Вначале было хорошо,
но после прошёл кратковременный дождь.
Правда тихой сапой
трансформировалась в ложь.
Тут извыбежал некто
в трусах и майке
с криком:
«Стой, сука, не уйдёшь!»

Старушки на скамейке
стали креститься и причитать
ещё сильней:
«Господи всемилостивый защити нас
от этих окаянных дней,
и выведи на чистую воду весь этот
нескончаемый пиздежь,
и вразуми этих иродов проклятущих
и забань ночную молодёжь!»

Мариванна принесла с колхозного рынка
саженцы груш
и говорит:
«Теперь есть что околачивать зятю
и чем объестся муж».

Тем временем небо любовалось собою
в амальгаме луж.

Из открытого окна запел
умиротворённо Борис Гребенщиков:
«Я достиг нирваны,
теперь могу летать птицей
в сметанной гуще облаков
или ходить на цыпочках гоголем
среди мертвых душ,
либо расти тростинкой смысла
в социальном теле бесформенных туш».

Со слов околоподъездных старушек,
проститутка из квартиры сто пять,
в пьяном виде склоняла их к доктрине,
что Мир это одна большая кровать.
Затем прогоркло рыдала,
что её никто не в силах понять.

Мариванна говорит:
«Я после смерти займусь
отращиванием волос и ногтей,
стану бубновой хипстершей
в подземном царстве червей
и оставшуюся вечность
буду в сосновой квартире спокойно лежать».

В общем,
вначале было хорошо,
а потом вообще разлилась благодать.