Голова гудела, как паровой котел, и оторвать ее от подушки не было никаких сил. Но в дверь кто-то упорно ломился. С трудом поднявшись и сунув босые ноги в тапочки, Василий направился в прихожую, подтягивая на ходу сползающее трико.
- Кто там? – спросил, открывая, однако, там никого не было. Пожав плечами, хлопнул дверью, чертыхаясь.
Ложиться в постель не хотелось. Не хотелось ничего, разве только пить. Открыл холодильник. Хмыкнул, зная, что там и не могло ничего быть после вчерашней попойки, однако, несказанно обрадовался банке с рассолом. Холодный, приятный на вкус напиток снял на некоторое время, комом стоящую в горле, тошноту.
Бросил взгляд на заваленный пустыми бутылками и грязной посудой с объедками после вчерашнего пиршества стол, почувствовал, как новая волна дурноты перекрыла горло, не давая дышать. Продавить этот мерзкий комок было нечем. Трясущимися руками стал шарить по столу в надежде найти хоть немного водки. Он чувствовал, если сейчас не выпьет хоть немного этого проклятого зелья, то просто умрет. Внутри разгорался огонь. Но все было пусто. Не зная, что делать, Василий схватил пустую бутылку и изо всех сил швырнул ее в стену. От стены, метнулась черная тень, словно уворачиваясь от удара.
- Фу, черт, - тряхнул головой Василий.
- Пить меньше надо, - раздался противный скрипучий голос.
- Чего-о-о-о?
- Пить, говорю, меньше надо, - вновь проскрипел тот же противный голос и перед очами Василия явился некто в черном плаще с накинутым капюшоном, полностью скрывающим лицо. – Никакого спасу от Вас, алкашей, нет. Хочешь взять денек другой выходной, ан, нет, из постели поднимут, вытащат. Ну, никакой жизни!
- Ты кто? – тупо уставился в черноту плаща Василий.
- Дааа, Вася, плохи твои дела.
- Ой, не говори, так погано мне еще никогда не было. Подыхаю. Послушай, а у тебя нет, случайно, выпить хоть немного? – встрепенулся Василий.
- У меня? – противный голос, как будто, засмеялся, - вообще-то можно найти, только ты, Вася, не о том думаешь перед смертью.
- Чего-о-о-о-о? – протянул Василий. В груди у него что-то забулькало, и адская боль перекрыла горло.
- Ё моё, ты чё тут такое говоришь? – прохрипел Василий, - какая еще смерть?
- Какая, какая, обыкновенная. Какой умирают вот такие дураки, как ты,- помолчав немного, покряхтев, таинственный гость добавил, - вообще-то и хорошие умирают. В общем, всякие умирают.
- Ты кто? – опять захрипел Василий, пытаясь заглянуть под капюшон.
- Кто, кто…. Смерть я твоя, Вася, смерть. Обидно даже, не узнаешь…
- Чего-о-о-о!!! А ну, гад, сними плащ, - кинулся было Василий на незнакомца, но тут же рухнул на табурет, схватившись рукой за грудь. Потом руки сами по себе бросились к голове, сжимая виски, - бляяя, щас подохну, - прошептал он посиневшими губами.
- Рановато еще, - ухмыльнулась Смерть.
- Смерть, говоришь, а где же твоя коса?
- Примитив ты, Вася, коса – это ж образно. У каждого своя коса. Тебе она не понадобится.
Боль в груди становилась нестерпимой. Боясь пошевельнуться, Василий одними губами прошептал:
- Слышь, Смерть, а попить водички не дашь? Чет мне совсем хреново….
- Попить? Водички? Попить-то можно, но не положено.
- Вот ты какая, оказывается…
- Ну, какая, какая я?
- Жестокая. Попить-то можно.
- Да, на, возьми, попей! Тебе это все равно не поможет.
Невыносимая острая боль пронзила сердце и ушла в голову. Закрыв глаза, подумал – Вот и все, конец. Однако кто-то упорно тормошил его за плечо, и противный, доходящий до самых кишок голос скрипел у самого уха
- Вася, ты чего это развалился здесь? Не нарушай порядка, тебе еще рано умирать.
Держась рукой за грудь, Василий застонал:
- Ой, ой, я не могу, и у тебя тоже порядок?
- А как же? Ты что думаешь все так просто? Ты, вот что, Вася, ты не смейся, а вспомни ка свою хорошую жизнь. Детей вспомни, жену, да…, родителей не забудь.
- Знаешь что, ты что-нибудь полегче придумай. Все это я уже давно забыл. Ни-че-го не помню.
- А ты вспомни. Так положено.
- Чудачка ты. Здесь без пузыря не обойтись.
- Дааа, бывает…. Но вспомнить нужно.
- Тогда давай пузырь.
- Послушай, ты, что думаешь, ты один у меня такой? Некогда мне.
- Ну не могу я ничего вспомнить, понимаешь? Никак без пузыря. Давай, а?
На стол, громко звякнув о стакан, встала бутылка водки. На этикетке – она самая, с косой и надпись наискосок «Здравствуй, это я - твоя смерть».
- Ну вот, а говоришь образно. Садись, что стоишь?
- Кто? Я?
- Ну, да. Я что, один пить, что ли буду? Садись, выпьем, поговорим, вспомним.
- Ой, Вася, какой ты мужик-то хороший, оказывается. Меня еще никто не приглашал выпить. А я что, железная что ли. У меня тоже нервы. Работа такая, растуды ее мать, - запричитала Смертушка, пуская слезу.
- Давай открывай и наливай, а то я не доживу до воспоминаний, - болезненно ухмыльнулся Василий, закрывая глаза.
- Ну, Вася, давай выпьем за тебя.
- Да уж…, впервые в жизни сижу за одним столом со своей собственной смертью, - выпив все одним глотком, он, вдруг, сказал, - а знаешь ли ты, сколько я выпил этой гадости? В последнее время уже смотреть на нее не мог, но все равно пил и пил.
- Да знаю я все. Я про тебя все знаю.
- Да? Тогда давай выпьем за тебя.
- За меня? Ну, Вася…. Ты меня просто с ума сводишь. За меня? Прямо плакать хочется, – замотала капюшоном Смерть, опрокидывая очередную порцию, - И вот этого прекрасного человека я должна забрать? Да ни за что, - крикнула она, стукнув костяшками по столу, скидывая капюшон.
- Свят, свят, - вскрикнул Василий, увидев перед собой черные провалы глазниц, - это кто ж тебя довел-то до такого состояния? – проговорил он, обнимая ее за плечи, - Тебе кушать надо, - бормотал он заплетающимся языком, подцепив шпроту из вчерашней банки, - кушай, кушай.
- И что ты со мной делаееешь, Вася? Какой ты заббооотливый! – скрипела Смерть своим противным голосом, подперев костлявой рукой голову,- А давай мы с тобой споем.
- Ссспппоем? Дддавай. А чччто?
- Нравится мне одна ваша пппесня. Вот ее и ссспоем. Щассс, подожди, - и она заголосила, откинувшись на спинку стула, таким противным голосом, что Василию показалось - наступил конец света.
Извела меня моя кручина,
Подколодная змея,
Догорай, гори моя лучина,
Догорю с тобой и я
И, уронив голову на стол, зарыдала. В это время на пороге кухни появилась в видавшей виды сорочке, с распухшим лицом женщина.
- Эй, приятель, с кем это ты тут любезничаешь?
- О, Зинка! Откккуда это ттты взяласссь? – раскинув руки в стороны, заулыбался Василий.
- Из твоей постели, дорогой.
- Пппоссстели? А ккак ттты там оккказззалассссь?
- Так ты же вчера сказал, что женишься на мне, - прошептала она, - обманул, гад?
- Жжженюсь? На тттебе? – процедил Василий сквозь зубы и сплюнул на пол.
- Это кккто там, Вася, так неуважжжительно с тобой разззггговаривает? – не поднимая головы, медленно проговорила, молчавшая доселе, Смерть.
- Не обббращай внимммания, это тттак….
- Как это так? – зашипела Зинка – Значит, попользовался и бросил, сволочь? – перешла на визг она.
- Слышшшь, Зин, ттты чччего? Ннну, вввыпили, чччего по пппьяни не бббывает, - примирительным тоном выговаривал Василий.
Но похмелье из рассвирепевшей бабы выходило дикой злобой. В молниеносном прыжке она схватила со стола нож, и замахнулась на не состоявшегося жениха.
- Ну, ты даешь, Зинаида. На кой ляд мне такая жжжена, – увернувшись, пробормотал в одно мгновение протрезвевший Василий, отступая назад, - ты же чистой воды мегера. Давай лучше садись с нами, выпьем, побалакаем, - предложил Василий, стоящей в позе борца, отвергнутой и готовой биться насмерть за свое счастье, бабе.
- Нет, Вася, пппить я с этой, как ты назвал ее, мммегерой не бббуддду, - заскрипела Смерть, поворачиваясь к Зинке, - она мне не нравится, уставившись пустыми глазницами, словно отрезала.
Бедная баба, у которой и так все внутри горело от чрезмерно принятого накануне горячительного, увидев перед собой это личико, как-то странно не то хмыкнула, не то хрюкнула и, схватившись обеими руками за грудь, стала заваливаться на бок, издавая странные звуки, похожие на мычание. Василий бросился к ней на помощь, однако тут же был отброшен в сторону.
- Не надо, Вася, пусть она полежит пока.
- Послушай, но она же умрет так, жалко.
- Не умрет. Ее час не еще пришел.
- Давай ее хоть в комнату на кровать отнесем.
- Ты, вот что, Вася, сядь. Я тут подддумала, - она наклонилась к самому уху и прошептала, - эта кровать теперь моя, - у Василия все похолодело внутри. Он, вдруг стал трезвее трезвого.
- Так, - подумал он, - на трезвую голову тут не разобраться. Давай ка мы еще выпьем. Что-то я ничего не пойму.
- Давай, Вася, выпьем, - торжественно проскрипела Смерть, - за нас с тобой выпьем, за любовь.
- За любовь? Хороший тост, - пробормотал Василий, еще сильнее холодея от недоброго предчувствия, - Зин, за любовь хочешь выпить? – почему-то спросил Василий у, безжизненно обмякшей у стены, вчерашней собутыльницы.
Он поежился и залпом выпил стакан водки. Ему стало совсем не по себе, когда костяшки легли ему на руку. Второй стакан не принес облегчения, хмель никак не шел в голову. Однако сидевшая напротив Смерть была явно с перебором пьяна. Она влюбленно смотрела своими черными глазницами на опешившего мужика. Громко икнув, словно очнувшись, она заскрипела своим противным голосом, с трудом выговаривая слова.
- Вот, чттто я, Вввася, решшшила. Надддоело мммне этим ддделом заниматьссся. Хххочу по-чччеловечески пппожить. Сссыграем мы с тттобббой свввадддьбу, - и глядя куда-то вверх мечтательно зашептала, повергая нареченного в смертельный ужас, - кккакккая я бббуддду кккрасссивая в ппплатттье. Чччто я хххужжже дддругггих чччтттоли?
- Ттты ччче этто мммать? – заикаясь, прошептал Василий, - какккая на фффиг свадьба? Я вообще не собираюсь жениться.
- Кккак этто не сссобббираешшшшься? А зззачем тогггда ухххажжживал за мннной? – и без того противный голос стал совсем невыносимым.
- Ё моё, ну, бабы! Да я так, чисто по-человечески.
- Как это просссто тттак? – взвизгнула новоиспеченная невеста, и от этого звука у Василия к горлу подступил тошнота.
Сидевшая на полу Зинка, мало по малу пришла в себя и внимательно слушала этот диалог. Ее, распухшее от бесконечных пьянок, лицо, словно пластилиновая маска, меняло свое выражение. Удивление, возмущение, потом ухмылка, снова удивление, негодование, ненависть.
Они встали одновременно. Две соперницы, готовые на все ради поставленной цели.
- Ты че тут раскомандовалась? – уперла руки в боки Зинка, что говорило о непоколебимости ее намерений, - какая ты жена? Ты в зеркало-то хоть раз смотрела?
И без того белое лицо Смерти стало еще белее.
- Нет, вы посмотрите на нее, ни рожи, ни кожи, а туда же мужа ей подавайте, - хохотала во все горло потерявшая чувство меры, Зинка.
Василий в растерянности смотрел то на одну, то на другую и мысленно говорил себе, что Зинка конечно лучше - хоть есть, что в руках подержать, а то кости….
Оскорбленная и униженная Смерть, вдруг, протрезвев, в мгновение ока стала Смертью. Надвинув на лицо капюшон, она медленно пошла на Зинку. Откуда ни возьмись, в руках ее появилась коса.
Василий сообразив, что сейчас произойдет что-то страшное, бросился ей наперерез, но отлетев в сторону, съехал по стене на пол.
Широкий взмах косой. Страшный крик. Голова Зинки полетела в угол, продолжая кричать. Взмах! Взмах! Взмах! Она косила Зинку, как траву. Кровь, кровь, повсюду кровь.
- Господи! Господи! Спаси и сохрани, - шептал, обезумевший от ужаса Василий, крестясь.
Смерть медленно повернулась к нему. «Ну, вот пришел и мой черед», - подумал Василий. Шаг, еще шаг, еще…. Черные провалы глазниц захватили взгляд и без того онемевшего мужика и вливали в него холод, леденящий, уничтожающий все живое. Мелкая дрожь поползла по телу тяжелой волной, парализуя его.
Обхватив лицо Василия костлявыми руками, Смерть впилась в его губы страстным поцелуем. Ничего не понимая, Василий чувствовал, как из него уходит все – радость, мечты, желания, прошлая и настоящая жизнь.
- Прощай, любимый, – проскрипела Смерть, с трудом оторвавшись от него, - не поминай лихом. Василий рухнул на залитый кровью пол. И долго смотрел остекленевшим взглядом вслед прекрасной девушке, идущей к выходу.