В общем и целом тебе тут все рады. Но только веди себя более-менее прилично! Хочешь быть ПАДОНКАМ — да ради бога. Только не будь подонком.
Ну, и пидарасом не будь.
И соблюдай нижеизложенное. Как заповеди соблюдай.
КОДЕКС
Набрав в адресной строке браузера graduss.com, ты попал на литературный интернет-ресурс ГРАДУСС, расположенный на территории контркультуры. ДЕКЛАРАЦИЯ
Главная Регистрация Свеженалитое Лента комментов  Рюмочная  Клуб анонимных ФАК

Залогинься!

Логин:

Пароль:

Вздрогнем!

Третьим будешь?
Регистрируйся!

Слушай сюда!

poetmarat
Ира - слитонах. По той же причине.

Француский самагонщик
2024-02-29 17:09:31

poetmarat
Шкуры - слитонах. За неуместностью.

Француский самагонщик
2024-02-23 13:27:28

Любопытный? >>




Катя

2010-03-09 12:12:03

Автор: Лера
Рубрика: КОЛЛЕКЦИОННОЕ
Кем принято: Француский самагонщик
Просмотров: 2195
Комментов: 64
Оценка Эксперта: 46°
Оценка читателей: 46°
Катя
(последняя часть "трилогии":), первые две - Гуревич и Эммочка)


"Костя! Ах, Костя! День мой и ночь, и сон наяву, долька ты моя лимонная, кролик мой вислоухий... ты не знаешь, как я.... даже не догадываешься насколько... когда вчера была на поминках у В., сидела и думала... - жена его все прятала лицо - бледное, заплаканное... - а я сидела и думала: боже, какое счастье... какое счастье, что я родилась на свет, и пусть все туда уйдем, в это страшное ничто... удел у всех один... но ведь я пока живу... живу и так счастлива... королек ты мой птичка певчая... жаль, что я не умею петь... я бы пела, ходила бы и пела... хотя я и так хожу - ты замечаешь? - хожу целыми днями как пьяная... я ведь пьяница, ты не знал?... но прикладываюсь вместо бутылки к тебе... к тебе, косточка моя сливовая... " - Катя перечитала написанное и порвала бумагу на мелкие клочки. Он все знает. Она все время говорит. И нет смысла писать. Подперев подбородок рукой, она задумчиво уставилась в окно. Больница, в которой Катя работала уже четвертый год, стояла на возвышении. Ее кабинет находился на последнем этаже. Из-за стола ничего кроме неба видно не было - и ей казалось, что здание величественно плывет вместе с ней сквозь облака. Летом - белые занавески хлопали на ветру как паруса. Зимой - больница, словно ледокол, разрезала острым углом свинцовое небо, и ломкий воздух потрескивал за окном.
В дверь постучали. Катя подняла голову:
- Подождите, пожалуйста. Я вызову.
Дверь мгновенно закрылась.
Пациенты всегда возвращали ее на землю - к жалобам, болезням и самому главному человеческому страху - страху смерти. Но она никогда на них не сердилась, и в ее голосе не было обычной для докторов раздражительной нотки вынужденного милосердия. Хотя нет, не возвращали - Катя участливо слушала; согревала в руках стетоскоп и прикладывала к голым спинам своих маленьких пациентов; выписывала рецепты твердым наклонным почерком, а сама летела, обдуваемая ветром, и облака запутывались в ее волосах.


Костя! Ах, Костя!
Он стал основным событием в Катиной жизни. Возник он на её пути неожиданно, как раз в тот момент, когда казалось, что все кончено. Может, иногда надо дойти до самого дна, чтобы потом начать путь наверх? Ведь у ровной прямой нет ни падений, ни взлетов. Костя пришел, когда кривая достигла нижней точки.

- Женечка, пригласи, пожалуйста, - Катя заправила прядь волос за ухо, смахнула клочки бумаги в корзину и взяла верхнюю из стопки карту.
Медсестра Женечка, полненькая, молодая еще девочка, никогда не приставала к Кате с общением. Все больше молчала. Она тоже летела, но низко, в других воздушных слоях. У Женечки было больное сердце, и, казалось, она все время внимательно прислушивается к движению скрытого во тьме, несовершенного, отягощенного пороком механизма.
- Екатерина Васильевна, они были на прошлой неделе. У мальчика подозрения на хронический синусит. Я сейчас найду результаты его анализов.
- Да. Хорошо. Зови.
Катя открыла лежащую перед ней карту: «Мельников Юра. З года. Что тут у нас...»

Костя! Ах, Костя! Сегодня утром ей особенно не хотелось покидать их теплую кровать. Она бы могла лежать рядом с ним целый день. В этом был смысл ее существования, ее истина. Банально, да. Но не банальней, чем искать ее в религии, в вине или в работе.

Жизнь с первым мужем Кате не запомнилась. Он словно прошел мимо, не затронув ее сердца. В памяти завис лишь сухой остаток из его имени-фамилии, да страничка в паспорте была испорчена двумя штампами: о браке и разводе. Катя иногда задавалась вопросом, почему она вышла замуж именно за него - молодого человека, сидевшего в аудитории у окна, через проход от нее, с оттопыренными, розовыми от просвечивающих солнечных лучей ушами, - а не, например, за брюнетистого напористого однокурсника справа. Была там (слева) поначалу какая-то романтическая чепуха - вздохи, прогулки, даже всплакнула вроде разок, когда он не пришел на свидание. Ждал, оказывается, на другой станции метро с созвучным названием, и тоже потом, как признался, чуть не плакал. Всё случилось как во сне. Свадебные хлопоты, торжествующее лицо мамы и ее быстрые руки, крошащие салат, совсем не дружеский поцелуй в разгар гулянья того однокурсника (который справа), и это мирное прозрачное мужнино ухо и стриженный затылок на подушке под утро слева. И совместная жизнь словно во сне. Ведь как-то они жили, что-то делали, о чем-то говорили. Как, что, о чем - убей бог, Катя не помнила. Запомнилось только, что переживал он сильно, когда она, очнувшись ото сна (после трех лет брака), подала на развод. Кричал, грозился. Даже пробил кулаком тонкую дощатую дверь в ванную комнату, в которой Катя закрылась и сидела со скорбным лицом. Накричавшись вволю, собрал вещи, взял собаку и ушел... Собака... Ведь была собака! Его собака... Надо же, она совсем про нее забыла. Остроносый курчавый пудель... Катя, таскавшая в детстве бездомных котят и щенков домой, Катя, любительница всякого зверья, мечтавшая стать ветеринаром и только в последний момент направленная практичной мамой в медицинский, не приняла собаку так же, как и мужа. На глубинном уровне не приняла. Хотя, конечно, гуляла с ней, кормила, гладила. Один раз только закричала на ...(как же её всё-таки звали?), замахнулась рукой (что-то пес такое сделал ужасное... что?), и пудель вдруг забился в падучей, аж задние ножки свело. Катя испугалась и долго носила его дрожащего по комнате на руках. Видимо, животные питаются от другого информационного источника и, не замусоренные всякой всячиной, чувствуют намного лучше людей. Собака знала наперед, что им с хозяином тут не место.

- Присаживайтесь... Как себя чувствуете? - Катя подняла глаза от карты, посмотрела на молодую женщину и улыбнулась мальчику у неё на руках.
- Спасибо. Ему немного лучше, но...

Мама страшно переживала их развод. Если для Кати муж был в цвет обоев и примерно такой же значимости, то для мамы он был Зятем. От него напрямую зависел статус бабушки, о котором ей так мечталось. То время было окрашено для Кати двумя чувствами - удивлением оттого, что муж умеет кричать, и чувством вины перед мамой. Но что Катя могла поделать? Упасть обратно в летаргический сон семейной жизни было для нее немыслимо.
Мамины руки, такие скорые на дело, такие подвижные, вдруг замерли. Они впервые в жизни остановились. Мама села у окна и сложила их на коленях. В общем-то она и раньше сидела, но перед подъездом, с говорливыми соседками. А теперь было стыдно. Вместо гордого статуса бабушки, точнее будущей бабушки, приобрела сомнительный - матери разведенки: несостоявшейся женщины, одинокой и, скорее всего, пустой, как вылущенное зерно. А иначе почему ушел мужик? От хороших, плодовитых - не уходят.
Мама сникла: взгляд стал рассеянным, движения вялыми. И вскоре стала болеть. Разве поймешь, что было в начале - развод любимой дочери, а потом болезнь? Или болезнь, притаившись ждала развода, чтобы, наконец, выйти наружу? Неясно, но чувство вины не давало Кате спать по ночам. Именно тогда она приобрела привычку читать до рассвета, лишь бы заглушить его неистовый шелест. Когда мама умерла, он стал постоянным фоном ее жизни.

- ... температуры уже нет, но кашель его мучает... Прямо задыхается...особенно ночью...
- Анализы неплохие... Раздевайте ребенка, пожалуйста. Я послушаю.

Костя! Ах, Костя! Он пришел, когда она упала в темный колодец и явственно ощущала, что крышка уже почти закрылась - осталась лишь тоненькая полоска света. Врачи ей говорили: рак развивается за многие годы, даже за десятилетия, ваша мама уже давно болела, просто об этом никто не догадывался. Катя, и сама врач, прекрасно это понимала, но ничего не могла поделать - полоска света становилась все тоньше и тоньше, не хватало воздуха. Она приходила после работы, садилась посередине кухни на тот самый мамин стул, открывала настежь окно - было холодно, мама умерла в феврале – и, не снимая пальто, так и сидела часами.


Костя! Ах, Костя! Он бесцеремонно схватил ее за рукав пальто, когда она, уткнувшись носом в воротник, брела домой - к своему стулу посередине кухни и открытому окну. Шла мимо Большого театра и ничего не видела - ни возбужденных людей, спешащих внутрь, ни высокого парня в модной куртке, стоящего у неё на пути.
- Девушка, Большим не интересуетесь?
Лукавые глаза и белозубая, будто нездешняя улыбка... Катя потом думала, почему он ее остановил. На покупателя она явно была не похожа. Интерес своей мрачной фигурой возбудить не могла.
Да он и сам объяснить бы не смог. Ведь ему тогда ужасно нравились балерины... Леша Черепаха, Вовка Коммунист, Нищий, Очкодыр и Славик Аляска - все они подшучивали над его пристрастием: "Индеец, балерины - элита, а ты кто? Спекуль. Криминальный элемент".
- Не интересуюсь. Спасибо, - Катя еще глубже втянула голову в плечи и двинулась дальше.
- Постойте. Мне нужны всего два часа вашего времени. Я вас прошу.
Катя остановилась и удивленно взглянула парню в лицо. Не дожидаясь ответа, он решительно взял её за руку и повел к входу в театр.

Немного погодя обескураженная Катя сидела в партере рядом с неизвестным ей мужчиной и первый раз в жизни смотрела "Лебединое озеро". Изредка она косилась на профиль своего таинственного соседа. Он с интересом глядел на сцену, не обращая на неё никакого внимания, и только когда раздались первые хлопки, он наклонился к Кате и жарко шепнул ей на ухо:
- Клапперы. Родственная нам братия.
Катя открыла рот, чтобы спросить, кто такие клапперы, но он приложил палец к губам и тоже стал хлопать и кричать артистам браво.
В буфете, миновав очередь, он тихо сказал что-то тетке за стойкой и та, кокетливо засмеявшись, налила в бокалы шампанское и положила на ломкую тарелочку несколько бутербродов.
Он поднял бокал:
- Давайте выпьем за ваш первый визит в Большой Театр!
Катя послушно подняла свой и спросила:
- А откуда вы знаете, что первый?
Он молча подмигнул ей и выпил шампанское до дна.
- Мне кажется, что нам хватит на сегодня "Лебединого Озера".
- Ой, неужели не досмотрим?
- Нет, идем гулять, - он потянул её за руку вниз по лестнице, протискиваясь сквозь толпу людей, спешащих в зал. В гардеробе никого не было. Он быстро нашел их одежду, галантно помог надеть Кате пальто, отчего та страшно засмущалась – подкладка была вся изодрана - но он ничего не заметил, оделся сам и потянул её к выходу. Их окликнул подоспевший к гардеробу обеспокоенный старик в синем пиджаке с золотыми пуговицами. Катя испугалась, что их будут ругать за самовольство, но парень, отсалютовав ему от дверей, крикнул: "Чао, Михеич", и они вывалились на улицу.

Катя не помнила, о чём они говорили, бродя по заснеженным улицам. Помнила лишь, что она много смеялась. Он показывал в лицах разговор примы-балерины и режиссера, что-то изображал, вскидывая по-балетному ногу, рассказывал, что клапперы - это люди, способные обеспечить спектаклю полный успех или наоборот провал - стоит им лишь в неподходящие моменты начать хлопать, кашлять, сморкаться или что-нибудь громко ронять, и что однажды на сцену даже полетел веник в балерину, неугодную труппе.
- А почему же они родственная братия?
- А мы с ними дружим. Им танцоры дают бесплатные билеты. И всем от этого выгодно. Понимаешь?
Катя не поняла, но кивнула.
Когда они замерзли, он поймал такси. Сунув водителю зелёную бумажку, он шепнул Кате: "За одного вашингтона он будет катать нас по всему городу".
Город показался ей совсем иным. Фонари загадочно сияли, фасады домов поражали своей новизной, переулки разбегались в свете фар в разные неожиданные стороны, даже снег кружился по-другому - словно сплетая в воздухе тончайшую снежную шаль. Уже глубоко за полночь они подъехали к Катиному дому. Он пристально посмотрел ей в глаза: "А за одного линкольна он будет ждать меня у твоего подъезда до утра." Катя промолчала, и он добавил, криво усмехнувшись: "Но линкольна я пока ему не дам". Наклонившись вперед, он бросил водителю: "Эй, брат, подожди меня минуту у подъезда. Я только девушку провожу".

Поднявшись к Кате на этаж, он сказал:
- Тебе пойдет темно-серый цвет, думаю...
Она растерянно поглядела на него, но он улыбнулся и, бросив через плечо "спокойной ночи, Катя", побежал вниз по лестнице.
Катя захлопнула дверь, привалилась к ней спиной, стянула шапку, прижала холодные ладони к пылающим щекам и так стояла, не шевелясь, несколько минут. А затем, сбросив пальто на пол, она решительно прошла на кухню, по ходу задвинув ногой стоящий посередине стул в угол, и плотно закрыла окно.

Вечером следующего дня тот же самый водитель привез ей пакет. В нем было новое темно-серое пальто с пушистым меховым воротником.

- Одевайте ребенка. Хрипов нет, но я пропишу муколитическое средство, чтобы разжижалась мокрота.

Катя склонила голову над своей быстрой, строчащей на автомате рукой, и подумала, что давно пора купить Косте теплые перчатки. В тех, тонких, кожаных, его любимых, он ходит уже второй год, и ему в них холодно.

Перчатки... Точнее одна перчатка... Тогда они чуть не расстались...

Маленькая, черная, явно с женской руки, она лежала посреди коридора, и сразу же бросилась Кате в глаза, едва та вошла на порог. Катя застыла. Она смотрела на перчатку, как на ядовитую змею, свернувшуюся в клубок перед нападением. Никаких женщин у них не бывало - ни уборщиц, ни Катиных подруг (тем более в её отсутствие). Она стояла, и разные мысли проносились у нее в голове: "... сегодня у мамы маленькой девочки, той у которой сахарный диабет, она видела точно такие же... Женечка говорит, что носить надо только вязаные, от кожаных никакого тепла... Интересно, а Костя уже видел перчатку? Он ведь позже ушел... Зря они не поменяли замок, когда потерялся ключ... Как она всё-таки сюда попала...?"

- Вот. Ничего не понимаю, - Катя положила перчатку на Риткин стол и подняла растерянные глаза.
Ритка хмыкнула и достала с полки вторую рюмку.
- А что тут непонятного? Костя твой бабу себе завёл. Садись, выпьем.

Ритка была её подругой, точнее бывшей закадычной подругой, сероглазой, кудрявой девчонкой с пятого этажа, превратившейся в нечесаную тетку с мешками под глазами.
Они были с ней неразлучны в школе: вместе делали уроки, страстно мечтали стать балеринами и прятали бутылки от вечно пьяного риткиного отца в огромной старинном шкафу, и сами прятались там же. В шкафу пахло упоительно - пылью, нафталином и еще чем-то сладковатым; через приоткрытую дверцу проникал дневной свет, и они зачарованно разглядывали платья, туфли, платочки, старые кружевные шали; Ритка шептала ей на ухо свои бесконечные истории, и для Кати не было более драгоценных минут. С годами детская слепая дружба потускнела. Катя закончила вместо балетного медицинский. Ритка, тоже не балерина, перебивалась на временных работах то в продуктовом магазине, то на каком-то складе – без образования больше никуда не брали. Они по-прежнему были рады друг другу, но с каждой встречей Катино ощущение, что жизнь стремительно растаскивает их в разные стороны, усиливалось. Умер Риткин отец, и та вдруг заняла высвободившееся место в семейной алкогольной цепи. В какой-то момент Катя обнаружила, что пора уже от самой Ритки прятать бутылки. Правда, к тому времени шкаф был уже кому-то загнан, как и все прочие ценные вещи. Последний год они почти не общались - Катя окончательно утонула в Косте, а Ритка - в вине.

- Какую еще бабу? - Катя тупо уставилась на Ритку, - У него сегодня хоккей.
- Ну, ты мать даешь! Убийственная логика! - Ритка разлила водку по рюмкам, - Давай. Выпьешь, и мозги сразу просветлеют.
Она опрокинула рюмку, и сразу же потянулась за бутылкой:
- А ты в хоккейную сумку к нему когда-нибудь заглядывала? Вдруг там пенопласт?
- Какой пенопласт? - Катя даже поддалась вперед и приоткрыла от удивления рот.
- О, господи! Такую дуру грех не обманывать. - Ритка показала на Катину рюмку, - А почему ты не выпила? А ну-ка, давай, не отставай!
- Рит, я пойду. Мне нехорошо.
- Бросит тебя твой Костик, помяни моё слово.

Обливаясь слезами, Катя собрала чемодан, выставила его в прихожую и, привалившись к косяку, уставилась на него сквозь пелену, застилающую глаза. Чемодан был черный, зловещий. Он не оставлял возможности для отступления. Он безоговорочно ставил точку в истории их семейного счастья. Катя вытерла слезы и решительно втащила его обратно в комнату. В конце концов, у нее не было ничего кроме Риткиных слов. Лихорадочно разложив Костины вещи обратно по местам, она сунула чемодан под кровать и побежала на кухню жарить котлеты. Котлеты получились румяные, пышные. А вдруг это правда? Как он мог с ней так поступить? Как?! Катя взяла сковородку в правую руку и аккуратно ссыпала котлеты в мусорное ведро, затем вернулась в комнату и снова собрала чемодан. Бросив на него злой взгляд, она выставила чемодан на лестничную клетку. Сама прошла в комнату и села с прямой спиной на кончике дивана, держа в руках перчатку. Прошло полчаса. Услышав шум открывающихся дверей лифта и знакомые шаги, она бросила перчатку туда, где ее обнаружила, и закрылась в ванной комнате. Как тогда, давно, с первым мужем. Но теперь скорбного лица не было, его вообще не было, также как рук, ног, головы и прочего - она не чувствовала собственного тела, а только большое распирающее грудную клетку сердце. Она села на пол, обхватила сердце руками, пытаясь унять его бешеное биение. Входная дверь захлопнулась. Полоска света у пола несколько раз моргнула - Костя подошел к двери с той стороны и, даже не попытавшись ее открыть, уселся на пол. Темная ванная, холодная плитка, и разделяющая их дверь.

- Мне было 6 лет. И я часто просыпался посреди ночи от страха.

Костя сказал это так тихо, а ее сердце билось так громко, что она едва расслышала. Катя сжала руки покрепче, закрыла глаза и обратилась вслух.

- Я боялся, а что если бы не Я родился у своей мамы, а какой-то другой, чужой мальчик. Или девочка. И моя мама любила бы не меня, а этих - неизвестных, заранее ненавистных мне детей.

Катя придвинулась ближе к двери. Сердце её стучало чуть тише.

- Мама смеялась и говорила: "Дурачок, у меня не мог родиться другой мальчик. И тем более девочка... Знаешь почему? Папа покупал мне сливы, большие темно-фиолетовые, и я варила сливовый компот..."

Катя привалилась спиной к двери, и ей вдруг показалось, что сквозь дерево она чувствует тепло Костиной спины.

- "...Однажды я пила компот и нечаянно проглотила сливовую косточку. И родился Костя... Косточка... Косточка моя сливовая. А если бы это был, например, яблочный компот, получилась бы Яночка"... Она давно умерла, моя мама... и я так по ней скучаю…

Костя замолчал на несколько минут, а потом ясно и отчетливо произнес:

- Мне дали кличку "индеец" в насмешку, я люблю потрепаться, но о сокровенном я не болтаю... Катя! Ты единственный человек, кому мне хочется об этом рассказать.... И единственный, с кем мне хочется сварить компот.

Катя вдруг стало совершенно неважно, откуда взялась перчатка. Больше это не имело никакого значения.

- Когда я впервые увидел твои стройные ноги и балетную походку, то сразу понял, что у нашей дочки будут такие же. Катя, может вишневый? Или грушевый?

Она распахнула дверь и упала ему в объятия, заливаясь теплыми нежными слезами.

Компот они варили целый год, но ничего не выходило. Потом привлекли поваров (врачей) и еще год. Бесполезно. Ребенок не завязывался. Поначалу Катя была спокойна. Она понимала, что всё-таки зачатие - не кулинария, а чудесное таинство, и смиренно ждала божественного вмешательства. Со своей стороны они с Костей делали всё. Если раньше после любви, она вдохновенно чесала ему спину долгими продольными движениями, оставляющими красные полосы, а он морщился от удовольствия, то теперь Катя задирала высоко наверх на стену голые ноги и сосредоточенно и недвижимо лежала в этой нелепой позе, пока Костя не начинал ворчать. Имя для девочки у неё уже было приготовлено, и она даже тайком приобрела в "детском мире" розовый набор для новорожденных. Божественное вмешательство всё никак не происходило. Катя стала захаживать в церковь, несмотря на свои атеистические советские воззрения. Церковная бабулька научила, как и где надо ставить свечку, и Катя подолгу стояла перед иконой Божьей матери, горячо её упрашивая. Когда пришлось спуститься с небес на землю и привлечь вместо икон гинекологов, Катя сильно похудела, стала нервной и дёрганной. Если раньше её трогали голые детские спины, хлюпающие носы, болящие животы, то сейчас они стали её раздражать, особенно дуры-мамаши, сопровождающие эти самые животы и носы. Чёрт побери, да почему она должна с ними возиться, когда у неё самой нет ничего, даже самого маленького, самого захудалого ребеночка?! Господи, за что?! Господи!
Кончилось всё тем, что какой-то малыш на осмотре радостно заколотил по Катиному бесплодному животу крепкими розовыми ножками, и она рухнула на стул, как осевший сугроб, некрасиво ссутулив спину и громко, безутешно разрыдавшись. Женечка проворно достала из сумки сердечные капли и долго её отпаивала, хотя сердечные капли в данном случае были совершенно бесполезны.
Вечером Костя мрачно поедал пельмени под отголоски Катиных всхлипов, потом вдруг резко встал, собрал всё - рецепты, лекарства, пробирки, розовый набор для новорожденных (давно им обнаруженный), книгу Бориса Хиггера об именах и лунный календарь - и выбросил в мусоропровод. Затем он сложил в чемодан вещи, Катя слабым голосом поговорила с заведующей, и они укатили на две недели в горы. Там детей почти не было, одни сумасшедшие сноубордисты (носятся, как бешеные, а если собьют женщину, а та беременная?). Катя каталась, дышала горным воздухом и старательно отворачивалась от выводка малышей, спускающихся с горы вслед за инструктором в одинаковых желтых курточках.

- Женечка, много еще у нас пациентов?
- Нет, Екатерина Васильевна, одна только карта осталась.

Последнее время они с Костей совсем перестали говорить на болезненную тему. Он принес в дом новорожденного котенка. Тот был очень слабеньким, и первую неделю ничего не ел. Катя кормила его из пипетки, укутывала шерстяным платком и укладывала рядом с собой, грея своим теплом. Костя вместо одного стал три раза в неделю играть в хоккей. Катя всегда волновалась, не выбили бы зубы, но он купил хорошую, дорогую экипировку, и ей стало спокойнее.

Дописав последнюю карту, Катя оделась, закрыла кабинет, попрощалась с Женечкой и поспешила домой. Ужин она приготовила еще накануне, но хотелось успеть разогреть до прихода Кости.
У подъезда она столкнулась с Риткой. От неё пахнуло застарелым перегаром. Катя хотела пройти мимо, но та удержала её за локоть:
- Привет. Как поживаешь?
- Рит, прости. Сейчас Костя придет. Я побегу.
Ритка как-то странно на нее посмотрела, но Кате было некогда разгадывать ее чудачества. Она торопливо попрощалась и заскочила в подъезд, чувствуя спиной тяжелый Риткин взгляд.

Всё уже было на столе, но Костя задерживался. Катя подошла к окну, посмотреть, не подъехала ли его машина. В ту же секунду в дверь позвонили. Её сердце счастливо забилось, также как и в первый день их совместной жизни - она всегда ждала его с радостным нетерпением. Катя поспешила в коридор и распахнула дверь. На пороге стояла Ритка с сигаретой в уголке рта. Несколько секунд они молча смотрели друг на друг. Ритка выпустила струю дыма прямо Кате в лицо:
- Пустишь?
Катя молча посторонилась. Ей не хотелось, но причины для отказа она не нашла.
- Ну, что, подруга, сходишь с ума потихоньку?
- Рит, тебе денег надо одолжить? Говори прямо. Что на этот раз?
Ритка бесцеремонно отправилась на кухню и втянула носом воздух.
- Это у тебя, подруга, случилось, а не у меня. Костя-то твой уже месяц здесь не живет, а ты ему все харчи стряпаешь.
Катя усмехнулась:
- Завистливая ты. Никак мы не даем тебе покоя, - и, нахмурившись, добавила: - Один раз ты уже хотела нас поссорить, теперь опять что-то затеваешь. Уходи, пожалуйста. Я не хочу, чтобы он тебя застал.
Ритка стряхнула пепел в раковину и сунула сигарету обратно в рот:
- А он не придет. Он уже месяц не приходит. Ты сошла с ума. Тебе нужен врач.
Кате показалось, что на лестничной клетке послышался шум. Она радостно вскинулась:
- Это Костя! Сейчас он тебя быстренько выставит!
Катя побежала в коридор. Ритка резво, наступая на пятки и глупо хихикая, припустила за ней. Катя распахнула дверь. Кости не было. Лишь с шумом захлопнулась соседская дверь напротив.
Она растерянно обернулась. Ритка нагло ухмылялась.
- Ну?!
- Странно. Хоккей уже давно закончился. Где же он?
- Где? У своей новой подружки. Он уже месяц там. Он тебя бросил и все свои вещи забрал.
- Что ты плетешь?! Ну, что ты плетешь?!
- Лучше покажи, где его вещи? Покажи! Где?!
Катя подняла брошенный на пол пакет с перчатками и положила его на тумбочку:
- Вот. Перчатки ему купила.
Ритка дерзко засмеялась одной стороной рта, от чего в другой - запрыгала потухшая сигарета.
- Купила? Новые? Да ты совсем плоха, подружка. А где его вещи?! Где?!
- Тапочки! Вот! Видишь?! - Катя вдруг разозлилась и подопнула Костин тапочек в Риткину сторону.
Та радостно захохотала, схватила тапочек и замахала им прямо перед Катином носом:
- Ты чокнулась! Рехнулась! Сумасшедшая! Только эту рвань он и не забрал!
Ритка отшвырнула тапочек в сторону, одним прыжком подскочила к шкафу и распахнула створки:
- Дура проклятая! Где его вещи?! Где?! - Ритка резким движением перебросила пустые вешалки справа налево. Осенний Катин плащик слетел и беспомощно лег к ее ногам.
Она почувствовала, как испарина покрыла ее лоб, и привалилась спиной к стене.
Ритка метнулась в комнату и с каким-то диким завыванием и истерическим хохотом, принялась распахивать шкафы, выбрасывать оттуда пустые вешалки, с грохотом выдвигать ящики комода.
- Пусто! Пусто! Пусто! - орала она в исступлении.
Катя вяло подумала, что она не выключила плиту: "Ноги как ватные, не дойду".
- Пусто! Пусто! Пусто! - визжала Ритка.
Дверной косяк больно впивался в спину. "Не дойду... Суп подгорит... Костя будет есть горелый суп... Костя...? Как страшно. Какой холодный пол".

Испуганное Риткино лицо нависало над ней.
- Катя милая Катя прости прости дуру господи сейчас вызову скорую не волнуйся сейчас полежи тут…
Риткино лицо исчезло, и появился потолок с подтеком в левом углу, прямо над входной дверью. Катя перевела взгляд на обшитую бордовым дерматином дверь. Эта самая дверь захлопнулась за Костей навсегда. Он ушел. Давно уже ушел. Теперь можно закрыть глаза. Теперь можно...


С этого дня Катина жизнь наполнилась новым смыслом. Болезненным, навязчивым стремлением быть на периферии Костиной жизни. Хоть как-то, пусть с краю, пусть одним глазком, но присутствовать. Она боялась упустить момент своего выхода на сцену, когда все остальные героини отойдут на задний план, а что это случится, она не сомневалась. Теперь все было подчинено только этому, а остальное - работа, какая-то еда, сон - стали незначительными эпизодами. Катя вставала утром, клала в сумку кусок белого хлеба и ломтик сыра, и ехала через весь город с двумя пересадками, а потом еще на троллейбусе, к наблюдательному пункту. Она не замечала ни мрачной, воинствующей толкотни в метро, ни долгого ожидания троллейбуса на остановке. Взгляд ее был обращен в себя, вовнутрь. Бесконечно проигрывая всю их жизнь с Костей, она пыталась найти ошибку - где, когда она была допущена, на какой дороге случился тот роковой поворот, который она проглядела, проскочив на всех парах близорукого счастья. Катя подходила к дому и садилась на детские качели, удачно скрытые деревьями, и, с которых хорошо просматривался нужный подъезд. Костя выходил примерно в одно и тоже время, хорошо ей известное. В пятницу пораньше, в выходные всегда позже, а по понедельникам совсем не появлялся - выходной. В этот день был выходной и у Кати.
Она ждала Костиного появления с деловитым спокойствием, как будто он выходил из их с Катей дома. Доставала из сумки бутерброд и жевала, не спуская глаз с подъезда. Наконец, дверь распахивалась. Катя смотрела на его высокую фигуру и уверенную походку с облегчением - с ним все в порядке, земной шар вертится вокруг своей оси, а значит, они обязательно будут опять вместе, просто надо быть терпеливой, надо ждать, ведь это временное явление, случайный сбой в программе. Однажды, увидев, что капюшон его куртки некрасивым кулем завернулся за воротник, она вскочила и сделала шаг в его сторону, её повели руки, привыкшие его оправлять, оглаживать, обнимать. Но это был секундный порыв, она снова села, сунула руки в карманы, а Костя, ничего не подозревающий, сел в машину и уехал со своим некрасивым кулем прочь.
Катя всегда потом сидела еще немножко и смотрела на других людей, выходивших из подъезда. Особенно внимательно она вглядывалась в молодых женщин. Она знала, что эта женщина существовала, факты подтверждали, и Катя боялась ее узнать, увидеть то необъяснимое, ей одной присущее, что переманило у нее Костю. С другой стороны этой женщины не существовало - ведь невозможно серьезно считаться с недоразумением, с ошибкой. Наконец, Катя вставала с качелей и быстро уходила прочь, все время оглядываясь. Ей хотелось быстро-быстро уйти, чтобы не увидеть, и одновременно встать на караул прямо у подъездной двери, чтобы, наконец, увидеть.

Троллейбус покачивался, поскрипывал, люди толкались. Катя сидела, пользуясь преимуществом конечной остановки, глядела в окно, и ей всегда было чуточку грустно от предстоящих глупых, пустых часов до следующего утра.

Прошел почти месяц, начались затяжные осенние дожди. Но Катя никогда не забывала взять с собой зонтик, так что все было нормально, только немножко грязно под ногами - приходилось потом дома счищать налипшие на подошвы пласты.

Несколько раз вечерами звонил телефон. Катя поднимала трубку и, слыша сначала умоляющий, потом тревожный, но с каждым разом все более сердитый Костин голос, очень осторожно клала трубку на рычаг, словно боялась спугнуть хрупкий образ мужа. Она не хотела портить их отношения некрасивыми, скандальными сценами. Если звонит, но не приходит, значит, её час не настал. А пока её даже больше устраивал родной, ежеутренний, мирный Костя, выходящий из чужого подъезда, нежели этот голос, жаждущий поставить точку в их отношениях.
Два раза приходили Очкодыр и Славик Аляска, приносили от Кости денег. Но Катя ничего не приняла и на порог их не пустила.

В один прекрасный день большая глубокая лужа и качели покрылись тонкой ледяной коркой, и Кате, чтобы сесть, пришлось долго скрести сиденье найденной рядом детской лопаточкой. Это оказалось трудоемким делом. Она всё возилась, как вдруг услышала за спиной знакомый голос:
- Катя, я так больше не могу. Прекрати эту слежку.
Она резко обернулась. Костя стоял так близко, что она растерялась и даже не сразу заметила девицу рядом с ним. Девица смотрела с вызовом, выпятив беременный живот. Выпирающий пуп будто бы под прозрачной одеждой (так явственно Катя его видела) дерзко уставился на неё.
Катя побледнела и вдруг неожиданно для самой себя громко и четко сказала:
- А ты мне не нужен. Мне нужны мои деньги. Я прихожу сюда и все жду, когда у тебя проснется совесть.
- Деньги? - Костя нахмурился, - Какие деньги?
- Те, которые ты у меня украл. Мама копила их всю жизнь. А теперь они пропали. Только ты знал, где они хранятся.
Костя отшатнулся. Лицо его побелело.
- Ты сошла с ума!
Девица встревожено спросила:
- Костя, о чём она говорит?
- Вор! - вдруг выкрикнула ему в лицо Катя, и большая черная ворона перелетела с дерева на качели.
Катя бросилась к Косте и дернула за воротник куртки, так что послышался треск рвущейся материи.
- Вор! Вор! Ненавижу!
Девица схватила Костю за рукав и заверещала:
- Уйдем! Она чокнутая! Костя, она сумасшедшая!
Несколько человек остановились, наблюдая за ними издалека. Но Катя ничего не видела, она била Костю по груди, голове, нелепо размахивая руками и не переставая кричать. Он хватал её за руки, и, наверное, что-то кричал в ответ. Катя не слышала, она видела только его движущиеся беззвучные губы.
Катин крик перешел в нечленораздельный вопль, перемежающийся всхлипами. Она вдруг с такой силой рванула Костю в свою сторону, что рукав его тонкой куртки оторвался, и Катя, не удержав равновесие, упала в ту самую лужу. Такая мертвая тишина настала вокруг - глухая, ватная, вязкая. Она смотрела на Костю - он уходил, его тащила девица, но он всё время оборачивался, и губы на его бескровном лице что-то говорили, но что? Катя сидела, крепко держа его рукав, и смотрела им вслед, пока они не скрылись в подъезде. К ней скачком приблизилась ворона, наклонила голову и раскрыла клюв. Но Катя не услышала ни звука. Ей стало страшно. Она поднялась. Пальто набрякло от грязи и влаги, и неприятно липло к ногам. Катя растеряно огляделась, ожидая, что прибавят громкость - она совсем не знала, как ориентироваться в беззвучном мире. Троллейбусы почему-то мчались мимо, скользкая дорога издевательски раскачивалась из стороны в сторону, словно канатная, поезда в метро без предупреждения захлопывали перед её носом двери, и она никак не могла войти в вагон, но самое неприятное заключалось в том, что лица людей то приближались к ней вплотную, то удалялись, раскрывая как рыбы рты, и Катя не могла понять, кто из них в аквариуме с плотно закрытой крышкой - она или они. По дороге потерялась сумка. А с ней пропал паспорт и последние деньги. Кате было жаль - ведь никаких накоплений у неё не было, да и маминых тайников никогда не существовало - это был абсолютный экспромт.

Больше она туда не ездила. Смиренное ожидание закончилось. Катя внутренне собралась, сосредоточилась в сухом мстительном чувстве. Бросила прежнюю работу и устроилась врачом скорой помощи, ближайшей к Костиному району - благо были кое-какие знакомства. Сложно сказать, какую именно цель она преследовала. Это было что-то неосознанное, невысказанное, но абсолютно уверенное в своей победе. Как гончая собака она шла по следу, убежденная, что подвернется случай и тогда... Что тогда? О, тогда мы посмотрим, кто кого! К Косте она теперь испытывала смешанные чувства - от тихой, стонущей, сдавленной спазмом в горле любви до яростной, звонкой как пощечина, обиды. Они сменяли друг друга беспрерывно, но были лишь фоном её внимательной, сосредоточенной, собранной, как перед прыжком, жизни.
Ритку, один раз появившуюся на пороге её квартиры с извиняющейся физиономией и бутылкой водки, она выгнала взашей.
От её благодушия с пациентами ничего не осталось - Катя стала суха, резка, избегала прикосновений и даже не могла скрыть брезгливость. Она много работала, иногда в две смены, брала дежурства на все праздники. С коллегами держала дистанцию - дружбы ни с кем не водила, чаи в перерывах не гоняла, на все вопросы отвечала кратко и по делу. Лишь к одному Мишеньке была ласкова. Мишенька, здоровенный детина с маленькими бегающими глазками и громоздкими разлапистыми руками, был ее напарником. Он крутил какие-то делишки с лекарствами, был скользок, хитер и всем неприятен, кроме Кати. Никто не догадывался, что этот отталкивающий гигант был для нее лишь мелкой пешкой в еще неразыгранной шахматной партии. Один раз она поймала его на откровенном воровстве и стала к нему еще ласковей. Он все делал, как надо.

Дома Катя почти не бывала, а когда случалось, то наливала себе жидкий чай и сидела, тупо уставясь в телевизор. Она почти не понимала, что смотрит. Мелькание картинок, приглушенный звук были необходимы для заполнения пустоты. Лишь однажды оживилась, увидев передачу про какую-то беременную, к которой не успели врачи, и та потеряла ребенка. Катя вскочила и заходила из угла в угол. Цель её проступала из тумана, становясь все отчетливей. Что-то подобное должно произойти. Откуда она могла знать, что с беременностью девицы будут проблемы? Что вызовут именно ее скорую? Что Кости не будет рядом? Да не откуда. Но она просто знала. Непонятно, что идет впереди - сильное желание, подтягивающее за собой реальность, или интуитивное предвидение того, что уже давно вписано в книгу судьбы.

Ночами, когда напряженное тело расслаблялось, на неё вдруг накатывала такая тоска, что хотелось выть в голос. Она сжималась в комок, зажмуривала глаза и представляла огромную вселенную с множеством маленьких планет. И среди них одну - сине-зеленую, а на ней крохотную точку города, а в городе - микроскопический дом и саму себя, столь незначительного, столь ничтожного размера, что её беда съеживалась, усыхала на глазах (Кате становилось легче), однако всё равно не пропадала, а так и сидела занозой в сердце.
Иногда ей снился Костя - бледный, утаскиваемый ненавистной девицей прочь и всё время оборачивающийся. Он беззвучно шевелил губами, Катя мучительно вглядывалась, но не могла разобрать ни слова. На утро она чувствовала себя разбитой, была раздраженной, срывалась на пациентах и, что необъяснимо, плохо слышала.
Лор ничем не смог ей помочь. Он долго и старательно заглядывал ей в уши и нос, бренчал задумчиво инструментами, что-то строчил в карте, и в итоге прописал какие-то бесполезные капельки. А что ей эти капельки? Смешно даже!
Тогда впервые она подумала, как бессмысленна и глупа её профессия - ничегошеньки врачи не знают о человеке, ничего!

Катя была так уверена, что долгожданное произойдет, что даже не удивилась, увидев однажды вызов по Костиному адресу. Она спокойно его зафиксировала, повернулась к Мишеньке и сказала:
- Мы сейчас поедем по вызову. Машина остановится у подъезда, ты выйдешь, и тебе станет резко так плохо, что ты не сможешь пойти со мной вместе к пациенту. Я не знаю, что с тобой случится – понос, эпилепсия, инфаркт – ты потом сам придумаешь.
- Что? – Мишенька вытаращил на нее свои крохотные глазки.
- Так плохо, что ты немедленно отправишься домой, пешком или ползком, нигде не задерживаясь.
- Ты чокнулась?
- Если ты не хочешь потерять свои левые доходы и отправиться в тюрьму, то даже не будешь спрашивать, что, как и зачем. Просто сделаешь, как я прошу.
Мишенька угрюмо кивнул. Ему вдруг показалось, что он и, правда, неважно себя чувствует.


Катя с чемоданчиком в руке поднялась на третий этаж. Подошла к двери, обтянутой черным дерматином, с чуть кривоватыми цифрами "12"; к двери, столько раз мысленно распахиваемой ею и столь ненавистной, что казалось - одно только это жгучее чувство может вдохнуть в неодушевленный предмет жизнь. Дверь и правда, словно живая, вдруг приотворилась ей навстречу, жалобно скрипнув. Катя вздрогнула. Серый тощий кот, протиснувшись бочком в образовавшуюся щель, мяукнул и, задрав хвост, прошелся по ее ногам. "Кыш!" - Катя решительно открыла дверь и вошла. Та самая девица лежала на полу посреди комнаты, согнув ноги в коленях и обхватив руками живот. Вокруг нее мягкими волнообразными краями растеклась розовая лужа. Девица подняла голову и тревожно на нее уставилась. "Узнала", - испуганно подумала Катя. Но девица спросила: "Вы из скорой помощи?", и, не дожидаясь ответа, забормотала прерывающимся голосом: "Наконец-то... Воды отошли... Хотя еще не срок... Не могу встать, боль страшная... Еле до телефона доползла... Муж уехал, никак не связаться... Ах!" - вдруг вскрикнула она и откинула голову назад. Катя не шевелясь, смотрела на ту, которая отобрала, увела, лишила, разметала ее жизнь в клочья, растерла в порошок, пепел, прах, господи как же я ненавижу! Как же я...
"Ах!" - еще пронзительней вскрикнула девица, приподняла и снова уронила голову с глухим стуком на пол. И вдруг заголосила на одной ноте, не прерываясь даже на вдох и забираясь все выше и выше. Катя торопливо закрыла входную дверь и подошла к ней: «Что-нибудь ей сейчас вколоть... Или нет, не вкалывать... И сама... Видно, дела плохи... Уйти потихоньку... Никто не узнает... Мишенька жаден до крайности… Скажу, никто не открыл... Или подделаю в вызове номер квартиры - мол, ошибка... Или... Придумаю, придумаю что-нибудь...» Девица затихла и прикрыла глаза. Катя стояла и, рассматривая соперницу, никак не могла решиться. «Что же он в ней нашел? Такое белое глупое лицо... И ноги костлявые... Далеки от балетных... Просто случайно заделал ей ребенка... Ребенка не станет, и Костя уйдет...» Словно почувствовав опасность, девица открыла глаза и чуть приподнялась, беспрерывно моргая из-за пота и слез и силясь разглядеть Катино лицо. И вдруг скривив жалобно рот, проговорила: «Ну, что же вы? Сделайте что-нибудь...»
Катя села с ней рядом и, глядя в красные от лопнувших сосудиков глаза, сказала: «Я - Катя. Жена Кости. Год я плакала каждую ночь. Год. Триста шестьдесят пять дней. За что?»
Глаза девицы стали круглыми и испуганными. Она смотрела на Катю, некрасиво приоткрыв рот. И вдруг дернулась всем телом, откинулась назад и глубоко задышала. "Какая она жалкая... Он не может её любить... Она его недостойна... Он любит меня, родного ему человека... У нас обязательно будет ребенок…В конце концов есть искусственное оплодотворение..." Девица перестала стонать - видимо отпустило - повернула к Кате взмокшее лицо и, глядя бессмысленно и ласково, спросила еле слышно: «Ты вернулся, милый? Ты купил цветочный горшок побольше? И ношпу, как я тебя просила?» Она поводила глазами из стороны в сторону и с усилием сфокусировала их снова на Кате: "Я пересадила сегодня герань. А под фикус - ничего нет. Огромный вымахал. Так ты купил?" Потрескавшиеся губы сложились в жалкое подобие улыбки: "Костя, Костенька, косточка моя сливовая..."
Катя оторопела смотрела на нее… Косточка сливовая?! Ей он тоже рассказывал?! У Кати вдруг закружилась голова, она прикрыла глаза и увидела Костю - он уходил, его тащили за рукав, но всё время оборачивался, и вдруг его беззвучные губы закричали во весь голос: "Катя, прости меня! Так получилось! Никто не виноват! Я полюбил её, по-настоящему полюбил! Ребенок ни при чем! Прости меня!"

Катя встала, свернула полотенце и подложила девушке под голову. Лицо той вдруг заострилось. Осмысленно и четко, устремив взгляд в потолок, она сказала: "Ребеночек-то наш совсем плох... И я, похоже, тоже..."

Каталку стремительно увозили по коридору. Катя смотрела ей вслед, в голове беспрестанно крутилось "…я у Бога вымолю прощение и тебе, и всем, кого ты любишь...", и она никак не могла вспомнить, кто же автор этих строк.

В ту ночь они впервые за последние два года спала крепко и безмятежно. Ей снился сон. Она сидела на белом песке и смотрела на море. Рядом с ней были какие-то женщины – одна молодая, вторая – намного старше, седая, с сигаретой в руке. Они одобрительно ей улыбались. От них шло тепло. Кате хотелось сказать им что-то важное, искреннее, но в горло как будто застряло что-то, и она не могла произнести ни слова. Молодая женщина вдруг показала ей жестом: «Выплевывай. Тебе не нужен он больше». Катя ощутила на языке маленький шершавый предмет. Она выплюнула его на ладонь. Это была сливовая косточка. Старшая улыбнулась и сказала: «Смотри, Эммочка, у нее получилось. Она отпустила... Отпустила, наконец. Теперь ей будет очень легко, очень спокойно».
Катя зашвырнула косточку далеко в море, растянулась на горячем песке и блаженно слушала, как волны одна за другой набегают на берег. Ее сердце было наполненным до краев, и в то же время пустым. Она была свободна.





ахуительно. много, но оно того стоит.
одно, пожалуй, замечание: "чувство вины не давало Кате спать по ночам. Именно тогда она приобрела привычку читать до рассвета, лишь бы заглушить его неистовый шелест. Когда мама умерла, он стал постоянным фоном ее жизни" - шелест рассвета? Или чувства вины? И что стало фоном - шелест, рассвет или опять же чувство вины?

Лера

2010-03-09 12:56:48

Чувство вины, я имела в виду. Саму смущал этот момент, но руки так и не дошли исправить. Значит вам понравилось? Это радует. Спасибо. Я думала, мужики будут ругать и говорить - бабьи жалобы:))
"лишь бы заглушить неистовый шелест этого чувства" - и всё становится на место
а понравилось мне - более чем

Маниш

2010-03-09 13:10:02

Ставлю оценку: 46

Маниш

2010-03-09 13:11:50

Лер, а почему не в первач? это ведь первая публикация

bezbazarov

2010-03-09 13:14:12

отменно

Лера

2010-03-09 13:14:18

А я потыкалась всюду и не поняла, как в Первач. А потом меня смущает, что в рассказе концовка, отсылающая к двум первым рассказам.

bezbazarov

2010-03-09 13:14:39

Ставлю оценку: 43
Пастушка, это как бы цикл, три рассказа. Два уже лежат тут, вот и третий.
Для Первача, надеюсь, Лера напишет.
Лера, в Первач - просто засылаешь нам то, что больше никуда не заслано. Ну а мы почитаем...

Маниш

2010-03-09 13:20:37

Жаль, была бы достойная женская проза в сборнике,
ФС, Лера пишет очень кропотливо- боюсь к сборнику не успеет, да и текст там на 26 авторских

Маниш

2010-03-09 13:24:14

а впрочем, извиняюсь за вмешательство в дела государства, + это не КК

Лера

2010-03-09 13:31:16

А может мне про индуса рассказ скинуть? ФС, я его как обычно заливаю, да? Только помечаю, что в первач? Да?
Лера, да. Одно условие - его (рассказа) больше нигде не должно быть.
Пастушка, чего на 26 авторских?

Маниш

2010-03-09 13:42:37

ФС, Лера пишет роман, на 26 авторских.

шото я впрям пастушка, но извините, мне Слон важней-ушла
а, роман... не, роман нинада

Санитар Федя

2010-03-09 14:09:48

много букоф.

Имиш

2010-03-09 14:18:36

Привет Пастушка!

Cтэн ГОЛЕМ

2010-03-09 14:49:24

о Кате: похоже, это уже патология, но невольно вызывающая уважение.
об аффтаре: тема представляется исчерпанной.
это не трилогия, но хорошо бы смотрелось под общей вывеской "Три рассказа" - имхо разумееца.
о рассказе: лучше предыдущих - именно тем, что свободен от заимствований (по крайненй мере явных, о косточке умолчу). всё же есть что ужать, оставшееся будет только лучше смотрецца. что ужать? всё, что не работает на сюжет.
о замечаниях:
Интерес своей мрачной фигурой возбудить не могла - что там может быть мрачного, в женской фигуре? речь идёт о физиономии.
неотчетливо всё же обозначен катарсис, момент перелома мести.
патология иногда только обостряет соседственный здравый смысл.
фцелом - отлично, настоящее украшение для ресурса.

Cтэн ГОЛЕМ

2010-03-09 14:50:23

Ставлю оценку: 44

Шева

2010-03-09 14:59:50

Да, очень и очень.

Лера

2010-03-09 15:05:14

СтГо, спасибо. О том, что тема исчерпана свидетельствует как раз концовка - отсылка к первым двум рассказам, как финальный аккорд... В женской фигуре могут быть мрачным походка, втянутая в плечи голова, руки в карманах,. Мне кажется, что как раз дело не в физиономии.
Насчет ужать - сложно, и наверное невозможное - это как отрезать длинноватые руки, уши и нос собственному младенцу:))

Дед Фекалы4

2010-03-09 15:11:19

Позволю себе сказать, что это есть типичное бабское чтиво, но как классно написано. Читал с невероятным интересом. Подумалось, что не дай бох попасть к врачу, который погружён в себя и не в состоянии отключаться от личных проблем. Этож каких дров он может наломать непреднамеренно.

2010-03-09 15:55:42

Катя - педиатр на приеме, тогда почему она трудится в больнице, а не в поликлинике?
Месяц не замечать, что мужик с тобой не живет? Это не патология, это уже конкретная ибанутость. И что, на работе никто не заметил, что доктора задвинуло по фазе? Ладно, её уход из поликлиники - это облегчение для поликлиники, потому отпустили легко (охотно допускаю). Но как психически неуравновешенного медика приняли на скорую (допуск к фармпрепаратам, в т.ч. и к наркоте)? Даже по блату никто не возьмет на себя подобную ответственность.
С точки зрения правды жизни - полная чушь, граничащая с бредом сивой кобылы.
А вот стилистика - выше всяких похвал. Язык авторский - супер, несмотря на то, что тема - говно галимое.

Лесгустой

2010-03-09 15:58:17

Ставлю оценку: 50

Лесгустой

2010-03-09 16:00:36

Литература.
По сюжету - да, есть косячки, но это художественное произведение, так что вольности допустимы. Язык шикарный. Первый раз на Градуссе прочитал женскую прозу не просто не поморщившись, но и с большим удовольствием.
Молодец.
Кысь, да ей, может, и работа тоже привиделась.

AbriCosinus

2010-03-09 16:22:02

Да. Это очень хорошо.

AbriCosinus

2010-03-09 16:22:43

Ставлю оценку: 42

Лера

2010-03-09 17:33:37

Кысь, про больницу я очень согласна, точнее про поликлинику. Исправлю.
А вот насчет ебанутости врачей - это вы зря - они же почти все такие, мне кажется, нормальных туда не берут, или они сами не идут:). Хотя где грань нормальности... Мне кажется, иллюзии по поводу жен, мужей, детей частенько переходят (кстати, плавно и незаметно для окружающих)в бред сивой кобылы...
Или все ясно и прозрачно в этом мире на ваш взгляд?

Розга

2010-03-09 18:51:10

очень хорошо. раз в Первач уже не пошло, тогда давайте в Коллекционное?

апельсинн

2010-03-09 20:39:18

Ставлю оценку: 46
да уж. канешна, Коллекционное

Розга

2010-03-09 22:14:28

поздравляю!

Петя Шнякин

2010-03-09 22:35:10

букофф много, но Кысю доверяю..
Почетаю потом.
И эта - поздравляю, канешна!

апельсинн

2010-03-09 22:56:46

Молодец, чо тут скажешь.

Кешастик

2010-03-10 00:23:30

Очень хорошо. ТОлько я так и не поняла - девица-то выжила? А ребеночек?
И еще: автора книги про имена зовут Борис Хигир.

Кешастик

2010-03-10 00:25:12

Ставлю оценку: 45

Лера

2010-03-10 09:30:04

Ой как здорово!!! Спасибо!!! Значит мужчинам любовь и патология также близки, как и женщинам:) Это радует!
Искренни ценю ваше одобрение. Это хороший стимул для того, чтобы писать дальше.

AbriCosinus

2010-03-10 10:09:00

Гхм-гхм... Мущины слехка тожэ тово... Тожэ люди...
Странное дело - пишет Лера превосходно, а в каментах Белую Лилию какую-нибудь напоминает.

AbriCosinus

2010-03-10 10:46:56

Самагонщек, это вореанд преемлемый. вод если б наебарот - дело было бы хужее...

AbriCosinus

2010-03-10 12:28:11

трезвэ?

Лера

2010-03-10 13:11:02

Кто такая Белая Лилия? В смысле нежный цветочек-лепесточек? Я такая, ага, угу.

Лера

2010-03-10 13:12:53

Кстати, белые лилии ужасно вонючие... не, не хочу... можно лучше черный мак?

Редин

2010-03-10 13:45:58

я бы попросил не поминать белую лилию всуе. ибо стихо сего персонажа мне очень симпатичны. блять ну кто бы ещё додумался обозвать могилу "земли углубленьем"?

Лера

2010-03-10 15:04:27

ФС, скажи, а если у меня в тексте есть курсив, то как быть? Я когда пытаюсь залить текст, то курсив пропадает:(
Лера
<i>текст</i>
тока вместо < и > ставь квадратные скобки

2010-03-10 17:04:30

Лера, иллюзии, на мой взгляд, некоторым образом отличаются от явно выраженной клиники. Если (по тексту) даже пропитая бывшая подруженция замечает, что мужик (чужой мужик) отсутствует в течение месяца, а ЛГ продолжает, как ни в чем ни бывало, готовить ему супчики-котлетки - это уже настолько выраженный диагноз, что не заметить просто невозможно.
Опять же - по тексту: медсестра вынуждена напоминать доктору о повторных пациентах - судя по всему, постоянно. Доктор явно неадекватен - выписывать муколитические препараты при подозрении на хронический синусит? Проколы надо делать и гноищу откачивать! Допустим, у малыша ебанатка мамаша, приходит с жалобами на кашель, а ей затирают за (грубо говоря) хроническую заложенность носа и головные боли (это синусит - воспаление гайморовых пазух). И мамаша верит, что кашель и температура у дитяти из-за того, что в гайморовых пазухах гной. Ладно, она просто ипанутая мамаша. Но медсестра?! Хоть десять пороков сердца у неё самой, но такую грубую хуйню в диагнозе она пропустить не должна, тем паче - вчерашняя выпускница, теория из головы еще не выветрилась. Значит, просто обязана заметить врачебный неадекват. И - доложить по инстанции, ибо, в случае врачебной ошибки, пизды прилетит и ей тоже. А она (минимум дважды) не реагирует на врачебный отрыв от реала. Не может такого быть, даже в нонешней российской поликлинике. Вот это и есть бред сивой кобылы - либо такие косяки в линиях героев, либо абсолютное незнание матчасти у автора.
Жизнь у нас не безоблачная и не розовая, но подобная ебанутость у ЛГ будет прописана на челе метровыми буквами. И если в поликлинике доктор напрямую с препаратами дела не имеет, то на скорой - как раз таки имеет. Кто явной ебанашке (которая месяц варит щи фантому супруга) доверит диагностику и лечение скоропомощных пациентов? Её, по внешнему виду уже, в первую голову заподозрят в наркомании - и пошлют подальше.
Лера, ты или матчасть отрабатывай добросовестно, или совсем уж вчёрную, даже о современной действительности, не суди. Ну, и читателя за идиота не держи, ладно? Бог тебе дал талант стилистический - вот и не растрачивай на поеботину, ага?

Имиш

2010-03-10 17:29:55

Я тут рефлекторно среагирвал..Текст не читал потому как в ряде случаев интересуюсь персонажами а не текстами, а у этого автора я уже достачно прочёл.. (Надеюсь никого не обидел) А среагировал я собственно на спич Кыся о действительности..Счастливый вообщем то Кысь..Какой чудестный мир вокруг него. Я работал относительно длавно лет 8 назад но думаю ничего не изменилось..На подстанции 48 на севере Москвы только по внешнему виду можно было определить несколько конченых наркоманов. Один мой знакомы умер прямо во время смены от острого панкреотита спровоцырованого постояным, безостновычным постреблением алкогольных коктелей.Был случай когда врач, фекльдшер и водитель приши на подстанцию без машины..Они так нажрались что привлекли внимание гаишников и машину отобрали. Я несколько раз работал на бригаде с одной абсолютно помешаной на керасинолечении врачихой..Я её называл гомеопатическая бригада потому что там ещё и этим была голова засрана у дамочки..Однажды она в ожидании БИТ-ов масировала и натирала керасином инфаркт гггг Да чё там, люди путали препараты неотличали гипер от гипотензивных, плакали мне в плечо от незнания алгоритмов домашних родов..Дохуя.. Причём это не единичные из ряда вон проишествия..Это просто самые нелепые..Так то неквалифицированость и ебанутость персонажей обычное явление как скажем и в каком нибудь главмосторге или ещё какой рутиной организации

Yura Libertonsky

2010-03-10 17:57:31

Имиш, а я таки прочитал, чтобы ознакомиться с эталоном коллекционного.
Кысь оправил ремень, сдвинул набекрень плотку и славного гопака отплясал.
Лера врядли ответит. Да и как ответить? Белая лилия, наверное, ни разу никого вслух и на хуй то не послала, как ее героиня. Вместо того чтобы употребить стандартную идиому при обращении к Косте под руку с девицей: ах ты еб твою мать, пидор сраный, она сочиняет свою : ты украл мои деньги. Это очень понравилось.

2010-03-10 18:08:30

Каков Кысь, таков и мир вокруг него. Извините.
Я работал, совсем давно, на подстанции 14 (Замоскворечье). Даже в новогоднее дежурство - только чай. Наркота по аптечке заменялась исключительно на употребленные (для пациента) ампулы. Надеюсь, что в том крепком купеческом особнячке с тех пор ничего не изменилось. А если изменилось по лекалу 48-й времён работы Имиша - то очень хочется сровнять бульдозерами всю Москву и сто лет запретить что-то строить на том месте.

Кешастик

2010-03-10 20:58:18

На подстанциях не работала, но в течение 17 лет постоянно имела дело с персоналом скорой. Более квалифицированных, четких, профессиональных и действенных консультаций я не получала ни у одного врача, включая некоторых светил. С неадекватом сталкиваться не приходилось, может, просто повезло.
Правда один молодой дохтур выклянчил у меня упаковку Трамала, сославшись на бабушкин радикулит.

Имиш

2010-03-10 21:45:52

Кстати Кешастик одно другого как ни странно не исключает..
Вакханалия конечно страшная творица - по двум причинам - медицина как бы сводица к трём спичкам, то есть с потоком вызовов люди справляюца тока благодаря так называемому "фельдшеризму" то есть типичному упрощению в диагностике.Этого на догоспитальном этапе часто достаточно..На скорой ещё говорят, что всякий врач тупеет до фельдшера, а фельдшер поднимаеца до врача..Понятно что при таком раскладе многие знания просто утрачиваюца за ненадобностью..
Второе - потому что практически не увольняли.Атмосфера бродячих артистов - семья..Да люди туда и не ломились на такую зарплату..( вроде щас подняли говорят) да и контроль осуществить трудно, хотя с центра и пасли...
Ну со вторым ладно..Но вот первое имеет и обратную сорону - колосальный опыт. Тут и конченый еблан от 20-25 ежедневных повторов в разных вариациях чё то, да уяснит..Поэтому конечно цпециалисты встречались редкие - с нюхом, с интуицией и главное натренированые именно сейчас, сиюминуту помочь..

Ну и вообще тут ведь разговор не о скорой а том что реалии Лерой переданы верно, без натянутости..

Лера

2010-03-11 09:30:31

У нас прямо медицинский конгресс получился. Кысь, а вы не дохтор случайно (кокетливо улыбаюсь и трепещу ресницами)?

2010-03-11 12:54:12

Я фершал, Лера, совершенно случайно. Старый, больной и занудный. Так что трепетанья ваших ресниц, пожалуй что, и не достоин.

докторЪ Ливсин

2010-03-12 21:57:43

"давненька я не брал в руки шашег"(с)..
зашел..
прачел..
пазвольте пятачьог па сабжу..
стиль великалепен..
ну кроме шелеста, а катором сказагно..
пра мат часть скажу во чито..ва первых разница между полУклиникой и бальгницой панятна и есть только для врачей и иже с ними..да и автор то признаёт..
пра скорую и этцетера..кысь не прав..я на калёсах лет двадцать атезъдил и уверяю -и на "тараканы" всем пох, и на "фельдшеризьм"..ну кроме врачей БИТА и РЕАНИМАЦИИ, которые падобного себе не пазваляют.. а линейные бригады - это ибать - калатить..
перейти с паликлиники на скорую в линейку - да за ради Бога..с дарагой душой.. и ампулы наркоты будешь сдавать ежесменно, а не сдашь - увольнение за праздник пакажеца..при том, какие тараканы у тебя - на то всем пох..
может ли бабо месяц фантому катлетки жарить, и при этом деток лечить -пользовать?..возможно и да..если в социопаты не паведёт..
личьные праблемы асобенно на скорой мало каво валнуют..пришел на смену, асабливо если экипажЪ сбитый, атстоял, и -гуляй, рванина..главное - не касячь..
з.ы. я магу пра адин касяк паведать -абаржаться можно..( к слову)
большеЕ недоумение вывзвала сцена с родильницей..
ну атошли воды - и что?.. хули падает и глючит?..и если глючит - то пачму при такой патологии( а это бывает) , то -дома , а не в отделении патологии?
и потом -что она сабиралась ей вводить?..
не, ну я то знаю, как из этой ситуёвины можно было б выбрацо, чтобы и не ребенка, и не мамы.. и чтоб никто не падумал..но типша, готовая исправить номер квартиры в вызове -(ггггг, более тупого деяния, чтобы сакрыть сваи махинации просто представить нельзя-оне же в журнале на подстанции регяца, да и атправить мишеньку тоже апасно, вапросы вазникнут более, чем если бы он в машине астался)явно не в теме..
кароче -матчасть -ноль, тупо не знает..
зато опус очень даже весьма..достоин..
з.ы. чего нельзя сказать о следущем, появившемся в этой рубрике..

Kiki

2010-03-12 22:13:24

дохтор, не ищите блох в тексте, пока желчный не удалили

докторЪ Ливсин

2010-03-12 22:42:26

Kiki.. иди в жопу, лапа..

Kiki

2010-03-12 22:45:06

дохтор, мы не коллеге, это вам, уважаемый, к прокто-лоху

докторЪ Ливсин

2010-03-12 23:56:06

вежьливая сучька аднака..ггг..выкаетЪ..

Kiki

2010-03-13 00:25:20

гг предусмотрительная..взамуш собралась..а вдрух роды будешь принимать... как Катя

Щас на ресурсе: 493 (1 пользователей, 492 гостей) :
Француский самагонщики другие...>>

Современная литература, культура и контркультура, проза, поэзия, критика, видео, аудио.
Все права защищены, при перепечатке и цитировании ссылки на graduss.com обязательны.
Мнение авторов материалов может не совпадать с мнением администрации. А может и совпадать.
Тебе 18-то стукнуло, юное создание? Нет? Иди, иди отсюда, читай "Мурзилку"... Да? Извините. Заходите.