать. Вы же поможете мне? Я очень люблю своего котика! – причитал мальчик, уставившийся на лежащую на земле проржавевшую водосточную трубу. Из трубы доносилось жалобное мяуканье.

Я спокойно выдохнул, понимая, что никакой угрозы жизни ребенка нет и решил, что стоит помочь карапузу, раз уж я оказался рядом. Недолго думая, я отставил пацана в сторону, заглянул в дырку и увидел рыжего котенка, который испуганно вжался в самый конец трубы, упирающийся в стену дома. Не придумав ничего лучше, я просто аккуратно, не торопясь подвинул сломанный водосток на себя, высвобождая котенку место, чтобы он смог выбраться наружу.

- Ура! Добрый, добрый дядя мне помог! – заорал мальчик и взял на руки испуганное животное.

И вот тут начались странности. Присмотревшись получше я понял, что все это время рядом со мной находился вовсе не ребенок. Странно было, как я вообще мог перепутать этого человека с ребенком. Это был невысокий мужчина, одетый в совершенно немыслимый наряд. На голове у него был котелок размера на три меньше чем нужно. На переносице красовались зеленые очки со знаком пацифика, в ухе блестела серьга в виде смайла. Небольшая неопрятная борода была заплетена в косичку, а на его рубашке было множество рисунков, складывающихся в яркий классический комикс, которые рисовали в 60-е. Дополняли картину зеленые штаны, заляпанные краской, и два сапога разной формы и расцветки. То что я принял за детские интонации было просто нелепой манерой искажать голос и растягивать слова, так как это действительно мог бы делать капризный ребенок.

- Спасибо, дядя! – прогундела мне эта жертва модельера-шизофреника. – Дядя помог мне вытащить Маркиза. Маркиз – помаши лапкой дяде!

Псих повертел кошачьей лапкой, изображая одобрительное приветствие. А затем резким движением он свернул котенку шею, так что тот даже не успел мякнуть перед смертью.

- Ой. Маркиз сломался, - слегка расстроено отметил он. – Вечно эта фабрика выпускает бракованных кошек! Ну ничего. Дядь, все равно спасибо вам! И хорошо, что у меня еще есть йо-йо! Его сломать сложнее чем котенка!

Затем этот ненормальный выбросил трупик животного в урну, а сам достал из кармана йо-йо и улыбаясь направился к выходу со двора, пританцовывая на ходу и напевая песенку из какого-то мультфильма.

Я долго смотрел ему вслед и неожиданно я очень четко осознал одну вещь.

Этот человек был из Клуба.

***

Однажды утром я проходил мимо спортивной площадки и увидел там Сталкера, играющего в баскетбол с какими-то парнями криминального вида. Заметив меня, Сталкер запустил мяч точно в корзину и зашагал в мою сторону, обойдя мелкую клумбу по широкой дуге.

- Привет, новенький, - улыбаясь бросил он мне. - Осваиваешься? Как тебе наши ребята?

- Еще не понял. У меня пока мало знакомых в Клубе.

Сталкер запрыгнул на изрисованную хулиганами лавочку и присел на спинку, сделав рукой приглашающий жест. Я сел рядом с ним.

- Ничего. Успеешь еще всех узнать. Или нет. В любой момент можно случайно упасть с моста или напороться на нож в подворотне.

Я не знал, что ему ответить на это чертовски глубокомысленное замечание. Мы наблюдали за стаей голубей, клюющих вчерашнюю высохшую блевоту и молчали каждый о своем.

- Ну так что с тобой стряслось? – прервал молчание Сталкер. - Почему ты искал встречи с Пожирателем? Теперь-то ты можешь рассказать, мы ведь в каком-то смысле как одна семья. Ну если хочешь конечно…

Я засомневался. Я не был уверен, что об этом стоит кому-нибудь рассказывать. Я даже Плута не стал посвящать во все детали. Те же из моих старых знакомых, кто узнавал о моей проблеме чуть больше, спешили разорвать со мной все отношения. Я их понимаю. Я привык молчать об этом. Это было мое клеймо, моя рана, стигмата, превращающая меня в неприкасаемого. Но теперь, когда все осталось в прошлом я решил что могу наконец поделиться всем тем, что накопилось за долгие годы.

- Меня мучили кошмары. Галлюцинации. Я несколько раз попадал в клинику. Пережил несколько психозов. И как-то раз я чуть не убил девушку… Точнее такое случалось трижды, с тремя разными девчонками. В последний раз мне показалось, что у одной из них в животе живут котята, - я невольно поморщился, вспомнив недавнюю встречу во дворе с умалишенным. - Но обошлось. А вот церковь мне все-таки удалось поджечь. Это было давно, не здесь - в моем родном городке. Меня тогда чуть не линчевали. Мне нашептывали все это твари из моего сознания. Я называл их Визитеры…

Я говорил долго, наверное рассказал Сталкеру всю историю своей болезни, с самого первого психоза и до прихода в Клуб, о таблетках и видениях, о том как это начиналось и как отравляло все мое существование. Сталкер слушал молча и сосредоточено.

- Тот кто пишет наши судьбы допускает слишком много ошибок. Преподай ему как-нибудь урок орфографии, если встретишь.

- Да ты философ! – в самом деле все реплики Сталкера были сегодня наполнены какой-то тягучей глубиной, что ему удавалось особенно хорошо подчеркивать с помощью интонаций эдакого опытного ветерана боев мистического фронта.

- Все мы Канты после третьего косяка, - ответил он мне и словно желая подкрепить свои слова действием принялся сворачивать самокрутку.

- Ты слышал о Канте?

- Мне больше нравится Шопенгауэр. «Мир как воля и представление». Я со многим согласен.

За последний месяц я несколько раз видел пришельцев из других миров, заходил в нарисованные на стене графити и скормил болезнь двухсоткилограммовому человеку. Но сейчас я был удивлен едва ли не сильнее, чем в тот день, когда Алхимик напоил меня своим отваром. Представить себе Сталкера, читающего Шопенгауэра, я не мог – это было за гранью добра и зла.

- Эй! Корректор! – неожиданно закричал мне прыщавый подросток с другой стороны улицы. – Как тебе вот это? – он глумливо ухмыльнулся и начал быстро писать мелом на стене длинное и витиеватое матерное послание, которое практически все состояла из ошибок. Я тут же кинулся к стене, исправлять все эти его проделки, а мелкий гад не унимался и писал еще и еще. Я попал в идиотское положение, поскольку этот бесенок мог терроризировать меня сколь угодно долго, я был полностью в его власти и ничего не мог поделать с собой.

Но тут в эту игру вмешался Сталкер. С каким-то глухим, полузвериным рыком он подскочил к хулигану и быстрым отточенным движением трижды ударил его под дых. После чего поднял задыхающегося парня за волосы и продолжил отвешивать ему тумаки, так, что очень скоро на лице парня не осталось живого места. Тот жалобно скулил и пытался неумело отражать удары.

- Что ты делаешь? Прекрати! Это просто ребенок! Да отпусти же ты его! – мне пришлось вмешаться и буквально силой оттащить Сталкера от избитого мальчугана, который рыдая и утирая кровь распластался на асфальте.

- Никогда… Никогда так больше не делай, сученыш! Еще раз поймаю тебе на чем-то подобном убью нахер. Понял? Ты понял, урод???

Подросток промямлил что-то неразборчивое и на всякий случай торопливо закивал головой, не прекращая плакать.

- Что на тебя нашло? Ты мог его убить! – я не мог понять, что же такого страшного сделал этот пацан. Да, мне было немного неприятно оказаться в положение, которое зависело от ребенка, но этот проступок не стоил такого наказания.

- С нашими силами нельзя шутить. Нельзя! – Сталкер почти кричал, он тяжело дышал и его ноздри раздувались от гнева. - Надо вбивать в них это – крепко вбивать. Один такой вот шутник, тоже сопляк, как-то наслал на мир испанский грипп. Десятки миллионов жизней из-за одной шутки. И самое страшное, что дети видят и понимают куда больше взрослых. Из-за этих засранцев, мы все ходим с факелом по пороховому погребу.

Где-то завыли полицейские сирены, Сталкер почти мгновенно пришел в себя, также резко как впал в бешенство.

- Пойдем в Клуб. В городе гость. Откуда-то с юга. Это должно быть интересно. Пойдем, Кор, не стоит тут оставаться.

***

В тот самый коридор, в котором и происходила основная часть Клубной жизни можно было попасть множеством способов, для этого было необязательно пить отраву, как произошло со мной в первый раз. Теперь мне были открыты и другие двери, хотя я успел узнать только о трех входах – через будку киномеханика в одном полузаброшенном кинотеатре на окраине города, через дыру в заборе зоопарка, между клетками с совами и лисами, и тот вход, которым мы воспользовались сейчас, через павильон рыбного рынка, недалеко от порта.

Только зайдя в Клуб я тут же нос к носу столкнулся с тем самым умалишенным, которому я помог достать котенка из трубы. Он был одет в тот же дикий наряд, только теперь на голове у него была не котелок, а соломенная шляпа с оторванным верхом.
- Дядь! Дядя! Дай десятку на конфеты!- прогнусавил он все в той же своей странной манере.
- Лучше дай ему мелочь, иначе ведь не отстанет, - сказал мне Сталкер и я вытащил из кармана несколько монет.
- Да! Дядя молодец. Дядя добрый! Дядя, дядя, траляля, очень добрый прампампам – псих пританцовывая отошел к стоящему прямо в коридоре круглому автомату с разноцветной жвачкой, на ходу пересыпая монетки из руки в руку.
- Кто это? - спросил я у Сталкера, пока мы шли в сторону одной из самых больших комнат.
- Псих. Наш городской дурачок. Блаженный. Никогда его не обижай. Но старайся избегать его. Рядом с Психом вечно случается разная нездоровая херня

- Псих, - медленно произнес я новое прозвище, мысленно награждая блаженного заглавной буквой.

В большом зале, усыпанном мусором и кусками обвалившейся штукатурки, несколько человек принимали гостя, приехавшего откуда-то с юга. Тут были те, кого я уже видел раньше и несколько новых лиц, но нельзя сказать, что людей было слишком много. Плут молча кивнул нам со Сталкером, девочка Сплетница вовсе будто бы не заметила как мы вошли, погруженная в свой планшетник, а Циклоп и Жрица в это время были заняты разговором с гостем.

Это был смуглый сухой человек неопределенного происхождения - не то семит, не то латинос. Одет он был в недорогой черный костюм, а на поясе у него болталась погремушка, сделанная из выдолбленной тыквы и украшенная узорами из змеиных позвонков вперемежку с искусственным жемчугом. В руках у гостя было несколько небольших бутылок, в которых в густом дыму переливалось и шевелилось что-то смутно напоминающее искаженные гримасами лица.

Помимо Циклопа и Жрицы рядом с южанином стоял Гриф – главарь танатов. Я слышал о нем от Плута. Этот худой лысый горбоносый человек, действительно напоминающий грифа, работал санитаром в городском морге и имел целую секту последователей, изучающих мрачную науку смерти. В основном это были студенты-медики, работники похоронных бюро и подростки увлекающиеся сатанизмом и готической субкультурой. Гриф вертел в руках тряпичную куклу, с воткнутыми в неё иголками, едва ли не обнюхивая и не облизывая её, настолько сильный интерес она у него вызывала.

- Что привело вас сюда? И как нам обращаться к вам? – задала вопрос гостю Жрица. Кажется он прибыл в Клуб только что и мы успели к самому началу разговора.

- Вы можете называть меня Унган, - голос у гостя был очень хриплый с сильным гортанным акцентом. – Я здесь… хм… для обмена опытом. В вашем городе есть одно кладбище, едва ли не самое большое в вашей стране. Я много слышал об этом кладбище и о вашей школе танатов. Их методы и то искусство что изучаю я во многом схожи. В знак моих добрых намерений я хотел бы преподнести вам в дар этих духов, которые были заключены в стеклянный плен моим прадедом сто двадцать семь лет назад.

Гриф, явно польщенный столь лестным отзывом о своем мастерстве ненадолго оторвался от куклы, криво усмехнулся и поспешил задать вопрос:

- Вы сможете дать нам на изучение одну из ваших кукол? Это великолепная работа, очень тонкая! Мы будем крайне благодарны вам за это.

Унган неопределенно покачал головой.

- Это зависит от того, что вы сможете мне предложить для обмена. Плененные духи это уже серьезный дар. Его вполне достаточно для обычного знака вежливости. Дальше придется играть на равных.

Гриф понимающе хмыкнул и вернулся к изучению обрядовой фигурки.

- Ой! Человек-головешка! Черный черный черный черный черный черный ЧЕ-ЛО-ВЕК! – раздался из дверного проема голос Психа. Он стоял опираясь на дверной косяк и выдувал пузыри жевательной резинки. Унган непонимающе перевел взгляд на дурачка.

- Не обращайте внимания, - произнес Циклоп, обращаясь к Унгану. – Мы сами к нему привыкнуть не можем, остается только игнорировать. Вы знаете правила, верно? Каждый гость должен явится на личную встречу к Старшему. Одно из немногих правил, которые мы, заядлые анархисты, все-таки соблюдаем.

- Конечно, - кивнул Унган. – Я почту за честь увидеться с самим Спящим.

- Прекрасно. Это не должно занять много времени.

Жрица взяла гостя за руку, отчего того ощутимо качнуло (дал о себе знать заряд мощнейшей сексуальной энергии, которую Жрица не могла скрыть за бесформенными одеждами) и повела за собой к дальней комнате коридора, где в своей палате Спящий наблюдал за жизнью нашего мира и жизнью иных миров. Циклоп хотел было последовать за ними, но тут раздался громкий звон разбитого стекла, а после этого комнату заполнили крики испуганных людей. Казалось что кого-то режут.

- Извините, - произнес Циклоп и достал из кармана пальто мобильный телефон, чей своеобразный рингтон только что огласил пространство. – Да? Что? Я понял. Пятнадцать минут и я на месте.

Циклоп положил руку Унгану на плечо и бесцеремонно развернул к себе. Вежливость явно не относилась к сильным сторонам бородатого здоровяка.

- Я не могу сейчас пойти вместе с вами к Спящему. Тут произошла небольшая чрезвычайная ситуация. Но я думаю это не будет проблемой, для формального визита вежливости. Я знаю, что уже тщательно обыскал вас, но все-таки бутылочки и эту вашу погремушку придется тоже на время отдать мне. А вместе с вами и Жрицей к Спящему также пойдет еще парочка парней. Плут! Организуешь все?

- Говно вопрос! – отозвался мой наставник.

Унгану явно не хотелось расставаться со своей погремушкой. Настолько не хотелось, что отдавая её одноглазому он достаточно громко скрипнул зубами. Но кроме напряженных желвак южанин ничем не выдал свое неудовольствие.

Циклоп рассовал по необъятным карманам все вещи Унгана и быстро зашагал к выходу.

- Корректор! Пойдешь с нами. Давай-давай, пора уже участвовать в общественной жизни, не отлынивай! – улыбаясь, похлопал меня Плут по плечу. Мне ничего не оставалось делать, как пойти вместе с ними.

Псих проводил нашу процессию странными пасами рук и протяжным гнусавым «Ууууууу…»

***

Мы вошли в покои Спящего. Я не совсем понимал смысла аудиенции у человека, который уже много лет находился в летаргическом сне, но видимо так было нужно. В свое время я и сам вступил в Клуб в стенах именно этой палаты. В этот раз Спящий встретил посетителей монотонным попискиванием аппарата жизнеобеспечения. В прошлый раз, насколько я помню, все было не так плохо, он обходился всего лишь капельницей. Либо подобные изменения в жизни Спящего случались регулярно, либо состояние старика ухудшалось, хотя в последнее верилось с трудом.

Как только мы зашли в комнату, Унган наклонился к Жрице и прошептал ей что-то на ухо. Та кивнула. Видимо они обсуждали предстоящий разговор со Спящим. Жрица все кивала и кивала, а Унган продолжал говорить и я почувствовал неладное лишь в тот момент, когда она застыла в одной позе, будто бы превратившись в каменную статую. Плут видимо отреагировал на эту странность чуть раньше меня, он подошел к Унгану с явным намерением разобраться, но тот повернулся к нему лицом и зашипел что-то нечленораздельное, широко-широко раскрыв глаза.

Плут остановился, будто бы упершись в невидимую стену и не отрываясь смотрел на южанина, как кролик, загипнотизированный удавом. Унган продолжал шипеть. Мне показалось, что человеческое горло не способно издавать подобные звуки. И только когда Плут также застыл с остекленевшими глазами я осознал в какую задницу я угодил.

Я не знал что мне делать. Очевидно, что переть на гостя мне не стоило. То что он так играючи расправился с опытными членами Клуба означало лишь одно – у меня нет против него никаких шансов.

Я развернулся к двери и попытался открыть её, чтобы позвать на помощь, но она непонятно каким образом оказалась закрытой. И на ней не было таблички, которая помогла бы мне исправить положение.

Я бил дверь, колотил её ногами, громко кричал и звал на помощь, но с той стороны никто не спешил отозваться, а за спиной слышалось все то же шипение, сип и бульканье Унгана. Описать словами тот ужас, который я испытал невозможно. Эти звуки пугали и размазывали сознание на каком-то подсознательном животном уровне. Я ощутил себя дичью, беззащитной добычей, которой нечего противопоставить хищнику кроме отчаянного бегства.

Но дверь была заперта.

Я слышал шаги Унгана у себя за спиной и не мог заставить себя обернуться, мысленно уже готовясь к скорой смерти или еще чему-нибудь, что могло быть хуже смерти. «А все-таки как нелепо получилось. Умереть через месяц после того, как я избавился от своей главной напасти. Жестокая и циничная насмешка полуграмотного придурка, который пишет истории наших жизней, так его!» - отрешено думал я, вслушиваясь в легкие, скользящие шаги чужака.

- Не бойся, - просипел он. – Я не убью тебя. Повернись ко мне лицом. Я хочу, чтобы ты это видел.

Не в силах сопротивляться вкрадчивым интонациям этого голоса я обернулся на ватных ногах и коротко вскрикнул от увиденного.

Шея Унгана неестественно раздулась, голова запрокинулась назад, а из широко раскрытого рта вылезала огромная змея, размером с удава, но с капюшоном кобры. Рептилия смотрела на меня и быстро выпускала язык, а откуда-то из груди колдуна доносились гремучие звуки трещотки. Я хотел зажмурится, отвернутся, закрыть глаза и уши руками, сжаться в комок, уперевшись спиной в дверь, но какая-то неодолимая сила заставляла меня продолжать смотреть прямо в глаза этой чешуйчатой твари. Я даже не мог закричать в голос, только с шумом выпускал воздух через стиснутые зубы.

Тварь целиком вылезла изо рта чужака, скользнула на пол и начала ползти ко мне. Все мое тело содрогалось от страха и отвращения. Когда я перевел взгляд на Унгана, я увидел, что его зрачки тоже змеиные, вертикальные, а из перемазанного слюной рта торчит раздвоенный язык.

- Что… что это все… такое… - в ужасе шептал я. Писк аппарата Спящего, отмечающего бой сердца ощутимо ускорился.

- Это? – прошипело существо, представившееся гостем с юга. – Это возврат старых долгов. У нас свои счеты со Спящим. Достаточно простая схема, хотя мы и планировали её пару десятков лет. Но мы никогда и никуда не торопимся. Торопится удел теплокровных.

Змея подползала ко мне ближе, я всеми силами пытался укрыться, сбежать от ползучей твари, но взгляд Унгана держал меня крепко, не давая пошевелится.

- Или может быть ты спрашивал про мое оружие? Это Поцелуй Бога. Старый суфийский кинжал в виде змеи. Или змея в виде кинжала. Неважно. Суфии уж точно не стали бы различать такие мелочи. Смотри!

Змея оплелась вокруг моей ноги, затем с мерзостной, размазывающей остатки воли медлительностью стала переползать на руку. Я чувствовал как перекатываются её мощные мышцы, кажется даже ощущал её дыхание.

- Сейчас перед тобой встанет выбор. Нас забавляют такие вещи. Ты можешь либо умереть сам… причем смерть от этого яда будет достаточно мучительной, можешь мне поверить… либо ты можешь убить Спящего. Чтобы было интересней, я даже могу пообещать тебе, что я точно не стану его добивать, если ты вдруг решишь пожертвовать жизнью, за меня это сделают другие, - улыбка ящерообразного колдуна резала меня как бритва. Произнося свою речь он почему то разбрасывал вокруг застывшей Жрицы старые денежные банкноты. Тем временем змея плотно оплела мою руку и её пасть оказалась в опасной близости от моего лица. Эта питоновая кобра угрожающе шипела, лениво водя клыками возле моего левого глаза, раздувала капюшон и трещала задранной вверх погремушкой.

- Все просто. Либо отдай свою жизнь, либо забери жизнь старика, о котором ты в общем-то ничего не знаешь. Дилемма весьма занимательная, мы как и вы любим наблюдать за подобным выбором. Итак?

С меня разом вдруг будто бы спали какие-то незримые оковы и я ощутил, что снова могу управлять своим телом. На руке у меня повисла огромная тяжелая змея, Унган поманил меня рукой к кровати Спящего
- Давай. Давай. Я буду считать до восьми, чтобы тебе было легче побыстрее определится с выбором. Раз…

Холодный пот застилает глаза. Мне чертовски страшно, я отказываюсь воспринимать происходящее!

- Два…

Это все кошмар. Просто очередной кошмар. Затянувший, красочный, но все-таки просто кошмар. Люди ведь могут прожить во сне целую жизнь, верно? Верно???

- Три…

Тварь сдавливает руку кольцом. Сдавливает до боли. Я понимаю, что это не сон. Во сне бывает страшно но никогда не бывает настолько больно. Это не сон.

- Четыре…

Твою мать! Твою мать! Я кричу что-то непотребное Унгану, но он только улыбается мне в ответ. Улыбается и продолжает считать.

- Пять…

Ноги сами ведут меня к кровати. Сердце Спящего бьется все быстрее и быстрее.

- Шесть…

Капли яда больно обжигают мою шею. Это практически кислота. Скоро уже будет восемь. Я не убийца! Я не убийца!

- Семь…

Спящий вертится на кровати как будто ему сниться кошмар. Он громко стонет, пытается приподнять руки. Я не убийца! НО Я НЕ ГОТОВ УМЕРЕТЬ!!!

- Восемь!

Рука со змеей сама опускается на грудь старика. Я не заметил как это произошло, но в один миг живая тварь обратилась в холодную сталь и я вгоняю длинный острый как бритва кинжал прямо в грудь королю городских тайн и секретов.

И он громко с шумом выпускает воздух из легких, он приподнимается на кровати, изгибаясь дугой, хватает меня за ворот рубашки, наклоняет к себе и открывает глаза.

Глаз настолько полных ненависти и злобы я не видел никогда в жизни.

А потом я слышу отчаянный крик Жрицы.

Я разворачиваюсь, хочу объяснить, что произошло, что все это обман, нелепость, подстава! Но я вижу только, что девушка готова бросится на меня и вцепится ногтями мне в горло. Она не будет ничего слушать. Она увидела, как я всадил Спящему нож в грудь. Полунож-полузмею. Поцелуй Бога. И руки мои заляпаны свежей кровью.

Унган валяется на полу поодаль, также как и Жрица, в кругу банкнот, которые он зачем-то раскидал повсюду. Он сжимает окровавленный лоб и очень талантливо отыгрывает ужас и удивление одновременно.

Жрица прыгает на меня и застывает в воздухе. Мгновенно стихают все звуки. Я могу разглядеть как невообразимо долго падает капля крови с окровавленной пижамы Спящего. Или теперь правильно говорить - Уснувшего?

Плут сидит на полусогнутых ногах и снова и снова ударяет пальцем, по вертящейся на ребре серебряной монетке. Все останавливается, кроме монеты, меня и Плута, который смотрит мне прямо в глаза. В его взгляде сквозит обреченность.

- Что произошло??? Плут! Унган он… Послушай! Я не виноват!

- Это не важно. Он все точно рассчитал. Это свалят на нас. И на тебя и на меня. У меня был единственный оставшийся Поцелуй Бога. Точнее не единственный, как видишь. Но разбираться не будут. Циклоп дал Клятву. А он лучший убийца в городе. Поздравляю. Нам с тобой осталось жить меньше суток. Мы ничего не сможем доказать.

- И что нам теперь делать, - шепчу я ему в этом вязком безвременье, отходя в сторону от медленно летящей на меня Жрицы.

- Бежать, - отвечает Плут.

Монетка со звоном падает на пол.


III. Интермедия

Быстрыми уверенными шагами Циклоп двигался по канализации. Он внимательно отсчитывал пройденные метры и поворачивал на развилках четко, ни на секунду не задерживаясь и не отклоняясь от конечной точки своего маршрута. Было видно, что здесь ему доводилось бывать часто и он выучил дорогу настолько хорошо, что для него не составляло особого труда ориентироваться в запутанных лабиринтах городского дна. Пару раз он спускался в нечистоты почти по пояс, иногда с трудом протискивался в едва заметные разломы в стенах. Наконец он вышел к старой ржавой двери, поросшей мхом и плесенью. Дверь открывалась туго, Циклопу пришлось навалиться на неё всем телом, чтобы сдвинуть с места. За дверью скрывалась небольшая комнатка все убранство которой составляли железная койка, керосиновая лампа, умывальник да дыра для нечистот. На одной из стен располагался большой деревянный крест, под которым стояло несколько маленьких зажженных свечек. Посреди комнаты на полу сидел бледный красноглазый нескладный человечек и жарил крысу, держа острый прут с трупиком над спиртовой горелкой. Рядом с ним валялось несколько пустых банок из-под рыбных консервов. Человечек обернулся в сторону двери и явно удивившись произнес:

- Привет Циклоп! Какими судьбами?

- Нет времени на расшаркивания, Крот – раздраженно бросил хозяину комнаты одноглазый. – Какого черта? Ты позвонил мне, сказал что случился Прорыв, истерил в трубку, звал на помощь, а теперь сидишь и жрешь как ни в чем не бывало?

- Какой Прорыв, Циклоп! Ты чего? – человечек отложил прут с крысой на расстеленную на полу пожелтевшую газету. – У нас вроде как уже года два не случалось Прорыва. Или три… Хм… Какой там сейчас кстати год на поверхности, я что-то тут совсем со счета сбился. Эм… Последний раз когда я был наверху там был президентом у нас был…

- Хватит парить мне эту херню! – перебил его Циклоп. – Что случилось? Почему ты позвонил мне? Тебе что стало скучно тут дышать крысиным дерьмом и ты решил выцепить меня просто так, узнать новости? Это очень херовая шутка, Крот. Очень херовая!

- Да что с тобой такое! – тот, кого называли Кротом поднялся с пола и отряхнул рваную одежду, которая впрочем не стала от этого нисколько чище. – Я не звонил тебе! Ты же знаешь, я делаю это только в самых экстренных случаях! Три года не было Прорывов, говорю же тебе! Ты приперся сюда сам, без приглашения, да еще и орешь на меня почем зря? Это конечно очень на тебя похоже, но сделай милость, проваливай ко всем чертям! Хотя… Погоди… Пока не ушел. Мне бы тут не помещала пачка сигарет, раз уж ты заявился.

- Ты позвонил мне. Пятнадцать минут назад, - Циклоп медленно и четко проговаривал каждое слово со свинцовыми интонациями. - И сообщил, что Твари лезут из-под земли, что ты не справляешься. Если это был не ты, то кто, черт побери?

- Откуда я знаю, кто мог подделать мой голос? Как будто это так сложно! Да это каждый второй в Клубе может подделывать голоса! – Крота прямо-таки трясло от негодования. - Иисус и Пресвятая Богородица, ты же знаешь, что с этим не шутят, уж я бы точно не стал так шутить! У нас все спокойно. Если кто-то вдруг и вылезает, то всякая мелочь, я вполне справляюсь. Ну если не веришь, пойдем к сигнализации – сам все увидишь.

Крот открыл небольшую дверцу, за которой располагалась совсем крошечная каморка и жестом поманил одноглазого за собой. Та система, что гордо именовалось «сигнализацией» представляла собой набор колокольчиков, от которых тянулись нити, уходящие через трещины куда-то вглубь канализационных лабиринтов. Над всем этим висел старый дисковый телефонный аппарат, вмонтированный прямо в стену.

- Видишь? Ничего! Ни звука! Теперь ты доволен, козел?

Циклоп тупо уставился на молчащие колокольчики. Он не мог понять, кому и зачем понадобилось заманивать его под землю, но в душе его зрело мрачное нехорошее предчувствие. И тут внезапно его грудь пронзила острая вспышка боли, великан коротко вскрикнул, закачался и ухватился за стену.

- Да что с тобой такое творится? Духов наслушался? Наркоты объелся? – голос причитающего Крота едва доносился до Циклопа. Когда одноглазый поднял взгляд на подземного стража, тот испуганно поперхнулся. По всему лицу Циклопа разлилась чистая концентрированная ненависть.

- Найду…. Убью… - глухо выдавил из себя он и быстро рванул к выходу.

И тут запели колокольчики. Разом. Почти все. Услышав эти звуки Крот побледнел еще больше обычного. Он на ватных ногах вышел из каморки, продолжая смотреть на дергающиеся нити. Было видно насколько сильно его напугал этот мелодичный перезвон.

- Циклооп… - неуверенно позвал Крот своего убежавшего гостя. – Циклоооп… ты кажется накликал беду. Циклоп! Мать твою! Теперь мне действительно не справится! Циклоп! – заорал Крот в голос, но одноглазый и не думал возвращаться.

Поняв, что ждать Циклопа бесполезно, сторож подземелья бросился к койке и достал из-под неё деревянный ящик. Из ящика он вытащил дробовик, патронташ и набор острых охотничьих ножей. В отличии от всего остального, что наполняло комнату, оружие было в идеальном состоянии. Зарядив дробовик, Крот бросил взгляд на крест и несколько раз нервно перекрестился.

- Господи Иисусе, дай мне сил! Защити…

Перехватив дробовик поудобнее и Крот выдвинулся из своего убежища. В глубине канализации раздался приглушенный вой.

***

Миниатюрная рыжая девушка крутила горящие пои в глубине парка. Искорка (а именно так её все называли) занималась танцами с огнем всю жизнь и делала это не ради денег и не для того, чтобы поразить кого-либо. Ей совсем не нужны были зрители, хотя в кругах городских фаерщиков она считалась лучшей из лучших. Немногие из них, даже те, кого ей доводилось обучать, знали об истиной природе отношений Искорки с огнем. Огонь был той субстанцией, которая дарила ей силу, силу, превосходящую возможности обычных людей. Каждый день она уделяла танцам минимум два часа, невзирая на погодные условия. Если они были неподходящими Искорка занималась любимым делом в одном из пустых ангаров на окраине города. Всякий кто увидел её сейчас был бы поражен плавностью и четкостью её движений. Наверное во всем огненном искусстве не было такого трюка, который был бы ей неизвестен.

Еще в детстве дом Искорки сгорел дотла, выжила только она одна, но как ни странно это не поселило в ней страх перед обжигающей стихией, а совсем наоборот. С тех пор она стала одержима огнем, она связала с ним свою жизнь очень прочными узами, и разумеется именно её одержимость привела её в назначенное время в Клуб. Огонь подчинялся ей как послушный и ласковый зверек, она запросто могла гулять по раскаленным углам и без страха глотала горящие факелы. Но было в прошлом отважной девушки кое-что, о чем знала только она и та стихия, что стала её верным другом.

И сейчас это прошлое решило напомнить о себе.

Вопреки всем законам физики два языка пламени сорвались с пой и образовали в воздухе подобие круга, внутри которого плавясь и переливаясь возникло огромное лицо.

- Хозяин? – все еще не веря до конца в то, что это ей не чудится, Искорка затравленно оглядывалась по сторонам, не в силах поднять глаза на огненное создание.

- Привет, детка. Пора отдавать старые долги, - произнесло существо. Его голос напоминал треск горящих поленьев.

- Но как? Это невозможно! Ты должен был прийти значительно позже. Я еще не готова, это против правил, этого не должно было произойти!

- Плевать я хотел на правила. Ты уйдешь со мной, - лицо изогнулось в глумливой улыбке.

- Ты не можешь! Спящий - он…

- Спящий? – проорал огненный демон и зашелся в трескающем смехе. – Спящего нет. Никто теперь меня не остановит. Пора домой.

Произнеся это существо обратилось в гигантскую огненную пасть и одним движением накинулось на девушку, пожирая её одежду, кожу и волосы. Искорка извиваясь металась по траве, заживо сгорая, в тщетной попытке сбить с себя огонь.

Довольное сытое урчание демона потонуло в её криках.

***

Охранник небольшого супермаркета со скучающим видом заполнял кроссворды. Все что он успел накопить к своим тридцати пяти годам – это бесстыдно непрестижная работа с крошечной зарплатой и неустроенная личная жизнь Он ничего не знал о Клубе. Он вообще мало что знал. Его жизнь была настолько серой и неинтересной, насколько вообще бывает скучна жизнь маленького человека. В ней происходило ровным счетом ничего. До сегодняшнего дня. Охранник услышал в голове шелестящий голос.

«Очнись! Там люди… Они смотрят на тебя…»

Охранник несколько раз встряхнул головой, стараясь прогнать наваждение и сосредоточится на вопросах кроссворда.

«Очнись! Они все смотрят на тебя! Смотрят и смеются! Они смеются над тобой. Они презирают тебя»

«Кто ты?» - мысленно обратился человек к загадочному голосу.

«Я твой друг. Твой единственный друг. У тебя никогда не было друзей. Я единственный. А они… Они всегда смеялись над тобой. Издевались. В школе. Потом в колледже. В армии. Из-за них ты стал таким, какой ты есть. Жалкий, бесполезный, одинокий. В этом виноваты они. И они смотрят на тебя. Смотрят все. И смеются. Неслышно смеются, тыкают пальцами. Как тогда. Как та сучка, помнишь? Из-за неё ты стал импотентом. Давай… Сделай это!»

«Сделай что?» - вопрошал ничего не понимающий охранник.

«То что ты всегда хотел. У тебя есть оружие. Покажи им, какой ты. Покажи. Тогда они тебя не забудут. Они будут кричать и боятся. Ты припомнишь им все. Всем этим людям. Которые сделали тебя таким».

От этих фраз в голове у охранника что-то перещелкнуло. Он посмотрел на кроссворд и увидел, что все клетки были заполнены только одним словом «УБИТЬ». Охранник потянулся к кобуре. Его глаза остекленели, а в руки словно бы вселилась какая-то чужая злая сила.

Он успел уложить пять человек, прежде чем выпустил пулю себе в висок.

***

Тот кого называли Алхимиком сидел в своей лаборатории и прокапывал марки кислотой. Он мог бы просто вымочить большие картонные полотна в растворе, но ему нравился этот спокойный, почти медитативный процесс. Разумеется прежде чем начать Алхимик капнул себе на язык целых семь капель волшебного зелья и теперь лениво ожидал хорошо знакомое ему чувство, когда краски и звуки станут во много раз ярче, мысли станут настолько всеобъемлющими, что их невозможно будет понять, а по стенам забегают фракталы
Наконец по помещению поползла знакомая рябь. Алхимик улыбнулся и ненадолго прервался, желая в полной мере насладится своим погружением в трип.
Он привстал и закружился вокруг своей оси широко расставив руки, как блаженный дервиш, весь мир слился в причудливый калейдоскоп нереальных впечатлений и ощущений. Алхимик весело рассмеялся и бухнулся на колени перед небольшой деревянной коробочкой, которую ему подарил один друг-буддист. В коробочке было несколько отделений где лежали разные мелкие вещи – небольшие камни, мягкие перышки, песок, шершавая ткань, стекло. Алхимик тщательно ощупывал каждый мелкий предмет, прислушиваясь к своему многократно усиленному осязанию. Он полностью растворялся в каждом предмете, вперив расширенные зрачки в стену, возле которой стояло большое зеркало в деревянной раме.

Алхимик хорошо знал о тех опасностях, которые таят в себе все зеркала, но оно было необходимо ему, он очень часто использовал его во время своих ритуалов. И сейчас, краем глаза он отметил едва уловимое движение в зеркале, которое очень ему не понравилось.

Алхимик медленно поднялся с колен и стал осторожно подкрадываться к гладкой поверхности, почему-то по дороге прихватив секатор, который каким-то чудом оказался в лаборатории, явно перекочевав туда из оранжереи.

- Ну-ка ну-ка… Кышь! Кышь говорю! Только высуньтесь! – бормотал Алхимик, непонятно к кому обращаясь. – Не нужно вылезать… Спящий задаст вам за это взбучку. Ишь, расшались, поганцы!
В зеркале отражался человек одетый в строгий костюм. У него было лицо Алхимика. Вернее не совсем так. Это лицо было другим, у него было совершенно другое выражение, другая мимика. Это было лицо человека, который ни разу не пробовал наркотиков, лицо серьезного, важного и ответственного человека, опытного работника, примерного семьянина. Это было лицо человека, которым Алхимик мог бы стать, если бы все важные решения в его жизни были бы полностью противоположны реальным.

Алхимик знал, что это не очередное видение. Все свои галлюцинации он помнил наизусть, он легко мог контролировать их – в этом была вся его суть, но человек в зеркале не желал подчиняться его сознанию. Когда Алхимик подошел достаточно близко, человек наполовину вылез из зеркала и схватил наркомана за руку, вывернул её и отбросил секатор в другой конец комнаты.

- Твою мать! – прохрипел Алхимик, а человек из другого мира холодно улыбнулся и перетащил его на свою сторону зеркальной поверхности.

***

Молодой парень, студент медицинского, сидел в морге и увлеченно листал египетскую Книгу Мертвых делая карандашом какие-то пометки на страницах. Это был один из танатов, весьма достойный ученик Грифа, который прочил тихому отличнику большое будущее в деле изучения смерти. Решив ненадолго отвлечься, юноша отложил книгу и зажав в зубах сигарету подошел к жестяной банке, заменявшей пепельницу. Вонь в морге стояла страшная, запах гниющих тел смешивался с не менее отвратными ароматами формалина, но студента это нисколько не беспокоило. Он не боялся мертвых тел и не падал в обморок от запаха – это было делом привычки. К тому же в той науке, которую он выбрал для изучения помимо официальной медицины, брезгливые надолго не задерживались. Обдумывая тонкости древних ритуалов, связанных с погребением, парень не сразу заметил, что люминесцентные лампы стали как-то часто и что самое странное совершенно синхронно мигать. Неожиданно повеяло холодом. Молодой танат знал это чувство, дуновение вот такого прохладного ветерка всегда сопровождало те необычные фокусы, которыми мастерски владел Гриф и другие старшие «Братья во Смерти».

Студент обошел несколько комнат и внимательно осмотрел трупы, пытаясь заметить что-то необычное. Тем временем холод усиливался, температура падала с каждой минутой, изо рта парня уже вырывались облачка пара, а влажные грязные пятна на потолке стали покрываться инеем. Танат зябко передернул плечами и достал из кармана сотовый, ни на секунду не сводя глаз с тел, разложенных на прозекторских столах.

- Алло. Гриф? Тут что-то странное происходит… Не могу понять. Тут холод. Ну ты понимаешь? В смысле Холод! Тот самый. А ты говорил, что так бывает, когда…

Неожиданно рука одного из трупов медленно сжалась в кулак.

- Господи! Гриф! Все очень плохо и странно! ОЧЕНЬ! Гриф! Что мне делать?

Тело под простыней продолжило шевелится, словно бы разминая затекшие конечности.

- Они двигаются! Да! Господи, господи, господи…. – повторял парень испуганно пятясь вдоль стены к дверям. Один из трупов тем временем успел слегка приподняться на локтях, с явным намерением встать со стола. Танат, не выпуская телефона из трясущихся рук прошмыгнул в комнату главного патологоанатома и запер дверь на ключ.

- Тут нет соломы! Да! И свечей нет! Какие ритуалы? Нет! Ничего не получится. Нужен другой способ! – кричал парень в телефон, забившись в угол, с ужасом слыша, как распухшие синие руки медленно и неотвратимо колотят в дверь. Под градом тяжелых ударов, дверь начинала проседать.

- Гриф! Они уже рядом! Нужно что-то срочное, экстренное! Я никогда такого не видел… О Боже!

Дверь с треском сорвалась с петель.

***

А еще в тот день поезд со сто двадцатью пятью пассажирами свернул в тоннель метро, который не был указан на картах. Сто двадцать пять человек были сожраны этим тоннелем и никто даже не хватился их, потому что во тьме растворились не только люди, но и любые воспоминания о них.

***

Плут схватил меня за руку и потащил прочь из комнаты. Казалось, что время в ней застыло и этот странный эффект все еще продолжался, даже после того, как монета прекратила вращаться на ребре. На моих руках еще не успела застыть кровь Спящего. Я не осознавал до конца, что же такое с нами приключилось. Спящий. Унган. Поцелуй Бога – кинжал суфиев. Какой-то вязкий, липкий кошмар, как раз в духе тех, что мучили меня раньше. Только теперь он происходил наяву, и это было куда страшнее.

Плут шел по коридору Клуба напролом, ни на секунду не задерживаясь возле случайно встреченных людей. Я едва поспевал за ним, понятия не имея о том, куда мы направляемся. Самое главное, что я никак не мог понять, почему мы должны бежать, почему не можем остановится и рассказать все об этом убийстве как есть, почему мы своим бегством словно бы подтверждаем все подозрения, выгораживая тем самым Унгана, точнее ту тварь, которая представилась Унганом – гостем с юга.

- Куда мы идем? – спросил я на ходу.

- Заткнись. Молчи. Просто молчи и иди за мной. И спрячь же ты в руки в карманы наконец, придурок! – процедил сквозь зубы мне Плут.

Нам встретилось довольно много людей, большинство не обращало на нас внимания, но некоторые недоуменно оглядывались нам вслед. Около одной из дверей мы нос к носу столкнулись с Грифом, который с кем-то оживленно беседовал по телефону.

- Подожги солому, слышишь! Это успокоит их! Выстрой третью фигуру из свечей. Ну нет других способов, остальные ритуалы еще сложнее. Придумай что-нибудь! Эй! Ты меня слышишь? Слышишь? – оторвавшись на секунду от трубки, Гриф посмотрел прямо на нас. – Что за фигня, ребята? А где все? Что тут происходить вообще?

Плут на ходу, без замаха двинул Грифу в челюсть, профессионально вырубив таната. Мы пошли дальше, почти срываясь на бег. Плут на ходу набирал на телефоне какое-то сообщение. Когда он отправил его, он бросил телефон на пол и разбил ударом ноги.

- Корректор! Разбей телефон. Быстро!

Я подчинился, продолжая ничего не понимать. Но что-то мне подсказывало, что Плуту стоит доверится. Что-то мне подсказывало, что от этого зависит моя жизнь.

Мы свернули в одну из пустых комнат, которая вообще не была освещена. Я слышал как в коридоре собирались люди, кто-то пытался привести в чувство Грифа, другие начинали догадываться, что с той пронесшийся мимо них парочкой явно что-то не так.

Я схватил наставника за плечо, чтобы хоть как-то ориентироваться в абсолютной темноте зала. Плут тем временем ощупывал стены, пытаясь что-то найти. Наконец он тихо произнес «Здесь» и его пальцы потонули в паутине, плотным слоем покрывавшей дыру в стене. Плут провалился в это мягкое, шелковое покрывало и утянул меня за собой. Паутина цеплялась за волосы, набилась в рот, казалось что это сплетение серых нитей никогда не закончится, но мы наконец выбрались из этой гадости, очутившись на каком-то пыльном чердаке, заставленном ящиками со старыми мягкими игрушками.

- Давай, пошевеливайся! Надеюсь, про этот выход знал только я… - Плут не собирался давать мне передышку, наше бегство продолжалось все в том же бешеном темпе.

- Скажи мне хотя бы где мы! Что это за здание? – не знаю, почему мне было так важно узнать это сейчас. Наверное я пытался хоть как-то устаканить в своей голове расползающуюся по швам реальность.

- Это приют в котором я вырос. Если об этом пути м знает кто-то еще то… Не будем об этом.

Мы спустились по скрипящей деревянной лестнице и оказались в бедно обставленном, но аккуратном коридорчике, стены которого были расписаны слащавыми детскими сюжетами, про зверей, солнышко и прочую неискреннюю, которые равнодушные взрослы впаривают детям, глупо надеясь, что им это действительно интересно.

Видимо услышав звук наших шагов, в коридор высунулась голова белобрысого мальчика лет десяти.

- Мистер Плут пришел! – заверещал он, переполошив невареное все здание.

- Тише, Артур! Тише! Я сейчас не могу… - шикнул на него Плут. Но мальчик словно бы его не слышал.

- Мистер Плут! Скорее все сюда!

На его крики мгновенно сбежалась целая куча детей. Все они явно знали Плута, они облепили его со всех сторон, тянули к нему жадные до тепла руки, не хотели отпускать. Меня же, видимо как незнакомца дети сторонились и практически не замечали.

- Тихо вы! Стоп! – Плут громко хлопнул в ладоши. – Ребят, вы знаете как я вас всех люблю, знаете, что я всегда помогал вам. Но теперь и вы помогите мне. Пожалуйста. Я не прошу от вас многого, просто разойдитесь по комнатам и никому никому не говорите, что видели нас тут. Это очень важно. Если об этом узнают… Я наверное тогда больше не смогу к вам прийти. Никогда.

Фраза «не смогу к вам прийти никогда» возымела свое действие. Дети испуганно затихли. И они почти сразу же разбежались, мгновенно уняв галдеж. Дети из приютов были значительно понятливей обычных, домашних детей. Им не нужно было повторять дважды, хотя самые маленькие из них едва ли не плакали от обиды. Но перед тем, как все разошлись, Плут успел поймать одного из мальчиков постарше за руку и всучил ему пачку банкнот, пробормотав что-то вроде «Вот вам на конфеты. Как всегда девятьсот девяносто».

Мы спустились на первый этаж и ничего не объясняя пронеслись мимо дремавшей старушки на входе. Улица встретила нас обычным будничным шумом и духотой. Клерки спешили на работу, мамаши вели малышей за руку в детские сады, молодые отбросы стояли у стен и пили дешевое пиво, периодически сплевывая на асфальт. Городу не было дела до наших забот, он продолжал жить своей суетной жизнью.

Ударивший в лицо солнечный свет заставил меня встрепенутся и я словно бы очнулся от наваждения. Я перестал бежать за Плутом и остановившись крепко схватил его за плечо.

- Стой! Хватит! Я не понимаю куда и почему мы бежим. Надо все рассказать в Клубе. Они поймут. Мы же видели как все было на самом деле!

- Никто не станет тебя слушать. Если хочешь, стой тут столбом, дожидайся пока придет Циклоп и вышибет тебе мозги, - Плут попытался одернуть руку, но я держал его крепко, твердо намереваясь получить хотя бы некоторые ответы на свои вопросы.

- Зачем Циклопу убивать меня?

- Он давал Клятву Стража. Теперь для него это как инстинкт, как рефлекс. «Убивший Хозяина будет предан смерти. Направивший убийцу будет предан смерти. Всякий кто поможет им или укроет их будет предан смерти». Все. Никаких поблажек, никаких исключений.

- Но ведь все было не так! Меня подставили!

- Это никому не интересно и особенно Циклопу. Он привык не рассуждать, а убивать. А уж это он умеет хорошо как никто другой. Куда ты думаешь исчезают все те, кто хочет рассказать о тайнах Клуба? Это все его работа. Чистая, профессиональная. А теперь его еще будет вести клятва. Он будет гнать нас пока не достанет. И никто не сможет нам помочь. Даже Инспекторы.

- Инспекторы? – с каждой новой фразой я понимал насколько же глубоко мы влипли, но ко всему прочему открывалась еще куча новых запутывающих подробностей.

- Инспекторы, - Плут глубоко вздохнул и закатил глаза, явно не желая мне сейчас объяснять очевидные для него вещи. – Ткачи, Администраторы, Фиксеры – их называют по-разному. Они появляются там, где случаются пробоины в Сети. Они заделывают дыры. Назначают новых управляющих в городах, когда старые умирают. Это очень важно, Спящий ведь не просто так в коме валялся, он плавал в других мирах, что-то удерживал, что-то пропускал, перераспределял силы. Пока в городе не появится новый человек, способный удерживать Сеть произойдет еще много всяких нехороших событий. И тогда проблемы будут не только у нас, но и у всего города. Они призваны предотвратить это. Скорее всего назначат Умника, хотя тот явно не будет рад. Но даже Инспекторам нет никакого дела до нас, им плевать справедливо ли то, что с нами сейчас происходит или все это грязная подстава, они должны только заделать дыру, все остальное их не интересует. Их всего девять, их время стоит дорого, они не станут его тратить на мелкие дрязги. И у нас нет возможности повлиять на них, выше них в Клубе нет никого, кроме Игроков.

- Игроки? – мой мозг плавился, пытаясь переварить новую полученную информацию. Плюс ко всему я пытался лихорадочно придумать способ выбраться из всего этого дерьма, но у меня естественно ничего не получалось, ведь даже мой наставник явно паниковал.

- Да отстань ты от меня! – Плут вырвал плечо из моей руки, и кажется готовился дать последнее напутствие. – Какая тебе разница кто такие Игроки? Ты еще слишком слаб, чтобы знать такое. Впрочем, видимо ты никогда не узнаешь, я же говорил, что жить нам осталось всего ничего!

И вот до меня наконец дошло, что есть куда более важный вопрос, который я все никак не догадался задать, самая непонятна часть во всей этой истории.

- Почему ты тоже решил сбежать? Я убил Спящего, почему ты убежал вместе со мной?

- Потому что все знают, что я хотел чтобы он умер! – бросил он мне в лицо срываясь на крик и развернувшись быстро зашагал по улице.

Мне ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.


IV. Жертвы, охотники, и ищейки

В палате Спящего собралась внушительная толпа. Не каждый день можно было увидеть умершего бога. На лицах людей читалось беспокойство, нервозность, оцепенение, переходящее в самое настоящее отчаяние. Все сгрудились у самого входа, не решаясь подойти к самой койке с телом, гибель хозяина города внушала членам Клуба священный трепет. Исключение составляли только Циклоп и Жрица. Девушка стояла перед трупом на коленях, также как делала уже много раз, общаясь со своим покровителем, и так крепко сжимала обмякшую руку, что костяшки на её пальцах побелели. Она ритмично раскачивалась вперед-назад и все шептала что-то, уставившись в одну точку. Возможно она звала Спящего, возможно её слова не предназначались никому. Но даже в таком состоянии её тело непроизвольно вызывало у всех находящихся в комнате независимо от пола сильное, неуместное, противоестественное желание, которое смешиваясь с нервным страхом рождало совершенно невыносимый разрывающий эмоциональный коктейль

Циклоп же метался по комнате как ошалевший от ярости зверь, запертый в клетке. Именно из-за его обжигающей ненависти, сквозящей в каждом движении, даже самые смелые из тех, что стоял в толпе, не решались приблизится к телу.

Псих возбужденно скакал в самых задних рядах безмолвных зрителей, как мальчишка, желающий насладится зрелищем уличной драки, но оттесненный старшими твоарищами. Он придерживал рукой нелепый ядовито-зеленый, который успел где-то раздобыть и донимал всех вопросами. «Что там? Ну что там - мне не видно! Спящий уснул, да? То есть совсем уснул, да? Больше не проснется? Совсем-совсем-совсем?» Периодически Псих глупо хихикал, видимо он был единственным, которого, в силу его особенностей, данная ситуация забавляла. Никто не обращал на него внимания.

Унган забился в дальний темный угол комнаты и нервно облизывал губы и постоянно поправлял волосы. Он выглядел напуганным, очень напуганным, даже больше чем все. Иногда он задыхался, словно бы ему не хватало воздуха, и потом медленно шумно выдыхал, в тщетной попытке скрыть свое волнение.



- Говори! Говори, долбанный колдун какого хера тут произошло? Как? Я хочу знать как это случилось? - Циклоп сперва угрожающе навис над Унганом, а потом, схватив его за грудки, легко приподнял в воздух, так что ноги южанина повисли в полуметре от пола.

- Я... Я... Не знаю. Все было очень быстро... Я растерялся, запутался! - слова явно давались Унгану с трудом, голос его срывался на глухое сипение.

- Отпустите меня! Я все расскажу. Я расскажу то что сам видел! Пожалуйста!

- Хорошо... - Циклоп буквально бросил гостя города на пол. Тот быстро поднялся с пола затравленно улыбаясь, как собака, готовая танцевать на задних лапах, перед разъяренным хозяином. - Давай. Все что видел тут. Посекундно.



- Мы... Мы... зашли к Спящему, - Унган начал свой сбивчивый рассказ. Он все никак не могу унять заикание. - Те двое. Вернее началось не с этого. Так... Прямо с порога, тот из них который постарше, который еще в потертом костюме... да... он наклонился к девушке и начал быстро что-то нашептывать ей в ухо. Потом кинул к её ногам пачку купюр. Она так и застыла прямо там, со стеклянными глазами. Да... Я понял, что происходит что-то не то и хотел было выбежать из комнаты, позвать кого-нибудь, но тогда он бросил еще одну связку денег уже в меня. Да. Все так было. Видите там эти банкноты? Как бы два круга? Это все сделал он. И тогда уже я не мог пошевелится. Я уже четко уяснил для себя, что прооисходит что-то очень нехорошее, дикое. Я еще оставался в сознании, когда все этот же, в потертом костюме поставил на пол монетку на ребро и ударил по ней пальцем. Когда монетка начала вращаться, я словно бы отключился и пришел в сознание уже только тогда, когда второй, молодой стоял прямо перед Спящим, вонзив клинок ему в грудь. А потом старший ударил по монетке еще раз и после этого они скрылись. Все! Я больше ничего не знаю! Что у вас творится здесь? Я не понимаю! Не понимаю!

- Во черный попал под раздачу! Не твой день сегодня черный! - глумился из толпы Псих. Его не слушали. - Сидел бы лучше в своей дыре, кашу с бататом кушал, коров трахал или чем ты там у себя занимался?

Циклоп, видимо удовлетворившись ответом Унгана, решительно подошел к Жрице и положв руку ей на плечо резко развернул лицом в свою сторону.

- Говори, - прохрипел одноглазый. - Что ты видела? Чувствовала? Как все было?



Жрица, продолжая раскачиваться смотрела словно бы сквозь Циклопа, ничего не видя перед собой.



- Да не молчи же ты! Скажи хоть что-нибудь!



- Рухнул мир... Так просто, - только и сумела произнести девушка, наконец переведя взгляд на стража Спящего. И тут же замолчала снова, вернувшись в свой жуткий транс. Поняв, что большего он от неё не добьется, одноглазый амбал бесцеремонно отпихнул Жрицу в сторону и подошел к телу. Блудница на коленях, не произнеся ни звука, снова подползла к Спящему и сжала его ладонь.

Циклоп внимательно осматривал рукоять ножа торчащего из груди убитого.



- Поцелуй Бога. Кто-то из них пронес его в животе. Так делали хашишины, - сказал Циклоп потирая рукоятку. - Он спланировали все заранее. готовились. Решили, что им нечего терять. Твари…

.После этих слов одноглазый застыл в одной позе, словно бы обдумывая дальнейшие варианты действий. Молчание в комнате сгустилось до такого состояния, что его можно было есть ложкой. Было слышно как в вену Спящего капает глюкоза из теперь уже бесполезной капельницы. Аппарат жизнеобеспечения успели выключить до этого.

И только Псих продолжал суетливо подпрыгивать с ноги на ногу и хихикать повторяя "Ой, что теперь будет! Что будет!"

В последнем ряду, как раз недалеко от психа стояла Сплетница. Люди сгрудились плотно, в первых рядах этой женщине, запертой в теле семилетней девочки места не нашлось

Она была шокирована не меньше остальных. Но особенно она растерялась, когда на один из пяти её сотовых, закрепленных на поясе вокруг платья ей пришло короткое сообщение. Она успела просмотреть его

«Дай нам скрыться. Тогда твой долг будет прощен. Полностью. Отправитель: Плут»

Сплетница благодарила всех богов известных и неизвестных за то, что звук на телефоне был выключен и никто не заметил, как она прочитала послание.

Помощь беглецам грозила ей неминуемой смертью, но именно им то как раз оставалось жить видимо всего ничего, и в свете этих обстоятельств она вообще не должна была волноваться о долге, который у неё оставался перед Плутом с давних времен.

Но их сделка была скреплена Словом, договором, который имел над ней власть не меньшую, чем Клятва Стража над Циклопом.

Она знала, что она вынуждена помочь убийцам. Хотя это наверняка будет стоить ей головы и ничего в сущности не изменит. Но она дала Слово и проклинала сейчас себя за это.

- Гриф! - неожиданно рявкнул Циклоп, повернувшись к стоящим на входе людям. Толпа мгновенно выбросила вперед таната, который потирал ушибленную челюсть. Его глаза нервно бегали из стороны в сторону. - Ты был последним, кто видел их в Клубе. Куда они направились?



- Я не знаю, Циклоп. Честно. Насколько я могу судить, они не двигались в сторону ни одного из известных мне выходов. Наверное у Плута был какой-то свой, тайный лаз. Ты же понимаешь, так многие делают... Я тоже ничего не понял, мне еще звонил один из наших в тот момент и только я их окликнул Плут просто вырубил меня на ходу и...-

- Сгинь! Толку от тебя! Как от Жрицы. Где Сплетница?- кулаки одноглазого сжимались и разжимались, так словно он разминался перед дракой. Он хотел действовать. решительно. Немедленно. Сейчас.

В тот момент, когда Страж её окликнул у Сплетницы перехватило дыхания. Она знала, какие вопросы сейчас последуют, знала, что ничего хорошего ей это не сулит и ей оставалось только кусать губы в ожидании неизбежного.



- Где они? - амбал вперил немигающий глаз в девочку, ожидая немедленно ответа.



- Я... Я не знаю... Видимо они как-то зачистили следы. Если только они где-нибудь выдадут себя... Позвонят, что-нибудь купят или... - промямлила та, что могла найти любого человека в городе в течении нескольких минут.

- КАКОГО ХЕРА ТЫ МНЕ ВПАРИВАЕШЬ? - заорал Циклоп во всю мощь своей исполинской глотки. - ТЫ НЕ МОЖЕШЬ НАЙТИ ДВУХ БЕШЕНЫХ УРОДОВ? ТЫ???

Сплетница вся сжалась в ожидании смертельного удара великана, который мог раздавить её одним движением, как назойливую бесполезное насекомое.

- Ты наверное забыла о третьей части клятвы, да? - продолжил одноглазый уже тише. Но спокойствие его голоса пугало даже больше чем крик. – «Кто поможет им или укроет их будет предан смерти». Без исключений. Я не знаю, почему ты их покрываешь, но я предлагаю тебе еще раз хорошенько подумать, девочка, если ты не хочешь собирать через минуту с пола собственные кишки. Итак...

Сплетница молчала.



- Да... кстати... - Циклоп обвел взглядом всех присутствующих. - Ведь эта часть клятвы относится ко всем. Я хочу напомнить вам этом. ВЫ ПОНЯЛИ УБЛЮДКИ? - снова начал кричать он и толпа испуганно попятилась назад. Все, кроме одного человека, который вошел в комнату совсем недавно, но все это время оставался незамеченным.

На человеке был дорогой серый френч, ярко контрастирующий с обносками большинства окружающих клубных маргиналов. Он опирался на черную трость, украшенную белым набалдашником в виде перевернутой пирамиды с глазом посередине. Лицо человека было абсолютно невыразительное, в нем не было ровням счетом ничего, что могло бы привлечь внимание. Но в отличие от всех остальных, он был абсолютно спокоен.

Даже Циклоп, готовый прямо сейчас разнести стены и убить каждого кто встанет между ним и убийцами осекся на полуслове и непроизвольно вытянулся перед гостем.

- Вы уже... Так быстро... - глухо проговорил одноглазый, опустив голову и кидая кидая на человека с тростью быстрые взгляды исподлобья. - Извините, вы видите что у нас происходит. Я не должен был кричать на вас.

- Нет, ну почему же? - словно бы удивился человек, изучая Циклопа слегка наклонив голову вбок. Голос у него был такой же невыразительный как и внешность. - Продолжайте пожалуйста. Я с удовольствием дослушаю вашу речь до конца.



В комнате снова повисло молчание. Кажется Циклоп не знал как ему стоит продолжить беседу.



- Эй! Хромой дядя! Я кажется видел тебя где-то... Ой.. Дырявая голова... Припомнить вот не могу - нарушил тишину Псих, обратившись к новому человеку. Тот даже не повернулся в его сторону.-



- Так что вы хотели еще сказать? - спросил обладатель тяжелой трости у Циклопа и двинулся в его сторону, действительно немного прихрамывая. Теперь уже самому великану пришлось отступить на пару шагов.

Он продолжал молчать, будто бы растерявшись, так словно все никак не мог подобрать нужные слова.

- Так... Это кажется было в музее. В музее. на картинке. Точно! На старой картинке в музее! Только на тебя была такая смешная высокая шапка. Там еще имя было дурацкое такое. Непонятное... имя... имя... - все не унимался Псих и легонько бил себя по уху, словно эти удары помогли бы освежить ему память. Гость по прежнему его игнорировал.



- Я могу считать что вы закончили? - сказал гость. Циклоп медленно кивнул, как школьник, которого учитель отчитывал перед всем классом. - Я попрошу вас не наносить увечий этой девочке... Как вас? Кажется Сплетница, верно? ну так вот. Я попрошу не наносить ей вреда, потому что сейчас уже мне потребуется её участие. Полагаю, что вы сказали присутствующим все, что хотели до них донести, -спросил человек в френче , причем спросил он так, как будто это был не вопрос, а утверждение.- Я понимаю, насколько для вас важно соблюсти клятву, в каком-то смысле это происходит помимо вашей воли. Видимо Спящий очень хорошо вас закодировал. Но мне это все неинтересно. Более того, убийц, вам никто не будет в этом препятствовать. Но и вы не мешайте мне. Вам все ясно? И да... Почему вы так уверены, что тем двум кхм... как вы выразились "бешеным уродам" понадобилась смерть Спящего? Разве они не были осведомлены о последствиях? И почему они действовали вдвоем? К тому же один из них еще совсем молод и неопытен, как я успел понять. Тот кто старше вполне мог провернуть все это сам.



- Корректора он наверняка хотел использовать как отмычку. Спящий мог обезопасить себя не только клятвой. И все в Клубе знают, что Плут был бы рад его смерти , - пробасил одноглазый. - Больше вам расскажет Сплетница. Я могу уйти? Нет сил находится здесь, за это время они могут уйти дальше. Каждая минута дорога.



- Именно. каждая минута дорога, - с ледяным спокойствием повторил гость. - И мое время стоит очень дорого. Чтобы оказаться здесь так быстро, мне пришлось использовать те пути, прохождение через которые даже у нас отнимает очень много сил. Скажем назад у меня уже не получится добраться столь же быстро. Что вдвойне обидно, учитывая, что сегодня в столице в одном из посольств играет потрясающий струнный квартет. Но брешь в Сети все-таки важнее любых концертов.

Циклоп перминался с ноги на ногу, но все-таки позволил задать себе перед уходом одну просьбу

- Пусть Сплетница выдаст мне на них подробное досье. Это поможет мне в поисках.

Гость сделал жест рукой, будто бы он отгоняет муху, видимо давая добро на исполнении этого пожелания стража просьбы.

- В пятой комнате. Там железный конторский шкаф. Третий ящик сверху. Он будет открыт для тебя. Уже открыт, - тихо проговорила Сплетница, не веря в то, что в последний момент нашелся некто, обладающей достаточной властью, чтобы её защитить. Циклоп бросился прочь из комнаты, как волк, ведомый запахом добычи.



- Хорошо. Теперь, когда все мы немного успокоились, я думаю можно приступить к более важным делам, чем эти мелкие дрязги, - сказал человек, обратившись ко всем окружающим и подошел к трупу, провел ладонью по его лицу, цокнул языком и разочарованно проговорил, - Спящий, Спящий… Сколько лет мы друг друга знали. Не думал, что я тебя переживу.



После этих слов человек щелкнул пальцами перед лицом Жрицы и она моментально обмякла, опустившись на пол.



- Заберите её домой. Я усыпил её, потому что иначе она бы никуда отсюда не ушла, а так и мне и ей будет спокойнее.



Из толпы вышла пара мужчин, которые осторожно приподняли Жрицу за руки и вышли из комнаты.



- Так… Теперь вы, - человек с тростью обратился к Унгану. – Думаю вам добраться до дома самому не составит труда. Вернее до того места, где вы решили остановится в городе. Откуда вы кстати родом?



Унган произнес название Богом забытой страны третьего мира.



- Хм… - человек во френче задумчиво пожевал губы. – Это очень далеко. Туда не так то легко добраться, чтобы проверить ваши слова.



- Поверьте, выбраться оттуда мне было тоже очень нелегко, - ответил колдун.



- Хорошо. Проводите вашего гостя до его отеля… съемной квартиры… комнаты… что там у него…



Еще двое мужчин из Клуба поспешили выполнить указание, сопроводив Унгана к выходу. Толпа редела на глазах.



- Сплетница, я попрошу вас назвать мне имя того, кто мог бы заменить Спящего на посту охранителя Сети. Последствия его смерти уже начинают сказываться. Я чувствую это всем телом и мне это очень не нравится. Дальше будет хуже, - человек подошел к девочке и наклонился вперед, оперевшись на трость всем телом.



- Умник. Это конечно должен быть Умник, - не задумываясь выпалила Сплетница. – Но… дело в том, что пару дней назад он уехал из города. Уехал, никого не предупредив.



- Уехал? Очень интересно, очень… И куда же он уехал, позвольте поинтересоваться?



- Далеко. Он сейчас вне зоны досягаемости. Разве что только вы сможете применить свои тропы и…



- Даже если бы я сделал так, хотя у меня не осталось сил для этого, я не смог бы перетащить за собой этого сбежавшего господина, - человек явно был недоволен, но об этом можно было догадаться лишь по едва заметному раздражению в его голосе. – Если это не Умник, то кто мог бы стать следующим кандидатом? Я прошу вас хорошенько подумать.



- Пожиратель – тут же ответила девочка. – Он определенно самый сильный из всех кто остался. Но и тут есть свои сложности. Он сейчас не в лучшей форме. Но я могу проводить вас к нему, - после этих слов она вдруг набравшись смелости задала вопрос, который уже давно её волновал. - Как мне к вам обращаться? Инспектор? Ткач?



- Не нужно пошлостей, - фыркнул человек в ответ. – Называйте меня Седьмой. Просто Седьмой. Мы можем прямо сейчас не задерживаясь посетить этого вашего Пожирателя?



- Я вспомнил! – радостно завопил Псих, заставив всех вздрогнуть от неожиданности. – ТРИСМЕГИСТ! Там было написано ТРИСМЕГИСТ! На той картинке с хромым дядей!



- Седьмой, - еще раз повторил человек, впервые взглянув на Психа. – Пойдемте к Пожирателю. Всем остальным я предлагаю разойтись и быть крайне осторожными, пока мы не заделаем брешь. Я бы на вашем месте вообще никуда не выходить из Клуба в ближайшее время.



Люди начали по одному выходить из комнаты. В сердце каждого человека впился страх, страх, которого никому из них еще не доводилось испытывать, ведь для всех Спящий был также вечен и неизменен как город, как сам Клуб. Люди уходили, вознося молитвы высшим силам и на ходу думая о том, каким образом обезопасить тех, кто был им дорог, тех кто остался вне стен Клуба. Увсех появились свои дела, в воздухе витало предчувствие некоего хаоса, где все крысы бегущие с корабля бились бы со стихией один на один.



Седьмой и Сплетница отправились в комнату Пожирателя. За ними хвостиком увязался Псих.



***



Едва поспевая, я шел следом за Плутом по широкой улице. Это бегство напоминало мне мои недавние прогулки по городу со Сталкером. Я не очень хорошо представлял где мы находимся и понятия не имел куда мы идем. Духота стояла страшная, одежда неприятно липла к телу, уже очень скоро меня начала мучить одышка. Прямо передо мной на асфальт грохнулся голубь, который видимо пал жертвой невыносимой жары.



- Плут! – окликнул я своего собрата по несчастью. – Плут! Скажи, куда мы идем?



- Вперед, - бросил мне он не обернувшись.



- Куда вперед? Может быть нам лучше поймать такси? Уехать подальше? В другой город? Залечь на дно, пока все не уляжется, а потом…



- Никакого такси. Нельзя. Нам нельзя ничего покупать, нельзя оплачивать услуги. Меня тогда вычислят моментально. Желательно ни с кем не разговаривать. Да и убежать мы далеко не сумеем.



Кажется Плут не собирался больше ничего пояснять. Он все также шагал вперед, переступая через лужи и кучи мусора. Но желание разобраться во всем не давало мне покоя. Я снова начал свои расспросы.



- Что эта была за существо? Это был не человек! У него были змеиные глаза, раздвоенный язык. Объясни мне хотя бы это!



- Это был чешуйчатый, - начал пояснять мне наставник, не останавливаясь, а наоборот лишь ускорив движение. - Ящер. Змей. Называй как хочешь. Параллельный вид. Изначально враждебные всем нам твари. Ева с яблоком, байки про драконов – это все память о тех временах, когда их еще было много и мы сталкивались с ними куда чаще. Они очень коварны, расчетливы, планируют свои действия десятилетиями. Всю эту схему тот ящер явно просчитал заранее причем поминутно. Скорее всего он знал, что мы с тобой ели сегодня на завтрак и сколько раз каждый из нас на этой неделе онанировал.



Я вспомнил задержку с мальчишкой-хулиганом около баскетбольной площадки, где мы сидели со Сталкером. Возможно это была просто паранойя, которая моментально расцвела в моей голове после слов Плута, но мне показалось, что тот мальчик появился там не просто так. Раз уж они все рассчитывают по минутам…



- Их осталось очень мало, - продолжил тем временем Плут. - Они ненавидят людей. Мы украли у них мир. Не знаю, какие именно дела были конкретно у этого змея со Спящим, но видно тот ему крепко насолил.



- Что еще он них известно? У них есть слабые места?



- Практически нет. Странно что мы смогли их в свое время вытеснить. Они во всем нас превосходят. Нельзя же назвать слабостью их повышенную любовь к золоту? Они любят разные драгоценности, ну точно как драконы из легенд. Когда их осталось совсем мало, они разошлись по земле, собирая сокровища в своих убежищах и убивая каждого, кто смел потревожить их покой. Кажется только китайцам удалось найти с ними какой-то общий язык. По крайней мере так говорят.



Я обдумывал все сказанное Плутом. Похоже нас подставило чудовище, силы которого во много раз превосходят возможности едва ли не каждого из членов Клуба. А учитывая еще и открывшуюся перспективу столкновения с Циклопом, картина вырисовывалась ну совсем уж безрадостная. Я пытался придумать способ, который бы помог нам выбраться из этой безвыходной ситуации, я пытался искать спасительные решения в том мире, в котором еще сам толком не ориентировался и не разбирался.



- Игроки! Ты говорил о каких-то Игроках, Плут! Если уж Инспекторам нет до нас дела, может быть обратится сразу к тем кто выше по статусу? – наверное я сморозил глупость, потому как Плут истерически рассмеялся на ходу мне в ответ.



- Игроки… Представь, что к тебе подполз муравей и попросил защитить его от других нехороших муравьев. Какова будет твоя реакция? Да ты даже не заметишь эту букашку, не говоря уже о том, чтобы понять, о чем именно она тебя просит! Ну так вот, Игроки отстоят от нас намного дальше, чем мы от муравьев. Так что даже не думай. И знаешь, что самое поганое во всем этом? Это то, что если Ткачи вовремя не заделают дыру в Сети, то произойдет столько всего нехорошего, что наши с тобой проблемы вообще будут незаметны в общем потоке. Смотри! – Плут неожиданно застыл как вкопанный и указал рукой на супермаркет на другой стороне улицы. Туда съехались полицейские машины, люди в форме брали показания у свидетелей и разгоняли набежавших зевак, а за натянутой желтой лентой лежало несколько тел, накрытых брезентом. Я сам не понял как умудрился не заметить это, хотя мы вроде бы проходили совсем рядом.



- Что ты видишь?



- Там была какая-то бойня, - я насчитал четыре тела и кажется внутри здания были еще трупы. – Похоже на массовое убийство. Как будто кто-то спятил и пострелял несколько человек. Это не бандитская разборка.



- Верно, - кивнул Плут и снова прыснул в кулак. – А ты видишь вон те спирали, которые нарисованы кровью на стенах?



Я пригляделся и увидел на кирпичной стене и в паре мест на асфальте размазанные красные узоры, действительно напоминающие спирали.



- Это не просто спирали. Это метка.



- Чья метка?



- Я понятия не имею как они называются. У них нет тел, они очень любят убивать и им нравятся спирали. И именно их и таких как они Спящий и сдерживал. Он много чего сдерживал. Тварей из-под земли, тварей из зазеркалья и еще черт знает откуда. Вот еще, гляди! – теперь он ткнул пальцем в темный закуток, возле панельного дома где на грязном матрасе корчился какой-то нищий, чьи руки и ноги неестественно выгибались, словно в припадке эпилепсии.



- Что там? Человеку плохо?



- Ему не плохо. Он вышел из строя. Это одна из машин Инженера. Все наши дары рушатся, ломаются, тают. И чем дальше тем больше. И если Спящему не найдут замену в ближайшие сутки, то случится что-то очень масштабное, что-то, что затронет весь город. У нас реактор вроде ядерный запустили где-то с полгода назад, помнишь?



Я помнил. И от всего сказанного, а особенно от последней фразы у меня в животе сжался холодный комок. Потерять жизнь – ужасно, но еще ужасней знать, что умереть можешь не только ты, но и тысячи людей вокруг тебя и ты никак не можешь на это повлиять, хотя знаешь что может случится. Кажется в тот момент я осознал всю тяжесть проклятия Кассандры.



- Пойдем. Тут рядом есть одна неплохая винная лавка. Хочу туда заглянуть, мне там кое-что нужно из товаров массового потребления - сказал Плут и диковато улыбнувшись двинулся дальше.



- Стой! Ты же сам мне говорил, что нам ничего нельзя покупать! – крикнул я ему на ходу. Мне вовсе не улыбалось встретится с Циклопом раньше времени из-за минутной прихоти ополоумевшего от безысходности наставника.



Плут ничего мне не ответив подошел к небольшому зданию и прошмыгнув мимо вышедших на улицу людей скрылся за дверью. Я остался стоять на месте. Мне не нужно было в магазин. Мне нужно было собраться с мыслями. От всех этих волнений и постоянного выброса адреналина у меня жутко разболелась голова. Я не мог отвести взгляда от трупов, накрытых брезентом и от спиралей, начертанных кровью.



«Я понятия не имею как они называются…»



Я помотал головой и слегка ударил себя по щекам, чтобы собраться. Следующей моей идеей было обратится в полицию. Эта идея показалась мне не такой уж дурацкой. Я как-то впопыхах и забыл, что существует большой мир за пределами Клуба. Нормальный мир. Где убийство старика в коме не провоцирует взрыв реактора, где древние ящеры не вручают тебе суфийских кинжалов и где нищие это просто нищие, а не заклинившие механические куклы.



Пока я думал о том, не стоит ли прямо сейчас подойти к полицейским у супермаркета и наплести им чего-нибудь правдоподобного, чтобы обрести хотя бы временную защиту, Плут вышел из магазина и свистнул мне, приглашая пройтись с ним за угол. Он удерживал что-то под одеждой. Воровство не лучшим образом способствовало бы моему диалогу со стражами закона, но и бросить Плута я не мог. Хотя бы потому, что в одиночку шансов выжить у меня было еще меньше, чем вдвоем с наставником, у которого вдруг прорезалась клептомания и странные, дурашливые интонации в голосе. Плюс ко всему я вспомнил, что руки мои по-прежнему были в крови.



Когда мы отошли достаточно далеко от той лавки Плут достал из-под полы пиджака бутылку вина и присел прямо на землю, опершись спиной о стену дома. Прямо на моих глаза он вытащил из кармана ключи, выронив что-то вроде туго набитой кожаной визитницы и стал не торопясь проталкивать пробку в горлышко. Покончив с этим, Плут сделал несколько больших жадных глотков, откинув голову назад. Он залпом осушил треть бутылки.



- Господи, какая мерзкая дешевая дрянь! Чертова привычка, мог бы ведь что-нибудь и получше прихватить. Но привычка – вторая натура. А для таких как мы так и вовсе единственная. Мы же люди Клуба, помнишь Корректор?



Плут снова отхлебнул вина.



- Тебе не предлагаю. Тут мне самому едва хватит. Представляешь, я с детства не воровал. Но зато руки-то… руки то помнят! – снова рассмеялся. Я не мог понять, что его все время так забавляет. И еще я не понимал с чего это его приспичило выпить вина. Мне представлялось, что это часть очердного ритуала, а мог Плут многое, как я сумел убедиться совсем недавно. Тут Плут заметил выпавшую визитницу и подняв её раскрыл, показывая мне содержимое. Там было множество карточек скидок наверное на все существующие торговые сети в мире.



- Кооррректор! – сказал он ко мне уже ощутимо заплетающимся языком. – Обещай мне. Обещай, скотина, что похоронишь эти гребанные карточки вместе со мной. Положишь их мне в гроб. В ящик. Я их годами собирал. А передать некому. Никому не дам. Моё! А я… ну что я… хочешь тебе журнальчиков в гроб подкину. Любишь журнальчики? Прессу там, новости, кроссворды, все дела.



И тут до меня дошло, что это гад просто бесцельно надирается. Возможно, чтобы унять нервное напряжение, но мне показалось, что он решил просто покориться судьбе, что он уже внутренне умер и теперь хочет подсластить горькую пилюлю по имени Смерть, быстренько залив шары. Я в один момент осознал, что наше с ним бегство через секретный ход было чем-то рефлекторным, вроде того как если собаке с перебитым хребтом наступить на лапу и она все равно её одернет, но теперь, осознав всю ситуацию и трезво оценив наши силы Плут сдался. Сдался самым паршивым, бездарным образом, не желая и даже не думая принимать бой.



- Эх… Мало. Мало вИно! Так я не успею добраться до веритаса! – хихикал Плут, пьянея на глазах.



И тогда меня накрыло. Я подошел и ударил его по лицу, чтобы прекратить эту жалкую сцену.



- Соберись! Нельзя опускать руки!



Плут просидел с бутылкой в руке еще какое-то время, словно не сразу поняв, что я сделал. Затем он вытер выступившую из разбитой губы кровь, медленно поднялся и с совершенно звериным выражением лица кинулся на меня, отбросив бутылку в сторону.



Бил он мощно, сильно, он был куда лучший боец чем я. Я едва успевал отбивать его удары, а Плут тем временем только сильнее распалялся и в этом его бешенстве здравого смысла было не больше, чем в бессильном пьянстве. Он наверное старался выбросить из себя всю ярость, весь страх, все отчаяние. Но у меня не было время думать об этом, пока я уворачивался от града хуков и апперкотов.



- Хватит! Хватит! Так нельзя! Надо быть вместе! – пытался вразумить его я. Он словно бы не слышал и продолжал колотить меня так, что я всерьез испугался за свою жизнь. «Как глупо», - успел подумать я. «За нами гонится лучший убийца в городе, но мы перебьем друг друга сами, сделав за него всю грязную работу». В ярости я подскочил к бутылке и разбил её о стену. Протянув вперед руку, я выставил перед собой розочку, твердо намереваясь пустить её в ход.



Но Плут внезапно остановился и будто бы протрезвел уставившись на мое «оружие». Затем он посмотрел на осколки стекла и на разлившееся по асфальту вино.



- Эврика, - сказал он и посмотрел на меня. Теперь я увидел совсем другой взгляд. Взгляд холодного и расчетливого дельца, который сумел сделать своими должниками почти всех самых влиятельных членов Клуба. – Корректор – ты гений. Я знаю, что нам нужно делать. Это один шанс на миллион, но это уже что-то. Нам нужно на вокзал.



Я осторожно отвел руку в сторону, но розочку выкидывать не спешил.



- Мы все-таки собираемся уехать из города? – неуверенно спросил я.



- Верно. Но не так. Если уедем на поезде, то нас всретят на первой же станции. Из города мы выберемся другим путем. Но сейчас нам все равно нужно на вокзал. Утри сопли и иди за мной. И поторапливайся, сукин сын, поторапливайся!



Плут улыбнулся и эта жестокая, рисковая улыбка вселила в меня уверенность.



***



В зале, где расположился Пожиратель стоял невыносимый смрад. Весь пол был заляпан блевотиной, нельзя было шагу ступить, чтобы не напороться на мерзкую, скользкую лужицу. Сплетница осталась стоять в дверях, зажимая нос, не в силах переступить порог помещения. Она просто указал рукой на Пожирателя, тем самым дав понять Седьмому, что это был именно тот, кто ему нужен.



Хозяин комнаты выглядел очень плохо. Его безразмерный свитер был весь заляпан все теми же вонючими бурыми пятнами, складки жира на невообразимо огромном животе перекатывались и тряслись, как желе, от толстяка сильно несло желчью, потом и кислятиной. Голова Пожирателя все время тряслась, так словно он страдал от нервного тика, изо рта вытекала слюна, вперемешку с остатками рвоты, веки его покраснели и опухли, под глазами выросли тяжелые синие мешки. Самое удивительное, что те кто видел Пожирателя где-то с месяц назад не могли бы не отметить, что он здорово похудел, хотя по-прежнему оставался все то же необъятной тушей. Но выглядел он заметно хуже чем раньше.



До сделки с Корректором.



Теперь все жилище Пожирателя помимо коробок из-под дешевой еды было завалено пустыми упаковками из-под таблеток – снотворное, успокоительное и мощные транквилизаторы.



Когда Седьмой вошел в комнату, Пожиратель с трудом поднял на него красные глаза с плотной сеткой лопнувших сосудов и произнес:



- Новая тварь? Ну привет, Визитер! Подходи поближе – пообщаемся.



Седьмой сделал несколько осторожных шагов вперед.



- А чего ты один? – бормотал себе под нос толстяк. - Вы обычно накидываетесь скопом, все вместе. Поиграть решили? Ну ничего. Я справлюсь. Сильный конечно подарочек мне тот сопляк оставил. Ну да ничего, ничего. И не таких обламывали.



- Пожиратель? Вы слышите меня? – тихо произнес Седьмой.



- Ха! Конечно слышу, гад, ты же у меня в голове! Куда уж ближе к уху, верно? – после этих слов Пожиратель зашелся в хриплом кашле и отхракнул на пол здоровенный сгусток кровавой мокроты. – Подойди говорю поближе. Чтобы тебя лучше видеть, Красная Шапочка. Смотри какие у меня большие зубы…



Жирный человек тяжело, грузно поднялся с дивана и еле шевеля ногами потянулсяпо направлению к Седьмому, выставив вперед жирные руки, усеянные россыпью бородавок. По его лицу градом катился пот.



- Визитеры. Визитеры. Дайте срок, всех переварю, суки! Я сожру вас всех! Пооткусываю вам ваши уродские головы, кости пообгладываю, жилы вытяну! Давай! Иди сюда, поганец!



Когда Пожиратель почти дотянулся ладонью до головы Седьмого, тот быстро вскинул вверх трость и жирдяя мощным ударом отбросило назад на диван. Пожиратель закатил глаза и завыл в отчаянии:



- Ну сколько можно, твари! Хватит! Дайте мне поспать! Просто поспать!



Седьмой покачал головой из стороны в сторону и вышел из комнаты, оставив Пожирателя рыдать наедине со своими демонами.



У выхода его ожидали Сплетница и Псих, с невинным видом насвистывающий считалочку про Робина-Бобина Барабека.



- Это называется не в лучшей форме, да? – Седьмой не повышал голос, не злился, но малейшего перепада его интонаций хватало для того, чтобы понять всю глубину и степень его негодования.



Сплетница могла лишь устало вздохнуть в ответ.



- Его нельзя ставить в Сеть. Он сделает только хуже, - Седьмой внимательно посмотрел на девочку. – Думайте, сударыня, думайте! Умник в бегах, Пожиратель мучается кошмарами и галлюцинациями. Кто еще мог бы заменить Спящего? У кого в городе хватит на это сил и умения?



Псих запрыгал у стены и стал тянуть руку вверх, всеми правдами и неправдами стараясь сделать так, чтобы его заметили, как прилежный школьник, которому не терпелось рассказать выученный урок.



Сплетница посмотрела в пол и снова вздохнула.



- Умника нет. Пожиратель спятил. Садху три месяца назад уехал в Гималаи и вернется не раньше чем через полгода. Циклоп… Циклоп сейчас одержим Клятвой. Он не остановится пока не достанет тех двоих. Все. Больше некому. И ни один из четверых не подходит.



- Значит если мы достанем беглецов или каким-нибудь образом освободим Циклопа от клятвы он сможет заменить Спящего, верно?



- Это наверное самый худший вариант. Я далеко не уверена что ему в принципе хватило бы на это сил. Не говоря уже о том, что сейчас он просто ошалел от запаха надвигающейся крови.



Псих все также прыгал у стенки и уже начал размахивать в воздухе беретом, видимо все-таки надеясь, что именно ему достанется место председателя городского Клуба.



Седьмой же на пару минут прикрыл глаза, явно прикидывая в уме какие-то варианты дальнейшего развития событий. После этих безмолвных рассуждений, Инспектор обратился к Сплетнице, не открывая глаз.



- Мне нужен адрес Умника. Где он обитал перед отъездом. А также адреса Жрицы и того места, где поселился Унган. Ну и конечно досье на двух беглецов и Циклопа тоже. Обеспечьте меня всей необходимой информацией. Дело куда сложнее, чем я изначально предполагал. Тут не управиться за пару часов. Придется основательно поработать.



Сплетница кивнула и отправилась за необходимыми документами, испытывая невыразимое облегчение, потому что Седьмой не смотря на всю свою вежливую обходительность, все-таки оставлял очень жуткое и гнетущее впечатление, образ некоей бездушной и древней силы, которая давно утратила почти все человеческое и вышла на принципиально иной уровень понимания вещей.



Прежде чем королева городских тайн успела скрыться, Седьмой окликнул её еще раз:



- Да, и как зовут этого вашего юродивого? – Инспектор указал тростью на Психа, который затихь и теперь с сосредоточенным видом ковырялся в носу.



- Это Псих. Блаженный. Зачем он вам? – удивилась девочка.



- Он будет мне помогать. Мне понадобится кто-нибудь, кто способен выйти из плоскости.



- Дядя Трисмегист! Дядя Трисмегист выбрал меняв подручные! Йес! Холмс и Ватсон! Бетмен и Робин! Дон Кихот и тот тип на ослике! Мы будем заниматься… э… ну в общем важными делами! – Псих достал из кармана рубашки миниатюрную трубочку и пританцовывая стал наигрывать простую веселую мелодию.



Сплетница ушла, решив для себя, что она полностью перестала понимать происходящее.



***



В прокуренном зале байкерского клуба «Гарь и металл» было как всегда шумно. Отовсюду слышалась ругань, грубый смех, кто-то пьяным голосом орал песни и все это перекрывал тяжелый рок доносящийся из разрывающихся динамиков выставленных на максимальную громкость.



Войдя Циклоп направился прямиком в центр зала. Опасные рецидивисты и отморозки почтительно расступались перед здоровенной фигурой одноглазого. Циклопа в клубе знали очень хорошо, когда-то он сам колесил вместе с этой бандой по трассам на дымящем ревущем чоппере.



Хорошо знал и помнил Циклопа и хозяин клуба, ожидающий его прямо за барной стойкой. Лидера банды звали Пуля, это был крепко сбитый лысый мужчина примерно сорока лет. Все его тело покрывали шрамы и татуировки, самой примечательной из которых безусловно была та, что изображала пулевое отверстие, располагавшееся ровно посередине лба. Пуля был человеком с пулей в голове и весь его внешний вид подтверждал это.



- Циклопчик, слушай, да неужто ты решил нас навестить? – хриплый, прокуренный голос Пули оставлял такое впечатление, как будто кто-то проводил ножом по шершавой стене. – Пиво будешь? Конечно будешь. За мой счет, разумеется!



- Нет времени. Мне нужны твои люди. Все.



- Ого! Это серьезное заявление! И что ж у тебя такого серьезного стряслось, Циклопчик?



- Нужно найти двух людей. Мне нужны их головы, - Циклоп бросил на стойку две папки с досье.



Пуля удивленно присвистнул:



- И что же такого натворили эти твои орлы, раз ты решил включить в игру всю тяжелую кавалерию?



- Не твоего ума дела, придурок! – за подобное обращение при разговоре с Пулей любой человек поплатился бы очень быстро вне зависимости от его положения, влияния и количества денег. Скорее всего он уже лежал бы где-нибудь в грязи, сжимая руками заточку, которое ему бы засадили прямо в печень. Но Циклоп был наверное единственным в городе, кто мог общаться с лидером банды в таком тоне не опасаясь последствий. Циклоп не боялся Пулю. А вот Пуля Циклопа боялся очень сильно.



- Окей. Дело твое. Я размножу эту информацию и раздам своим.



- Все нужно сделать быстро. Перекроете все выезды из города. Прочесывать будете все улицы. Если понадобится ни спать, ни ссать, ни срать не будете пока мы их не найдем.



Пуля заинтересованно рассматривал фотографии из папок и все никак не мог понять, чем же могли так насолить Циклопу эти двое хлюпиков. Судя по масштабам предстоящей охоты тут речь шла явно не о невозвращенном долге или мелком проступке.



- Это еще не все, - продолжил одноглазый. – Твоих людей будет мало. Подними цыган. И людей Майора. Ветераны ребята серьезные. Да черт с ним, даже Сиду кинь клич, хотя от его гоблинов и мало толку. Подними всех. Когда я говорю всех я имею ввиду ВСЕХ! – произнеся это Циклоп с силой ударил кулаком по сойке и оставил на ней заметные вмятины.



- Окей, большой брат. Будет сделано. В лучшем виде, - притихший Пуля дал сигнал своим подручным, которые должны были распечатать фотографии и разнести информацию во все концы города. Две маленькие фотографии из досье он оставил себе.



- Давненько мы уже так не охотились, верно? Полноценный план «Перехват», а? – Пуля глумливо улыбнулся, обнажив полный рот железных зубов и дружески похлопал Циклопа по плечу.

Тот брезгливо отбросил руку байкера и не прощаясь двинулся к выходу.



Пуля нисколько не расстроившись еще раз посмотрел на фотографии мужчин.



- Охота… Будет весело! – произнес он и выбросил сигарету прямо в кружку недопитого пива.


V. Пути выхода

Мы вышли к величественному холодному зданию главного вокзала, чья давящая основательная индустриальная тяжеловесность стен и крыши разбавлялась суетливым мельтешением сотен людей внизу. Прямо перед входом на вокзал, на площадке, которой оканчивалась каменная лестница, стоял памятник позабытым героям войны. Головы солдат были разукрашены вандалами и заляпаны голубиным пометом. Почему-то мне подумалось о том, что убийцам, пусть даже и убивающим за правое дело, памятники ставят гораздо чаще, чем людям прославившимся в любой другой области. Сжав в кулак влажную ладонь, я вспомнил о том, что и сам теперь принадлежу к числу тех, кто «достоин памятника», хотя вряд ли мне светит подобная участь.

Пару кварталов назад, Плут снова оставил меня на улице, а сам забежал в продуктовый магазинчик и вернулся оттуда с двумя лимонами и бутылкой воды. Посредством этих нехитрых средств я сумел отмыть руки от крови в соседнем дворе, потому что дальше разгуливать так было опасно, особенно на вокзале, где всегда было полно полиции.

Когда я вымыл руки, я увидел около урны выброшенную кем-то тетрадь. Кажется это были конспекты какого-то нерадивого студента, видимо недавно сдавшего предмет и выкинувшего все заметки по теме за ненадобностью. Я поднял её с земли и отыскал то, что мне было необходимо - несколько чистых листов, оставшихся ближе к концу тетради. Я вырвал их, пока Плут не видел меня, стоя на стреме возле входа во двор, и, достав одну из своих ручек, начал заполнять бумагу ровным убористым почерком, тщательно выводя одну и ту же фразу «Спящий умер, Спящий умер, Спящий умер» и тут же исправляя её, дополняя коротким словом «не». Грязная бумага размокала под моими пальцами, я так торопился, что даже не успел толком вытереть руки. Бумага расползалась, рвалась, потому что от волнения и желания все исправить я давил на ручку очень сильно.

Понятия не имею чего я ожидал. Возможно я хотел открутить время назад, как раз к моменту убийства, может быть с небес должен был спуститься ангел, способный воскрешать мертвых, а может быть ничего масштабного бы и не произошло, но вот для всех окружающих эта ситуация бы изменилась, да так что еще и никто бы ничего не заметил.

- Ты что делаешь? – прошипел на меня подошедший Плут, явно не одобряющий то, что увидел.

- Я ищу выход! – прикрикнул на него я, не переставая писать и вносить правки. – Мало ли что ты там задумал со своим вокзалом! Почему не попробовать? Ну что мы теряем?

- Ты идиот? – вполне серьезно спросил меня Плут, после чего подошел, вырвал из рук листки и отбросил их подальше. – Да у тебя силенок не хватает, чтобы хозяина собственной квартиры развести, а ты хочешь вот так просто изменить то, что натворил? То что наверно случалось последний раз лет эдак пару-тройку веков назад? Хватит! Нет времени на глупости. Больше не делай так. Не предпринимай вообще ничего сам, делай только то, что я тебе говорю!

Я пристыжено кивнул, признавая правоту наставника.

И вот мы стоим на привокзальной площади. На руках моих больше не было крови, по крайней мере в буквальном смысле, но я все равно не мог отделаться от противного ощущения, что все полицейские, да и просто люди, смотрят в нашу сторону, так, как будто у меня на лице проступила каинова печать.
Какая-то вокзальная гадалка уставилась прямо на меня, сощурив цепкие глаза, и я готов был поклясться, что она что-то разглядела. Не исключено, что виной тому были её способности, в которых я почему-то не сомневался. Наверное то, что я совершил, оставляло заметный след в ауре или что там эти гадалки видят. Я хотел указать Плуту на эту старуху, но та быстро ушла в другую часть площади, остановившись возле чернявого парня с серьгой в ухе, который наверное крышевал её маленький бизнес. Они стали беседовать о чем-то, мне показалась даже, что цыганка кивала в нашу сторону, но разбираться времени не было, мы уже проходили через систему металлодетектеров на входе.

Плут быстро шагал куда-то вперед, хотя я успел понять, что направляемся мы явно не к железнодорожным путям и не к кассам. Я хотел спросить наконец, куда и зачем мы двигаемся, потому что эта ситуация, когда я не знал наших дальнейших планов, уже начинала меня доставать. Но стоило мне открыть рот, как я застыл на месте как вкопанный, остановившись возле газетного киоска. На прилавке перед продавцом лежал местный таблоид с грязненькой картинкой и бесстыдно сиял орфографической ошибкой, прямо на первой странице, как раз под одним из главных заголовков. Я перевел взгляд чуть в сторону, борясь с силой, что тянула меня магнитом в сторону ларька, но легче от этого не стало. В другом издании ошибка закралась в прогнозе погоды на ближайшую неделю, который обещал стойкую жару еще в течении долгого времени. Я весь вспотел, но теперь вовсе не от обещанного пекла и душного вокзального воздуха.

Я честно сдерживался сколько мог. Но одержимость размазала мою волю по стенке, нисколько не заботясь о том, что у меня сейчас есть заботы поважнее.

Например выжить.

- Дайте пожалуйста вот эту газету. Да. И тот журнал тоже. Нет, не один, я хочу взять все. Все что есть.

Ошибки плясали перед глазами. Их было много, очень много, кому как не мне знать о том, как плохо работали корректоры в общегосударственных, а особенно в местных изданиях. Мне хотелось волком выть, от того, что какая-то часть моего сознания понимала как это все нелепо, опасно и неуместно, но голос разума тонул в потоках оглушительного «Исправь! Исправь! Исправь!». Наверное примерно так себя чувствуют наркоманы во время ломки.

Плут схватил меня за руку в тот момент, когда я уже почти передал деньги.

- Простите моего друга, он немного забылся. Извините, но мы должны бежать, можем опоздать на поезд, - сказал он удивленному этой сценой продавцу.

Он потащил меня прочь от ларька, но я вырвался у него из рук, и ринулся к прилавку, готовый схватить эту чертову макулатуру и утащить не оплатив, чтобы забившись куда-нибудь в угол исправлять и исправлять ошибки, до тех пор пока рука не затечет, а глазах не начнет рябить от букв и символов.

- Да что с ним такое? – спросил испуганный отшатнувшийся продавец. – Да уймите вы уже его! И вам кстати нужно совсем в другую сторону, поезда отходят с той части вокзала!

Я шипел и плевался слюной, а Плут снова схватил меня и потащил прочь, бормотал продавцу какие-то извинения.

- Пусти! – процедил я сквозь сцепленные зубы. Дыхание участилось, в ушах гудело, перед глазами все плыло. Я чувствовал быстрый бой сердца, кровь пульсировала так, словно я только что пробежал стометровку.

Поняв, что просто так со мной не справится, Плут быстро стащил с шеи галстук и быстрым движением обвязал как повязку вокруг моих глаз. Я слышал, как вокруг собирались люди, заинтересованные этой нелепой сценой.

Но все-таки этот, в других обстоятельствах показавшийся мне наверное забавным, способ возымел свое действие. Я понемногу начал успокаиваться, жар прошел, в голове начало прояснятся. Плут вел меня куда-то за руку с завязанными глазами и грязно ругался шепотом.

- Прости, - сказал я ему севшим голосом. – Это сильнее меня. Я ничего не мог сделать.

- Удивительная штука, да? Дары от нас уходят, а одержимость остается. И даже усиливается. Сеть лихорадит, она сейчас натянута как струна готовая лопнуть и…

- Что тут происходит? – пробасил какой-то подошедший человек. В его интонациях было что-то от казенной уверенности, это явно был не праздный зевака.

- Послушайте, это мой двоюродный брат, у него случился приступ паники, с ним иногда так бывает в людных местах.

- Что-то подозрительно все это. Доставайте документы!

Предчувствия не обманули меня. Это был полицейский.

- А мы можем как-нибудь обойтись без всего этого? – спросил Плут у законника. - Мы действительно торопимся. Я собирался отвезти его в больницу. За город. Ну вы понимаете, в ту самую больницу. Устал уже терпеть эти его выходки. Больной родственник это такая обуза… то есть, братик, нет, ты пойми меня правильно, это я в запарке так сказал, - а вот это уже мне. - Тебе просто нужно немного отдохнуть, доктора во всем разберутся. Так мы можем пройти? Поезд уже совсем скоро!
Кажется Плут пустил в ход все свое обаяние и природный дар убеждения. Но наши дары таяли, а кто знает насколько эти таланты были развиты у Плута вне Клубной жизни?

- Я прошу вас достать документы. Думаю вам лучше проследовать за мной.

Полицейский потянулся за рацией, я слышал как кто-то спросил через шорох помех «Ну что у вас там?»

- Пока неясно, - бросил в рацию он.

После Плут произнес еще что-то, но уже шепотом, я ничего не смог разобрать. Потом оттащил меня в сторону, куда-то где было меньше света и ощутимо воняло дерьмом, наверное в район вокзального туалета. Полицейский неотступно следовал за нами. Потом я услышал шорох купюр и удаляющиеся шаги стража порядка.

Слава коррупции!

- Придурок! Ты не мог себя сдержать хотя бы один долбанный раз? – сказал он с грустным осуждением, стаскивая галстук с моего лица. Впрочем по его интонациям было ясно, что он сам прекрасно знал ответ на свой вопрос.

Я начал что-то мямлить в ответ, но Плут перебил меня:

- Может мне бросить тебя к черту прямо тут?

Я осекся. Мне стало очень, очень, очень страшно.

- Нет! – крикнул я, испугав выходящего из кабинки парня. – Ты не можешь так поступить!

- Почему? – поинтересовался Плут, будто бы взвешивающий в голове все «за» и «против».

- Потому что… Потому что мы друзья и… и ты в ответе за меня как наставник и… и я могу быть полезен. Мы вместе влезли в это и… - я с ужасом понимал, что я действительно являюсь для него обузой, путающимся в соплях новичком, обладающего к тому же столь неудобной одержимостью, которая может вылезти в любой момент.

- Нет. Я не брошу тебя, потому что я сентиментальный придурок, такой же глупый как ты. Пойдем. Будь внимательней, следи за этой… за этой своей дурацкой привычкой!

Плут сплюнул и мы вышли в зал. Теперь я предусмотрительно зажмуривался всякий раз, когда мы проходили мимо любых вещей, где было большое количество текста, будь то объявления, реклама, расписания и конечно ларьки по продажи прессы. Это было не очень удобно, но я справлялся.

Наконец мы вышли туда, куда добирались с самого начала. Это было полуподвальное помещение, отведенное под камеру хранения. Плут бросил помятую бумажку на стол перед ветхим старичком-служащим и сказал:

- Ячейка номер двести четырнадцать. И умоляю вас, давайте побыстрее, мы очень сильно опаздываем.

Старик предложил нам следовать за ним, видимо для экономии времени. Когда служащий ушел, Плут открыл нужный железный ящик и вытащил из него кожаную сумку и небольшой револьвер.

- Что в ней? – спросил я.

- Наш билет в рай. Вернее наоборот - билет на эту грешную Землю, если быть точным.

Плут положил оружие во внутренний карман перекинул сумку через плечо, и я услышал как там звякнуло что-то стеклянное.

- Мне тоже нужно оружие! Там есть еще один ствол? – я хотел также обезопасить себя. Новая игрушка Плута добавила мне спокойствия и я хотел закрепить это состояние.

- Ты умеешь стрелять?

- Нет, но…

- Тогда заткнись и не донимай меня больше глупостями! Пошли.

Когда мы подходили к выходу из подвала до нас донеслись звуки ругани. Затем мы увидели, как стоя перед столом служащего несколько дюжих смуглых ребят тыкали пальцами в отдел с камерами и еле выговаривая слова пытались объяснить, что им срочно нужно попасть внутрь. Они сильно жестикулировали, кричали и трясли перед стариком черно-белыми распечатками с нашими фотографиями, а тот только растерянно мотал головой, явно не понимая что здесь понадобилась этой группе агрессивных цыган.

Но надо отдать старику должное, он не торопился пускать парней дальше, пытаясь пригрозить им вызовом полиции – это явно был человек старой закалки, многое повидавший на своем веку.

Увидев все это Плут тут же нырнул за угол, а я ненадолго зазевался и успел увидеть как по лестнице тяжелыми шагами спустился Циклоп. Его огромная фигура возвышалась над бандитами как горный пик, посреди невысоких холмов, ну а сухонький сгорбленный старичок на его фоне так и вовсе выглядел едва ли не карликом.

Циклоп посмотрел на меня и страшно улыбнулся. А я просто стоял и глядел на него, не в силах пошевелится, как кролик завороженный удавом.

Гигант двинулся мне навстречу, а когда служащий попытался преградить ему путь, он, просто положил ему на голову свои огромные лапища и вдавил глаза вглубь черепа большими пальцами. Это не заняло у него много времени, но мне показалось, что прошла вечность. Циклоп не торопился. Он с наслаждением, погружал с пальцы в глазницы агонизирующего старика, словно бы растягивая удовольствие от убийства перед основным блюдом. Все это время он не отрывал от меня взгляда, хищная улыбка не сходила с его лица.

- Быстрее! – заорал Плут и я сбросил с себя это оцепенение и кинулся за ним вглубь лабиринта железных ячеек. Только когда мы убежали достаточно далеко я понял, что это помещение, скорее всего не имело другого выхода и мы оказались заперты в этом подвале как в мышеловке.

Плут вытащил револьвер и присел у одного из шкафчиков, прижавшись к металлу спиной и стараясь не дышать. Я расположился рядом, пытаясь унять паническое желание сорваться и бежать, бежать вперед не различая дороги прямо в лапы к нашим преследователям. Сердце было готово выскочить из груди.

Сквозь щели между ящиками я видел как Циклоп раздает указания своим отморозкам и те расходились по коридорам, доставая короткие деревянные дубинки, поскольку видимо другого оружия они не могли пронести через метеллодетекторы. Сам одноглазый остался стоять у выхода, преграждая нам путь наружу.

Плут побледнел и вцепился в свою сумку как в самое дорогое сокровище в мире. Револьвер, который он прижимал к груди выглядел бесполезной игрушкой, людей было слишком много, и еще мне казалось, что далеко не факт, что пули могли бы остановить Циклопа. А тем временем цыгане подбирались к нам все ближе, отпуская на ходу какие-то веселые комментарии на своем языке. Было ясно, что они абсолютно уверены, что нам не выбраться отсюда.

И тут я заметил на стене рычажок пожарной тревоги под стеклом. Времени на объяснения своего плана у меня не было, я просто вскочил, разбил кулаком стекло и рванул рычаг вниз.

Зазвенела сигнализация, загорелись красные лампы, указывающие направление к выходу, а с потолка полилась вода. Плут вытаращил на меня глаза, с явным намерением убить на месте, но сделать уже ничего не мог. Бандиты ненадолго растерялись, отвлекшись на звон, и я, воспользовавшись их замешательством, потащил Плута за собой. Под мощными струями воды нас никто не заметили и мы остановились только тогда, когда до стоящего за углом Циклопа оставалось не больше нескольких метров.

Сквозь разрывающий уши перезвон, я слышал как гигант отряхивается и фыркает, как попавшая под дождь собака. Сверху доносились крики людей и я искренне надеялся в тот момент что чутье меня не подвело и рассчитал весь свой план правильно, если конечно ту глупость, что я сделал можно было назвать планом.

Слава Богу все случилось именно так, как я предполагал. Из зала вниз по лестнице бегом спустились несколько патрульных, пытаясь разобраться в том, что произошло.

Цыгане всем гуртом выскочили им навстречу и охранники, увидевшие труп, принялись валить их на землю лицом вниз, выворачивая руки и надевая наручники. Циклоп стоял посреди всего этого бардака даже не шелохнувшись, подняв окровавленные ладони вверх.

Один из полицейских держал одноглазого на мушке, в то время как остальные были заняты бандитами и что-то угрожающе кричал. Я наблюдал всю эту картину из-за угла, выжидая нужный момент.

Циклоп тем временем спокойно и медленно не опуская рук пошел прямо навстречу трясущему оружием патрульному. Когда до того оставалось всего пара шагов, амбал одним ловким броском кинулся вперед и провернув отточенным движением захват сломал полицейскому руку в районе локтя.

Когда охранник закричал, я бросился к выходу, дернув Плута за собой. Опешившие от такой прыти гиганта патрульные поднимали пистолеты, целясь в Циклопа, кто-то вскакивал с лежащих налетчиков и те, тут же воспользовавшись ситуацией, начали вырываться и хватать стражей порядка за ноги, пытаясь повалить на пол. Завязалась масштабная драка, прозвучали первые звуки выстрелов. Циклоп палил по охранникам, дырява им головы, нисколько не боясь задеть своих. Одного из подскочивших патрульных он просто впечатал рукой в стену, разбив тому голову о мокрый кафель. На ходу Плут несколько раз выстрелил из револьвера, не особо целясь, стараясь скорее не убить, а хотя бы просто испугать, задержать преследователей.

Каким-то чудом нам удалось проскочить через весь этот ад, состоящий из дерущихся тел, мы выбежали в основной зал и быстро смешались с орущей толпой. Циклоп заревел и кинулся за нами вслед. К камерам хранения из разных концов вокзала бежали новые полицейские, видимо вызванные в качестве подкрепления. Но также в нашу сторону двигались и еще несколько цыган, которых на вокзале оказалось куда больше, чем я мог себе представить.

С трудом продираясь через толпу, едва ли не глотая воду мы наконец пробились в относительно свободное место и побежали к выходу. Где-то вдалеке на улице уже начинала выть сирена пожарной машины. Циклоп преследовал нас, с легкостью распихивая людей в стороны, он двигался вперед с неотвратимостью ледокола посреди полярных льдов, с неотвратимостью самой смерти. Расстояние между нам быстро сокращалось, я вовсе не был уверен, что мы успеем добраться до выхода, но мы все-таки выскочили на улицу, успев на ходу отбиться от пары бандитов предупредительными выстрелами в воздух.

Там мы тут же ринулись на другую сторону дороги, рискуя попасть под проносящиеся мимо машины. Плут обернулся, чтобы выстрелить в Циклопа еще раз, но в револьвере закончились патроны, а одноглазый нагоняя нас огромными прыжками уже пересекал проспект. Но тут случилось чудо, иначе я не могу назвать то, что произошло.

Из-за угла на всех парах выскочила огромная пожарная машина и задела бегущего гиганта крылом, не успев затормозить. От удара Циклоп отлетел далеко в сторону и втемяшился спиной прямо припаркованную машину, стоящую у обочины. Раздался громкий хруст разбившегося лобового стекла, запищала сигнализация, пожарные высыпали на улицу, пытаясь разобраться в произошедшем. На дорогу из-под пальто одноглазого стекали струйки крови.

Не веря в собственную удачу мы поспешили скрыться в лабиринте узких переулков.

***

- Виу-виу-виу! Быстрей-быстрей! Там пожар! Бдыщь! Бдыщь-бдыщь! О нет, Боже мой! Мы сбили человека! Скорее медика сюда! Брым-брым-брым, всем стоять это полиция! Что тут случилось?

Псих игрался с машинками и солдатиками, сидя прямо на ковре в квартире Умника. По дороге сюда он подобрал где-то на улице кулек с игрушками и не спрашивая разрешения у Седьмого прихватил их с собой. Эти игрушки увлекали его явно больше, чем проводимое Инспектором расследование.

Седьмой внимательно осматривал убранство комнат, пытаясь отыскать какие-то знаки, намеки, которые бы пролили свет на всю эту странную историю. Очень уж много во всей ситуации было подозрительных совпадений, больше всего из которых его волновал тот факт, что в один момент в городе не оказалось никого, способного заделать бреши в Сети.

Удивительно, но в квартире не было следов лихорадочных скорых сборов, о том, что бегство Умника был очень внезапным и незапланированным говорил только оставшийся включенным проигрыватель, царапающий пластинку видимо уже пару суток.

Седьмой не находил ровным счетом ничего, за что можно было бы ухватится. Умник сбежал не просто так, наверняка он узнал и предвидел что-то, что напугало его достаточно сильно, чтобы все бросить и уехать подальше, но что именно?

- Что ты видишь здесь? – задал Ткач вопрос Психу.

- А? – растерянно переспросил тот, ненадолго отвлекшись от игры. А затем снова начал возить по ковру машинки, сопровождая эти действия бессмысленными звуками.

- Прекрати баловаться. Мне нужна твоя помощь, твой совет.

- Эй! Дядя Трисмегист, тут кажется вы самый умный, а не я. За советами надо к Умнику обращаться. А… ну да… он вроде уехал, верно? Хыхы…

- Псих, пожалуйста. Я не могу разобраться. Скажи, что необычного ты тут видишь? Я прошу тебя ответить. Ну мы же как Холмс и Ватсон, помнишь? Давай поиграем в детективов, - терпеливо продолжил Седьмой.

Псих закатил глаза и нехотя отложил игрушки в сторону.

- Да что я тут могу видеть? – Псих начал говорить нарочито скучным голосом, растягивая слова, наверное пытаясь передразнить интонации хозяина квартиры. – Я Умник, бебебе, я читаю книжки без картинок, у меня очки и огромный кот, я важный и надутый как индюк.

- Кот? – переспросил Седьмой. – Ты сказал кот, верно?

- Ну да. Алистер. Огромный такой черный котяра. Он его у Кошатницы купил. Есть у нас такая сварливая карга одна, пропахшая кошачей мочой. Она таких кисок делает и продает… ну таких… сообразительных. Они еще это… хм… ну там охраняют, помогают типа. Может еще тапочки в зубах носят или кофе варят, я не в курсе если че.

- И где по-твоему этот кот сейчас?

- Да у неё же наверное. Вряд ли его Умник с собой взял, он вишь как торопился! Видишь? Дверца шкафа приоткрыта, понимаешь? Дверца шкафа приоткрыта! И на кровати складки на покрывале. Да он же двинутый на порядке был, для него такое вот и есть всамделишный бардак. Кстати да… дверца шкафа!

Псих кинулся к платяному шкафу и вывалил на пол с несколько шляп с верхней полки и сев на пол начал придирчиво их оглядывать, выбирая пополнение для своей коллекции головных уборов. Но кажется все эти шляпы были слишком скучного для него фасона. Тогда Псих вытащил из кармана две вязанные еврейские кипы – черного и белого цвета и стащив с головы берет стал примерять то одну то другую.

- Ты знаешь, где она живет? Кошатница?

- Дядя Трисмегист хочет допросить кошку? Эм… а кто из нас тут Псих вообще?

- Да ты прав… - задумчиво проговорил Седьмой и перекинул трость из одной руки в другую. – Пожалуй это не лучшая идея. К тому же у нас явно нет на это времени. Хотя… Псих, я хочу поиграть с тобой в одну игру.

- В игру? – в голосе умалишенного появилась заинтересованность. Так и не сумев сделать выбор он нацепил обе кипы одну поверху другой и повернулся лицом к Седьмому.

- Да, - продолжил Инспектор. – Игра называется «Умник и Алистер». Я как будто кот, а ты как будто Умник. Будем делать то, что делали они два дня назад вечером. Понял? Ну давай начнем. Мяу.

Псих сперва видимо не понял, чего от него добиваются, но затем его лицо просияло и он коротко рассмеявшись напустил на себя нарочито серьезный вид и приподнялся, изображая хозяина квартиры.

- Мяу-мяу-мяу, - Седьмой сделал жест рукой, будто бы он облизывает лапу, не сводя с Психа внимательных глаз.

Выпятив грудь и живот вперед, видимо изображая солидность, безумец начал ходить по комнате приговаривая «Ах какой ж я умный! Ух какой я важный! Бубубу!».

Седьмой мяукнул еще несколько раз и довольно зажмурился, достаточно талантливо отыграв кошачью мимику. Псих подошел к проигрывателю и передвинул иглу к началу пластинки, после чего прикрыл глаза и повадил рукой в воздухе, будто бы наслаждаясь музыкой. После Псих двинулся к книжному шкафу и стал потирать подборок, словно бы решая какую именно книгу взять с полки. Остановив свой выбор на томике «Мифы и легенды народов Южной Америки» он потянулся чтобы взять его, но тут же одернул руку.

- Эй! Оно меня не пускает. Как будто током бьется!

- Хм… Наверное Умник хотел оградить свои книги от чужих рук. Какой-то охранный заговор. Скорее всего он думал, что сможет вернутся. Попробуй теперь, - Седьмой легонько стукнул тростью по полке и одними глазами предложил Психу продолжить. Тот неуверенно протянул руку к шкафу и таки сумел достать нужный томик, снова возобновив свои клоунские, пародийные движения.

Блаженный подошел к столу и положив книгу на стол, начал перелистывать страницы, делая вид что читает.

- Предупреждаю, Умник может делать это оооочень долго, - хихикая уточнил Псих.

- Давай ты просто остановишься на той страниц, на которой мог бы остановится он, и мы продолжим, хорошо? Мур-мур-мур…

- Давай, - сумасшедший легко перелистнул книгу на якобы случайную страницу и опять подошел к шкафу.

Теперь он снял с полки старое издание «И-цзина» и вернулся к столу уже с ним. Раскрыв новый том, Псих вытащил из ящика стола ароматическую палочку.

- Эм… Мне нужна зажигалка и монетка.

- Держи, - Седьмой тут же протянул Психу все необходимое.

- Дядя Трисмегист! У котов нет денег и зажигалок! Играй честно. Ну хотя ладно. Давай дальше.

После этого большой ребенок поджег палочку и по комнате разлился аромат сандала. Затем Псих шесть раз подряд подкинул монетку и нарисовал на листе бумаги какую-то фигуру, явно совершенно не понимая смысла своих действий.

- Все! Больше не могу! – Псих оттолкнулся руками от стола, отпрыгнув назад и перевернув стул. - Быть Умником это просто невыносимо скучно! Давай теперь поиграем во что-нибудь другое. Может в догонялки?

- Да. Да дружок, теперь мы поиграем в догонялки, - проговорил Седьмой, осмотрев гексаграмму. Видимо ему не требовалось никаких пояснений к ней, потому что Ткач после всего одного беглого взгляда направился к выходу. – Пойдем. Мы будем играть в игру «Догони плохого дядю». Ты со мной?

- Ну конечно! – весело отозвался безумец. – Обожаю догонять плохих дядь! Особенно если приходится еще и убивать их. Хехехе…

Седьмой и Псих вышли из комнаты.

***

Плутая по городу, мы наконец оказались в одном из достаточно тихих и безопасных районов. Здесь практически не было граффити и шпаны, улицы были чистыми и спокойными. Правда возле одного из новых домов я все-таки увидел парня с ирокезом в кожаной куртке с заклепками. Этот панк еле водил по сторонам мутным взором, кажется он был основательно обдолбан и вообще едва понимал где находится. Даже здесь город все равно оставался городом – неприглядным, грязным и гадким, прямо как этот паренек.

- Куда мы теперь идем? – даже зная, что Плут вряд ли станет отвечать я все продолжал и продолжал задавать вопросы. Влажная одежда уже успела высохнуть под палящим солнцем, оставив на коже неприятную испарину.

- Его зовут Добряк. Он живет здесь, совсем рядом. И кстати да… Ты здорово придумал там – на вокзале. Это было рискованно, но сработало, - наставник неожиданно обрадовал меня ответом и похвалой.

- Это человек Клуба? Но разве мы не должны держаться сейчас от них подальше?

- Все верно. Но он давно уже как бы вышел из Клуба. Он просто не захотел иметь с Клубом никаких общих дел, что наверное очень правильное решение, если хотя бы взглянуть на нас с тобой.

- Он нам поможет?

- Не сможет не помочь. Это его одержимость. Он никому ни в чем не может отказать. Крайне неудобно. Но с другой стороны его дар хранит его – ему никто не может навредить. Хотя теперь, когда Сеть трещит по швам, я не знаю, работает ли еще это.

- Как он сможет защитить нас? – спросил я, когда мы поднимались по небольшой лестнице к двери с домофоном и камерой. Панк на другой стороне улицы тупо уставился на нас, явно сражаясь с приступом неожиданно подкатившей тошноты.

- Он? Никак. Но он может направить нас к тому, кому это по силам. Я искренне надеюсь, что сейчас Добряк дома – потому что если нет… Черт. Это и еще больше усложнит нашу и без того непростую задачу, - Плут набрал нужный номер квартиры и мы принялись ждать ответа хозяина.

На гудки никто не отвечал. Это заставляло нервничать.

- Что у тебя в сумке? – задал я новый вопрос, чтобы хоть как-то убить время в ожидании ответа.

Плут хотел ответить, но тут из домофона раздался приятный мягкий баритон.

- Плут! Ах ты скотина эдакая, неужто решил навестить друга? И ста лет не прошло. Кто это там с тобой? Ладно, поднимайтесь давайте, я как раз чайник поставил.

Издав пиликающий звук дверь отворилась.

Уходя мы не увидели, как панк, достал из кармана две небольшие черно-белые фотографии. Он пытался сфокусировать на них взгляд и когда ему это наконец удалось, он достал из кармана небольшой ножик-бабочку и пошел к дверям. На полпути он остановился, будто бы прикинув про себя что-то и потянулся в карман за сотовым.

***

Дверь нам открыл одетый в халат пухлый мужчина с очень добрым, открытым лицом. В компании таких людей как-то невольно расслабляешься, было видно, что он мог найти общий язык с любым человеком и легко уладить любой возникающий конфликт. Но вряд ли в нашем случае его способностей бы на это хватило.

- Плут! Сукин ты сын! – Добряк радушно обнял гостя прямо с порога. – Я уж думал я тебя не увижу, совсем позабыл про старого друга. Как там твои ребята из приюта? Им понравились те подарки, что я по знакомым насобирал? А это кто? Он из наших?

Плут кивнул.

- Я Добряк, - сказал мне хозяин, протягивая руку. – Ты извини, что я по-домашнему, лень было штаны натягивать.

- Корректор, - представился я и оглядел прихожую. На обоях, теплой пастельной расцветки было вывешено много детских рисунков, в аккуратных рамочках. Тут же висело несколько фотографий, на которых рядом с Добряком была красивая женщина и маленькая рыжеволосая девочка.

- Новенький, да? Ой, парень вот тебе мой совет, не имей со всей этой дрянью никаких дел. Они тебя научат… будут разные сделки, схемы предлагать. Пошли их к черту пока не поздно! А то будешь как Плут – а быть Плутом радости мало, доложу я тебе. Так, вы пока проходите в гостиную, а я чай занесу. Голодные? – хозяин скрылся в глубине квартиры и загремел на кухне чашками.

- Кстати, я тут недавно такую вещь открыл – оказывается в нашей хлебопечке можно еще и кексы с изюмом готовить! – доносился с кухни его голос. - И вы как раз вовремя, они даже не остыли еще. Чай и выпечка – ну что может быть лучше верно? Хотя я знаю! Лучше может быть только выпечка с глинтвейном, ага! У меня вроде гвоздика еще не кончилась, так что если вы чуть-чуть подождете, то…

- Добряк! – Плут перебил его и зашел на кухню. Я последовал за наставником. – Добряк, у нас нет на это времени. Совсем. Мы серьезно влипли.

Включив печку и наливая в кастрюлю вино хозяин сделал вид, что ничего не произошло.

- Пожалуйста, скажи, что мне это послышалось, - сказал Добряк не повернувшись к нам и с сосредоточенным видом отсыпая из пакетиков специи в красное варево.

- Не послышалось. Спящий мертв. Спящий мертв и все думают, что его убили мы.

Услышав это Добряк, уронил в кастрюлю полный пакет корицы. Затем медленно повернулся, запахнув халат.

- Так. Пошли вон отсюда. Оба! – хозяин наверное хотел выглядеть угрожающе, но это была явно не самая сильная его сторона, поэтому выглядели его потуги достаточно жалко.

- Ты не выгонишь нас, - уверенно произнес Плут и по лицо Добряка перекосило так, словно бы он съел лимон.

- Ты не выгонишь нас, - повторил Плут. - Мы уйдем сами. Очень скоро. Но перед этим, нам потребуется твоя помощь. И ты нам её предоставишь.

Добряк разве что не плакал от обиды. Любой другой на его месте уже вытолкал бы нас взашей, но одержимость брала свое.

- Гад! Прекрати делать это со мной! У меня семья, ты - сволочь!

- Извини, но у нас нет другого выхода.

- Хорошо. Дай мне хотя бы позвонить им. Сеть полетела, верно? А еще подумал почему это вдруг меня обругала с утра спятившая старуха на улице. Все рушится.

- Давай, звони. Но только быстро. И ты не сдашь нас.

- Я и без этого не стал бы так поступать, в отличие от тебя – мрачно проговорил толстяк.

Добряк переместился в гостиную и набрал номер на телефоне. Он кусал ногти и все время нервно поглядывал на нас.

- Роза? Роза? Ты слышишь меня? Послушай – это очень важно! Ты срочно должна забрать Диану из школы. Срочно! Нет. Я потом все объясню. Дорогая – это очень важно. Забирай её и идите домой. НЕТ! Никакого метро! Только не на метро! Вызови такси. Да. Пожалуйста, сделай это скорее. Не волнуйся. Я люблю тебя. Да.

Добряк положил трубку и ненавидяще уставился на Плута, когда мы вошли в комнату.

- Плут, если в тебе осталась хотя бы капля человеческого, то ты быстро получишь то, зачем пришел и покатишься ко всем чертям.

- Прости, что впутываю тебя во все это. Я все компенсирую, как только смогу. Но сейчас ты должен сказать, где находится твой наставник. Ты знал его лучше всех, наверняка ты был последним, с кем он общался, перед тем, как он покинул город. Скажи мне где он и мы уйдем. Но нам понадобится твоя машина. Я обещаю, что твоя помощь вернется к тебе. Я буду твоим должником. Призываю Слово в свидетели.

Когда Плут произнес это, в комнате буквально на секунду как будто бы померк свет и люстра на потолке легонько закачалась, позвякивая хрусталем.

- Толку мне от твоего Слова. Засунь его себе в задниц, козел! – сказал Добряк, но все-таки вышел в прихожую за ключами от машины, прихватив по дороге карту окрестностей города.

Он передал Плуту ключи и разложил карту на стеклянном столе.

- На втором этаже подземной парковки слева от дома. Желтая тойота. Не ошибешься, - в голосе Добряка слышалось неприкрытое презрение. Сказав это он, наклонился над картой и очертил большой круг к востоку от городской границы.

- Где-то здесь. Точнее сказать не могу. Когда он уходил, он не хотел, чтобы его находили всякие ублюдки вроде вас и снова вмешивали в разное дерьмо. Вот прямо как вы сейчас вмешиваете меня! Господи, да если б я знал, не раздумывая бы давно уже уехал к нему, вместе с Розой и малышкой.

- Есть еще какие-то ориентиры? – не унимался Плут. Ему было явно недостаточно полученной информации.

- Вот здесь, - Добряк поставил точку где-то в районе ответвления восточного шоссе, - есть одна старая автозаправка. Там вокруг почти ничего нет. Я знаю, что дед, который работает там, носит ему продукты и всякую мелочевку, а тот позволяет ему веселится в своем городе. Он сможет указать точную дорогу. Ты узнал все что хотел? – теперь в голосе хозяина квартиры слышалась едва ли не мольба. Я еще успел подумать, что непонятно о каком городе говорил Добряк, поскольку как раз в том районе не было ни одного даже самого маленького населенного пункта.

- Да. Теперь все. Спасибо, друг. Если мы выживем, то ты получишь больше, чем можешь даже предположить.

- Избавь меня от этого дерьма! Вали с глаз долой, и чтоб я вас больше тут не вид…

Треск выбитой с петель двери оборвал Добряка. На пороге прихожей стоял Циклоп, сжимая в руках вытащенный из подъезда огнетушитель.

- Тук-тук, ублюдки. Соскучились? – Циклоп отбросил огнетушитель в сторону, одернул разорванное на спине пальто и достал из кобуры крупнокалиберный пистолет. За ним в коридоре маячило несколько фигур, среди которых был и сверкающий фиолетовым ирокезом обдолбанный панк, которого мы видели перед домом.

Добряк взвизгнул от резкого звука и, путаясь в халате, обхватив руками голову, бросился на кухню, пытаясь уйти с траектории возможного выстрела. Плут же, запихнув разложенную карту в сумку, кинулся к балкону, успев выкрикнуть на ходу:

- Друг, задержи его!

Я решил, что эта просьба относится ко мне и стоял разинув рот наблюдая, как одноглазый переступает через выбитую дверь, направив пистолет прямо мне в лицо. Я снова стал жертвой голодного гипнотизирующего взгляда этого страшного убийцы и я ничего, совершенно ничего не мог поделать, даже понимая, что жизнь моя прервется вот уже совсем скоро.

Циклоп направил дуло прямо мне в лицо и нажал на спусковой крючок. Но звука выстрела не последовало, раздался только сухой щелчок заклинившего механизма. Удивившись, амбал посмотрел на свое оружие, и тут прямо из кухни выскочил Добряк сжимая в руках кастрюлю с раскаленным глинтвейном и выплеснул содержимое в лицо одноглазому. Тот взвыл. По комнате разлился запах корицы, вина и ошпаренной плоти. А я, воспользовавшись этой заминкой, прошмыгнул в сторону балкона, где Плут уже успел выбить окно и теперь перебирался на расположенную рядом пожарную лестницу.

Когда Плут полностью выбрался, он развернулся и протянул мне руку, чтобы помочь. Я на секунду обернулся и увидел как Циклоп, не обращая внимания на облезающую кожу, которая на глазах покрывалась волдырями, методично всаживал в брюхо Добряку взятый на кухне нож. Изо рта у толстяка шла кровь, а на лице застыло удивленное выражение, так словно бы он так до конца и не смог поверить, что у кого-то нашлось достаточно сил, чтобы пересилить его дар, дающий безопасность, и нанести вред.

Когда мы быстро поднимались вверх по лестнице, я заметил как внизу вдоль улицы остановилось несколько байкеров. Они повыскакивали с мотоциклов, достали стволы и начали палить в нас. Пули выбивали искры из металлической лестницы и мелкие облачка белой пыли из стены, но к счастью расстояния было слишком велико для прицельного выстрела.

Когда мы почти добрались до верха из разбитого окна высунулся Циклоп и размахнувшись бросил окровавленный нож в нашу сторону. Мне каким-то чудом удалось увернутся, а вот Плута ему все-таки удалось достать. Лезвие оставило небольшой порез у него на икре, рана вроде бы была пустяковой, но Плут громко закричал от боли и еле сумел выбраться на крышу.

Когда я поднялся следом он, постанывая, меделнно ковылял вперед, буквально волоча за собой раненую ногу. Сзади слышалось как Циклоп быстро лезет по лестнице вслед за нами, с улицы что-то кричали байкеры. Тут я успел заметить возле лестницы небольшую металлическую табличку с надписью «Не пользовать! Объект находится в аварийном состоянии!» Рискуя не успеть, я все-таки достал из кармана маркер и так быстро как только мог исправил слово «аварийное» на «сломанное» и сильно ударил ботинком по металлу. На глазах проржавевшая до черноты лестница со скрипом отошла от болтов и стала заваливаться в сторону. Не было времени проверять, что будет дальше, и я бросился за Плутом к чердаку, выходящему в соседний подъезд. За спиной я услышал оглушительный лязгающий грохот и мысленно понадеялся на то, что уж в этот раз Циклопу не выжить после удара, сорвавшись с такой огромной высоты.

Я помог Плуту отпереть тугую дверь и дал опереться на свое плечо, когда мы спускались в глубину полутемного чердака. В пыльном сумраке мы еле нашли дверь ведущую дальше вниз. Не было времени спускаться по лестнице, да и не факт что Плут смог бы выдержать столь длительный переход, поэтому нам пришлось дожидаться лифта. Я молился о том, чтобы когда мы вышли эти чертовы байкеры не успели бы перекрыть все выходы из дома. Пока мы ехали в лифте, я достал нож для резки бумаги и распорол пиджак Плута, перевязав ему ногу жалким подобием жгута. Выглядел он очень плохо, бледно, хотя точно нельзя было сказать, что он потерял много крови.

- Как выйдем – сразу налево. Если доберемся до машины – считай выжили. Дальше будет легче. Только вот доберемся до того города и весь этот кошмар закончится, - через силу улыбался Плут.

Мы выскочили из подъезда во двор и я потащил Плута на себе в сторону подземной парковки, выход к которой был совсем близко. Но где-то на полпути во двор высыпала целая толпа байкеров, ведомых лысым коренастым предводителем, перезаряжающим пистолет прямо на ходу. Я понял, что даже если мы доберемся до парковки, на второй этаж, где стояла машина, нам уж точно не успеть, преследователи с легкостью нагонят нас. Все было кончено, но я упрямо не хотел себе в этом признаваться и продолжал тащить наставника вперед.

Дойдя до двери, в которую я буквально протолкнул Плута, я крепко запер её за собой. В бетонной сырой темноте парковки я подслеповато оглядывался по сторонам, не зная куда двигаться дальше. Где-то капали неплотно закрытые трубы, выбивая реквием по нашим жизням. Мы едва успели продвинутся вперед, как в дверь заколотило множество рук плюс еще несколько человек оказались совсем рядом, двигаясь со стороны выезда для машин.

- Дай мне револьвер! Я не собираюсь сдаваться так просто! Ну!

Плут только бездумно мотал головой из стороны в сторону, как в какой-то больной горячке и все порывался двигаться куда-то вперед. Я оттащил Плута к стене, против его воли и собирался уже ощупывать его карманы в поисках оружия, но тут мне на рот легла холодная ладонь и кто-то резко дернул нас обоих назад, плотно вжав в стену.

- Молчите! Не двигайтесь! Иначе они заметят, – быстро прошептал Сталкер мне прямо в ухо.

***

- У меня пистолетик заело! Дядя Трисмегист, представляешь, а у меня пистолетик заело! Никогда не заедало, а тут вдруг… Ну и ладно – Псих отбросил в сторону ставший бесполезным безобидный водяной пистолет.

Седьмой стоял перед входом в дешевый мотель, где-то на самой окраине города. Он не сильно удивился, когда увидел здесь Жрицу, которая также сверлила взглядом дверь, будто бы не решаясь зайти.

- Вам не следует тут находиться, - обратился к девушке Инспектор. - Как вы обошли тех людей, которых я попросил проследить за вами?

Жрица обернулась к нему, облизав палец в качестве ответа.

- У меня есть свои способы. Так значит это правда, да? Они не в чем не виноваты? Я почувствовала. Да. Я поняла это, когда смогла немного прийти в себя. И чутье привело меня сюда. Вы не сможете теперь прогнать меня, добраться до него – это мое священное право. Можете считать, что я тоже скреплена Клятвой.

- Поверьте, даже если это подозрение оправдается, в чем я еще не до конца уверен, то вам все равно не следует тут находиться. Будет бой. А в бою от ваших способностей не будет никакого толку. Более того, вы только помешаете мне, - Седьмой явно хотел, чтобы Жрица поскорее отправилась восвояси.

Но та вовсе не собиралась никуда уходить.

- Как так получилось? Как ему удалось обмануть вас? Ладно остальные, но вы? Вы упустили этого поддонка так просто, так… легкомысленно! Все Ткачи такие остолопы или вы один такой? И да, я никуда не уйду. Позвольте мне самой решать от чьих способностей там будет больше пользы, господин Я-Чуть-Не-Упустил-Убийцу, - словно бы подтверждая свои слова Жрица показала Седьмому пистолет, спрятанный в необъятных складках длинного рукава.

- Хорошо. Воля ваша. Я не знаю, как ему это удалось, но Унган сумел околдовать меня. А это многое говорит о его силе. Вы можете идти со мной на свой страх и риск. И я не обещаю вам, что вы вернетесь.

- Меня это не пугает. Теперь это меня не пугает.

- Хорошо. Но также я не знаю находится ли он все еще там, в мотеле. Те кого мы отправили проследить за ним не отвечают – скорее всего они мертвы.

- Он там, - Жрица наморщила лоб, прислушиваясь к зову сердца. – Он там. Я чувствую.

- А мы здесь! – заорал подоспевший Псих. – Ну и почему мы еще здесь, а? Пойдем бить черного человека! Он мне вот сразу не приглянулся – точно вам говорю!

Седьмой вытащил из трости длинный узкий клинок и передал палку-ножны Психу.

- Держи. Если что – отбивайся.

- Эй! Так нечестно! У тебя сабля, а у меня тока палка дурацкая! Хочу пулемет!

- Псих, я в тебя верю. Ты что-нибудь придумаешь, - Седьмой одобрительно потрепал безумца по голове. - Ну что ж, двинемся пожалуй. Если мы сумеем достать настоящего убийцу, то Циклоп освободится от Клятвы и мы сможем поставить его хранителем здешней Сети. Если мы не сумеем… Что ж. Тогда придется искать замену не только Спящему, но и мне.

Когда Жрица открыла дверь ведущую внутрь мотеля, им в лицо пахнуло влажными запахами тропического леса. Они медленно вошли внутрь здания, за которым как оказалось скрывались целые джунгли, состоящие из болот, папоротников и огромных грибов. Вместо потолка над верхушками исполинских растений раскинулось голубое небо с зеленоватым отливом. Сам воздух этого места был другим, в нем было что-то чуждое не только в запахах, но и на уровне самого состава.

Жрица не верила своим глазам, Псих присвистнул от удивления, а Седьмой стал мрачнее тучи.

- Все еще хуже, чем я предполагал, - проговорил он, ступая на мягкий мох, держа перед собой клинок наготове.

- Что это? – медленно произнесла идущая следом Жрица, провожая взглядом пролетевшую невдалеке полуметровую стрекозу.

- Мезозой. Их время. Им нравится мезозой, - сказал Седьмой и огляделся вокруг.

- Кому им? – спросила Жрица

Седьмой не ответил.

- Ух ты! Динозаврики! – восторженно протянул вошедший последним Псих, указывая палкой на огромных длинношеих ящеров, теряющихся где-то впереди в тумане.


VI. Город из грёз, лес из кошмаров

- Где эти чертовы ублюдки? Пуля! Они где-то спрятались! – кричал в темноте парковки какой-то жирный татуированный урод в рогатой нацисткой каске.

- Никуда они не денутся. Достаньте мне их! Быстро! И никакой болтовни, рассыпались по залам, ну? Марш! И пусть кто-нибудь врубит свет, ни хера же не видно! – подал голос вожак банды.

Я старался не дышать. Байкеры были совсем рядом. Я слышал их тяжелую поступь, слышал как бряцают цепи на их куртках, слышал как они грязно ругаются сквозь сцепленные зубы. Мне было страшно. Я и не думал, что человеческий организм и психика вообще могут находится в этом состоянии так долго. Весь сегодняшний день был одним спутанным липким комком опасений, даже в редкие периоды затишья я не мог унять дрожь, а сейчас мы были на волоске.

Мы придвинулись к стене еще плотнее. Насколько я мог судить тот самый жирдяй, что обращался к главарю стоял в двух метрах от нас, прямо за бетонной колонной. Не было никаких сомнений в том, куда он двинется дальше и если бы не железная хватка Сталкера, до боли сжавшего мое плечо, я бы постарался уйти дальше, потеряться в темноте, наплевав на раненого Плута. Я с неприязнью отметил эту подленькую мыслшику, которая зародилась сперва на самом краю сознания, но с каждым мгновением отвоевывала себе все больше места, проникая в самое естество, пробирая меня до самого нутра.

«К черту все. К черту Плута, к черту Сталкера и все эти гребанные таинственные планы! Элвис покидает здание…» - подумал я, твердо решив вырваться из рук Сталкера и бежать к спасительной желтой машине, позабыв о том, что у меня даже не было с собой ключей. Я внутренне сжался перед решающим рывком и тут из-за угла вышел байкер с пистолетом и всю мою уверенность как ветром сдуло. Загнанная в угол мышь не бьется как разъяренный лев. Это миф. Загнанная в угол мышь просто хватает ртом воздух, как выброшенная на берег рыба, потому что нет сил даже на то, чтобы запищать. И даже если в углу окажется не одна, а целых три мышки у них все равно нет никаких шансов выстоять против десятка голодных котов.

Он мгновенно среагировал на тихий стон раненного Плута, обернувшись в нашу сторону. И именно в этот момент парковку озарило мигание люминесцентных ламп. Я еще сильнее прижался к стене и зажмурился. Я не хотел смотреть в глаза смерти. Особенно учитывая тот факт, что у моей смерти было настолько отвратное и уродливое опухшее, испитое лицо.

Но выстрела не было. Очень долго. Я успел подумать, что возможно люди умирая не чувствуют боли, не слышат звука выстрела, не чувствуют удара пули. Мгновенная смерть от попадания в голову – бац и ты уже в великом ничто. Я осторожно приоткрыл один глаз, готовясь к встрече с вечностью. Другая сторона Стикса подозрительно напоминала всю ту же парковку, а Харон был одет не в полагающуюся ему ветошь, а в потертую кожаную куртку с заклепками и дурацкую рогатую каску. Харон выглядел довольно растерянным. Так словно бы он услышал что-то подозрительное и теперь с недоумением гадал показалось ему или нет.

Я перевел взгляд вправо и увидел, что Сталкер зажимает рукой рот Плуту, а сам при этом смотрит куда-то вверх весь слегка подрагивает, так будто бы ему холодно. Приглядевшись получше я заметил, что глаза Сталкера так сильно закатились, что остались видны одни белки, а губы его что-то беззвучно нашептывали.

Байкер смотрел прямо на нас и в то же время как бы сквозь нас, как будто мы были по другую сторону одностороннего полицейского зеркала из фильмов. Он очень скрупулезно осмотрел каждую трещинку на стене, как справа и слева от нас, так и те, что находились за нашими спинами. Потом сплюнул, тряхнул головой и пошел в противоположную сторону паркинга.

Когда он отошел достаточно далеко я снова посмотрел на Сталкера. Его глаза вернулись в нормальное состояние и он как-то неуместно весело подмигнул мне и спросил одними губами:

- Ничего фокус? Дальше будет круче!

Я кивнул ликуя от этой маленькой победы. Хвала небесам, хвала всем богам умершим и живущим, хвала долбанным фокусам долбанного Клуба! Но к сожалению это чудесное спасение не решало и четверти наших проблем. Вокруг по-прежнему было полно жаждущих нашей крови вооруженных бандитов и я понятия не имел, как мы сможем добраться до машины Добряка. На долгосрочность эффекта этого плаща-«невидимки» рассчитывать уж точно не приходилось.

- Сделай шаг назад! – приказал мне Сталкер.

- Не могу! Там стена! – также беззвучно ответил ему я, выразив мимикой, все что я думал по этому поводу.

- Заткнись и просто сделай это!

Иногда беззвучные приказания действует посильнее любого крика. Сейчас был именно такой случай. Я сделал шаг назад. Прямо в стену. Дальше произошло нечто такое, что мне уже доводилось переживать, когда я попадал в Клуб через «дверь» в граффити. Но сейчас все было немного не так. Мы все словно бы расплылись по стене, распластались в двухмерном пространстве как тени или солнечные блики. Я не смог бы описать это чувство, даже если бы захотел. В человеческом языке нет слов для подобных ощущений. Я мигом стал невесомым и в то же время привязанным к одной поверхности, мое тело, вернее тот силуэт, который стал моим телом извивался, растекался кляксой в мелькании лампочек, постоянно менял форму. Мне даже начало казаться, будто я полностью растворяюсь, теряю границы не только плоти, но и разума. Но как только я начал терять контроль над сознанием некая сила рванула нас в сторону, я снова обрел ясность мысли и мы заскользили по стене, невидимые и неслышимые.

Видимо я все-таки ошибся на счет плаща. Хорошо бы чтобы у Сталкера оказался в запасе еще ковер-самолет или еще что-нибудь летающее и чрезвычайно быстрое, чтоб мы сумели добраться до того долбанного города как можно быстрее, но видимо запас чудес от городского странника на сегодня был исчерпан.

Мы «доплыли» до небольшого подсобного помещения и проскользнули прямо в узкий зазор между дверью и полом. Когда мы оказались в относительной безопасности мы снова в одно мгновение стали сами собой.

Сталкер обессилено рухнул на пол, Плут повалился рядом с ним. Я тоже чувствовал очень сильную слабость, перед глазами плясали черные мухи, но мне все-таки хватило сил, чтобы устоять на ногах.

- Тяжело. Никогда не перекидывал через тени троих… - прохрипел Сталкер, поднимаясь на трясущихся ногах. Я помог ему привстать. Когда я попытался сделать тоже самое с Плутом, тот прикусил губу до крови от боли, стараясь при этом не кричать. Он был очень бледен и кажется я слышал запах гниющей плоти от того места, где его полоснуло ножом.

- Да что с ним такое? Я же видел – его едва задело! – прошипел я, не в силах поднять поскуливающего наставника.

- Дело не в глубине раны. Дело не в стали. Его убивает ненависть Циклопа, - произнес Сталкер, доставая из кармана объемную плоскую фляжку со значком радиоактивной опасности. – Странно что он вообще не умер на месте. Плут все-таки крепкий орешек, что ни говори.

Когда Сталкер отвинтил крышку по подсобке разлился пряный густой травяной аромат. Он просунул флягу между зубов Плуту и тот сделал пару глотков. Видима эта дрянь была не слишком приятной на вкус, потому что Плут пил неохотно, морщился, хотя возможно его просто мучила сильная боль. Однако потом, словно бы распробовав мой раненый товарищ просто впился в фляжку, схватил её обеими рукам и постарался осушить залпом её всю, но Сталкер вырвал её у него из рук и спрятал обратно в карман.

- Не стоит. Можешь траванутся. Наверное... В любом случае не стоит. Эта бормотень мне и самому еще пригодится. Я за неё Алхимику десять штук в свое время отвалил. Должен кстати будешь. Если выживем.

Плут на глазах порозовел и даже смог самостоятельно приподняться, хотя и продолжал сильно припадать на раненную ногу.

- Как ты нас нашел? – выпалил я первое, что пришло мне в голову. – И… да. Спасибо.

- Расшаркивания давай на попозже оставим, - ухмыльнулся Сталкер. – Я следил за вами еще с вокзала. Вы там здорово пошумели.

Неожиданно как вспышка меня обожгло осознание того, что мог предотвратить Сталкер.

- Почему ты не предупредил нас о новом нападении? Почему не остановил его? Не спас Добряка? – кажется у меня начиналась истерика. Я едва ли не орал на Сталкера, позабыв о том, что прямо за дверью рыскает толпа опасных ублюдков. Плут пододвинулся ко мне и отвесил хлесткую пощечину. Я тут же унял свой пыл.

- Это тебе в обратку. Друзья должны помогать друг другу, - вымученно улыбнулся Плут. Улыбается. Уже хорошо. Значит не все еще потеряно.

- Спасибо, - Сталкер одобрительно кивнул моему собрату по несчастью. – Я ничего бы не смог сделать. Я растерялся, тогда когда это еще можно было предотвратить. А если бы я вмешался позже, то у нас было бы сейчас не на один, а на четыре трупа больше, усек? Времени у нас в обрез. И если у вас не получится добраться туда, куда я думаю вы направляетесь, времени не останется ни у кого. Город лихорадит. Город ранен. Я чувствую это всем телом. Я и не думал, что Спящий был настолько важным узлом Сети. Отовсюду лезут твари, люди пропадают, сожранные этими отродьями и вряд ли у нас в запасе осталось больше нескольких часов. Никто извне не заметит ничего необычного – техногенные катастрофы надежно подчищают все следы.

Я вспомнил, что Плут говорил мне о ядерном реакторе. Кажется силы энтропии уже определились с тем, каким образом нанесут решающий удар городу.

- Я надеюсь у вас есть ключи от машины? Надеюсь вы знаете куда ехать? Потому что если нет… Черт… Тогда мы в полной заднице!

Вместо ответа Плут вытащил из кармана брелок и карту потряс ими в воздухе.

- Отлично. Слушайте сюда – если прямо отсюда выехать на улицу, а потом рвануть строго прямо, то уже через четыре квартала вы прорветесь к железнодорожному переезду. Сплетница тут немного пошаманила с расписаниями и как раз через пятнадцать минут там по случайному совпадению будет проезжать три очень длинных товарных состава подряд. Представляете какая удача? Вы оторветесь разом всех своих преследователей.

- Эй! Да нам везет прямо как утопленникам, - усмехнулся Плут. – Сегодня прям наш счастливый день, мать его дери! Может заглянем по дороге в казино?

После этих слов он сильно закашлялся, а потом его вырвало на пол кровью вперемешку с травяным отваром. Плут снова закачался и оперся о стену, схватившись обеими руками за ногу. Сталкер без удовольствия смотрел на эту сцену.

- Ты поведешь. Его может вырубить прямо за рулем, - сказал он, невесело поджав губы.

- Я? Я даже не знаю до сих пор куда мы едем! Да я и водить то толком не умею! – я покосился на Плута, который перестав блевать вроде слегка унял кашель и вопреки всему выглядел все еще более-менее бодро.

- Научишься. Хочешь жить – научишься. Не переживай – там коробка-автомат. Беда в другом. Тенями мы уже туда не проскочим, я и так утащил вас так далеко, как только мог. Теперь я полностью выжат. Придется на своих двоих дотопать. Ну кому на двоих, а кому на полутора…

- И как ты хочешь чтобы мы проскочили через толпу полоумных байкеров?

Сталкер улыбнулся и достал из кармана одну из бутылочек Унгана, внутри которой бесновались духи. Я невольно отшатнулся.

- Выбрось это немедленно! Ты знаешь кому она принадлежит?

- Подозреваю, что плохому парню. Будь спок – я знаю как она работает. Устроим небольшой бадабум, чтобы отвлечь тех уродов. Иначе вам до машины не добраться. А Городу хуже уже не будет. От одного лишнего камешка лавина не понесется вперед быстрее.

Я все еще не верил в то, что эта хорошая идея. Но кажется выбора у нас не было.

- Я открою дверь и разобью эту склянку об пол. Потом считаете до пяти и бегом к машине. Она прямо слева от вас – надо будет пробежать метров пятнадцать. Готовы? А какая на хер разница! – Сталкер ни тратя больше ни секунды отворил настежь дверь и с силой ударил бутылку о бетон.

Все лампы на парковке разом погасли. Потянуло холодом. Холодом, от которого ставший уже привычным ледяной комок в животе разросся и потяжелел на пару килограммов.

- Пошли! – Сталкер вытолкнул нас обоих вперед, не оставив времени на раздумья. В темноте матерились байкеры, кляня старую проводку. Их ругань смешивался с едва слышимым шелестом крыльев. Я старался ни на что не обращать внимания и тупо бежал вперед, таща на себе Плута, который довольно резво прыгал на одной ноге в сторону едва видного в темноте желтого пятна.

Мы даже не заметили как снесли длинноволосого голого по пояс дылду, который отлетел в сторону и выронил из рук пистолет. Но все-таки он успел заорать своим подельникам.

- Они тут! Я их вижу! Стоп. Что это за…

А дальше он закричал. Не оборачиваясь на его крик, не реагируя на топот, который приближался к нам со всех сторон, я продолжал двигаться вперед. Секунды растянулись, превратившись в вечность, а длинноволосый все кричал и кричал, задыхаясь и булькая и его крик потонул в шелести крыльев и довольном сытом урчании. Крики начали доносится отовсюду. Байкеры кричали, падали, стреляли по чему-то, что рассыпалось по всему помещению, залитому тьмой. Шелест крыльев заполнил собою все пространство, но не было времени оглянутся и понять что же происходит. Да. Сталкер был прав бадабум вышел что надо. Но я успел подумать, что очень может быть, что он и нас накроет, причем походя. Что бы это ни было, кажется оно было опасным и довольно голодным.

Наконец добравшись до машины я прислонил Плута к двери и вырвал у него ключи. Руки тряслись, я едва мог нащупать замок и прежде чем открыть дверь я уронил брелок. Заорала сигнализация, я наклонился за ключами и почувствовал как прямо над моей головой, слегка касаясь волос, пропорхнуло что-то холодное, быстрое и скользкое. Что-то что могло вцепиться мне в лицо, если бы не эта случайность.

Наконец открыв дверь и запихнув Плута на переднее сиденья я устроился на месте водителя. Видимо сигнализацию заклинило, она продолжала орать еще некоторое время, даже после того как я завел мотор и вдавил педаль газа в пол. Плут что-то кричал мне и показывал жестами, но я не слышал его за всей этой вакханалией звуков и лишь непонимающе вертел головой, в ужасе от того, что машина никак не хотела сдвигаться с места.

- На D, придурок! Сбавь газ и переключи ручку на D! - заорал Плут мне прямо в ухо и я наконец понял, чего он от меня добивается. Во время этой заминки какая-то крылатая тварь просочилась к нам прямо через заднее стекло. Что-то похожее одновременно и на ската и на огромного мотылька и на летучую мышь. Что-то шелестящее, состоящие наполовину из одних только крыльев. Тварь пищала и разрывала когтями обивку заднего сидения, словно бы не понимая как она тут оказалась, но почему-то не способная упорхнуть обратно, туда откуда пришла. Именно в этот момент машина сорвалась с места и нас, вместе с нашим непрошеным пассажиром, вдавило в кресла. Кажется перед этим я почувствовал как когти твари скреблись уж совсем рядом с спиной, прорываясь к плоти. Плут быстро развернулся и выпустил в это непонятное отродье три пули. Выстрелы оглушили меня, салон весь наполнился пороховым дымом, который лез в глаза и продолжал движение едва ли не наугад.

Тварь на заднем сиденье пищала и дергалась, байкеры вокруг безуспешно отбивались от этих адских летунов, естественно не обращая внимания на наше бегство. Плут, изогнувшись под немыслимым углом на ходу открыл заднюю дверь и выбросил существо наружу, бесстрашно схватив его за чешуйчатый хвост увенчанный острым жалом.

Мы выезжали на свободу, к свету, подальше от всех этих людей и нелюдей, я даже позволил себе громко заорать от радости.

И именно в этот момент откуда-то сверху на наш капот буквально рухнул Циклоп. Весь засыпанный белой крошкой, с торчащим из спины куском стекла, он все-таки каким-то чудом сумел удержаться на капоте машины и заносил кулак, явно намереваясь разбить ветровое стекло и добраться до нас. И я был уверен, что у него бы это получилось с одного удара.

- Тормози! – заорал Плут, среагировавший на это внезапное появление стража быстрее меня.

На автомате я резко переключился с газа на тормоз, нас сильно тряхнуло, я едва не разбил голову о руль, но машина неслась на достаточной скорости, чтобы Циклоп отлетел вперед выдрав с мясом правый дворник.

- Газ! – Плут был прекрасным штурманом. Мне не пришлось повторять два раза.

Я рванул вперед с твердым намерением переехать уже наконец эту чертову машину смерти, которая гнала нас не считаясь ни с ранами, ни с потерями, но гигант отскочил в сторону, сгрупировавшись в прыжке как-то уж слишком быстро и ловко, для человека недавно упавшего с высоты шестого этажа.

- Гони! Гони! Гони! – подбадривал меня Плут и мы скрылись за поворотам, выехав на встречную на головокружительной скорости.

***

- А тут наверно совсем нет машинок. Интересно, во что же играли маленькие динозаврики, когда их папы и мамы динозавры уходили на работу? – глубокомысленно выдал бессмысленную сентенцию Псих, ненадолго оторвавшись от ловли гигантской бабочки.

Тропический лес давил духотой и болотистыми запахами. Далекий рев гигантских ящеров содрогал окрестности. Ноги путников утопали во мху, в ботинки набилась влага.

- Мне очень тяжело дышать. Грудь давит… - произнесла Жрица, заворожено наблюдая за длинношеей горой плоти на горизонте.

- Это скоро пройдет. Я рекомендую вам дышать не слишком глубоко, но при этом не слишком часто, - Седьмой даже в этих немыслимых условиях не терял самообладания. Во всяком случае он никак внешне не проявляя своего удивления от видимой вокруг пестрой реальности мезозойских джунглей. Весело скачущего впереди и трясущего тростью Психа казалось вовсе ничего не беспокоит. Он воспринимал странности этого места как веселую игру. Впрочем он все на свете воспринимал как веселую игру.

- Я читала… Когда-то… в одном рассказе… - Жрица говорила медленно, с трудом. И дело было не только в чужом воздухе. Создавалось ощущение, что она говорит просто для того, чтобы справится со своим шоком от иной реальности, облекая его в привычные слова и понятия. – Ну так вот… В рассказе. Там люди перенеслись в прошлое. Чтобы поохотится. И один из них наступил на бабочку и тогда в нашем времени…

- Да, да. Я знаю «И грянул гром» Рэя Бредбери, не надо мне пересказывать все, - Седьмой внимательно глядел по сторонам, держа наготове свою остро заточенную саблю. Его хромота почти пропала, незнакомый с Седьмым лично человек и не заподозрил бы его в таком увечье.

- Это значит. Что если мы изменим что-нибудь тут… в прошлом… то, - Жрица потихоньку начинала восстанавливать дыхание, поборов отвращение от вони.

- Мы не в прошлом. Мы все еще в мотеле, где окопался Унган. Не беспокойтесь за мир – это все иллюзия. В прошлое не способен перемещаться никто, насколько мне известно, - Седьмой не только внимательно смотрел по сторонам, но и очень внимательно принюхивался ко всему окружающему и даже его уши казалось двигаются в сторону любого даже самого малозначительного звука.

- Значит все это нереально? Морок? И нам не стоит опасаться тех зубастых тварей? – Жрицу кажется очень обрадовала эта новость. Но Седьмой не оставил этой радости никаких шансов произнеся следующую фразой.

- Конечно стоит. Вам ли, женщине Клуба, не знать, какими опасными, убийственными, разрушительными бывают иллюзии? Погибнув здесь мы погибнем и в обычном мире. Не смотря на то, что сейчас мы идем не по мху, а по мягкому ворсистому ковру холла мотеля, а роль динозавров скорее всего исполняют шкафы и лампы с дешевыми цветастыми абажурами нам все равно следует быть предельно осторожными. Если какая-нибудь из этих ламп решит полакомится вашими внутренностями – уверяю вы не почувствуете совершенно никакой разницы. Это очень очень очень серьезная и комплексная иллюзия. Чтобы поддерживать её… Наверное он не один, их должно быть несколько... А если он один – то это еще хуже. Его сила тогда поистине огромна.

Жрица поежилась и поудобнее перехватила свой пистолет. У неё было хорошо развито воображение и она очень легко в красках представила себе сцену, когда её заживо пожирает какая-нибудь древняя тварь.

- Так кто он такой на само деле? Унган?

- О Боже мой, право слово, я полагал, что протеже Спящего должна быть умнее! – хмыкнул Седьмой слегка раздраженно.

- Он… Дракон? – проговорила девушка, словно бы сама не веря в свои слова. – Но я думал их уже давно всех истребили!

- Не так-то просто истребить тех, за кем стоит тысячелетний опыт. Вернее так - за каждым из которых стоит тысячелетний опыт. Почти за каждым. Они очень редко размножаются. Кроме того…

Седьмой прервался на полуслове отпрянув назад при виде исполинской горы мышц, вышедшей из зарослей. Судя по огромным зубам двуногая тварь явно была не из травоядных. От ящера несло невыносимым смрадом. Жрица вцепилась в свой пистолет, хотя ей и самой было понятно, что толку от её игрушки много не будет. Вряд ли она смогла бы нанести серьезные увечья тому, кто считался королем юрского периода, воспетым во множестве фильмов и книг.

Прямо у ног тираннозавра прыгал и размахивал руками Псих. Он был в восторге от чудовища.

- Ээээээй! Большой пребольшой динозаврик! Ух ты! Дядя Трисмегист, ты тоже его видишь?

- Псих! Отойди от него! Быстро! – Седьмой держался от ящера на почтительном расстоянии и явно не торопился оттаскивать в сторону дурачащегося безумца, остерегаясь огромных ног и зубов ящера.

- Ой да лаааадно тебе, дядя Трисмегист! Смотри какой он милый! Можно я брошу ему твою палку? Ну когда, когда я еще смогу поиграть с таким ооогрооомным динозавром, а? Ну давай. Давай малыш! Дай лапу! Дай лапу! Ой… Хотя да… у тебя же такие маленькие ручки. Смешные. Ну тогда сидеть. Сидеть я кому сказал! Плохой динозавр!

Глаза Жрицы округлились от ужаса. Она была уверена, что Психу осталось жить не больше пары минут. Она уже готова была зажмурится, чтобы не видеть, как большой ящер разорвет большого ребенка на две половины всего одним ударом челюстей.

Но тираннозавр не спешил нападать. Он вел себя достаточно спокойно, флегматично наблюдая за плясками Психа без малейшего интереса. Он еще некоторое время бесцельно стоял, слегка покачиваясь на огромных лапах, а затем двинулся прочь от людей. Псих кричал ему вслед какие-то речи, полные праведного негодования. Ему было очень жаль, что новая игрушка сбежала так быстро. Когда ящер отошел достаточно далеко он опустил огромную голову к земле и зачавкал над трупом другого исполинского животного наполовину скрытого в грязной тине. Со стороны пиршества хозяина мезозоя потянуло гнилью.

- Надо же… - произнес Седьмой. – Падальщик. Никогда бы не подумал. Давайте двинемся дальше. Только осторожно, я не знаю, что взбредет в голову этому зверю. Все-таки это неразумное и опасное существо.

Троица зашагала прочь от тираннозавра, которому Псих помахал рукой на прощание.

***

Мы еле успели пересечь переезд. Когда мы подъезжали к нему шлагбаумы уже начинали опускаться и нам пришлось переть напролом, рискуя угодить прямо под состав. Но мы все-таки проскочили, промчавшись под первым и сбив второй шлагбаум, оставляя нашим преследователям невеселую перспективу почти часового ожидания.

Кажется мы сумели оторваться от погони. Не знаю, что стало с теми байкерами на парковке, не знаю и знать не хочу. Но вот то, что Циклоп все-таки выжил не давало мне покоя. Если Страж жив и Клятва не исполнена, значит Охота не прекратилась. Мы ехали в непонятный город, которого не было на картах и я до сих пор так и не узнал ничего нового, что могло бы пролить свет на последний пункт нашего долгого путешествия усеянного трупами, словно поле брани.

Я покосился на Плута. Он выглядел конечно неважно, но умирать кажется еще не торопился. Предусмотрительный Добряк держал миниаптечку прямо в бардачке и Плут вколол себе из шприца лошадиную дозу успокоительного и антибиотиков, чтобы задержать гнойные процессы в ране. Кажется настало время для прояснения некоторых моментов.

- Куда мы едем? Что у тебя в сумке?

- Доедем, узнаешь. Какая сейчас тебе разница? Мы молоды, красивы и живы черт побери, неужели этого мало? Неужели все обязательно нужно портить этими твоими вечными гребанными вопросами? – у наставника серьезно заплетался язык, кажется успокоительное подействовало слишком хорошо. К тому же неизвестно какую реакцию оно могла дать в сочетании с отваром Алхимика, большим любителем задурить веществами и себя и окружающих.

Некоторое время мы ехали молча. Но долго я выдержать не мог и вопросы снова посыпались из меня градом, практически против моей воли.

- Почему они помогали нам? Сталкер? Сплетница? Получается все знают, что мы не виноваты? Зачем тогда этот цирк?

- Они не знают, что мы не виноваты. Они наверняка думают, что мы и есть убийцы. Но они тоже хотят спасти свои шкуры. Тот к кому мы едем – единственный в округе, кто может заделать брешь в Сети. Никто не хочет умирать, Корректор, никто не хочет умирать. А для этого можно объединиться и с убийцами, разве нет? – Плут начал насвистывать какую-то грустную мелодию, задумчиво наблюдая за мельканием покосившихся дорожных столбов.

Жара стояла неимоверная, кондиционера в машине не было, мы ехали с широко распахнутыми окнами и раскаленный пыльный воздух бил нам прямо в лицо. Вся трава на полях высохла, пожухла. Земля не первый день молила небо о дожде, но на небе было ни облачка.

- Сплетница не успеет выбраться, Сталкер так вообще не может никуда уехать. Если бы не это он сейчас наверняка составил бы нам компанию по дороге в город из грез. Чтобы было веселей! Хеееей! Веселей! Один только Умник положил на всех с прибором и укатил куда-то. Знал, что запахло жаренным. И ведь не предупредил никого, старый козел. Сидит сейчас где-нибудь на пляже небось и мулаток лапает, похотливый очкарик!

Я понимал, что добиться чего-нибудь внятного от одуревшего Плута не получится. Оставалось только надеяться на то, что вся эта затея из серии «пойди туда – не знаю куда» была и впрямь панацеей от всех бед. Во всяком случае, так думал не только Плут, но и другие члены Клуба. А это что-то да значило.

- Почему все думают, что ты желал смерти Спящему?

- Да потому что так оно и было! Хм… Разве я не рассказывал тебе эту печальную историю? Она весьма занимательна и поучительна и…

Откуда-то справа раздались звуки автоматной длинной очереди. Пули пробили колеса, руль резко дернуло в сторону и машина на полной скорости, полетела в кювет. Все произошло так быстро, что я не успел ничего понять. Нас подбросило вперед и вверх, машина перевернулась в воздухе и мы грохнулись на бок, чтобы затем перевернуться на крышу.

После таких ударов как правило люди не выживают. Но нам везло. Как утопленникам.

- Руки целы? Ноги целы? – горланил у меня над ухом Плут, выбираясь из ремней безопасности, прижимая одной рукой к груди свое самое драгоценное сокровище спрятанное в сумке из черной кожи. – Не важно, главное мой подарок цел! Ползи за мной! Быстро! Так просто они нас не оставят!

Ни о чем не спрашивая я постарался как можно скорее выбраться из машины и на автомате чуть было не поднялся над сухой высокой травой, но Плут вцепился мне в штанину и прошептал:

- Идиот! Тут нет Сталкера с его тенями! Они сразу снесут тебе голову, как только увидят! Ползи за мной! Ну!

Мы поползли через травяные заросли, слыша как сзади на обочине остановился большой военный внедорожник.

Мы отползли достаточно далеко и затаились. От внедорожника в сторону нашей машины двигались двое крепких короткостриженных мужчин в одежде цвет хаки. Даже издалека по их лицам было заметно, что война и убийства для этих людей это такая же обыденность как для других поход в магазин за хлебом. Без сомнений это были опытные солдаты, ветераны. В руках они сжимали короткоствольные автоматы и сейчас деловито проверяли исправность всех механизмов оружия. Они явно привыкли доводить дело до конца.

Мы лежали в траве, боясь шелохнуться. Плут наклонился ко мне и быстро-быстро описал дальнейший план действий, всучив мне в руку револьвер по ходу объяснений.

- Я знаю, что ты не умеешь стрелять, но нам ничего не остается. Берешь на себя левого. Я управлюсь с правым. Когда они подойдут достаточно близко просто вскакиваешь и стреляешь. Не корчи из себя ковбоя и не стремись попасть в голову – попади хоть куда-нибудь! По моей команде. И не вздумай даже шевельнутся до эт…

Солдаты разрядили два полных рожка в покореженную машину, превратив её в решето. Мои зубы выстукивали дробь в такт очередям. Удовлетворившись результатом мужчины двинулись вперед, не опуская стволов. Они и сейчас были готовы к нападению. У нас не было никаких шансов. И я понятия не имел как Плут собирается справится с тем ветераном, которого он определил в цели для себя. Пока я выбирал наилучшую позицию для атаки из нашей засады, наставник одним быстрым едва уловимым движением достал из кармана блестящую монету и зажал между пальцами. Кажется он тихо сказал что-то вроде «не подведи».

Автоматчики медленно обошли машину по кругу и обнаружив, что тел внутри нет стали осматривать окрестности. Один из них, тот что стоял ближе ко мне, дал широкой дугой новую очередь по полю, поскашивав как косой длинные стебли растений. Пули попадали в землю совсем рядом с нами с отвратительным звуком, который напоминал звук «выкл». Маленькие злые выключатели человеческих жизней пытались собрать свою жатву. Я чувствовал себя солдатом времен Второй Мировой засевшем в окопе перед решающим боем. И мне очень не нравилось это чувство. Когда стрелявший принялся менять опустевший рожок, Плут схватил меня за плечо и рванул вверх.

Я подскочил и почти не целясь выпустил весь барабан в нападающего. Я попал в него несколько раз, его голова лопнула как перезревший арбуз, забрызгав траву ошметками мозгов и черепа. Уже в который раз за сегодня я приготовился умереть, на этот раз пав жертвой автоматной очереди второго ветерана. Но очереди не было. Я оглянулся в его сторону и увидел как он опустил на землю оружие, обеими руками пытаясь остановить кровь, хлещущую у него из шеи. Плут стоял с выброшенной вперед рукой, в которой уже не было острой монетки. Подобный фокус требовал наверное многих лет тренировки. Или особых отношений с деньгами, которым Плут посвятил всю свою жизнь.

Так и не справившись с кровотечением второй солдат хрипя и булькая медленно опустился на колени и завалился набок.

- Джекпот – сказал Плут и снова припал на раненую ногу. Столь резкое движение наверняка потребовало от него нечеловеческих усилий и теперь наваливался откат. Кроме того я не знал, сколько из него вытянуло энергии это новое применение дара, без которого тут несомненно не обошлось. – Ублюдки. Наверное сидели на всех выходах из Города. Но мы по-прежнему в игре, Паспарту! Чтобы выиграть пари у нас остается меньше чем полдня. Ты рад? Я очень. Следуй за Филеосом Фогом, он не подведет.

После этой фразы наставник заковылял к внедорожнику наших несостоявшихся убийц, оставшемуся на обочине.

- Поторапливайся там, Корректор! И помоги мне - идти тяжело!

Я стоял в полной растерянности. До меня докатывалось осознание одного факта.

Я только что убил человека. Сознательно. Не под давлением обстоятельств, не случайно. Я действительно убил человека. Сам. Став таким же, как те, кто охотились за мной. И я совершенно ничего не почувствовал кроме сильнейшего облегчения, оттого что новая опасность миновала.

Спрятав револьвер в карман, я пошел к внедорожнику.

***

- Осторожней, тут очень скользко. Пожалуй, вам лучше стоит снять туфли – эти каблуки не очень-то подходят для прогулки по лесу, – Седьмой попытался подать Жрице руку, когда она перебиралась через гнилое поваленное дерево.

- Не хотелось бы наступить на какую-нибудь ядовитую тварь, - оскалилась девушка в ответ, не приняв помощь Инспектора. Хотя через минуту она все-таки вняла его просьбе и двумя быстрыми движениями просто оторвала каблуки и бросила их в ближайшие кусты, потревожив что-то большое и неповоротливое. Из кустов раздалось фырканье, напоминающее ленивое стариковское ворчание и какой-то оставшийся невидимым зверь медленно затрусил прочь от людей.

- Дядя Трисмегист! Можно я съем эту… э… сливу кажется – Псих сорвал с ветки здоровый липкий плод отливающий темно-фиолетовым и уже собирался его надкусить.

- Не вздумай! – Седьмой выбил из рук безумца не имеющий аналогов в нашем времени фрукт и тут же раздавил его.

- Но почему? – Псих обиженно надул губы. – Я голодный. Мы ничего не ели с тех пор как ушли из Клуба. А если честно я так вообще не ел уж дня три. Я вечно об этом забываю! Забываю есть и спать. А вот сейчас чего-то захотелось.

- У тебя бы разболелся живот. И потом – это совсем не вкусная штука. В этом лесу у всех фруктов вкус как у прокисшего молока. Понимаешь? Это такой вот дурацкий лес. Постарайся больше не тянуть ничего в рот. И если будешь хорошим мальчиком я подарю тебе целый килограмм мороженного. Как только мы выберемся отсюда, - Жрица с нескрываемым удивлением смотрела на Седьмого, так терпеливо объясняющего Психу всю нелепость его идей и капризов. Сама она давно бы уже просто послала бесполезного дурака куда подальше. Так поступил бы на её месте каждый из членов Клуба, но Ткач казалось был очень сильно заинтересован в том, чтобы Псих оставался жив и здоров.

Когда они пересекали небольшую лужайку, покрытую растениями напоминающими камыши, Жрица вдруг поняла, что в этом месте совсем нет людей. И это тоже было странно. И страшно.

- А куда делись постояльцы мотеля? Служащие? Их, что сожрали чешуйчатые? Они ведь действительно могут есть людей, так? Как в легендах?

- Юная леди, люди тоже могут есть людей. И даже иногда едят. Я не думаю, что хозяева этого места стали бы так глупо расходовать... кхм… человеческий ресурс. Это не в их стиле. Хотя конечно все возможно.

- Как мы их найдем? – Жрица уже мысленно смирилась с тем, что ящеров будет много. Ей хотелось верить в то, что они столкнулись все-таки с группой тварей среднего возраста, а не с одним древним гадом, который вполне мог застать времена, когда люди только выбирались из пещер.

- Думаю, что они не будут прятаться долго. Это их территория, их земля. Она наверняка уже знают, что мы тут. Просто выжидают. Не знаю почему. Может быть их это забавляет. А может быть…

- Дядя Трисмегист! Смотри какое дерево! – заорал убежавший вперед Псих. Он пританцовывал от возбуждения перед широченным стволом растения, которое отдаленно напоминала помесь баобаба и платана. На ветвях дерева висели огромные полупрозрачные коконы в два человеческих роста. У этих странных отростков были полупрозрачные стенки, через которые было заметно, что они наполненные ярко оранжевой жидкостью. В живых колбах происходили какие-то процессы, коконы пульсировали, оранжевый сок булькал и пузырился как ведьмовское варево. Но самое жуткое было то, что внутри этих коконов находились люди. Точнее тела людей.

- Господи… - подбородок Жрицы задрожал, когда она смогла разглядеть некоторые лица. – Я знаю его. Это Крот. Он охранял канализацию. Что с ним стало? Его как будто разорвали в клочья. А это Искорка, видите вон ту девушку в ожогах? Парень-танат… Я не знаю как его зовут. У него обглодано лицо. Добряк. Ему выпустили кишки. Сколько их здесь? Это все люди Клуба. Эта дрянь что – переваривает их?

Девушка содрогнулась от отвращения и отвернулась не в силах больше смотреть на это чудо биоинженерной мысли ящеров. Особенно ей было страшно оттого, что она догадывалась чье именно тело скрывалось в коконе расположенном на самой верхушке растения. Она благодарила Бога за то, что тот «плод» висел слишком высоко, и его нельзя было толком разглядеть за полосой тумана.

- Не знаю точно, что это за вещь и как она работает. Очевидно эти люди погибли в разное время и в разных местах. Но каким-то образом их тела теперь оказались здесь. Или не тела, а только то, что обозначает тела. Похоже на огромную мухоловку для душ. Кажется нашим гостям было мало убить Спящего, они хотели достать всех, кто вступил в Клуб. Перебить всех его «детей», так сказать. Думаю, что вы с Психом тоже в этом списке. Более того я абсолютно уверен в этом, - не смотря на внешнее спокойствие по голосу было заметно, что Седьмой очень напряжен. Вид «дерева» произвел впечатление даже на него. Он весь сжался, предчувствуя некую опасность, которую таило в себе растение. Кажется скоро им предстояло встретится с хозяевами леса.

- Эй! Тут Алхимик! Он машет мне рукой. Алхимик – привет! Как ты там очутился? – Псих подышал на рукав рубашки и стал протирать стенку одного из коконов, висевшего почти у самой земли. Кокон пульсировал больше других, казалось что кто-то или что-то пыталось вырваться из него наружу. В три прыжка седьмой оказался рядом с безумцем, оттолкнул его в сторону и пристально вгляделся в человека, бултыхающегося за тонкой перегородкой мембраны. Человек определенно был жив, он активно жестикулировал, прося о помощи. Его глаза были вытаращены от страха, а руки безуспешно пытались разорвать стенки своей живой тюремной камеры. Отойдя на пару шагов, Ткач одним ударом сделал ровный, хирургической точности надрез на коконе и едва успел отскочить прочь от фонтана густой оранжевой гадости, хлынувшей наружу. Воздух наполнился вонью отдаленно напоминающей запах формалина.

Сквозь прореху в стенке наружу выбрался абсолютно голый длинный нескладный парень с рыжими дредами. Весь процесс выглядел очень физиологично, ужасающе отвратительно, так словно бы дерево то ли родило взрослого человека, то ли исторгнуло из желудка полупереваренную пищу. Когда Алхимик быстро отполз на четвереньках подальше от кокона, он выплнюнул из легких наверное целый литр все той же оранжевой жидкости и повалился на спину, жадно хватая ртом воздух.

К пленнику мухоловки попыталась было кинуться Жрица, но Седьмой не дал ей приблизиться к нему. Он смотрел на юношу с опасением и не торопился убирать в сторону клинок.

- Я совсем запутался. Это все слишком странно даже для меня, - бормотал стоящий в отдалении Псих, закрыв нос ладонью.

Отдышавшись Алхимик слегка приподнял голову, оглядев своих спасителей, а затем запрокинул её снова и весело рассмеялся уставившись в небо.

- Это был один из самых мощных приходов за всю мою жизнь! Сила! Меня ведь все еще прет, да?

Седьмой, Жрица и Псих молчали, не зная что ответить рыжеволосому.

- Кажется тут Жрица. И джунгли. Интересно. Эротический глюк, с какими-то странными ботаническими фетишами. Сперва мощная измена, драка с зазеркальщиком, незапланированное выпадение в Промежуток, потом типа я как в матке у мамы плавал, а теперь вот воздержание дает о себе знать. Чума! Тока какого лешего в моем глюке делает Псих? И вон та летающая тварь. Это что птеродактиль? Какого черта? А ну да… Помню смотрел я как-то по накурке порно с птеродактилями, - Алхимик все говорил и говорил не останавливаясь. Кажется он был абсолютно уверен в том, что все происходящее ему только кажется. И в каком-то смысл он был безусловно прав.

- Эй! Алхимик! Это правда я, очнись! – крикнула парню Жрица.

- Детка, я не разговариваю с галлюцинациями. Мне это давным-давно запретил добрый доктор в одном доме скорби. Я с ним потом еще кетамин на брудершафт помнится колол. Лучше помолчи и займись делом, - Алхимик приподнялся и зашагал к девушке с явными намерениями, о которых его обнаженное тело просто кричало. – Эй, чувак с мечом, отойди-ка в сторону. Впрочем можешь и посмотреть, мне не жалко.

Вместо ответа Седьмой нанес парню несильный, но довольно болезненный, отрезвляющий удар по лицу.

- Молодой человек, это не галлюцинация. Вернее не ваша галлюцинация. Здесь довольно опасно. Предлагаю вам прийти в себя и накинуть на себя хотя бы это, - Седьмой стащил свой серый френч и протянул его Алхимику. Под френчем на Ткаче была надета черная рубашка, расшитая золотыми узорами, складывающимися в какие-то подобия формул или текстов.

- Алхимик, миленький, поверь, он говорит правду. Очнись! Ну как тебе доказать, что он не врет? – Жрица очевидно хотела помочь выжившему собрату по клубу, но явно не знала как до него достучаться.

- Хм… - Алхимик задумчиво потер ушибленную щеку, посмотрел на протянутый френч, но не стал принимать одежду из рук только что ударившего его человека. – Детка, думаю вкусный сочный минет будет лучшим доказательством реальности всего происходящего. Я жду. А то мне чего-то снова кажется, что все это скатывается в измену. Я знаешь ли где-то час назад задушил голыми руками свою собственную копию, пролетая с ней в обнимку по длинному зеркальному коридору. Весьма неприятная штука я тебе доложу. А тут еще этот козел со своим мечом. Что скажешь, Псих? Хорошую я придумал проверку реальности?

- Я скажу, что кажется вон с той стороны к нам идут какие-то злые дяди в костяных ошейниках. И с той. Ух ты и с той тоже! – Псих поднял палку-ножны перед собой и медленно на полусогнутых отступал назад, под защиту Инспектора и Жрицы, попутно утянув за собой и Алхимика.

Из тумана по направлению к дереву двигались люди. Они шли медленно, неловко, все время спотыкаясь, точно как зомби из дешевых фильмов шестидесятых. На многих была одета форма служащих мотеля. У всех них взгляд был затуманен, как у сумасшедших на последних стадиях психоза, с губ стекала слюна, а на шее у каждого действительно красовался костяной ошейник.

Те, что подошли достаточно близко, начали тянуть руки к четырем людям, стоящим у самого основания ствола. Откуда-то с другой стороны лужайки донеслось мерзкое хихиканье.

- Ирайихйа Ясьяхейи. Нассспк Сссун Ийяах. Иль Рах! Иль Рах! Иль Рах! Сссера Бхот Шайи Сссера! - с шипящим присвистом гортанно выкрикивал фразы на древнейшем языке гадкий подросток, висящий на верхушке одного из деревьев. Он уцепился длинными когтями за ствол как маленькая обезьянка и раскачивался в такт своим фразам, которые выкрикивал с немыслимыми, нечеловеческими интонациями. На его лице гноящиеся прыщи соседствовали с лезущими из-под кожи чешуйками.

- Сссера Бхот Шайи Сссера! Молокососы будут убивать молокососов! Молокососы будут убивать молокососов! – расшифровал свою последнюю фразу детеныш Ящера и плотоядно улыбнулся.

Околдованные люди подступали все ближе.

- Нет. Это все-таки измена… - грустно произнес Алхимик и поднял с земли тяжелую палку.

***

Циклоп смотрел на разбитую желтую машину, трупы двоих мужчин в хаки и молчал. Они успели сюда слишком поздно, чертовы поезда сильно их задержали.

- Нет, твою мать, ну кто бы мог подумать! Грохнули двоих людей Майора! Эти хлюпики… Которые совсем не хлюпики, - сплюнул стоящий рядом с великаном Пуля. – Майор как узнал об этом кстати сразу отсекся. Он не каждый день теряет своих Рэмбо, а тут сразу двоих. Барон тоже слился. Там много его ребят повязали на вокзале. Сид… Так он вовсе не хотел в это лезть, а уж теперь то на него рассчитывать точно не приходится. Да и мои братья тоже… Не в восторге они от всей этой охоты. Что за херня там была на стоянке? Что за херня, а Циклоп? Штырь кажется вообще теперь видеть никогда не будет – эти твари ему выклевали глаза, остальных тоже сильно покоцали. А потом они как вылетели на свет, так сразу сгорели. Это что твою мать происходит вообще? Циклоп! Мужики не хотят ехать за ними дальше. Ты вообще меня слушаешь?

Циклоп схватил бандита за яйца и сильно сжал кулак, даже не обернувшись в его сторону.

- Скажи своим девчонкам, чтоб вытерли сопли. Или я вытру их им сам. Вместе с глазами.

Пуля хрипел и безуспешно пытался оттолкнуть руку.

- Ты вообще меня слушаешь?- спросил одноглазый.

- Да, твою мать, да! Я все понял! Отпусти!

Циклоп разжал пальцы и пошел в сторону дороги. Пуля семенил за ним как побитая собачонка. Все байкеры, наблюдавшие эту стену, пристыжено отводили глаза, стараясь не замечать как кто-то публично унижает их лидера.

- Циклоп, погоди. Там впереди развилка. Видишь? Потом еще одна. Никто ведь теперь не может сказать куда они двинулись дальше. Я хочу тебе помочь, но мы кажется их потеряли. Если разве что всем рассыпаться и прочесать все дороги, то только может быть тогда…

- Рассыпаться не нужно, - отчеканил великан и став посреди шоссе прямо перед развилкой достал из кармана кухонный нож, перепачканный спекшейся кровью. Тот самый нож, которым он успел задеть Плута. Он вытянул руку вперед и положил лезвие на раскрытую ладонь, после чего прикрыл глаз.

Клинок начал вращаться из стороны в сторону как стрелка компаса. Засохшие пятна на глазах становились влажными. Кровь снова стала жидкой и начала капать на асфальт. Наконец нож прекратил вращаться и указал направление.

- Нам туда, - сказал Циклоп и направился к одному из чоперов.

***

Солнце клонилось к закату и нещадно лезло в глаза. Ветеранскому внедорожнику определенно не помешала бы хорошая тонировка стекол. Я едва мог различить дорогу перед собой. На заднем сиденье мы нашли еще один автомат и сумку с тремя гранатами. Непонятно, почему наши убийцы не попытались пустить их в ход, возможно именно эта ошибка стоила им жизни. На механике ехать было значительно тяжелее, но я кажется справлялся. Если хочешь выжить можно очень быстро научится всему – водить машину, быстро бегать, применять дары… убивать… можно наверное даже по воде гулять аки по суху, если это поможет тебе оторваться от полоумного почти бессмертного стража, которому окончательно сорвало башню.

Мы не сказали друг другу не слова, с тех самых пор, как уехали с места последнего нашего столкновения с преследователями. Один раз Плут застонал, когда у него снова открылось кровотечение. Но он унял боль очередной дозой обезболивающего, на этот раз уже из армейской аптечки. Остальное время мы молчали. Когда требовалось где-то свернуть, уткнувшийся в карту наставник только указывал мне рукой нужное направление. Теперь же он вовсе отложил карту и привалился лицом к стеклу. Наверное мы вышли на финишную прямую. Где-то совсем рядом должна была быть та самая заправка, на которой нам укажут путь к городу из грёз.

Я не задавал никаких вопросов. Во-первых, я был весь сосредоточен на дороге, во-вторых, я давно уже успел убедиться, что Плут все держит в секрете до последнего, ну и в-третьих я мысленно пережевывал все ужасающие подробности этого дня, за который я постарел наверное лет на десять. Что было особенно обидно, учитывая тот факт, что жить мне оставалось на семь лет меньше.

Над шоссе пролетела стая ворон. Мне показалось, что где-то на самом краю горизонта я заметил небольшую тучку. Но скорее это был просто мираж. Дико хотелось пить.

- Это из-за Жрицы, - внезапно произнес Плут, не отрывая взгляда от тоскливого пейзажа проносящегося за окном.

Я сделал вид, что ничего не услышал и только крепче вцепился в руль.

- Я ненавидел Спящего из-за Жрицы. Вот оно в чем дело, мой маленький любитель вопросов. Потому-то все так легко и поверили в то, что я виновен. Когда-то много-много лет назад мы учились в одном университете. Я на экономиста, она на биолога. Мы пересеклись на какой-то бессмысленной вечеринке, из которых на восемьдесят процентов состоит любая студенческая жизнь. У меня были к тому времени девушки, можно даже сказать, что их было много. Куда больше чем у других сверстников. Черт побери, я был хорош! А она… Ты не поверишь – она была серой мышкой! Непонятно даже как её на ту вечеринку занесло. Прилежная ученица, идеальный аттестат, юбка до пят, волосы в пучок, идиотские очки в круглой оправе и пуританское воспитание. Она даже не подозревала о том, какая она красивая. И никто вокруг не подозревал. А я увидел это в ней. Разглядел. И не только внешность, поверь мне, не только внешность. Она таила потрясающую глубину, доброту, ум. Я не знаю, куда теперь все это делось. Говорят те женщины, что рано становятся фаворитками у важных людей, очень быстро глупеют. Наверное это так. Не знаю. А может все это просто уснуло в ней до лучших времен. Но это все случилось позже. А вначале… Я был у неё первым. Никто, ни одна из тех дур, что были до неё не дарили мне ничего подобного. Эта застенчивость… страсть… нежность… забота… Мне было очень хорошо с ней, так хорошо, как никогда раньше не было и наверняка теперь больше никогда не будет. А потом к ней во сне явился Спящий. Я не знаю, зачем она ему понадобилась. Наверное ему нужна была сиделка. Или игрушка. Или и то и другое. Или ему было просто скучно, одиноко и холодно. Он тоже разглядел в ней то, чего не смогли увидеть другие и даже то, что не смог увидеть в ней я. Он разыскал, очертил и вытащил на поверхность её дар. И дар заиграл всеми своими липкими, бесстыдными, грязными красками. Ты когда-нибудь видел как на твоих глазах твоя любимая превращается в шлюху? Сперва изменяет тебе, корит за это себя, плачет, и ты, влюбленный идиот, готов её простить, потому что понимаешь, что другого такого человека ты не отыщешь больше никогда. Потом изменяет снова. На третий раз она уже пытается это скрыть. Ты не понимаешь, что происходит, любой нормальный человек не стал бы это терпеть, но ты ослеплен её совершенством, пытаешься понять, вернуть все как было. А она… Она поочередно спит со всеми твоими друзьями. Потом с друзьями друзей. Потом она начинает делать это за деньги. Понятно, что вы к тому времени уже давно не вместе, но ты все равно видишь это все, видишь и любишь. А она любит того, кто является ей во сне, того гада, который превратил её в похотливую потаскуху, грязную блядь. И она не видит теперь для себя применения лучше, чем трахаться со всем что движется и менять те простынки, которые этот парализованный овощ обсерает, когда ходит под себя. А ты… Ты даже не можешь просто трахнуть её за деньги. И не потому, что у неё еще осталась к тебе хоть капелька любви, которая помешала бы ей, которая бы разрушила её дар – нет. Просто её услуги стоят очень дорого, а я не могу потратить больше тысячи за раз. Вот такая вот история, Корректор. Я рад, что он мертв. Я никогда не стал бы его убивать, но я черт побери рад, что он мертв. Вон кажется и наша заправка. Давай-ка притормози….

Я остановился и откинулся в кресле, наблюдая как медленно вращаются лопасти старого ветряка, стоящего у бензоколонки. Наверное надо было сейчас что-то сказать. Но я не знал что. Плут видимо понял это.

- Пошли, Корректор. Дорога из желтого кирпича почти подошла к концу. Скоро нас встретит мудрый Гудвин, - произнес он, открывая дверь машины.

***

Жрица не выдержала первой. Когда один из людей, судя по форме бывший когда-то администратором мотеля, кинулся в её сторону, она прострелила ему череп. Существо, принявшее форму подростка, взвыло от удовольствия и застучало когтями по дереву, выражая свой восторг.

- Иль Рах! Иль Рах! Иль Рах! – выкрикивал он, как заведенный.

- Нет! – резко одернул её Седьмой, положив руку на пистолет. – Так нельзя. Мы не мясники. Эти люди живы, они просто не понимают что происходит. Их нельзя убивать.

- Какого черта? – Жрица снова подняла оружие. – Мы должны стоять тут как истуканы и ждать пока они разорвут нас в клочья?

Одним движением Инспектор снова опустил её руку и отбросил в сторону сразу двоих нападающих, ударив их плашмя тупой стороной клинка.

- Нельзя! Попытайтесь достать того гаденыша на дереве. Тогда возможно все прекратится. Давайте же!

Псих и Алхимик отбивались как могли, раскидывали людей мощными ударами палок. От ударов нападающие отлетали как тряпичные куклы, как безвольные манекены, но снова поднимались и продолжали идти вперед. Жрица стояла в растерянности и смотрела на свой пистолет. Наконец, поняв, что Седьмой не даст ей стрелять по людям, она попыталась прицелиться в висящего на ветке мальчика-ящера. Тот был заворожен зрелищем схватки и кажется не торопился ни от кого прятаться. Но когда она выстрелила, подросток с нечеловеческой скоростью поменял свое положение, точно как древесная ящерица, убегающая от врага. Чешуйчатый громко расхохотался и перепрыгнул на другую ветку.

- Еще! Внимательней! – подбодрил девушку Седьмой, ринувшийся в самую гущу одурманенной толпы. Тупой стороной сабли он раздавал сразу множество ударов во все стороны, применял профессиональные подсечки, броски, заламывал врагам руки и дополнял картину хуками и апперкотами, наносимыми левой рукой. Упавшие «зомби» хватали его за ноги, тянули к себе, один из них сумел прокусить ему ботинок, другой разорвал штанину.

- Дядя Трисмегист! Я иду! Сейчас выбью страйк – смотри! – Псих побежал вперед, схватив обеими руками ножны и выставив их перед собой. На бегу он подпрыгнул, оттолкнувшись от спины одного из поднимающихся узников ошейника и, пролетев приличное расстояние, врезался в плотно стоящую группу людей, повалив на землю разом их всех.

- Чтоб… Я… Еще… Хоть раз… Этот… Раствор… Никогда… Только… Проверенные… Рецепты… - комментировал каждый свой новый удар Алхимик.

Люди наседали со всех сторон. Жрица сделала еще несколько выстрелов, но даже не задела чешуйчатого, который теперь откровенно издевался над ней, насмехаясь и вытягивая в её сторону длинный раздвоенный язык.

- Сссамочка мажет. Сссамочка умеет держать в руках член, но не оружие. Сссйенха рфахч! - гоготал ящер, с каждой секундой боя теряя все больше человеческих черт. Его волосы почти полностью повылазили, кожа на спине треснула и обнажила длинный зеленый хвост.

Долго так продолжаться не могло. В Психа вцепилось сразу множество жадных рук, подскочивший к дереву здоровяк повалил визжащую Жрицу на землю, даже Седьмой не мог справится с наседающими противниками.

- Хватит с меня этого дерьма, - прохрипел Алхимик и раскидав в стороны несколько человек побежал в сторону густых джунглевых зарослей.

- Алхимик! Не бросай нас! Дядя Трисмегист, я больше не могу! Сделай что-нибудь! – Псих действительно был напуган. Веселая игра давно перестала ему нравиться. Седьмой явно не успевал пробиться к безумцу, люди стояли слишком плотно, их неловкие атаки были все сильней. В конце концов их было много, а защищающихся всего четверо. Точнее уже трое.

Ящер ликовал. Он громко и долго рычал, закинув голову вверх и расставив в стороны передние лапы. Для молокососов кажется все было кончено.

- Зажигалку! Быстро! – крикнул Алхимик, выскочивший назад на поляну. В руках у него была сухая ветка какого-то растения, вся покрытая плотными коробочками с семенами. Псих изогнулся на весу в руках «зомби» и бросил нужный предмет городскому шаману, заорав от боли, в тот момент, когда чьи-то зубы прокусили ему ладонь.

- Задержите дыхание! – приказал Алхимик, выбивая огонь. Сухая ветвь вспыхнула почти мгновенно, поляну затянуло густым желтым дымом. Жрица, Седьмой и даже Псих безропотно подчинились указанию Алхимика, но остальные явно разобрать его приказ не могли. Буквально пару раз вдохнув сладковатую гарь люди падали на землю без чувств. Дым действовал на нападавших как нервнопаралитический газ, и не прошло и двух минут, как все «зомби» были обездвижены. Ящер-подросток успел скрыться, поняв видимо, что его затея со взаимным убийством молокососов не удалась.

Когда дым рассеялся, гости враждебной иллюзии снова сгрудились рядом, переступая через уснувших людей. Одежда каждого была разодрана в клочья, тела всех были покрыты саднящими ранами, укусами, кровоподтеками, синяками. Психу досталось больше всех, но даже он мог вполне самостоятельно передвигаться – тяжелых увечий ему нанести не успели.

- С них нужно снять ошейники. Это поможет. Но кто-то должен будет остаться с ними. Пока мы не найдем ящеров, кто-то должен будет присмотреть за этими людьми, - Седьмой не собирался давать своим соратникам ни секунды отдыха. Защищающие еще даже не успели толком перевести дыхание. – Жрица, вы вместе с Психом останетесь тут. Вам ясно?

- Нет! – девушка со злостью пнула накинувшегося на неё грузного мужчину, который теперь лежал на спине, широко раскинув руки. – Я не хочу и не буду сидеть здесь! Дайте мне этих чертовых драконов! Я пристрелю их всех!

- А как ты понял, что нужно поджечь ту веточку? – спросил Псих у Алхимика, вообще не обращая внимание на перепалку Седьмого и Жрицы.

- Я же Алхимик, чувак. Я чувствую растения. Даже здесь. И кстати думаю, что соберу тут нехилый гербарий себе в коллекцию. Если конечно я смогу что-то перетащить отсюда домой, когда все это кончится, - кажется рыжеволосый успел смириться с тем, что все происходящее это нечто большее чем кислотные грёзы. Он даже накинул на плечи френч, который ему настойчиво предлагал примерить Инспектор.

- Не глупите. Отдайте мне пистолет. Мы наверняка уже совсем близко, пожалуйста. Мне не помешает огнестрельное оружие – вам оно без надобности, вы же даже в того мелкого гада попасть не смогли.

- Нет, нет и еще раз нет! Засуньте свои указания себе в задницу, мистер Седьмой. Срать я хотела на ваш инспекторский гонор. Вы мало того, что упустили убийцу, так еще и не позволили нам нормально разделаться со всеми этими уродами. Да нас тут всех чуть не сожрали из-за вашего долбанного гуманизма! Знаете, что я вам скажу? Если надо – то я найду этих ублюдков одна, без вашей помощи!

Девушка решительно двинулась вперед, явно намереваясь уйти в лес не дожидаясь остальных, но успела она пройти и до середины поляны, как из чащи вылетел небольшой дротик и попал ей прямо в живот. Жрица коротко резко вздохнула, согнулась пополам и сжала ладонями рану. Между деревьев промелькнула морда маленького ящера сжимающего в лапах духовую трубку. Видимо он успел спуститься на землю и теперь решил атаковать людей сам, а не чужими руками.

- Вон он! – заорал Псих и не советуясь ни с кем кинулся в сторону чешуйчатого, размахивая на ходу ножнами. Ящер развернулся и кинулся вглубь чащи. Псих ринулся следом, моментально скрывшись в тени деревьев.

- Справишься с ядом? – спросил Седьмой, схватив Алхимика за руку и кивнув в сторону упавшей на колени Жрицы.

- Не уверен… - протянул рыжеволосый, покачав головой.

- Постарайся. Ты её последний шанс. Оставайтесь здесь, пока все не прекратиться, - не говоря больше ни слова, Ткач побежал за Психом и чудовищным ребенком.

Седьмой бежал так быстро, как только мог, разрубая саблей заросли лиан перед собой и добивая вконец истрепанную обувь. Перед человеком в разные стороны разбегались мелкие лесные твари и огромные мезозойские насекомые. Сперва он еще видел спину Психа, затем безумец ушел вперед, проявив завидную прыть. Видно он очень сильно хотел достать чешуйчатого. Некоторое время Седьмой ориентировался по крикам сумасшедшего, разгоряченного погоней. Затем затихли и они. Инспектор уже почти готов был принять для себя тот неприятный факт, что он потерял след, заплутал в джунглях, без всякой надежды отыскать уже наверняка погибшего помощника.

Но тут он внезапно вышел к небольшой пещере, вход в которую был покрыт густым толстым слоем зеленой слизи. Он знал кто оставляет подобные следы. Именно поэтому Седьмой совсем не удивился, когда внутри пещеры не обнаружил факелов, зато увидел там множество грибов, отсвечивающих зеленоватым сиянием. Весь пол каменного мешка был усыпан разными золотыми украшениями, которые хозяин жилища видимо забрал у одурманенных людей. У дальней стены пещеры возвышалось что-то вроде алтаря, перед которым на четырех лапах и задрав хвост из стороны в сторону метался маленький ящер, окончательно утративший все человеческие признаки. С левой стороны алтаря валялось несколько пустых, выпотрошенных людских оболочек, среди которых можно было найти и темную кожу Унгана.

А на самом алтаре возвышался хозяин этой реальности. Древний как само время непобедимый Дракон. Он держал Психа за горло на огромной вытянутой когтистой лапе и скалился.

- Привет, старый друг. Как твоя нога? Помнит о нашей последней встрече? Давай поговорим. И не нужно глупостей, ты ведь не хочешь, чтобы у этого дурачка стало на одну голову меньше?


VII. Прах иллюзий

Выстроившиеся полукругом перед бензоколонкой байкеры лениво попивали пиво и сплевывали на пыльную землю. Каждый из них в душе надеялся на то, что они окончательно потеряли след и погоня за двумя непонятными людьми, которую организовал Циклоп, подошла к концу. Беглецы умели отбиваться, иногда убивали преследователей и, что самое удивительное, ни у одного из «рыцарей дорог» не было по большому счету к ним ни малейших претензий. В общем в тот момент, когда выяснилось, что беззащитные жертвы не так уж и беззащитны, мотивация охотников начала стремится к нулю. Но страх перед одноглазым все равно был сильнее любых опасений.

Тем временем сам Циклоп рассматривал свой нож, который отчего-то перестал указывать верное направление и возле заправки начал беспорядочно крутится во все стороны. Амбал вошел в здание, чтобы провести беседу с единственным обитателем и по-видимому хозяином заправки. Плюгавый беззубый мужичок в мятой кепке и застиранной джинсовой куртке на голове тело смолил самокрутку прямо за прилавком. Позади него на стене висел огромный засиженный мухами плакат «Не курить!».

- Чего надо, ребята? – крикнул он одноглазому, среагировав на дверной колокольчик. - Дозаправится решили? Отлично! У меня тут редко кто проезжает, целая колонна байкеров с пустыми баками мне бы не помешала. Я еще могу в канистры горючку слить, если вам надо.

- Двое, - сказал Циклоп, положив две фотографии на прилавок. – Тут недавно были двое. Они ведут нашу колонну. Мой навигатор был настроен на них. Но здесь кажется сбоит сеть. Куда они направились?

- Двое? – мужичок осторожно потрогал руками фотокарточки, бросая на Циклопа недоверчивые взгляды исподлобья. – Сегодня тут никого не было. И вчера тоже. И ты будешь смеяться, но даже позавчера.

- Они искали город. Ты понимаешь, о каком городе я говорю. Не можешь не понимать, - одноглазый угрожающе навис над хозяином заправки, положив руки в дырявых кожаных перчатках прямо на прилавок.

- Не понимаю о чем ты, - глаза хозяина превратились в две цепкие щелочки, даже если он и боялся, он никак не показывал свой страх. Более того, он явно хотел не упускать своего, выжав максимум из сложившейся ситуации. Его левая рука неспешно потянулась куда-то под прилавок. - Даже если бы тут и были двое… Похожие на тех парней, что на фото… и даже если бы им понадобилось попасть в какой-то город… Они наверняка заплатили бы мне за то, чтобы я указал им дорогу. В какие-то города не так просто попасть. И я думаю, что даже если бы они хорошо заплатили мне за то, чтобы я никому об этом не рассказал, я мог бы передумать, если бы мне предложили больше… Так что вот вам мой совет…

Хозяин недоговорил. Циклоп одной рукой скинул на пол тяжелый кассовый аппарат, а другой рукой схватил мужчину за волосы и с силой шмякнул головой прямо о деревянную стойку. Достаточно крепко, но не настолько сильно, чтобы убить или вырубить.

- Послушай лучше мой совет, - медленно сказал амбал, наклонившись прямо к уху продавца бензина, блеющего что-то невнятное и утирающего кровавые сопли. – Если ты хочешь жить дольше пяти секунд, ты скажешь мне куда ты их отправил. Я начинаю считать. Раз…

- Я все скажу! Все скажу, не надо! Они поехали в Тихую Гавань! Городок Тихая Гавань! Не поселок! Его нет на картах – я покажу!

Когда Циклоп вышел из дверей, сжимая в руке приблизительный план-схему с направлением к таинственному городу, Пуля дал отмашку своим, чтобы те седлали коней.

- Не так быстро! – одернул его Циклоп. – Пусть ребята повеселятся. Разнесите эту заправку. Можете забрать все – деньги, вещи, бензин. А потом спалите тут все к чертям. Нужно научить одного несговорчивого жадного урода вежливости.

Пуля оскалился. Старое доброе безнаказанное ультранасилие безусловно должно было вдохновить его ребят на дальнейшее преследование беглецов.

***

Мы не стали заполнять бак на заправке, не хотелось терять ни минуты. Да и в любом случае все деньги ушли на то, чтобы развязать язык прижимистому хозяину. Поэтому часть пути до городка нам пришлось проделать пешком, внедороджник заглох на половине пути. Туда, куда мы держали свой путь, не вела ни одна дорога. Более того, какое-то время мы просто ходили кругами, пока Плут не предложил оставить свой револьвер и автомат со связкой гранат, то оружие, что мы забрали из машины наемных убийц.

- Он не хочет, чтобы в город попадали вооруженные люди, - сказал Плут. – Вполне здравая и понятная мера предосторожности. Он вообще не из тех, кто любит стрелять.

- Ну это же хорошо! – обрадовался я. – Значит если нас нагонят те гады, они тоже будут не вооружены!

- Ты думаешь выстоять против Циклопа в драке один на один без стволов? – усмехнулся Плут, обернувшись в мою сторону и вытерев рукавом застилающий глаза пот.

- А тот к кому мы идем? Он выстоит?

- Должен. Я очень хочу в это верить, - проговорил наставник и перехватил свою кожаную сумку поудобнее.

Наконец мы вышли к бетонной дороге, которая выступала прямо из-под песка. Дорога была в идеальном состоянии, хотя по ней явно никто не ездил. Она выходила к улице заполненной рядками ухоженных, красивых небольших домиков. Перед улицей на придорожном столбе располагался красивый указатель, в обрамлении кованной узорчатой рамки – «г. Тихая Гавань».

- Дурацкое название, - вслух отметил я. – Здесь на расстоянии многих миль вокруг нет ни морей, ни рек, ни озер. Какая к черту «Тихая гавань»?

- Создай свой город и называй его как хочешь. Тут не ты устанавливаешь правила, - одернул меня Плут.

Чем ближе мы подходили к улицам города, тем сильней ощущались странные метаморфозы происходящие со всем окружающим пространством. Во-первых, мы словно бы спрятались в тени большого оазиса, хотя пространство вокруг было все также со всех сторон открыто для солнца. Еще пару шагов назад зной и духота были просто невыносимыми, но тут внезапно повеяло прохладой, подул легкий приятный ветерок, в котором можно было даже разобрать запах морской соли и чего-то еще, что я пока не мог точно идентифицировать. Во-вторых, что-то странное стало происходить с моим зрением. Все цвета поменяли оттенки. Все вокруг походило на изображение на экране древнего телевизора или еще точнее все было как в старом немом фильме, только не черно-белом, а с примесью сепии. Этот эффект также сильно усиливался от того, что все дома были построены в стиле, который не был актуален уже много десятков лет. Я словно бы перенесся во времени. Все было слишком вычурным, слишком изящным, к любому строению или другому объекту на улице, будь то лавочка или светофор, лучше всего подходило слово «ретро». Было еще и третье изменение. Одолевающая меня уже пару часов жажда стала здесь просто невыносимой, необъяснимо усилившись в несколько раз. Судя по потрескавшимся губам Плута, которые он периодически лихорадочно облизывал, он тоже испытывал нечто подобное.

Подойдя к домам ближе, я услышал звуки спокойной тихой мелодии 30-х годов, которые доносились из свежеокрашенных мегафонов висящих почти на всех телеграфных столбах. Издалека я сумел разглядеть питьевые фонтанчики, которыми была заставлена чуть ли не вся улица. Непонятно откуда в городке бралась вода, учитывая, что он явно не был подключен ни к одной водопроводной системой, но я очень обрадовался, что здешний хозяин так ответственно подошел к вопросу обеспечения граждан всеми удобствами. Самих граждан я кстати не наблюдал. Улицы были пусты, хотя то тут то там можно было заметить следы пребывания человека. Чья-то шляпа оставленная на скамейке, недопитая бутылочка вина и разложенная газета за одним из столов в пустующем кафе, в пепельнице около одной из урн дымились плохо затушенные кем-то сигареты. Но вот что было интересно, на улицах совершенно не было мусора. То есть вообще. В местах где живут люди, всегда есть мусор, а улицы этого города были девственно чисты. Даже то немногое, что лежало в урнах выглядело как-то неестественно стерильно, будто декорация.

- А у него тут чистенько. Примерно как в операционной, - сказал я, наклоняясь к фонтанчику.

- Не так просто разменивать свое воображение, пусть даже самое мощное, на грязные бумажки и огрызки яблок, гоняемые ветром по улицам. Эй! Ты что творишь? Не надо, постой!

Из питьевого фонтана прямо мне в рот ударила струя чистейшей водки. Я, мучимый жаждой, не разобравшись, сделал разом большой глоток, и теперь, согнувшись пополам, кашлял и отплевывался.

- Это же его город, Корректор! Тут не стоит ничего пить! Я не уверен, что здесь вообще есть вода…

Когда я немного пришел в себя от этой мерзостной шутки хозяина и вытер выступивший пот и слёзы, я наконец увидел первого городского жителя.

Чинный пожилой господин сидел на крыльце перед домом и лениво потягивал что-то из фляжки, раскачиваясь в кресле-качалке. На господине был надет белоснежный костюм, старомодная белая шляпа и лакированные туфли. Завершал щегольскую картину шелковый шейный платок с незамысловатым морским узором.
- Добро пожаловать в Тихую Гавань, господа! Будьте осторожны с нашей водой, приезжим от неё первое время плохо. Но стоит только втянутся… О! Для нас это подлинный божественный нектар, амброзия! Поживи вы тут хотя бы недельку, уверен не захотели бы уезжать! – у старика был приятный, добрый голос, хотя произносил он свою речь с каким-то неуместным восторгом, словно плохой актер из провинциального театра читал роль из глупенькой оперетты.

- Нам нужно попасть к мэру. У нас для него срочное поручение из административного центра. Где мы можем его найти? - вступил в диалог Плут. Я говорить был все еще не в состоянии.

- Господа, а стоит ли уж так торопится? День клонится к закату. Я бы предложил вам посетить местный трактир «Река забвения», погулять в парке, может быть даже познакомится с девушкам. Вряд ли сегодня мэр будет готов принять вас. Мы тут живем по старому укладу, никуда не торопимся. Не хотите ли и вы отдохнуть от суеты и спешки большого города? Уверен, что все ваши дела подождут, - господин явно старался быть участливым, плюс в его голосе звучала плохо скрываемая гордость за свой городок, имеющий неоспоримые плюсы по сравнению с любыми столицами. Такими например, как водка льющаяся из питьевых фонтанчиков.

- Нет. Это совсем не тот случай. Нам нужен мэр. Сегодня же. Сейчас, - настаивал на своем Плут.

- Ну, господа, что я могу вам сказать? Сегодня же пятница! Большой еженедельный праздник. Господин мэр наверное будет сегодня в своей резиденции, выступать перед людьми с балкона. На главной площади уже установили столы, готовится знатный пир. Я кстати тоже туда направлюсь чуть позже, - старик прикрыл глаза и улыбнулся, предвкушая скорое застолье.

- Как нам добраться до резиденции? Как выйти к той площади?

- Идите вперед абсолютно по любой улице. У нас тут как в древности, все дороги ведут в Рим. Я говорил, что особняк мэра носит название «Рим»? Там еще стоят эти замечательные колонны в дорическом стиле. Я порой люблю просто постоять на площади полюбоваться бзззз! Бззззз!

Голова старика резко задергалась из стороны в сторону, затем все его тело стало биться, будто в припадке эпилепсии.

- Бзззз! Бззззззз! – он сильно-сильно трясся и издавал громкие непонятные звуки, отдаленно напоминающее жужжание. Мне стало очень страшно, настолько нездорово и дико выглядела эта картина. С каждым спазмом старика трусило все больше и больше, наконец он упал с кресла прямо на землю и начал трансформироваться. Руки и ноги его начали сжиматься, костюм облез, обнажив черное тельце, покрытое маленькими волосками, лицо скорчилось, теряя всякое сходство с человеческим. При этом тело мужчины становилось все меньше и меньше, таяло прямо на глазах. Наконец после нескольких долгих и страшных секунд старик обратился в маленькую безобидную мушку и улетел, оставив нас с Плутом стоять в полном недоумении.

- Что это было? – спросил я у Плута, беспокойно оглядываясь по сторонам, в ожидании новых сюрпризов.

- Сбой иллюзии. Ничего страшного. Так и должно быть. И если тот к кому мы идем не изменился, а изменился он вряд ли, мы с тобой увидим еще очень много интересного. Приближается ночь. А ночью он становился просто невыносим.

Мы продолжили свой путь. Теперь на пути нам встречались люди. Не очень много, но все-таки город перестал производить впечатление мертвого. Все люди были предельно вежливы, приветливы, чинно раскланивались, снимали свои дурацкие шляпы, звали на пятничное празднование, но мы не торопились ни с кем заводить беседу. Молодые и пожилые парочки неторопливо шли туда же куда и мы, здесь были и дети в парадных костюмчиках, на которых не было ни пятнышка. Дети отхлебывали на ходу из фляжек или прикладывались к водочным фонтанчикам наравне со взрослыми и никого это не смущало.

На многих стенах и столбах висели больше яркие плакаты, выполненные в старом стиле и представляющие собой нечто среднее между рекламой алкоголя и предвыборной агитацией. Со всех плакатов улыбался красивый статный мужчина, немного напоминающий Хамфри Богарта. На каждом из изображений в его руках была рюмка, бокал или бутылка, даже на тех, где он был изображен с семьей. Его красавица жена и сын лет десяти тоже сжимали в руках бокалы. Надписи на плакатах разобрать было невозможно, текст сливался в какое-то двоящееся мутное пятно, как бывает, когда сильно переберешь. Меня это даже немного обрадовало – здесь не придется отвлекаться на исправления, сейчас мне это было совсем не нужно.

- Даже в свои лучшие дни он никогда не выглядел так хорошо, чертов позер! – процедил Плут, осматривая изображения. – О Господи, ну это правда уже слишком даже для него! – закатив глаза, наставник махнул рукой в сторону импровизированного алтаря с портретом Пьяни, под которым благодарные жители оставляли дружественные пожелания, цветы и полные стаканы.

Чем ближе мы подходили к центру, тем больше странностей я замечал вокруг. Дома все больше напоминали мне декорации. Я заметил, что если смотреть на городские постройки боковым зрением, то можно было заметить, что все вокруг построено чуть ли не из картонных коробок. Что же до людей, то они при таком взгляде напоминали манекенов или грязных кукол или даже схематичные рисунки человечков, сделанные опять-таки на тоненьких картонных листах, раскиданных вокруг. Но стоило мне посмотреть на здания и людей прямо, как этот эффект пропадал, уступая место вездесущей сепии. Тот самый городской запах, который я не смог разобрать поначалу, оказался запахом свежего винограда, зерна и хмеля – трех столпов всех местных чудес.

Когда солнце полностью скрылось за горизонтом, мы вышли к бару «Река забвения», тому самому бару, который нам рекомендовал посетить старик-муха. Это монстрообразное здание, переливающееся светом десятков ярких гирлянд и неоновых вывесок, занимало всю сторону одной достаточно просторной и длинной улицы. Из всех окон доносился веселый смех, где-то распевали песни, но во всем этом не было ни грамма агрессии, только чистое незамутненное веселье, что было достаточно неественно и прямо скажем странно. Из приоткрытых дверей на дорогу струились целые ручейки алкоголя, который тут же слизывали неизвестно откуда набежавшие собаки. Присмотревшись получше к одной из них я на секунду четко разглядел очертания небольшого розового слона, некрасиво раздувшегося от выпитого. Но стоило мне моргнуть и наваждение исчезло. Хотя то что я увидел дальше было немногим лучше. Из дверей бара на улицу вывалила группа людей, все также хорошо одетых, но уже не столь опрятных. Все были пьяны в стельку, люди опирались друг друга, чтобы не упасть. А затем они как по команде разом попадали вниз и принялись жадно лакать алкоголь из луж, прямо как стоящие рядом животные. Это было омерзительно.

Когда я отвернулся и зажмурился, я почувствовал, как чья-то маленькая рука дергает меня за штанину.

- Мистер, а вы почему не пьете? – произнес какой-то детский голосок совсем рядом. – Ждете пятничного торжества? Ну так оно уже началось! Не обязательно идти на площадь! Это же бесплатно! Здесь все бесплатно! Мэр угощает нас! Всегда и везде!

Меня чуть не стошнило, когда я услышал, как ребенок плюхается в лужу рядом с остальными людьми. Я не хотел смотреть на это, не хотел оставаться тут больше ни минуты, но когда мой боковой взгляд случайно упал на эту груду копошащихся человеческих тел, мне показалось, что «ребенок» ненадолго повернулся в мою сторону и я увидел уродливую козлиную морду черта, который ронял слюну на землю.

- Босховщина какая-то. Жуть… - только и сумел проговорить я, когда мы отошли достаточно далеко.

- То ли еще будет. Я же говорил, к ночи Пьянь становился совсем невыносимым, - сказал Плут, ненадолго остановившись, чтобы поправить повязку на раненой ноге.

- Так его зовут Пьянь, так? Нашего спасителя? И спасителя города? Пьянь? Нет, ну догадаться конечно можно было…

- Ты должен был догадаться уже давно. Ты наверняка что-то слышал о нем, может быть с тех пор прошло много времени, и упомянули о нем только вскользь, но если хочешь выжить в Клубе, ты просто обязан быть внимательным.

- Мы поручаем наши жизни и жизни целого города алкоголику?

- Не просто алкоголику. Такому алкоголику, каких свет не видывал. Все именно так.

Я не стал возмущаться. Смысла в этом не было ни малейшего. Слишком поздно было уже выдумывать новый план. Пьянь так Пьянь. Лишь бы только вся эта муть уже поскорее закончилась. Очертания домов менялись на глазах. Теперь это было не милое ретро, декорации ближе к центру города менялись, обретая все больше психоделических черт. Некоторые люди жили в стеклянных домах, напоминающих винные бутылки, аккуратные питьевые фонтанчики сменились бездонными деревянными бочками, под которыми валялись пьяные люди, не снимающие своих приклеенных улыбок, даже когда алкоголь обильно лился им прямо в жадно подставленные рты. В темноте закружились в танце маленькие зеленые феи. Эти человекообразные светлячки весело смеялись и периодически забавно икали. Навстречу мне выехал небольшой мигающий лампочками робот, ровно такой, каким их изображали в фильмах пятидесятых. Он стал ехать рядом со мной и настойчиво предлагал мне попробовать новый сорт эля, который вывели чуть ли не на прошлой неделе, пропихивая запечатанную бутылку прямо в руки.

- Потрясающе. Добряк правда собирался сюда переехать? Вместе с семьей? – спросил я, отбившись наконец от докучливой железки.

- Для него он бы выделил островок нормальности где-нибудь на окраине. Наверное. О смотри! Мы наверное уже близко.

Действительно за следующим поворотам перед нами раскинулась огромная площадь вся заставленная столами. На площади громко играла какая-то примитивная, но веселая музыка, кто-то играл на губной гармошке, кто-то на гитаре, кто-то на скрипке. Люди, потеряв всякое достоинство, срывали с себя одежду, валялись в грязи, кидались едой во все стороны, что-то бессвязно бормотали и трахались прямо на столах. По центру площади располагалась большая карусель с лошадками, к спине каждой из которых была прикреплена бутылка. На карусели катались полураздетые девушки, насаживаясь прямо на бутылочные горлышки. Они принимали бесстыдные позы и сладко стонали, закатывая глаза. Очень хотелось отвлечься на что-нибудь, чтобы не видеть всей этой мерзости. Не придумав ничего лучше я перевел взгляд вверх и увидел как на высоком столбе где-то ближе к балкону поместья хозяина города болтался синий раздувшийся труп, в котором я без труда узнал Спящего. Или скорее всего иллюзию, напоминающую труп Спящего. На груди у трупа была приколочена табличка «Memento Mori».

- Я так понимаю, Пьянь тоже не любил Спящего? – спросил я у Плута, стараясь переорать громкий людской гомон.

- Спящего мало кто любил, - проорал мне в ответ Плут.

Он шел через толпу вперед к балкону, уверено расталкивая людей локтями. Я следовал за наставником, готовясь к встрече с нашим спасителем. Хотя после всего увиденного в чудесное спасение мне верилось с большим трудом.

Когда мы вышли почти ко входу в особняк заиграли фанфары, люди разом затихли и на огромный балкон вышел мэр, постукивая кубиками льда в стакане с виски. Черт, он выглядел просто потрясающе, даже плакаты не передавали силу его подлинно мужской харизмы, которая была особенно заметна на фоне скатившихся в полно скотство местных жителей.

- Как поживает мой город? Сегодня пятница! Я хочу чтобы все веселились. Пусть мой город веселится и поет!

Оглушительный рев сотен пьяных глоток был ему ответом. Снова заиграла музыка, снова завертелась карусель, снова застучали стаканы и кружки.

- Пьянь! – крикнул мэру Плут. – Пьянь! Очнись! Это Плут! Оставь свои игрушки – у нас серьезное дело!

Мэр даже не обратил внимание на кричащего выскочку, не удостоил его и взгляда, весь захваченный общей панорамой торжества. На балкон вышел вытянувшийся стрункой официант и долил хозяину виски. Затем официанта сменила красивая девушка в вечернем платье, та самая жена с плакатов. Она стояла рядом с Пьянью, положив руку ему на плечо и также заворожено разглядывала происходящее на площади. А Плут все кричал и кричал и никак не мог до него докричаться.

Мне надоело за этим наблюдать и я взял с одного из столов бутылку шампанского и бросил её прямо в мэра. Она разбилась прямо у него под ногами, лишь слегка задев осколками ботинки, но должный эффект я произвел. В оглушительной тишине, которая образовалась после моего броска, можно было расслышать как шипит пролитое на пол шампанское.

- Мне кажется, что наши гости забываются. Мы всегда рады новым друзьям, но в сложившихся обстоятельствах ваше дальнейшее пребывание в Тихой Гавани не является возможным. Уходите и не портите людям праздник, я сейчас позову охрану - медленно проговорил Пьянь, отступив на пару шагов.

- Пьянь! Ну хватит уже! Это же я, Плут! Поверь я не стал бы тебя беспокоить, если бы причина не была по-настоящему серьезной. Город гибнет. Спящий мертв, Сеть почти порвалась. Твой город гибнет, Пьянь!

Мэр нахмурился, будто бы пытаясь что-то вспомнить. Это продолжалось достаточно долго все в той же абсолютной тишине. Тем временем в нашу сторону двинулось трое здоровых ребят в строгих костюмах.

- Я не понимаю, о чем говорит этот господин. Мой родной город – Тихая Гавань. Я родился и вырос здесь. Он явно несет какую-то околесицу, - было очень похоже, что Пьянь сам верил в то, что говорил. Возможно годы пребывания в вымышленном городе и впрямь убедили его в абсолютной реальности всего происходящего. Охранники подходили к нам все ближе.

Ну же Плут! Не подведи!

И он не подвел…

- Не понимаешь о чем я? А это ты понимаешь? – громко спросил Плут и вынул из своей сумки, тот самый дар, который был с нами всю дорогу, из-за которого мы чуть не погибли на вокзале. Это была бутылка. Запечатанная бутылка со сгнившей этикеткой и чем-то коричневым внутри.

- Бутылка коньяка. С «Титаника». Извлекли с самого дна. Этому коньяку сто лет. Интересно, да? И не абы откуда. Эта бутылка впитала многое.

Пьянь дернулся как от удара. Его взгляд впился в бутылку. Я видел как у него заиграли желваки, а на лбу проступила огромная глубокая морщина.

- И знаешь, что самое интересное, Пьянь? Самое интересное, что у меня есть еще целых пять таких бутылок. В свое время я выменял целый ящик. И все это может стать твоим, если ты нам поможешь. Вспомнишь кто ты и откуда. Но если ты предпочитаешь этого не помнить, то… - Плут легким движением занес бутылку над собой, явно намереваясь разбить её о землю.

- Стой! – крикнул Пьянь.

И вся фальшивая декорация моментально рассыпалась, осев мелкой пылью на рисунках, картонках и жухлой траве. Больше не было ни людей, ни зданий, ни улиц.

Только грязный, небритый, мерзкий мужик, стоящий на небольшом камне прямо перед нами.

Мужик сглотнул слюну, глядя на бутылку в руках у Плута, а затем скривился как от сильной боли и схватился за голову.

- Сука ты! Сука ты Плут! У меня уже несколько лет не было похмелья! – прошипел он.

***

Седьмой застыл на месте. Все его тело было напряжено, он был готов в любой момент сорваться с места и ринуться в бой. От этого Инспектора удерживало только то, Ящер мог сломать Психу шею в любой момент. Сам Псих продолжал шипеть, отплевываться и размахивать руками, как злой камышовый кот, которого кто-то большой и сильный взял и приподнял за шкирку. Но безумец никак не мог дотянутся до чудовища даже с помощью длинных ножен клинка Ткача.

Дракон не спешил нападать или убивать заложника. Он явно наслаждался сложившейся ситуацией. Помимо прочего он действительно был настроен на разговор. Левой, свободной рукой, он неспешно перебирал чье-то золотое ожерелье как четки. Когда маленький ящеренок подполз к старшему, тот положил ему руку на голову и сделал движение, которое даже немного отдавало лаской. Это напоминало то, как люди чешут за ухом собак. Гаденыш прикрыл глаза внутренними прозрачными веками и обратился в статую. Видимо у ящеров это считалось выражением удовольствия.

- Милый, правда? – прохрипел Дракон. –Хотя он с отставаниями в развитию. Ему уже три года, а знает всего порядка двадцати языков. Да и говорить предпочитает только на родном. Я нашел малыша позапрошлой зимой в Мексике. Купил на рынке. Глупые крестьяне были уверены, что поймали Чупакабру, - Ящер издал невоспроизводимый человеческий гортанью скрипящий звук, в котором с большим трудом можно было узнать тихое хихиканье. – Он вылупился из яйца в каком-то затерянном в лесах ацтекском храме. Брошенный был, маленький, беззащитный. Разминулся почему-то со своим выводком на пару веков. И только благодаря этому выжил. Представляешь, кто-то уничтожил целый выводок. Нас ведь не так много – это вполне сравнимо с тем, чтобы стереть с лица земли небольшой людской город. А скорее даже большой. Что ты думаешь, по поводу всего этого, Гермес?

Седьмой молчал, хотя хозяин пещеры явно обращался к нему. Инспектор стоял и ждал подходящего момента, чтобы напасть на Дракона. Он не хотел вступать ни в какие диалоги. Молчание затягивалось. Сдавленные приглушенные проклятья Психа смешивались со звуками медленно капающей со сталактитов воды. Дракон ждал ответа достаточно долго. Люди не выдерживают в диалогах подобных пауз, но хозяин этой реальности не был человеком.

- Гермееееееессссс, - нарочито растягивая имя Инспектора Ящер сошел со своего алтаря на землю, вывернув руку с пойманным Психом под невозможным для человека углом. – Почему ты молчишь? Тебе наверное нечего сказать мне? Знаешь на твоем месте, я бы тоже наверное растерялся. Полагаю, когда кого-нибудь приговаривают к смертной казни за геноцид, он выглядит достаточно растерянным, - речь Дракона снова разорвало скрипящее хихиканье. – Вы веками травили нас. Веками уничтожали, не щадя ни детей, каждый из которых превосходил любого вашего ребенка по всем параметрам, ни стариков, чья мудрость и опыт даже и не снились никому из ваших ученых и мыслителей. Конечно, сейчас, когда нам остается только отбиваться, припоминать старые обиды, мы наверное выглядим чудовищами, кровожадными монстрами, но мы всего-навсего хотели жить. Жить и иногда питаться. И всех вас очень долгое время устраивало такое взаимодействие. Мы никогда не брали больше, чем можем съесть. А многие вовсе обходились без этого. Когда мы отбросили свой снобизм, когда начали учить вас, воспитывать, сотрудничать, а не просто забирать новые жертвы каждой осенью на праздники урожая… Именно тогда вы, чертовы молокососы, отплатили нам сполна, за все что мы для вас делали.

Дракон не повышал голос, не нервничал, хотя по содержанию его речь была достаточно эмоциональна. Но у иных существ была своя палитра для выражения эмоций. Сейчас например на голове у Дракона непроизвольно поднимался небольшой хохолок из острых костяных пластин и внутреннее веко на глазах быстро открывалось и закрывалось снова. В остальном внешне он оставался также спокоен.

- Мы заточили ваш разум, подняли его почти до своего уровня. Позволили идти своим путем со всей этой вашей хрупкой техникой, грязными, шумными и тесными городами, с радостями столь примитивными, насколько только могут быть примитивны радости так недолго живущего существа. И ваша благодарность не знала предела. Сусаноо, Индра, Гильгамеш, Тиксе, Георгий, Сигурд. Сколько еще вы породили палачей? «Героев»-драконоборцев? Вы лживые, неблагодарные, тупые твари, шлак, отбросы эволюции, у которых не было бы ни шансов, если б мы вас не взрастили себе на погибель. Это все было достаточно давно. Тогда вы еще игрались в богов и героев, а мы в чудовищ. Помнишь Дельфы, Гермес?

Седьмой при упоминании Дельф вздрогнул как от удара. Теперь он наконец узнал своего давнего врага.

- Пифон… - тихо проговорил Инспектор. – Это было очень давно. И твой выводок истребил не я, а мой друг.

- Кшшшрэнгх! Сссаверсти цок! – Дракон позволил себе на секунду перейти на древний язык своего народа, что говорило о крайнем, почти невозможном для хладнокровного существа волнении. - Ну конечно! Это все был не ты, все сделал твой товарищ. И ни тебя, ни Спящего, ни других там конечно тоже не было! И не вы разбивали наши яйца, жгли, топили, душили, отрубали головы. Не прикрывайся теми, кто возглавлял атаку. Всякому ясно, что в одиночку ни один из вас не мог справиться бы даже с самыми слабыми моими братьями и тогда и сейчас. Но ничего. Скоро уже все решится. Я готовился долго, очень долго. Твой друг чуть не достал меня там, мой младший брат измочалил тогда твою ногу и эти раны никогда не заживут. Но так уж случилось, что я выжил. Я выжил и ничего не забыл. Я ищу и уничтожаю вас поодиночке уже несколько веков. И пока у меня все получается. Ты будешь достойным трофеем.

Седьмой уставился на гору выпотрошенных тел, пустых оболочек сваленных в кучу подле алтаря. Он узнал многих. Там были и те, с кем он когда-то невообразимо давно разорял гнезда чешуйчатых.

- Знаешь, почему ты не узнал меня? Потому что я изучал вас веками и для каждого из Ткачей и хозяев Сети у меня есть свой способ воздействия. А тебя и Спящего я знал даже лучше чем прочих. Жаль, что ты не выживешь. Мне бы хотелось, чтобы ты донес до остальных одну нехитрую мысль – мы можем обратиться в любого и ни один из вас, даже самый сильный и умелый, не сможет нас распознать. Мне было бы очень приятно, если бы вы жили с осознанием этого. Молокососы всегда были дичью для нас. Страх, паника, паранойя – эти вещи у вас в крови, на уровне генов. Нам нравится этот запах, - снова трескучий смех и поднявшиеся вертикально костяные пластины.

- Ты говорил, что мы играли в богов, а вы играли в чудовищ, - сказал Седьмой, делая уже пятый осторожный шаг в сторону Дракона. Лицо Ткача то расплывалось в темноте, то снова появлялось в бледном, зеленоватом свете мерцающих грибов. – Ты был не прав. Вы были и остаетесь чудовищами. Чудовищами, которые играют в чудовищ. Чудовищами, которые уверовали в свою непогрешимость, ошалев от жажды крови. И все что ты говоришь – ложь!

Ящеренок угрожающе зашипел на Инспектора и выгнул спину, сложившись почти вдвое. Дракон продолжал смотреть на то, как человек подкрадывается в его сторону с неким отрешенным интересом. Он возвышался над Седьмым даже не на две, а на все три головы и его явно не пугали, а скорее даже забавляли все эти неловкие, такие неграциозные по меркам ящеров телодвижения.

- Ну что ты, Гермес. Ты знаешь, что я прав. Кому как ни тебе известна правда? А говоришь ты то, что должен говорить. Видимо вот для этого идиота, - ящер потряс в воздухе Психом, так словно бы тот был невесомой детской игрушкой. Безумец уже почти прекратил сопротивляться и отбиваться от монстра, безвольно обмякнув в его ладони. – Но это пустая трата времени. Вы оба погибнете. А мы с малышом уйдем отсюда прочь, теми путями, что закрыты для людей. Было бы глупо умереть в этом городе так и не добравшись до остальных. Кстати изящно ведь получается, да? Вы истребляете мой выводок, я истребляю ваш. Все честно. Справедливо. Вы ведь цените справедливость, так? Сейчас я расправлюсь с выводком Спящего, после очередь дойдет и до других. Но тебя я хотел разорвать лично. Это тоже было просчитано.

- Зачем ты говоришь все это мне? Зачем, если мне и так все это известно? – Седьмой стоял уже практически в паре метров от Дракона и не скрываясь заносил клинок над собой, готовясь к последнему сражению. Возможно к последнему сражению в своей жизни.

- Я забавляюсь, - Дракон оскалил свои огромные зубы, впервые выдав что-то вроде улыбки. - Хищники всегда играются с жертвами. И мы не исключение. Кстати сколько ты думаешь нас осталось? Ты знаешь, что очень может быть, что мы с малышом последние? Последние из всего нашего народа? Я не скажу тебе так это или нет на самом деле, но добавлю лишь, что по старому уговору между моими братьями, если останется всего один ящер… Он сотрет с лица земли всех вас. Разом. И всю жизнь заодно. Поверь мне, у нас есть способы. Так что нас нужно холить, беречь и лелеять. Рискнешь убить Ящера? Последнего? Предпоследнего? Одного из последних, который возможно даст сигнал своему единственному выжившему брату на уничтожение всего и вся? – Дракон наклонился вперед. Седьмой ощутил на своем лице горячее, смрадное дыхание.

- Рискну! – бросил в лицо монстру Ткач и в его глазах мелькнул злой, веселый огонёк.

- Эй? А что это за кнопочка? – неожиданно подал голос затихший Псих и погрузил палец в чуть более темную точку на поверхности трости.

В ту же секунду мощный луч света вырвавшийся из ножен озарил стены пещеры. Воздух стал невыносимо горячим, все потонуло в ярко-желтом сиянии и громкий нечеловеческий крик боли отразился от стен.

Когда сияние исходящее из странного механизма, спрятанного в палке сошло на нет и уступило место мерцанию грибных огней, стало видно, что огромная лапа Ящера лежит на каменном полу, а из обрубка руки обильно сочится кровь. Псих и «малыш» испуганно забились в разные углы пещеры, а Седьмой, не теряя времени, нанес сильный и точный удар, метя в шею своему врагу. Защищаясь Дракон успел выставить вперед оставшуюся целой руку.

Сталь запела, ударившись об огромные, острые, алмазные когти.

***

- Ты всегда был сукиным сыном, Плут. Играл на одержимостях как на гребанной арфе, - мрачно ворчал Пьянь, отпирая дверь небольшого вагончика, притаившегося за холмом. – Добро пожаловать в «Рим», ублюдки! А вон там, у моего царского ложа, хранится мой святой Грааль.

Подлинное пристанище мэра «Тихой Гавани» представляло собой удручающее зрелище. Грязная клетушка с зассаным матрасом, пыльным самогонным аппаратом в углу и полуразвалившемся кассетником, работающим на батарейках. Здесь не было ни электричества, ни водопровода, ни каких бы то ни было еще удобств. Только десятки пустых бутылок самого дешевого пойла, беспорядочно разбросанных вокруг жестяного тазика стоящего подле матраса и заполненного мерзко пахнущей жижей.

- Я уже давно ничего не гоню – лень, - сказал Пьянь, смахнув пыль с самогонного аппарата и оправив длинные грязные седые спутанные волосы. Затем он высморкался прямо на пол, икнул и продолжил. - Заливаюсь только тем, что тот чудик с заправки приносит. Он с девками моими трахался и рад был. Землю трахал. Пустоту.

Я подумал о том, что сам-то он был и вовсе мэром Пустоты, но вслух говорить ничего не стал. Не стоит одергивать человека, от которого зависит и твоя жизнь и жизни сотен тысяч других людей.

От местных запахов мне сделалось дурно. Еще я до последнего надеялся, что хотя бы в реальном мире у хозяина здешних мест найдется бутылочка воды. Но это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Жажда стала моим вторым именем.

Пьянь отложил бутылку старого коньяка в самый дальний конец комнаты. Честно говоря я поражался его выдержке – окажись у меня в руках документ столетней давности с рядом серьезных грамматических ошибок я бы не смог удерживать себя от исправлений ни секунды. А алкоголик вроде бы держался, пусть прилагая немалые усилия, но все-таки держался, что уже очень немало говорило о его силе и возможностях.

Отойдя от бутылки подальше и с трудом оторвав от неё взгляд, Пьянь шатаясь двинулся к тазику. Открыл пару бутылок валявшихся на полу, кажется с молодым вином и выдохшимся пивом, и вылил их содержимое в таз, наполнив его до краев. После этого спаситель города поднял с пола грязную, мятую пластиковую трубочку с почти истлевшим коктейльным зонтиком и, увалявшись на матрас, принялся тянуть из таза смесь из дешевой, гадкой отравы.

Плут не спешил ничего предпринимать, он просто ковылял от стенке к стенке и ненадолго задержался у магнитофона, осматривая коллекцию кассет. Наверное это означало, что говорить с Пьянью пока он не насытиться было бессмысленно. Я приоткрыл дверь, чтобы немного развеять алкогольные пары и пустить в комнату хотя бы чуть-чуть свежего воздуха, и уставился на поднявшуюся в небе луну. Она была огромной и кроваво-красной. На улице по прежнему царила духота. Но теперь к ней подмешивалась сильная влажность, так что создавалось ощущение, будто бы ты находишься в бане. От горизонта в нашу сторону двигался грозовой фронт. Молнии мелькали вдалеке, складываясь в причудливые узоры. Я ждал этой грозы. Я беззвучно молил небо о дожде. О дожде, который смоет, унесет прочь все произошедшее.

Но темные облака были все еще слишком далеко.

Мои размышления прервала громкая отрыжка Пьяни, вонь от которой перебила даже застоявшийся в тесном вагончике алкогольный дух.

- Ох ёёёё…. Парень, ты бы знал, как тяжело трахать мерзкую, грязную жирную шлюху, когда в двух шагах от тебя раздвинула ноги королева красоты. Просто ужас как тяжело! – Пьянь с трудом приподнялся, мельком взглянул на бутылку с «Титаника» и потянулся. После ему с большим трудом ему удалось сфокусировать взгляд на мне.

- Эй! А ты еще кто такой? Я думал я разговариваю с Плутом. Плут, ты разве явился не один? Там на камне, я решил, что это у меня в глазах двоится, а тут…

- Это мой птенец. Корректор, - представил меня Плут. Я коротко кивнул, брезгуя подавать руку этому грязному заморышу.

- А че этот педик молчит? Он что немой? – когда Пьянь произносил это мне захотелось огрызнутся, но я вовремя прикусил язык.

– Мы убили Спящего, - сказал Плут.

- Поздравляю, - коротко ответил алкоголик, подходя к магнитофону и ставя кассету с песнями Джона Кэмбела. Он полностью сосредоточился на музыке, кивая головой в такт и даже выдавая какое-то подобие заторможенных неандертальских плясок. Кажется его вовсе не интересовало такое масштабное событие. А может быть он просто не понял или не расслышал, что сказал Плут.

- Пьянь. Мы. Убили. Спящего, - терпеливо повторил наставник. – И я готов сказать это тебе еще хоть сотню раз, пока наконец до тебя это не дойдет. Хотя хотелось бы обойтись без этого. За нами на всех парах несется Циклоп и целая банда байкеров, так что не так чтоб у нас было много времени.

- Да понял, я понял. Не гунди, - Пьянь отозвался все также выплясывая полуприкрыв глаза, он чуть не падал и даже пытался подпевать. Выглядело все это очень жалко. Я никак не мог поверить в том, что именно этот человек сможет нам помочь. Я скорее готов был уверовать в то, что и нас и город выручит Псих, чем эта грязная пьяная развалина.

- За. Нами. Гонится. Циклоп. И байкеры, - медленно словно ребенку-олигофрену повторял Плут.

- Да все я понял! Достал! – рявкнул Пьянь. – «Вороны» небось. Знаю я их. Бухал почти со всеми. Пулю еще пацаненком помню. Я его за пивом гонял. Я здесь при чем? Вы грохнули Спящего – молодцы, че, можете поставить себе за это памятник. При чем тут я? Почему я должен расхлебывать ваши проблемы? Сами трахайтесь со своим Циклопом, на хера вы привели его ко мне?

Плут молчал и потирал раненую ногу. Судя по сцепленным зубам его одолевал новый приступ боли. Возможно это была реакция на приближение Циклопа.

- Плут, сука! Я жил в Раю, понимаешь? В Раю! - Пьянь активно размахивал руками и так громко и увлеченно орал, что у него изо рта вырывалась слюна. Я стоял достаточно далеко, но даже отсюда чувствовал от него запах мощного перегара. - Да, это был больной Рай, не каждому бы он понравился, но для мня это было лучшее из всего возможного. И ты лезешь сюда ко мне, разрушаешь на хер мой маленький узелок на общей Сети, узелок, который я плел годами! Просто… просто ради того, чтоб спасти твою никчемную продажную шкуру? Плут – это по меньшей мере невежливо.

- В том-то все и дело, что Сеть… - начал было я.

- А ты вообще заткнись, тебе слово не давали, педрила! Стой и молчи в тряпочку, мне больше нравилось, когда ты был немой, понял?

- Корректор прав, - с трудом проговорил ПЕлут, корчась от боли. – Сеть разорвана. Дело не только в нас. Весь город…

- Что Сеть? Что мне ваша гребанная Сеть? Некому заделать дыры? У нас же было до хера всяких умельцев, способных на это. Ну вот тот же Умник, а?

- Сбежал. Никто не знает где он, - ответил Плут.

- Садху?

- Та же история. Уехал еще раньше.

- Пожиратель?

- Он не может сейчас заделать дыры. Его самого разрывает изнутри. Переваривает кошмары Корректора.

Пьянь перевел взгляд на меня, сощурил глаза и я почувствовал как по спине у меня забегали мурашки.

- Что-то больно много от тебя проблем, педик. Зачем ты убил Спящего? Он мне никогда не нравился, я его ненавидел, но все-таки зачем? Ты хотел уничтожить город? Задрот обиженный на весь мир, так?

- Нас подставили. Это был Ящер. Чешуйчатый.

Пьянь задумчиво пожевал губы. Его изрезанное морщинами рыло сейчас походило на лицо отвратительной старухи-ведьмы.

- Пускай так. Пускай я вам даже верю. Циклоп конечно тоже заделать дыру не в силах, потому что чертовски занят охотой на вас. Вот же уроды, а? Клуб – сборище уродов. Всегда таким был и таким и останется. Долбанный паноптикум, - алкоголик бормотал это себе под нос и слегка кивал, словно бы его внутренний монолог вовсе не совпадал с внешним. Он продолжал напряженно думать. Наконец его лицо разгладилось и он расплылся в пьяной улыбке.

- Окей. Я готов венчаться на царство. Это все-таки будет веселее чем мой маленький Рай. Там я нет-нет, да и вспоминал что все это просто запойные глюки и бредни, которые я выдавал сам себе валясь на грязном матрасе и поглощая день за днем эту бурду не разбирая вкуса. Но у меня есть ряд условий. Я хочу Жрицу. Она будет скрашивать тяготы моего правления.

Глумливая похотливая улыбка Пьяни явно была для Плута ударом под дых и боль физическую дополнила острая боль иного рода. Я даже расслышал тихое, едва уловимое рычание.

- Плюс не забудь, что ты мне должен еще пять бутылок. Это нормально так восстановит мои силы, может быть даже что-то прибавит к ним. Ну и… кхм… Пусть Сплетница организует хороший дом, действительно классные апартаменты и…

- Для начала, попробуй выжить! Выживи и защити нас, а потом уже ставь условия, козел! – не знаю, что на меня нашло. Наверное я просто больше не мог терпеть выходки этого самодовольного грязного урода. Я вышел на улицу, оставив его стоять с открытым от изумления ртом. Видимо давно уже никто с ним так не разговаривал. Но мне было все равно.

Со стороны, где небо было затянуто черными тучами, в нашу сторону ехали выстроившиеся клином байкеры. За поднятой мотоциклами пылью я уже мог отчетливо различить фигуру Циклопа.

Приближалась гроза.

***

Это было красиво. Кроме Малыша и Психа у этой драки не было больше зрителей, но это действительно был красивый бой двух соперников, которые оказались достойны друг друга. Седьмой и Дракон двигались так быстро, что простой человек смог бы заметить лишь смазанные тени, мелькающие посреди пещеры, отскакивающие от стен и поднимающиеся чуть ли не под самый потолок. Лишь иногда бойцы застывали друг напротив друга, когда скрещенные когти и сталь, завязывались в хитрый узел и противостояние в ловкости сменялось противостоянием силы. Оружие соперников выбивало искры при каждом новом ударе, казалось что пещеру заполнила стая светлячков.

Сколь не велико было умение Трисмегиста, все-таки реакция нелюдя была куда быстрее. Седьмой мог надеяться только на преимущество, которое ему подарил Псих, лишив Дракона одной из рук. Ткач не зря отдал безумцу свою трость в качестве оружия, когда они вместе со Жрицей только вступили на территорию чешуйчатого. Механизм, прячущий в ножнах невесомую, смертоносную Стрелу Аполлона был запущен ровно тогда, когда это понадобилось Инспектору. Для его запуска требовалось два условия, одно из которых нажатие кнопки в самой трости, а другое активация рычажка спрятанного в рукоятке лезвия. Трисмегист тоже был способен рассчитывать свои действия наперед, хотя на проработку своих планов у него и не уходило так много времени, сколько могли себе позволить Драконы.

К сожалению Гермес не смог одолеть врага одним только применением древнего артефакта. Пифон уже выжил один раз, когда принял на себя удар сразу нескольких Стрел Аполлона, тогда, давно, в Дельфах. Но стерла все равно сильно ранила Ящера, ослабила его, хотя и не сломила его дух. Седьмой вообще не мог припомнить ни одного случая, чтобы кто-нибудь смог по-настоящему испугать Дракона.

- Молодец, - быстро произнес Пифон, когда соперники ненадолго прервали свой смертельный танец, чтобы перевести дух. – Неожиданно. Красиво. Не так значит хорошо я за тобой следил, раз у тебя еще остались сюрпризы. И Второй и Пятый тоже удивляли меня перед смертью. Но это им не помогло. Иль Рах!

Ящер снова ринулся в бой и напоролся на еще боле ожесточенное сопротивление Седьмого, который узнал теперь, кто был убийцей его старых товарищей. Седьмой прекрасно понимал, что Дракон пытается вывести его из себя, сделать так, чтобы в запале ярости Ткач допустил роковую ошибку, оступился, неверно поставил блок или провел бы слишком легкомысленную атаку. Но Трисмегист давно уже научился обращать любые свои эмоции в холодный расчет и внутреннюю силу.

Псих и мелкий ящер сперва лишь заворожено наблюдали за переливами искр и мельканием теней. Каждый прекрасно понимал, что ничем не может помочь своим наставникам, хотя Псих еще некоторое время тщетно давил на тайную кнопку снова и снова. Но ящеренок оказался умней человека. Он достаточно быстро нашел способ помочь старшему. Медленно подкравшись к копающемуся с ножнами Психу он одним рывком кинулся на безумца и они сцепились на полу пещеры в живой клубок.

Ящеренок шипел проклятия на своем языке и норовил выцарапать безумцу глаза, тот отвечал ему отборной руганью и еле удерживал с помощью трости маленькие лапки с острыми коготками. На лицо Психа капала гадкая, склизкая слюна, ящеренок давил все сильнее, лапы и зубы твари были все ближе. Поняв, что если так будет продолжаться, то эта драка окончится очень скоро безумец принял совершенно нетривиальное, но действенное решение. Он чуть опустил трость и сам первым вцепился зубами в лицо твари. Та истошно завыла и попыталась отпрыгнуть, но Псих вцепился в неё крепко и ящеренок сумел вырваться лишь тогда, когда оставил в зубах у врага целый кусок чешуйчатой плоти.

Ткач уставал. Он прекрасно понимал, что в долгом противостоянии у него нет против Дракона ни малейших шансов, выносливость ящеров была значительно выше людской. Также как сила и ловкость. Даже те удары Инспектора, которые достигали цели, не наносили монстру никаких видимых повреждений. Клинок просто отскакивал от толстых костяных наростов, даже если удар приходился точно в шею. Но было что-то еще помимо живой брони. Драконы многому научились за века своей вражды с человечеством. Тело Пифона явно защищала еще какая-та сила, сводящая все усилия Седьмого на нет.

В полумраке пещеры внезапно показалась еще одна фигура. Жрица медленно шла вперед, сжимая в руках пистолет, и все никак не могла понять, где же находится враг, с которым у неё личные счеты. Мельтешение тел было слишком быстрым, девушка просто не успевала заметить те места, где соперники ненадолго останавливались. Она направляла оружие во все стороны, боязливо дергаясь от каждого звука.

- Жрица! Стреляй скорей! Стреляй! – крикнул ей Псих, почти пригвоздив тростью мелкого гада к стенке.

Девушка приняла правильную стойку и уже была почти готова выстрелить в два смазанных силуэта на удачу, но тут её одернул крик Седьмого.

- Нет! Нельзя! Пещера обвалится!

Отвлекшись на этот крик, Седьмой буквально на долю секунды потерял контроль и Дракон не простил ему этой ошибки. Мощным, точным ударом Пифон отсек Ткачу руку с мечом, перерезав её когтем почти у самого локтя.

- Зуб за зуб, теплокровный! – сказал Пифон и остановился, чтобы получше оценить последствия своего удара.

Псих обернулся, на сдавленный крик Инспектора и в тот же момент ящеренок проскочил у него между ног и кинулся на Жрицу. Тварь подскочила вверх с расстояния в несколько метров и полетела в сторону девушки. На этот раз коготки достали свою цель. За два-три удара они разодрали прекрасное лицо Жрицы в лохмотья, оставив глубокие рваные шрамы. Девушка завыла и каким-то чудом, видимо получив новые силы от боли, сумела-таки отбросить мелкого гада от себя в сторону, где на него тут же налетел Псих, выдав за раз сразу с полдюжины болезненных ударов тростью.

Седьмой отошел назад, к выходу из пещеры, зажимая здоровой рукой рану и шепча заговоры на остановку крови. В общем-то у него не было никаких шансов, но он еще даже не успел это толком осознать, продолжая упрямо искать пути выхода, внимательно осматривая все камни, палки и растения, попадающиеся ему под ноги. Подходящего оружия не находилось. А Дракон медленно и спокойно подступал все ближе, растягивая удовольствие от предстоящей трапезы.

Когда до выхода оставалось уже совсем немного, Пифон сорвал со стены пещеры какое-то склизкое нечто, напоминающее лиану или виноградную лозу и перехватив будто хлыст сбил Седьмого с ног. После одним легким движением хвоста отбросил в сторону Психа, который налетел на него сзади со своим нехитрым оружием. Жрица не спешила поддержать соратников. Скорчившись от боли она сидела у стены, обхватив лицо руками. Сквозь ладони проступали багровые капли, девушку била мелкая дрожь.

Дракон тем временем наклонился прямо над телом Ткача, уперев целую руку в землю.

- Мило. Мне нравится, что ты бился до конца. А теперь осознай свою смерть. Я хочу чтобы ты это прочувствовал. Передай от меня привет Второму и Пятому, - сказав это Пифон высунул длинный, раздвоенный язык и пошире открыл пасть, готовясь откусить Ткачу полголовы.

- Иль Рах! – вдруг крикнул кто-то со стороны входа.

Пифон на секунду приподнял голову. И тут же получил арбалетный болт, выпущенную ему прямо в глаз. Дракон захрипел, обхватил древко ладонью и попятился назад, но все еще не собирался умирать.

- Иль Рах! – снова крикнул неизвестный стрелок и новый снаряд впился Дракону на этот раз в грудь. Пифон громко зарычал и попытался вырвать болт у себя из груди, но одернул руку, словно ошпарившись. По чешуе монстра забегали маленькие синие огонечки.

Седьмой приподнялся на локте и отполз в сторону своего клинка. Что бы это ни были за стрелы, но они могли проломить защиту Ящера, а может быть и убрали её вовсе. Не теряя ни секунды Трисмегист добрался до ревущего чудовища и опершись на клинок постарался приподняться. Еле встав на колени, Ткач сделал мощный замах и одним ударом отсек исполинскую уродливую голову.

- Иль Рах! – сказал вошедший в пещеру Умник, выпустив третий болт из арбалета в уже безжизненное, агонизирующее тело Дракона.

Стены пещеры стали плавится, таять и в конце концов обрели очертания обычного номера из дешевого мотеля.

***

Байкеры выстроились кругом вокруг вагончика. Я стоял в дверях совершенно один, ни Пьянь, ни Плут не спешили выходить на улицу. Где-то вдалеке слышались раскаты грома.

Циклоп опустил руки на руль и смотрел прямо мне в глаза. Без ненависти. Эта охота утомила его не меньше чем меня. Байкеры деловито заряжали пистолеты и обрезы.

- Все. Отбегались, - сказал одноглазый вздохнув. А после добавил, – Корректор, не могу не признать, что вы были достойными соперниками. Даже от Плута я не ожидал такой прыти, а уж от новичка так и подавно. Но все когда-нибудь кончается. Сейчас кончится твоя жизнь. Последнее слово? Или может быть сигаретку?

- Иди и отсоси у Пожирателя, - сказал я, плюнув на землю. – Это пожалуй единственное последнее желание, которое меня действительно порадует.

Страха больше не было. Я действительно больше не мог бояться. Осталась только злость и горечь обиды. Черт, а мы ведь почти смогли! Но Пьянь не справится с ним. Почему-то сейчас я был абсолютно уверен в этом.

Циклоп снова вздохнул.

- Огрызаешься. Смелый такой стал. А ваша беготня меж тем стоила жизни многим людям. Все могло бы быть куда проще и… хм… спокойнее… Кончайте его, ребята.

Бандиты подняли направили на меня оружие. Уже в который раз за этот день я приготовился умереть. Но тут из вагончика раздался громкий крик Плута и звук падения тела.

Циклоп резко поднял ладонь вверх, удерживая своих людей от выстрела и будто бы принюхался к чему-то.

- Надо же. Еще трепыхается. У него осталось мнут двадцать. Не больше. Возможно Плута мы стрелять не будем – пусть помучается как следует.

- Ты, ублюдок! Это не у Плута осталось минут двадцать! Может быть у всего города осталось минут двадцать! И ты, вместо того, чтобы организовать всех и сообща искать какой-то выход гонялся за нами, разрушая все на своем пути! – не знаю почему, но мне хотелось кричать. И я заорал, задрав голову к небу, словно бы пытаясь докричаться до самого Господа Бога.

Небо ответило мне новыми раскатами грома. Гроза приближалась куда быстрее, чем казалось с самого начала. Поднялся сильный ветер.

- Хватит уже. Давайте наконец покончим с этим! - приказал Циклоп и тут из дверей вышел Пьянь, сжимающий в руках ту самую бутылку коньяка.

Не знаю, что за метаморфоза с ним произошла, но он больше не был похож на полумертвую, грязную старуху. Теперь, его длинные седые волосы струились по ветру, осанка выпрямилась, что-то сделалось со взглядом, с мимикой и движениями. Во всем этом сквозила уверенная и в то же время лихая сила. Пьянь теперь напоминал героя. Что-то вроде друида или последнего из Могикан. Но от него по-прежнему несло перегаром.

- Никто тут не будет ничего кончать, пока я не скажу. Что, пиратик, даже после смерти хозяина никак не можешь отвыкнуть ему задницу лизать?

Циклоп изменился в лице. Поднялся с мотоцикла, сделал несколько шагов вперед.

- Отойди, алкаш. То что тут произойдет тебя не касается!

- Ух ты, король одноглазых змеев пытается мне угрожать?- Пьянь широко улыбнулся и засмеялся задрав голову. - Циклоп я никогда, слышишь, НИКОГДА тебя не боялся. И во многом именно из-за этого Спящий меня так ненавидел и в конце концов выжил из города. Я был не только его прямой соперник, я был еще и такой соперник, который клал огромный болт на всех его прихвостней. И на тебя в первую очередь, тупой ты мордоворот!

- Хватит. Если понадобится мы сожжем тебя заживо, прямо в твоей конуре! – Циклоп скалился как голодный волк, у которого кто-то вдруг вздумал отнять законную добычу.

- Это моя земля, Циклоп. Моя. И тут работают мои правила. Я сроднился с этой землей за те годы, что прожил здесь. И дело не только в иллюзиях, - после этих слов Пьянь отхлебнул прямо из горла и сделав несколько жадных глотков кивнул головой в направлении двух стоящих ближе всего мотоциклов.

По воздуху и земле прошла небольшая рябь, дрожь и чопперы начали погружаться в твердую землю как в зыбучие пески. Испуганные бандиты вскочили с мотоциклов, а потом та же история начала повторятся и с другими машинами. Байкеры отступали в испуганной нерешительности не веря своим глазам. Циклоп молчал и скрипел зубами. Между ним и Пьянью поднимая пыль начали танцевать маленькие смерчики, которых становилось с каждой секундой все больше и больше.

- Хм… А я разве не сказал, что тут водятся тигры? – задал издевающимся тоном вопрос отморозкам Пьянь и сквозь шум ветра и раскаты грома донесся отчетливый громкий рык. Бандиты, прекрасно помнящие о том, что случилось на парковке, восприняли эту тигриную угрозу серьезно. Большая часть из них начал беспокойно озираться по сторонам, отойдя от Пьяни как можно дальше, у кого-то нервы не выдержали вовсе и он кинулся бежать прочь через равнину. На месте остались только Циклоп и главарь банды.

- Да какого черта! – крикнул татуированный амбал и решительно поднял пистолет, собираясь сделать несколько выстрелов прямо в лицо расшалившемуся колдуну.

Но у него ничего не вышло. Как только он нажал на спусковой крючок, прямо в его протянутую руку ударила молния. Моментально обуглившееся тело короля «Воронов» отбросило в сторону, он даже не успел вскрикнуть.

- Есть еще желающие пострелять? – продолжал хохотать Пьянь, танцуя посреди бьющих в землю молний, которые срывались с неба чуть не каждые пять секунд. Пьянь был в каком-то шаманском экстазе, он двигался все быстрее, отвлекаясь лишь иногда на то, чтобы снова приложиться к бутылке.

- Ну хорошо. Давай тогда по-серьезному, - сказал Циклоп. Затем достал из-за пазухи пистолет, потом вынул из кармана окровавленный нож. Отбросил их в сторону. Двинулся вперед.

А потом он стащил с глаза повязку. В пустой глазнице копошилось что-то черное, живое, извивающееся, что-то похожее на небольшой, жадный хоботок. Я не мог оторвать взгляда от этого… Существа? Органа? Иллюзии? Его движения складывались в какой-то гипнотический танец. Я был заворожен этим зрелищем. Даже звуки грозы, которая все никак не могла разразиться дождем, раскаты грома, сверкание молний, оставляющих запах озона - все это как-то разом померкло.

Боковым зрением я отметил, что у Пьяни поубавилось прыти, из носа у алкошамана заструилась тоненькая струйка крови. Сам же Циклоп шел вперед как таран, как танк и скалился. Хотя на его губах пузырилась пена, выдавая крайнее напряжении сил или просто безумие.

Вылезший из дверей на одних руках Плут дергал меня за штанину и что-то кричал. Кажется «Не смотри! Не смотри!». Я едва мог понять, о чем он вообще говорит, но потом какая-то часть меня все-таки осознала, что нужно все сделать именно так, что это может стоить мне жизни…

Но это случилось слишком поздно.

Я провалился в бездонную черноту глазницы Циклопа.

«Это еще не конец» - прошептал чей-то незнакомый голос.


VIII. Финал. Да здравствует Король!

- Исссссса… Исхрчан…. Иссссссса… - шипела маленькая тварь, забившись в угол. Глаза драконьего детеныша беспокойно бегали из стороны в сторону, сам ящерёнок сжался в комочек. Когда Умник и Седьмой расправились с Пифоном, гаденыш растерялся и попытался спрятаться за перевернутым шкафом. Там его тут же обездвижил Псих, поместив в ловушку, которую несколькими быстрыми, размашистыми движениями нарисовал мелом на полу. Тварь лишь изредка поднимала голову, чтобы посмотреть на людей и на труп своего приемного отца, остальное время прикрываясь дверцей шкафа, державшейся всего на одной петле.

Умник долго целил из арбалета в быстро прячущуюся голову и один раз выпустил болт, но не достиг цели, молодой ящер был совсем маленький и двигался слишком быстро.

- Сиди теперь тут, нехороший крокодильчик! Папка твой теперь-то уже не надерет нам уши! – Псих показал твари язык и довольно ухмыльнулся. – Дядя Умник, да не парься ты! У меня мелок здоровский, тут муха не проскочит, не то что какой-то там малолетний варан. Потом ему атата по попке сделаем. По хвосту то есть… Ну вы поняли, короче.

- Не очень-то хочется находиться в этой комнате, пока это существо все еще двигается и дышит, - пробормотал Умник, но все-таки медленно опустил арбалет, поняв, что его меткости и реакции тут явно не достаточно. После того как он выпустил болт в стену, шипение и шорохи за шкафом сразу стали тише.

- Не переживайте, - спокойно сказал Седьмой, медленно поднявшись с пола и глубоко вздохнув. Кровь перестала сочиться из его раны, казалось, что его вовсе не беспокоит то, что он только что потерял чуть ли не три литра крови. Он очень быстро пришел в свое обычное, каменно спокойное состояние, уняв дрожь и возбуждение от прошедшей битвы.

- Дядя Трисмегист, тут твоя рука валяется, тебе она нужна? – задал вопрос Псих, протянув Инспектору залитую кровью конечность. Не удержавшись, сумасшедший пару раз потряс ей из стороны в сторону приговаривая при этом «Привет! Эй, люди! Привет! Я рука дяди Трисмегиста».

- Спасибо. В этом нет необходимости. Отрастет, - когда Седьмой произносил это, на его лице не дрогнул ни один мускул.

- Серьезно? Дядя Трисмегист умеет отращивать руки? Дядя Трисмегист умеет как ящерица с хвостом? Дядя Трисмегист ящерица??? Караул! – Псих отпрыгнул назад и выставил перед собой трость, готовясь к новой атаке.

- Не бойся. Я пошутил. Просто будет еще один протез. Мне не привыкать, - Инспектор задрал штанину и пару раз ударил по металлической пластине, вставленной прямо в ногу и усыпанной выгравированными письменами. Затем слегка прихрамывая он подошел к Умнику.

- Рад, что вы вмешались так во время. Похоже, что две наши основные проблемы решены. Старый ящер обезврежен, брешь в Сети скоро будет заделана. Поздравляю. Позвольте поинтересоваться, а как вы умудрились обвести всех вокруг пальца, симулировав собственное скорое бегство? И что это за материал из которого изготовлены ваши болты, я не сталкивался ни с чем подобным…

- К сожалению тут не все так просто, - сказал Умник, не отрывая взгляда от копошащегося за дверью ящеренка. – Позвольте сперва я вам задам один вопрос. Вы на что вообще рассчитывали, когда ринулись боем штурмовать эту мезозойскую крепость? Мне казалось, что человек, обладающий вашим опытом должен принимать какие-то более серьезные, обдуманные решения! Ваше счастье, что я вообще сумел попасть в хозяина иллюзии. Стрельба из арбалета не моя сильная сторона, знаете ли.

- У нас было очень мало времени, - произнес Седьмой. - Но спешу вас заверить, у меня был запасной план. Мои протезы таят много сюрпризов. И буквально за пару секунд до вашего появления я уже готов был пустить в ход эти козыри. Беда только в том, что например заряд мощностью в сто тридцать килограмм в тротиловом эквиваленте зашитый здесь, - Седьмой слегка притопнул ногой с пластиной, - не оставил бы никаких шансов не только нашему врагу, но и всем нам.

- И что бы тогда случилось с городом, если бы вы погибли, обезвреживая Дракона? – Умник явно был неудовлетворен ответом Инспектора.

- Ценность вашего города и даже ценность моей жизни несколько меньше, чем ценность одного убитого ящера. Наверно больно это признавать, мне не очень приятно вам это говорить, но это действительно так. И не будем больше об этом, - холодный тон Ткача не оставлял ни малейших сомнений в том, что на этот раз он не шутит. Казалось даже ящеренок притих, осознавая только что сказанное. Математика Инспекторов была абсурдной и бесчеловечной. Все присутствующие неожиданно вспомнили, что хранители Сети отошли от человеческих принципов, морали и логики едва ли не так же далеко как Драконы. – Так как вы говорите, вам удалось обвести всех вокруг пальца? И что за сложности могут у нас сейчас возникнуть, я не совсем вас понял.

Умник сглотнул подступивший к горлу комок, все еще переваривая мысль о незначительности города и «даже» жизни Инспектора, перед смертью единственной древней твари.

- Я сделал себе копию. Заказал механическую куклу у Инженера. Довольно давно, почти сразу же как приехал в ваш город. Китайцы говорят, что только у очень глупой лисы есть всего один выход из норы. Я не знал, когда мне понадобится этот механизм, но меры предосторожности никогда не бывают лишними.

- Параноики живут дольше всех! Это мне один дерганный парень из палаты все время твердил. –перебил Умника Псих. - Перед тем как его к нам положили, помнится, он дом свой оборудовал как настоящий бункер, с толстыми стенами там, едой в консервах. Все время ходил по улицам с травматикой, все новости смотрел, следил за ситуацией в мире, войну ждал. А когда его выписали подавился косточкой и помер. Дурак. Но ты то явно не дурак, ты Умник! Так как там дальше было? Что и даже Сплетница ничего не поняла?

- Обмануть Сплетницу было конечно сложно, но куда сложнее было обмануть нашего незваного гостя, - продолжил Умник, кинув на Психа раздраженный взгляд. – Я отправил куклу вместо себя на вокзал, дал простейший алгоритм, чтобы механизм смог забрать билеты и отправится подальше отсюда. Сам я в то же самое время скрылся в одном месте, о котором знаю только я. Я старался быть максимально осторожным, нигде и ничем не выдавая свою деятельность, не разговаривая с людьми, не совершая покупки, вообще старясь не выходить на улицу. Мой…кхм… «бункер» тоже оборудован неплохо, там было достаточно оружия и главное, там были книги по устранению разнообразных тварей, очень полезно знать каким именно образом можно обезвредить то или иное существо, которое может неожиданно свалиться как снег на голову. О приезде Дракона в город мне поведала гадательная книга. Он неплохо замаскировался, я сумел разглядеть его меньше чем за неделю до того, как он к нам добрался. Когда я совершил более серьезный и комплексный ритуал гадания уже в своем убежище я также понял все относительно целей Ящера. И именно поэтому…

- И именно поэтому вы не стали никого предупреждать. Вы хотели, чтобы Унган устранил Спящего, - закончил фразу за Умника Седьмой. – Я не вправе вас судить, но в чем же причина? Вам так хотелось стать главой города?

- Нет. Причины совсем другие. - Умник замолчал на некоторое время, словно бы обдумывая продолжать ему или нет. Затем прикрыл глаза и произнес, - Вы наверняка знаете, что многие точили на Спящего зуб. Я не исключение. То что он сделал с Плутом и со Жрицей… В общем та же самая история произошла в свое время и со мной. Этот ублюдок обожал выбирать себе наложниц из числа тех, кто был особенно дорог кому-то. Та что была Жрицей до неё, - Умник кивнул на застывшую возле стены в одной позе девушку, закрывающую ладонями лицо, - прошлая… она была моей женой. Он дал ей тот же грязный дар, развратил её, а потом выкинул прочь. Последний раз, когда я её видел её тело и мозг разлагались от сифилиса. Я постарался сделать так, чтобы об этом никто не узнал, даже Сплетница и кажется преуспел в этом. Но я ничего не забыл. Я не знаю зачем он делал это. Возможно это был способ сломать нас, показать свою власть. И кажется Спящий преуспел в этом, потому что ни я ни Плут ни разу даже не попытались тронуть его.

- Да… Спящий был та еще какашка, – подал голос Псих, оторвавшись ненадолго от процесса кидания конфет в ящеренка. – Но теперь-то все хорошо? Умник же будет хорошим дядей, да? Новый хозяин, новый город, все улыбаются, все поют… читают книжки… носят очки…

- Я потратил несколько дней на изготовление правильных болтов, читал над ними заговоры, вырезал знаки, - продолжил свой рассказ Умник. – После я вычислил месторасположение Унгана и под видом безобидного бомжа засел в засаде подле этого мотеля. Но… Я так и не смог выбрать подходящий момент, чтобы атаковать. Дракон был осторожен. Возможно он даже знал, что я затаился и жду его, но он не хотел даже обращать внимание на такую мелочь. Не смотря на все свои приготовления я вряд ли был для него серьезной угрозой. А потом в мотель зашли вы трое. И я решил что лучшего шанса мне не представится. И вот теперь мы здесь.

- Все это крайне интересно и познавательно. Мы действительно вряд ли справились бы с Ящером поодиночке, - одобрительно кивнул Седьмой, небрежно повязав вокруг обрубка руки чей-то оставленный в комнате шарф. – Но за время вашего долгого и подробного рассказа я так и не сумел понять, какие трудности могут возникнуть теперь с Сетью. Почему вы не можете стать ключевым узлом?

Умник опустил арбалет, пододвинул к себе стул и присел, поставив оружие между ног.

- Это еще одна история, которую я постарался скрыть от окружающих. Возможно эта паранойя когда-нибудь выйдет мне боком, но я вырос в такое время и в таком месте где по-другому было нельзя. В 30-х годах я работал в Аненербе. Сейчас я наверно должен сказать что-нибудь в духе «я этим не горжусь», но тогда у меня не было особого выбора. Да и нельзя сказать, что мне не нравилось то, что я делал. Наши научные экспедиции имели мало общего со зверствами нацистов. Как бы то ни было, работа в едва ли не в единственном в новейшем истории университете, официально занимавшемся темой мистики и эзотерики, оставила свой след. Не все, но многие из работавших там знали о Клубе и о способностях людей, которые в нем состоят. Нас всех в буквальном смысле поставили на учет, на всех завели специальные дела, ставили над нами эксперименты, пытаясь выяснить потенциальную пользу для дела Рейха. Все это курировал лично Герман Геринг и именно ему принадлежала одна полубезумная идея, последствия которой я ощущаю на себе до сих пор. Я был рядовым сотрудником, мои силы тогда были значительно слабее, меня вообще едва смогли вычислить, причем в конце концов было решено, что я принесу куда больше пользу как работник, а не как подопытный кролик. Но тем не менее последствий этого решения не удалось избежать и мне, - Умник смотрел в пол и морщился, словно бы ему неприятно было вспоминать и говорить об этом. – Они поставили на нас всех гипноблоки. Ни один из нас не способен включаться в Сеть никоим образом. Это сродни тому как отрезать крылья или все время ходить с гирей, привязанной к ноге. Идиотский, мегаломанский план Геринга состоял в том, что когда победа Тысячелетнего Рейха во Второй Мировой наконец свершится, вся мировая Сеть будет замкнута на фюрера лично. Он станет управлять обществом не только обычными способами, но и используя способности людей Клуба по всему миру и именно поэтому я не смогу заделать брешь в Сети. И это очень плохие новости.

В комнате повисла тишина, в которой слышалось только напряженное сипение ящеренка и скрежет по дереву его когтей.

- Закройте левый глаз и посмотрите на меня, - попросил Умника Седьмой. Когда Умник подчинился, Ткач некоторое время пристально смотрел правым глазом куда-то вглубь его головы, но затем лишь цокнул языком и покачал головой.

- Крепко работали. Основательно. Я мог бы убрать это ограничение, но на этой уйдет несколько часов. Которых у нас нет. Так что думаю, что нам придется сделать кое-что другое.

- Позвать Садху? Всем вместе дружно позвать Садху, ну? – спросил Псих, передразнивая Седьмого, пристально уставившись одним глазом в сторону маленького монстра.

- Нет. Его искали очень тщательно, я давно уже отправил запросы. Но он явно не хотел, чтобы его нашли. Перекинуть сюда кого-то сильного со стороны тоже не получится - город не примет чужака. Единственный шанс для нас сейчас это…

- Не хотелось бы вас отвлекать, бравые победители, - затараторил появившейся в дверях Алхимик, успевший где-то раздобыть костюм служащего мотеля, - но там у меня внизу валяется толпа народу и многие из них уже начинают приходить в себя. А я не знаю как мне объяснить им что произошло и к сожалению у меня нет этой полезной мигающей штучки стирающей память как у «людей в черном». Ух ты Умник! Какими судьбами?

- Не нужно никому ничего объяснять, - медленно проговорил Седьмой, отрезав кусок шторы и завернув в нее отрубленную голову Пифона. Сейчас его мысли занимало совсем другое, ситуация с Сетью все еще была критической и растерянность пары десятков постояльцев была наименьшей из существующих проблем. – Поверьте, когда речь идет об объяснении непознанного, люди сами лучше всего убеждают себя в том, что ничего сверхестественного произойти не может. Максимум что нам грозит – это коротенькая заметка напечатанная на предпоследней страницы желтопресного издания, специализирующегося на мистике, если вдруг какой-то идиот вдруг предпочтет не выкинуть эти странности из головы и забыть, а раструбить о них всему свету.

Войдя в комнату Алхимик подал Ткачу его помятый френч и уставился на труп Дракона, как археолог-любитель вдруг напоровшийся на Розетский Камень. Он моментально потерял интерес к Умнику.

- Вот это да! Я могу забрать с собой это тело? Ну хотя бы некоторые органы. Все те растения, что я собрал в лесу, растворились также как и динозавры. У меня в карманах остались только бесполезные бумажки и лоскутки ткани. Но если мне удастся сделать вытяжку из крови, желчи и прочих соков этой гадины, то…

- Пожалуйста, - кивнул ему Седьмой, – только не трогайте голову. Она мне еще понадобится.

Алхимик достал из кармана перочинный нож и опустившись перед трупом вскрыл брюшную полость твари, после чего погрузил руки по локоть в еще не остывшую плоть.

- Значит теперь все? Смерть Ящера дороже судьбы города, так? – тихо спросил у Седьмого Умник, так, чтобы его не услышали Псих, Алхимик и Жрица.

Вместо ответа, Седьмой протянул Умнику сотовый телефон с единственным сообщением: «Они на месте. Долго не продержатся. Координаты в прикрепленном файле. Сплетница».

- Мы не успеем добраться туда! – радость надежды на лице Умника сменилась подлинной болью разочарования. Все-таки он сделал все, что было в его силах, и только держащие до сих пор тени прошлого да совершенно необъяснимая легкомысленность Инспектора, кажется не озаботившегося запасным планом, отняли у всех последний шанс выжить.

- Черт, что за хрень! – Алхимик сделал новый надрез и отшатнулся в сторону от какой-то мерзко пахнущей, шипящей дряни, струей вылетевшей из тела Пифона. Кислота упала на полоску, начерченную Психом мелом возле шкафа и запузырившись стала разъедать пол.

Пасынок Дракона мгновенно сориентировался и не теряя ни секунды буквально просочился в крошечную брешь своей незримой клетки. Псих закричал и попытался нанести удар тростью, но ящеренок ловко увернулся и побежал, стуча когтями по деревянному полу, в сторону окна. Седьмой подскочил к твари и размахнувшись пригвоздил клинком её хвост к полу. Тварь шипела и громко верещала, размахивая во все стороны лапами.

- Пристрелите её! Кто-нибудь добейте её! – орал Алхимик, ища глазами пистолет Жрицы.

Умник все никак не мог поймать скачущее отродье в перекрестье прицела и только беспомощно вертел арбалетом из стороны в сторону. Седьмой вырвал у Психа из рук трость и попытался нанести ею точный удар, который переломал бы твари хребет, но та двигалась даже еще быстрее чем обычно, разбрасывая вокруг себя хлопья пены. Наконец Ткач все-таки выбрал подходящую позицию для удара, Умник застыл, готовясь добить драконьего детеныша, но тот преподнес новый сюрприз. Он заверещал так громко, что в окне лопнуло стекло, треснуло зеркало в ванной, а затем раздался сухой хруст и хвост твари отлетел от её тела.

Ящеренок пулей взлетел на подоконник и обернувшись крикнул людям «Иль Рах!!!», после чего скрылся в сумерках ночного города.

- Ушел! Вот гадина! Ушел! – Псих высунулся в окно, затем стукнул кулаком по подоконнику и с такой злостью вцепился в шторы, что оборвал карниз. – И что значит это их чертово «Иль Рах?»

- Это означает «Я съем твое сердце» - сказал Седьмой, выдернув из пола клинок. – Поздравляю. Он нас запомнил. Через пару-тройку десятков лет ждите новых сюрпризов. Но сейчас это не главное. Нам срочно нужно добраться туда, где двое незадачливых лжеубийц отыскали нового председателя.

- Это же невозможно. У нас осталось меньше часа! – вспылил Умник, отбросив арбалет в сторону. – Ну давайте же Инспектор! Давайте! Сейчас нам как никогда нужен новый козырь, чертов рояль в кустах, гребанный Бог-из-Машины!

- Бога в помощники я вам предоставить не могу. Придется обратиться к противоположной стороне, - сказал Седьмой и пристально посмотрел на Жрицу, которая за все это время не проронила ни слова и также сидела все в той же позе, закрыв руками лицо. – Я вижу на ней фаустовские печати.
***

Я песчинка пыли, оседающая в маленькой комнате. Сквозь меня проходит свет. Я свет. Я луч света, который несется сквозь бесконечное пространство заполненное холодной тьмой. На моих глазах остывают планеты и расцветают сверхновые. Я радиоволна. Потрескивания. Я волна. Пена. Я капля оставшаяся на песке. Я песчинка. Я камень. Я вода на раскаленном камне, я камень и я луч солнца, который грет камень. Я бесконечно мал, я абсолютно спокоен, я растворен в множестве, я выкристаллизован в пустоте. Меня нет. Я есть, но я не осознаю себя. И это прекрасно. Я ничего не хочу, я ничего не чувствую. Я не задаюсь вопросами «кто я?», «где я?», «что я должен сделать?». Я не задаюсь вопросами. Я не знаю слов. Я не мыслю. Но я существую. Я не ощущаю себя. Но я есть.

Кто-то смеется и читает стихи. Я начинаю вспоминать смысл слов. Эти стихи написал не я. Они зовут меня вглубь, но ударяют словами по коже (у меня есть кожа?), ударяют словами по сознанию, будят сознание. Зовут в себя, но вынимают меня из себя. Я не знаю, кто это говорит, но он не останавливается:

«Не позволяй себе отвечать им
На том конце телефона никого нет
Чужие лица это бракованные зеркала
Им место в комнате смеха
В комнате плача
В комнате страха
В твоей комнате
Выгони на улицу всех муравьев и тараканов
Выгони их из своей башки»

Я капля крови, в потоке бегущем от сердца к легким и обратно. Я чувствую пульс. Я слышу дыхание. Я не знаю кто это. Но я начинаю вспоминать. Вспоминать себя. Вспоминать кто я. Не нравится. Прочь. Прочь. Глубже. Спрятаться. Скрыться. Я слышу стрекотание сверчков и песни китов под водой. Я слышу как растет трава и как лежат камни. Камни помнят все. Я забыл все. Я не хочу вспоминать. Голос молодой и надорванный, который мог бы кричать с баррикады, обращенный ко всем и ни к кому:

«Там много людей с их корявыми руками и ногами
Они прописались у тебя в голове
Не терпи их не терпи
Просто выгони их всех и нырни глубже
Еще глубже
Тебе не нужен акваланг и кирка шахтера
Будь собой вместе с собой
укройся собой и ложись на себя сверху»

Кажется в стихотворения должны быть рифмы, ритма, смысл. Но тут ничего этого нет. Почему я думаю, что это стихи? Я не помню своего имени. Я помню, что я исправляю ошибки. Я не помню где я. Помню, что мы долго куда-то добирались, но не помню дошли мы или нет. Нас было двое. Много. Двое больше чем один и больше чем множество. Почему этот голос не замолчит и все продолжает звать меня глубже, хотя я поднимаюсь выше. К чему-то объемному, материальному, ощутимому. У меня есть глаза, уши, нос, голова, руки, ноги, желудок, у меня есть мясо обтянутое кожей на подпорках костей. У меня есть вес и есть температура. Я чувствую их. У меня есть нервы чтобы чувствовать это. Я не хочу чувствовать. Я хочу растворится. Чей-то голос все читает и читает бессмысленный текст:

«Спрячься
В своем маленьком глобусе
В маленьком театре «Глобус»
Не верь тем, кто зовет снаружи
Они хотят тебя достать
Не верь»

Я не верю. Я вспоминаю. Я думаю. Я не понимаю. Я вижу лица. В темноте, в солнечных бликах и в игре теней, в калейдоскопе туманов и образов я вижу помятое, усыпанное шрамами лицо. Обгоревшее лицо человека. Кажется чуть повыше глаз у него какая-то точка. Он жесток, но слаб. Он лидер, но трус. Он убийца, но был убит. Его зовут Пуля. Новые лица. Двое на дороге. Я не знаю их имен. Ветераны. У них были автоматы. Они мертвы. Следующий. Долговязый байкер с длинными волосами. Его лицо разорвано в клочья, они думали что он выживет, но он тоже умер. Добряк. Добряк, который просто хотел, чтобы его не трогали. Ему холодно, страшно. Мне жалко его. Новые лица. Больше. Старик на вокзале. Сгоревшая девушка. Сожранный юноша. Какие-то люди. Полицейские. Прохожие. Новые лица. Господи! Как же их много! Они проносятся сквозь меня, я лечу по туннелю заполненном искаженными от ужаса лицами. Им страшно. Они умерли не своей смертью. Им страшно. И причина всего этого – я. Их лица окружают меня, накладываются друг на друга. Как пазл они складываются во что-то одно. В огромное, заполняющее все пространство, всю черноту Вселенной лицо Спящего.

Он огромен. Его голова – это мир. Мир – это его голова. Его глаза закрыты. Он хочет меня сожрать. Он открывает огромный рот и затягивает меня внутрь. Я кричу, но не слышу себя. Я проваливаюсь в пасть Спящего.

Я сижу в шкафу, скорчившись в три погибели. Прямо передо мной сидит маленький страшный мальчик. Чуть выше глаз у него родимое пятно, ровно на том месте, где была татуировка Пули. Он прикладывает палец к губам, он молит меня глазами, чтобы я не выдал нас. За дверцей шкафа ревет пьяный отец. Он бьет мать. Женщина плачет. Он орет, что должен найти и выпороть маленького ублюдка. Пьяным голосом он хрипит, что запорет его на этот раз до смерти. Пуля, которому еще только предстоит стать Пулей беззвучно плачет и смотрит на меня. Дверца шкафа открывается. Сильная волосатая рука жестокого великана вытаскивает ребенка прочь. Тот кричит, упирается, не желая покидать свое убежище, но я знаю, что на этот раз отец все-таки достал его. Достал через много лет. Он изобьет его до смерти. Он пошлет на него сверху целый град ударов. Он поразит его молнией.

Это не мой бой. Нужно двигаться дальше.

Я выныриваю из-под толщи морской воды. Светит яркое, жаркое солнце. Где-то вдалеке виден красивый тропический остров с пальмами. Но его едва можно различить в пороховом дыму. Идет морское сражение. Огромный неповоротливый испанский галеон отбивается разом от трех быстрых, маневренных пиратских шхун. Я слышу грохот пушек, я слышу треск дерева, крики людей. Пираты бьют по вражеской палубе шрапнелью, собирая свою кровавую жатву. Один из тех кораблей, над которыми развевается «Веселый Роджер», идет на абордаж. Пираты заточили сабли, их пистолеты заряжены, они склонились вперед, как стая стервятников, наблюдающих за добычей. Они бьются за золото, специи и красное дерево, они пьяны от рома и от крови. На палубе пиратского корабля стоит огромный одноглазый здоровяк. Он первым пойдет в атаку, он справится сразу с десятком испанцев. Он не капитан, но он самый суровый и умелый воин, тот кого боятся и уважают на всех морях, тот о ком шепотом рассказывают друг другу истории. Циклоп поправляет свою повязку и по-звериному рычит спрыгивая на чужую палубу. Разрубив напополам одного матроса, всадив саблю в горло подбежавшему солдату, он выкидывает еще двух людей за борт и стреляет по очереди сразу из нескольких пистолетов, что были закреплены на поясе. Он оборачивается, чтобы взглянуть на своих братьев по оружию, но тот корабль, на котором он подплыл к галеону словно бы вымер. На той палубе нет людей, все разом исчезли куда-то, никто не спешит на помощь. Циклоп остается один против всех врагов. Но он кажется только рад этому. Он поднимает с трупа одного из солдат большую алебарду и кидается вперед. Он почти непобедим. Прекрасен в своем смертельном танце. Но испанцев слишком много. Одноглазый один.

Это не мой бой. Нужно двигаться дальше.

Темный сырой подвал освещенный лишь парой факелов. Каменный стены. На полу потеки крови. Странные конструкции кругом. Жаровня. Металл. Этим металлолом нужно ломать, резать, выкручивать суставы, калечить, бить. Это пыточная. Здесь все пропитано болью и страхом. Человек в сутане священника сидит в углу и делает записи гусиным пером. Палачи в черных колпаках прижимают голого человека ко столу. Я знаю этого человека. Пьянь. На его лице лежит грязная тряпка, сверху на него льют дешевое, кислое вино. В окрестностях этого монастыря много виноградников, десятина собирается исправно. Пьянь задыхается. Смеется. Его живот отвратительно раздут, словно бы он стал беременным. Видны проступившие вены, кожа натянута, он мочится под себя и смеется. Он смеется тем, кто его пытает в лицо. Он ни за что не признает себя колдуном, он не был на шабаше, он плевать хотел на обвинения Святого Престола. Он захлебывается и задыхается. Он хрипит и смеется. Весь подвал провонял вонью перебродившего кислого вина. Он выдержит эту пытку или умрет. Скоро. Это решится скоро.

Не мой бой. Дальше.

Отдельный зал в казино. Стол с зеленым сукном. Плут играет в карты со Смертью. На Смерти рваный черный балахон, коса стоит рядом с её стулом. Вышколенные официанты подают напитки, на потолке медленно вращается вентилятор. Ставки растут. Плут проигрывает. У него почти не осталось фишек. Плут подзывает служащего, что-то шепчет ему на ухо и когда тот кивает, погружает руку себе в грудь и кидает на стол бьющееся сердце. Смерть принимает ставку. Сдает карты. У Плута на руках мелкая дрянь. Смерть скалится голым черепом и ждет его хода.

Дальше. Дальше. Дальше.

Вихрь из газет и листков вырванных из книг. На каждое странице множество ошибок. Это даже не предложения это просто бесконечные вереницы, бесконечные потоки слов с ошибками. Мне нечем исправить их, у меня нет в руках ни карандаша, ни ручки, ни чего-нибудь еще и это убивает меня. Меня корежит от нестерпимого зуда в конечностях, я кричу, хватаю листки руками и рву их в клочья, но их слишком много. Это нечестно! Нечестно! Это не бой, тут нет никакого шанса на победу. Может быть и у остальных нет шансов? Может быть это просто растянутая во времени агония и все участники последней сцены уже мертвы? Кто забавляется всем этим? Каким злым богам понадобилась так мучить нас? Но это не мой бой. Это только разминка. Маленькая прелюдия к истинному сражению.

Я сижу на своем рабочем месте в абсолютно пустой редакции. Передо мной стоят большие песочные часы. Песок убегает быстро. Он уже почти весь пересыпался вниз. Передо мной лежит белый лист с тремя строчками. Этот текст дали мне на исправление.

«Плут не выживет.

Пьянь не выживет.

Корректор не выживет».

Все. Где-то тут закралась ошибка. Не понятно почему, но я знаю, что могу внести только одно исправление.

***

Жрица продолжала сидеть не шелохнувшись.

- Печати Фауста? У неё? Но зачем? – Умник отошел от Жрицы на почтительное расстояние, то же самое сделали Алхимик и даже безрассудный Псих.

- Я не знаю, - сказал Седьмой, оставаясь на месте. – Я просто вижу их. Думаю, что выторговывала силы. Сущность суккуба скорее всего. Её дар велик, но для одержимого всегда мало. Жрица, вы слышите меня? Пожалуйста, ответьте. Дайте понять, что вы с нами.

Девушка сжалась, услышав свое прозвище. Её плечики легонько затряслись. Затем она всхлипнула и истерически рассмеялась.

- Одержимая. Ну да… Я же просто безвольная одержимая кукла! А вы не знали?

Девушка поднялась и убрала ладони с лица. Все стоящие в комнате кроме Инспектора вздрогнули и отошли еще на пару шагов.

- Как вам это, мальчики? – зашептала Жрица, с характерными профессиональными придыханиями и стонами. - Сильное сочетание, да? О… Да я вижу у вас по прежнему стоит. Через отвращение. Через не могу. Как жрать гниль, страдая от безумного голода. В этом даже есть что-то… что-то возбуждающее, грязное.

Алхимик отвернулся и его вырвало. Умник побледнел и схватился за стену. Псих зажмурил глаза так сильно как только мог и заткнул уши руками.

- О да… Мои маленькие глупые мужчины, - продолжила постанывать девушка. Она была не в себе. - Я чувствую это в вас. Как оно нарастает. Пульсирует. Как вас кидает из стороны в сторону. Я чувствую это во всех кроме чертового Ткача! Ну же! Инспектор забудь про свою спесь. Растворись во мне. Нравится? Тебе нравится???

Громко выкрикнув последнюю фразу Жрица вонзила длинные ногти прямо себе в лицо, точно в один из шрамов и начала сдирать кожу.

- Жрица, я прошу вас не надо. Остановитесь, - Седьмой говорил медленно и спокойно, с интонациями санитарки уговаривающей шизофреника сделать очередной укол. – Мы постараемся решить вашу проблему. Но не сейчас.

- Решить проблему? Ты это называешь проблемой, а? – Жрица потрясла в воздухе куском кожи и швырнула его в стену. Из её глаз полились слезы, и она взвыла в тот момент, когда соленая вода соприкоснулась с открытыми ранами. – Это необратимо! Абсолютно необратимо, понимаешь? Я была куклой, а теперь стала отвратительным чудовищем. Меня трясет от самой себя. Я… я…

- Успокойтесь. Сейчас мы должны спасти город. Вы должны помочь.

- Город? Да какое мне дело до вашего гребанного города? Пусть сгорает ко всем чертям! Я за один день потеряла все, зачем мне спасать остальных? Что мне дали все эти люди? Сперва безразличное равнодушие, а потом грязный, мясной животный секс? Меня не замечали, а когда начали замечать стали пороть во все дыры. И теперь я урод, я не женщина, я урод, лишившийся любимого и хозяина. В моей жизни больше нет ничего, для кого мне спасть город? – Жрица кричала и хрипела. Её пальцы быстро сжимались и разжимались, разбрызгивая капли крови во все стороны, глаза то и дело закатывались, во всех движениях сквозила нервная, почти насекомья дерганность.

- Вам есть для кого спасти город. Спасите не город, но человека. Плута, - сказал Седьмой и посмотрел девушке прямо в глаза.

Она хотела было что-то возразить, рассмеяться Ткачу в лицо, но неожиданно осеклась и замолчала. Опустила голову на грудь и снова закрыла лицо.

- Хорошо. Давайте попробуем, - глухо сказала она.

- Кто из них вам помог? С кем заключен договор? – стал быстро выпытывать Седьмой, подойдя и крепко взяв девушку за плечо. - Бельфегор? Абаддон? Астарот? Ну конечно… Велиал.

Жрица кивнула и снова всхлипнула, но на этот раз уже спокойнее, без истерики.

- Хорошо. Вы должны понимать, что сейчас только в его силах перенести нас в указанное место. Душу вы свою уже не спасете, вы знали на что шли, заключая договор. Но я обещаю вам, что жизнь вашу он сейчас не отнимет. Пока я рядом вы будете в безопасности. Сейчас вы просто должны призвать его. Пожалуйста, доверьтесь мне, - Седьмой чуть ослабил хватку, в его интонациях появилось что-то заботливое, отеческое. Девушке было страшно, и он всеми силами пытался придать ей хоть каплю уверенности. И кажется ему это удалось.

- Ритуалы вызова… - сказал она, приподняв глаза. - Они сложные. Длинные. А у нас кажется не так много времени. Есть другой способ.

Жрица подошла к трупу ящера и подняла с пола перочинный нож, которым Алхимик проделал свое кустарное вскрытие.

- Не надо, - произнес Инспектор, продолжая пристально глядеть ей в глаза. – Мы успеем. Я сохраню вам жизнь. Не надо так…

- Жизнь? Вот она – жизнь! – рассмеялась Жрица и провела лезвием прямо по горлу. Кровь быстро залила её платье, девушка захрипела и рухнула на пол, продолжая улыбаться, даже когда её тело задергалось в агонии.

В разбитое окно ударил сильный порыв ветра. Раздался громкий раскат грома. Где-то над городом сверкнула шаровая молния, ненадолго ослепив всех стоящих в комнате. Когда люди открыли глаза, то обнаружили, что в комнате появился некто еще.

Умник, Алхимик и Псих сгрудились в кучу, зная истинное имя нового гостя. Никто из них не хотел приближаться к нему даже на полшага.

Гость выглядел как ослепительно красивый молодой человек, облаченный лишь в яркий тонкий шелковый халат, небрежно свисающий с плеч. Его глаза переливались всеми цветами радуги. Во всем его облике читалось нечто андрогинное, с первого взгляда нельзя было даже точно сказать, юноша это или девушка.

- Милая, глупая девочка. Как же тебя тут все запутали, - прошептал демон, склонившись над Жрицей и проведя длинным языком по её израненному лицу. Его речь шелестела искушающим шепотом, в котором отражались тысячи разных голосов. – Пойдем. Пойдем ко мне. Будет хорошо. Весело. Сладко.

Из-под халата нечистого вылезло что-то напоминающее щупальце и проникло под одежду Жрицы, намереваясь не то выпить душу, не то поиграться напоследок с телом.

- Стой. Ты кажется что-то забыл, - окликнул демона Седьмой. Велиал обернулся и непонимающе уставился на Инспектора, будто бы только заметив его присутствие.

- Так ты меня видишь? О… Да вы все меня видите? Что тут у вас? Шабаш? Оргия? Ха, да я гляжу и жертва тут тоже есть! Да еще какая, - Велиал дотронулся рукой до тела Дракона, мгновенное переместившись в пространстве. – Я чувствую, что здесь все рушится. Сеть нестабильна. Кто-то играл с огнем и доигрался. Только не говорите мне, что она вызвала меня для последнего желания…

- Да. И она передала это желание мне, - сказал Седьмой. Если он и боялся это нечто, пришедшее сюда из иных слоев реальности, то он никоим образом этого не показывал.

- Хм… Дай угадаю. Ты попросишь меня не забирать её душу, предложив свою взамен. Как же вы смертные достали уже всеми этими поисками лазеек, всей этой своей сиюминутной любовью и прочими сантиментами. Неужели нельзя просто позволить ей насладиться тем, что её ждет в моих владениях. Ей понравится. О дааа… Мне ли не знать как ей понравится, - демон улыбался и продолжал терзать труп уже сразу несколькими щупальцами, которые ползали под одеждой девушки словно огромные дождевые черви или раздутые пиявки.

- Нет, нечистый, ты не угадал. Я хочу попросить другого. Перенеси нас так быстро как только сможешь в место, которое я укажу. Больше мне ничего не нужно. Дальше мы сами.

Велиал кажется был удивлен. Наверное нечасто его просили о такой мелочи, отдавая взамен и жизнь и душу, пусть даже чужую.

- Смертные, при всей вашей простоте и предсказуемости вы не перестаете меня удивлять. Пускай будет так. Надеюсь, она знала что делала, когда передавала свое последнее желание такому глупцу как ты. Может быть это был просто предлог, а ты просто соскучилась по мне, милая, хорошая девочка? – демон ласково провел рукой по волосам Жрицы и вдохнул их аромат.

- Ладно, человечки. Отправляйтесь туда, куда вам нужно. Нас ждет первая брачная ночь. Долгая, очень долгая ночь. Абракадабра! – Велиал щелкнул пальцами и четверо мужчин разом исчезли из комнаты, оставив его наедине со Жрицей. Демон возвышался над трупом и ласкал одновременно и остывающее тело и невидимую душу девушки, готовясь погрузить её в бесконечный, мучительный, сводящий с ума невыносимый экстаз длинною в вечность. Комнату заполнила незримая сперма и любовные соки.

***

Я больше не был пылинкой, лучом света или камнем. Я вспомнил кто я. Я человек. Я человек Клуба. Я Корректор. Сейчас я стою посреди равнины, в которую ударяют молнии. Нас с моим наставником подставили. Мы сбежали. За нами охотились. Мы убивали, наши охотники убивали, убивали и другие силы. Город погибал. Мы нашли того, кто может нам помочь. И сейчас кажется решается не только наша судьба, но и судьба города.

Песок сыпется.

Мне немного смешно. Я – зеленый новичок похоже не только невольно запустил цепь каких-то немыслимых, масштабных событий. Мне предстояло еще и принять некое окончательное, главное решение, которое расставит все на свои места. Возможно я по случайному стечению обстоятельств стал той самой соломинкой, которая может сломать хребет верблюду. Сломать его в правильном направлении. Или этой возможности на самом деле не было, а просто тот полуграмотный придурок, что пишет истории наших судеб решил выдумать новую еще более изощренную пытку.

Песок сыпется.

Я должен принять верное решение. Рассмотреть все варианты. Всего одно исправление. Которое так не хочется делать. Когда так хочется свалить всю ответственность на кого-то другого, кто был бы сильнее, умнее, справедливее. Выбор. Выбор, над которым можно было бы долго и пространно порассуждать за бокалом вина в ленивый зимний вечер. «Плут не выживет. Пьянь не выживет. Корректор не выживет». В отношении одного из нас тут допущена ошибка. Один из нас может спастись. В чем-то даже Аврааму было легче. Его никто не просил выбирать.

Песок сыпется.

Спасти друга. Наставника. За этот день мы с ним множество раз оказывались на волосок от гибели. Мы выручали друг друга множество раз. Спасали друг другу жизнь. Ни он ни я не оставили друг друга, даже в те моменты когда это было бы разумнее, правильнее всего. Мы срослись. Нас спаял страх, жажда жизни, поиск решения. И наверное что-то еще. Плут, человек, чья любовь давно была растоптана. Тот кто зарабатывая миллионы не может потратить больше тысячи и все равно успевает помогать приютам. Мастер сделок и убеждений в дешевом, мятом костюме. Тот кто посвящал меня в таинства новой жизни. Тот кто стал мне учителем. Знаю ли я его на само деле? Могу ли я действительно назвать его другом? Кому на самом деле станет лучше, если он выживет? Детям из приютов? Это было бы так, если бы его спасение не подразумевало гибель города. Прости Плут.

Песок сыпется.

Спасти себя. Наплевать на все правила, наплевать на голос совести и установки морали. Разве я герой? Спаситель? Какое мне дело до всех этих людей? Да будет грустно видеть гибель целого города, но я смогу рассказать об этом своим детям. И внукам. Я бился, вгрызался в жизнь, убивал, выкручивался и учился на ходу. Пройдя пустыню добежать до спасительной воды и раздать её всю, не оставив себе ни глотка? Я привык к ожиданию смерти, всего за один день, я привык к ожиданию смерти, но к смерти то я по-прежнему не готов. Чернота, холод, мое лицо в общем пазле или коридоре, лицо искаженное болью и ужасом. Хочу ли я этого? Конечно нет. Но что меня держит? Почему я не выбираю то, что сделал бы на моем месте если не каждый, то большинство? Я не могу. Выжить такой ценой это мучится до конца своих дней. Также как мучился тот подонок, что сбежал с Титаника, заняв место женщины или ребенка. Прости Корректор.

Песок сыпется.

Спасти отвратительного ублюдка, который может спасти город. Сменить одного всеми ненавидимого хозяина на другого. Наш город спал. Теперь он опьянеет. Он точно не станет лучше или добрее. Скорее всего он станет хуже. Перемены – это почти всегда к худшему. Наверное я пессимист. Но другого выхода нет. Разыгранная чужеродным разумом композиция неизбежно должна была привести к гибели сотен тысяч людей. Но все это еще можно исправить. Исправить вопреки всему, перехитрив не только ту тварь, перехитрив саму судьбу и проведение. Я не герой. Черт побери, я уж точно никогда не хотел быть героем. Мне жалко себя. Мне жалко друга. Наконец никто ведь здесь не поставил знак равенства между жизнью Пьяни и жизнью города. Может быть это не одно и то же. Но тогда у нас остается шанс. Черт, как же все-таки страшно. Смогу ли я? Прости Город.

Песка остается всего на пару секунд. Решение нужно принимать немедленно.

Я быстро исправляю одну из строчек. И все заливает чернота.

***

Удар.

Удар.

Смрад. В мои легкие проникает смрад. Чье-то отвратительное дыхание.

Удар.

Воздух заливается в легкие против моей воли. Чужой, грязный.

Удар. Удар. Удар.

Хорошо! Хорошо, я буду дышать! Хватит! Я буду дышать!

Кашляю. Открываю глаза. Небо. Такое чистое небо. Ни облачка. И духота. Все та же сучья духота. Небо не пролилось дождем, хотя поразило землю десятками молний. Кажется занимается рассвет. Все залито приглушенным холодным светом. Ветер. Луна. Откуда-то сбоку выплывает улыбающееся лицо, очки со знаком пацифика, дамская шляпка кокетливо повернутая набок. Псих. Он смотрит на меня и смеется. Тело ломит. Такое чувство, что я прихожу в себя после сильного наркоза, рот как будто бы забит песком.

- Успел! Дядя Трисмегист, я успел! Корректор то дышит! Дядя Корректор дышит! Хей, ну не зря же нас всему этому в больничке учили, да?

Господи как же громко он кричит. Я успел отвыкнуть от его идиотской манеры разговора. Растянутые гласные, детские звонкие интонации. Это Псих. Я вижу его. Значит я не умер.

Переворачиваюсь на бок и вижу как некто однорукий стоит между Циклопом и Пьянью и трясет в воздухе головой какой-то твари, которой место на съемках дешевого фильма ужасов. Приглядевшись я различаю вертикальные зрачки. Привет Унган. Кажется твой план все-таки не сработал. Ветер доносит до меня обрывки фраз. Однорукий говорит сдержанно и спокойно, но бывшие противники слушают его очень внимательно и никто даже и не думает спорить. «…Клятва больше не действует… Немедленно включится в Сеть… Угроза устранена…Вы сохраните функции Стража… Знаю… Только так… Желание убить друг друга очень сближает…»

- Почему я выжил? – хрипло спрашиваю я, ни к кому не обращаясь.

Псих помогает мне подняться. Я удерживаюсь на ногах. Все не так плохо. Силы остались. Я очень устал, вымотался, но я цел и кажется невредим.

- Почему выжил? А как ты сам думаешь, Корректор? – повторяет мой вопрос Псих и я слышу, что голос его изменился. Он говорил сейчас как обычный, взрослый, адекватный человек. Столь резкая и неожиданная перемена даже заставила меня обернутся и посмотреть на юродивого.

Он смотрит на меня поверх своих дурацких цветастых очков, смотрит иначе. Я не помню, чтобы хоть раз Псих смотрел так. Внимательно, цепко, собрано. Он абсолютно вменяем. Он вменяем и хитер.

- Я задолбался прикрывать ваши задницы И теперь с этим массажем сердца… И тогда, - Псих обращался ко мне на «ты» и без своей обычной приставки «дядя». - Заклинившие пистолеты, неожиданно выскакивающие из-за поворота машины и прочие детские шалости с игрушками. Я старался как мог. Видимо не зря. Потом как-нибудь отблагодаришь.

Я киваю. Я все понял. Псих снова прячется за цветными стеклами очков и нелепо размахивая руками несется в сторону одного из байкерских мотоциклов. «Ну дела! Коняшка! Железная коняшка! Дядя в коже, от которого плохо пахнет, покатаешь меня на железной коняшке? Она будет делать врум-врум-врум?» Псих снова стал собой. Или снова надел маску. В любом случае вряд ли я еще скоро услышу от него что-то вменяемое, сказанное обычным голосом.

И тут я вспоминаю кое о чем еще. Если я не погиб, то это означает, что не сомтря на мой выбор он тоже должен был выжить.

- Где Плут? – спрашиваю я еле слышно. Никто не отвечает мне.

- Где Плут??? – повторяю я громче. Никто даже не оборачивается в мою сторону.

Я смотрю по сторонам, взгляд падает на вход в вагончик Пьяни. Черт! Я подбегаю к распростертому на земле телу. Рядом с ним на корточках сидит Алхимик и держит руку Плута в свое ладони.

- Прости, - тихо говорит Алхимик, не решаясь посмотреть мне в глаза. – Мы не успели. Тебя еще сумели вытащить, но…

Я смотрю на Плута. Его глаза закрыты, зубы сцеплены, черты лица искажены. Лица трупов никогда не сияют благостью и умиротворенностью. Плут не исключение. Они не успели. Меня вытащили, а его нет. Плута больше нет. И может быть если бы я сделал иной выбор… Прости, наставник.

Залезаю во внутренний карман костюма Плута и достаю его пустой кошелек. Мы потратили все во время этой погони. Наверное эта простая потертая кожаная вещь видела многое. У неё был очень необычный хозяин. Все что в нем осталось теперь это старая выцветшая фотография Жрицы. Забираю кошелек себе. Так надо. Это еще пригодится. Поднимаю горсть земли и бросаю сверху на тело. Теперь надо сделать еще кое-что. Нет возможности и сил, чтобы выкопать могилу. Но я не оставлю тело падальщикам и воронью.

Оттаскиваю Плута в сторону от вагона. Ничего не говоря снимаю канистру с бензином с одного из байкерских мотоциклов. Никто не останавливает меня, они только молча смотрят. Обливаю тело. Бросаю спичку. Тут же высоко занимается пламя. Я не подумал про сладкий тошнотворный запах плоти. Но ветер быстро уносит его. Смотрю на огонь.

- Сдох, сученыш. А ведь он мне еще пять бутылок был должен. И где мне их теперь взять? Вот же сученыш, - слышу я голос Пьяни у себя за спиной.

Я оборачиваюсь. Медленно подхожу к великому алкоголику. Мощно с размаха бью его по лицу в абсолютном молчании. Пьянь падает на землю. Поднимается. Утирает выступившую кровь. В его взгляде читается чистая ненависть.

- Ты знаешь, что только что сделал? – шипя, спрашивает он у меня.

- Что? Нанес удар Хозяину Клуба? Так мне не в первой. И тебе еще повезло по сравнению с прошлым Хозяином, - отвечаю я ему абсолютно без всякого выражения.

Теперь за спиной я слышу как Циклоп довольно посмеивается. Страж обязан защищать своего нового Хозяина, но явно не обязан его любить. Этот одобрительный смех сулит мне нечто новое, возможно защиту и уважение от Стража. Развернувшись на каблуках я смачно плюю Циклопу в лицо. Улыбка мгновенно сползает с его лица.

Вот так. Теперь все правильно.

Оставляю всех и иду пешком по направлению к шоссе. Я должен поймать попутку, чтобы добраться до города.

***

Лето подходило к концу. Начиналась осень. Жара и духота по-прежнему никуда не делись, синоптики сходили с ума, каждый день ставились новые температурные рекорды. Сплетница уладила проблемы с властями и полицией, я даже поучаствовал в этом, правда применять дары почти не приходилось, в основном мы действовали обычными способами, вроде взяток, взломов и дезинформации. За то время, что я работал с этой удивительной девочкой я пару раз пытался завести разговор о том долге, который был у неё перед Плутом. Том долге, который во многом спас мою жизнь. Сплетница все время уходила от этого разговора, игнорируя мои вопросы и выпуская кольца дыма в потолок. Я так и не добился от неё ответа. Инспектор сработал четко, даже в столь сложной ситуации чудовище было повержено, а город спасен. Когда Седьмой уезжал он высказал мне скупую благодарность и даже выписал некую смехотворную денежную компенсацию, вроде как «за моральный ущерб». Я не стал отказываться от денег. Пьянь упивался ролью председателя, быстро забыв, о том оскорблении, что я рискнул ему нанести. Меня вполне устраивало такое положение вещей. Его запой был ничуть не менее всеобъемлющим чем тот, в котором он находился, создавая свою «Тихую Гавань», только теперь он пил лучшие напитки и коктейли, а не дешевую мерзкую дрянь. Теперь весь город стал его иллюзией и он методично выпалывал сорняки демонов и чудовищ, которые норовили пролезть в реальность людей. Как показывала статистика потребление спирта на душу население выросло в нашем регионе чуть ли не в два раза за очень короткий срок. Но люди ничего не заметили. Люди почти никогда ничего не замечали. Я похоронил кошелек Плута на небольшой клумбе, возле приюта, где он вырос. На похоронах также присутствовали только его дети-подопечные и Сталкер, который вовсе стоял на другой стороне улицы, боясь подойти к голой земле. Я попытался договорится со старшими ребятами об оказании помощи, но те холодно дали мне понять, что не нуждаются в моих услугах. Похоже они почувствовали или узнали, что смерть мистера Плута была как-то связана со мной. Позже я переводил им деньги через фонд. После «похорон» Сталкер подошел ко мне и вручил некий запечатанный конверт.

- Он говорил, что если с ним что-нибудь случится это нужно передать тебе, - сказал мне Сталкер. – Вообще на него не похоже. Мне он ничего не завещал. Хотя мне ничего и не нужно. Лучшего завещания чем спасенный город для меня и придумать сложно.

После этих слов мы со Сталкером двинулись в сторону одного бара и как следует надрались в ту ночь. Когда я дополз до квартиры и уснул мне приснились Плут и Жрица сидящие где-то на берегу моря в красивой беседке. Они смотрели на волны и держались за руки. Кажется им там было хорошо.

В конверте я обнаружил предсмертную записку. Не Плута. Курта Кобейна. Подлинную предсмертную записку Курта Кобейна. В ней было множество ошибок. Наверное это был тот самый артефакт, охотясь за которым я мог провести полжизни. Когда я исправил все я почувствовал, что теперь моих сил может хватить на нечто такое, о чем я сейчас даже не был готов думать, в силу масштабности этих возможностей. Никаких указаний, комментариев или пожеланий от плута я в том конверте не обнаружил.

Однажды, уже совсем в другую ночь, как раз в последний день лета мне приснился Спящий.

Он был бодр, свеж и весел. Он глядел на меня без страха и без ненависти. Пил вино из хрустального бокала и периодически гладил след от удара, что я нанес ему Поцелуем Бога. Мы сидели друг напротив друга в комнате состоящей из одних только зеркал.

- Ты разве не умер? – спросил я у него.

- А разве я когда-нибудь жил? – ответил вопросом на вопрос он и тихо рассмеялся.

Какое-то время мы молчали и пили вино.

- Знаешь, а я ведь был не так плох, как наверное теперь тебе кажется. Все эти старые обиды, какая-та протухшая ненависть. Ужас. Не слушай, это все клеветники и злые языки, - он был настроен на дружелюбный лад. В этом даже было нечто такое, что могло показаться что спящий оправдывается передо мной. Хотя логичней было бы, чтобы все было наоборот.

- Ты молодец. Нет, ну мне конечно обидно, что выкинул меня из моего любимого мира, но все-таки.

В руках Спящего зашелестела колода карт. Наверное это были Таро – я не особо разбираюсь в этих тонкостях. Он тасовал колоду, периодически доставая и выкладывая на зеркальный стол карты с портретами людей из клуба, снабжая их своими комментариями.

- Ты познал гнев Стража, Палача и Охотника, - на стол ложится карта с Циклопом. – Ты почувствовал дыхание справедливости, - карта с Инспектором. – Также как и дыхание хаоса, - портрет Психа. – Ты почувствовал помощь товарища, - Сталкер. – И узрел сущность чудовища, - Унган. – Ты спасал друга и ты был спасен. – Плут. – Ну и жертвы. Ты узнал цену жизней. Цену жертвы.

После последних слов, Спящий выбросил на стол сразу несколько карт, среди которых мне на глаза тут же попалась одна, та на которой был портрет Добряка.

- Я говорил тебе, что я по доброте душевной компенсировал кое-кому некоторые неудобства? Плут и Жрица теперь вместе. И буду еще какое-то довольно долгое время. У них есть прекрасный дом и парк с видом на море. И никого вокруг. Думаю они разберутся в себе и друг в друге. И вытащить Жрицу из лап велиала было непросто. Но я все-таки решил компенсировать им каприз старого, беспомощного паралитика,- Спящий снова улыбнулся. Я молчал. Кажется я догадывался к чему он клонит.

- А знаешь ли ты, дорого Корректор, что если бы я не умер все эти прекрасные и не очень люди сейчас были бы живы? Плут, Жрица, Добряк, Крот, искорка и еще десятки тех, чьих имен ты даже не знал? Если бы кто-то… Кто-то у кого достаточно сил смог бы исправить, то что приключилось. Скажем отменить мою смерть. Попытаться по крайней мере. Многое бы изменилось. Люди бы не погибли. Как думаешь, этому кому-то следовало бы попытаться?

Он еще раз улыбнулся, на этот раз просто-таки немыслимо широко и я открыл глаза.

Я не хотел этого делать, но старый ублюдок и извращенец был прав.

Следовало хотя бы попытаться.

Я подошел к столу, достал чистый лист бумаги и написал на нем

«Я УБИЛ СПЯЩЕГО»

Мне предстояло сделать всего одно исправление. Всего одном маленькое слово, поменявшее бы смысл фразы на противоположный.

Я снова прислонил ручку к листку. Ненадолго остановился. Посмотрел в окно. Вслушался в звуки ночного города. Фон моей жизни. Города в котором никогда не перестанут грабить и насиловать, где будут любить и жертвовать собой, употреблять наркотики и рисовать картины, будут жить и умирать.

Я должен сделать одно маленькое исправление.

За окном начался долгожданный дождь.