Залогинься!
Слушай сюда!
poetmarat
Ира - слитонах. По той же причине. Француский самагонщик
poetmarat
Шкуры - слитонах. За неуместностью. Француский самагонщик |
Автор: Будетлянин
Рубрика: ЧТИВО (строчка) Кем принято: Француский самагонщик Просмотров: 627 Комментов: 4 Оценка Эксперта: 20° Оценка читателей: 31° Начало: ссылка
Часть 2: ссылка Часть 3: ссылка Часть 4: ссылка /*обстоятельства личного характера вынуждают меня выложить всё сразу*/ Прошло около двух недель после моего последнего визита. Чувствуя угрызения совести, по поводу того, что оставил Анжелу без внимания на столь долгий срок, я поспешил увидеть её возбуждающее лицо. На пути мне встретился кто-то из знакомых проживающих: - Ты – к Анжеле? - Да. А что? - Похоже, она того… - он покрутил пальцем у виска. - «Белочка» что ли накрыла? – усмехнулся я, удивившись находчивости Анжелы достать водку чуть ли не из-под земли. - Да нет. Там что-то серьёзней, - без улыбки сказал проживающий. - Ладно. Пойду – посмотрю, - легкомысленно отреагировав на новость, направился я по заранее предначертанному мной пути. Снова мои ноги взбирались по ступенькам на третий этаж второго корпуса. Рвотная смесь застоявшихся запахов медикаментов, мочи и гниения набирала силу. С виду всё казалось, как обычно: слева – первая кровать, на которой извечно лежала немая бабушка. Справа от окна располагалось ложе спившейся женщины лет сорока пяти, Ольги. Ольга в тот момент, сидя на полу, пыталась взобраться на постель. Сломанная рука и болезнь, схожая с ДЦП, сводили все её усилия на «нет». Анжела читала какой-то журнал. Она подняла голову и радостно воскликнула: - Привет, Рома! Я тут прочитала в журнале, что нам надо спасаться. - От кого? – принял я условия её незатейливого розыгрыша, улыбаясь в ответ. Боюсь разочаровать читателя, но передать речь Анжелы даже в общих чертах мне не удастся. Начало каждой её фразы было абсолютно логичным, но конец превращал всё прежде сказанное в бред. Глаза Анжелы были расширенны, она активно жестикулировала. Через пару десятков предложений Анжелы, заправленных неподдельным энтузиазмом, улыбка сползла с моих губ. - И давно это с ней? – спросил я сидящую на полу Ольгу, явно чем-то недовольную. - Да уже пятый день подряд заладила – бред несёт. - Может у неё «белка»? - Какая «белка»?! Я уже забыла, когда в последний раз она бухала: полгода, год. Крыша у неё поехала, - установила «диагноз» Ольга и, разозлившись, закричала на больную: - Да замолчи ты, Анжелка! Заебала уже! Только после этого окрика Анжела прекратила свой агитационный монолог со словами: - Всё. Молчу, молчу. «И это смирение, и безропотность – откуда? Ведь Анжеле палец в рот не клади – заткнёт любого, за словом в карман не полезет», всё ещё сомневаясь, я убеждал себя, что человек действительно сошёл с ума, а не устраивает нелепый спектакль. - Анжела? – обратился я. - Да. - Анжела, что с тобой? – мне хотелось войти с ней в контакт. - А что со мной? – в недоумении сказала она. - Ты говоришь бред. - Ром, ты просто не понимаешь – мы все в сетях, - терпеливо начала Анжела. - В каких ещё сетях? – стал я раздражаться. - Из паутины, что плетут вороны на крышах…, - абсолютно спокойно ответила она и продолжила нести ахинею. - Бесполезно, - констатировала Ольга и снова гаркнула на Анжелу. - Ей что-нибудь дают? - Пока нет. Придёт на днях психиатр, тогда и назначит… Я смотрел на Анжелу, перелистывающую с нездоровым интересом потрёпанный журнал с кроссвордами, и поражался, насколько легко можно потерять самое дорогое, что есть у человека – рассудок, причём внезапно и быть может навсегда. И это хуже смерти, ибо умершие стыда неймут. Тяжело было смотреть на Анжелу – пример «сломавшегося сознания». Пугала аналогия с ЭВМ, зациклено работающей по случайно сбившейся программе. «Неужели наш разум не более надёжен и защищён от сбоев, чем какой-нибудь самый изощрённый механизм?». Казалось, что психоз Анжелы может каким-то образом передаться и мне: - Ладно. Я пошёл, - поспешно сообщил Ольге. - Через несколько дней навещу снова – может, пройдёт. - Надеюсь, - сказала она. Вернувшись домой, я никак не мог прийти в себя. Конечно, мне не раз приходилось читать о душевнобольных, изучать симптомы психических расстройств, знакомиться с теориями их возникновения. (Я надеялся применить эти знания ещё в школьные годы в своем творчестве). Но все прочитанные мной клинические описания больных были для меня абстрактны, как числа в математических расчетах. А ведь в действительности за каждым таким описанием стояла невыдуманная человеческая жизнь, пущенная под откос, личность, превратившаяся в хлам из слов, мыслей и понятий. Изложенные истории болезней были мне интересны, но не более того. В тот день я увидел, что стоит за сухо изложенными фразами научных статей. Естественно, у Анжелы была предрасположенность: алкоголизм, неоднократные сотрясения мозга, тяжёлый стресс от смены условий после падения, возможно, детские психические травмы… Но меня пугала та внезапность, с которой её эго деформировалось. Почему? Ведь должны были быть какие-то первые признаки болезни. Прошло несколько дней после той угнетающей встречи, и я снова пошёл к Анжеле в надежде застать её прежней: угрюмой, задумчивой и ко всему равнодушной, но с глазами, наполненными мыслями и со словами скупыми и умными. Мне хотелось верить, что психоз Анжелы – явление кратковременное, проходящее, как модная в современном обществе депрессия. «Не может быть, чтоб вот так – бах! – и нет человека. Только физиология и бред – ничего больше. Её мир – это галлюцинация, неосознанная бессмысленность. Если так будет до конца жизни, она добилась своей цели: не понимать мир, который теперь уж точно не понимает её. Если это временно, постарается поскорее покончить с собой. Невозможно жить с бомбой замедленного действия в голове – неизвестно, когда рванёт, или снова осечка…». Я зашёл в 92-ю комнату со словами: - Привет, Анжела, - и сел на край её кровати. Нас разделяло расстояние примерно в метр. - Привет, - задумчиво ответила Анжела, продолжая смотреть по телевизору программу «Час суда». Ольга, её соседка по комнате, в тот момент где-то пила, иначе она ждала бы ужина – время подходило. Принесли ужин. Доброжелательная раздатчица, пока разливала чай, поинтересовалась: - Как, Анжелочка, дела? - Да, ничего. Инопланетяне, вот, недавно навещали, - взгляд потерянный, смотрящий куда-то вдаль, голос бесстрастный. - Да ты что?! - Ага, - кивнула Анжела, пребывая в прострации. Раздатчица, искоса посмотрев на меня, быстро ретировалась. - Что смотришь? – спросил я, чтобы как-то начать разговор, тем временем прокручивая в голове: «Может всё-таки спектакль, сумасбродный прикол?..». - Смотрю, как людей судят, - сурово ответила Анжела и, повернувшись ко мне, стала нести бред. По мере выступления, её глаза и голос наполнялись праведным гневом. Анжела будто читала отповедь миру, стараясь убедить меня, что вокруг царит всеобщая несправедливость. Вдруг в моём сознании пронеслось: «Мы одни». Её болезненно страстный взгляд, непрерывное движение губ, её лицо были так близки от меня. «Моя дьяволица! Как идёт тебе сегодня эта красная футболка!» Похоть захлестнула меня, и я занялся с Анжелой сексом в собственноручном исполнении через трико. С юношеских лет я – сам себе проститутка. Грешен. Каюсь. Но об этой стороне моей жизни – отдельные многотомные издания. Несмотря на мои недвусмысленные движения и ошалелые глаза Анжела продолжала толкать пламенную речь. Чтобы как-то поддержать пыл и задор жрицы, я кивал и поддакивал, чуть ли не через каждое её слово. Я почти готов был уже отдать «салют», когда Анжела внезапно спросила меня, хмуря брови: - Что «да»? Вопрос Анжелы был так некстати, сбивающий с толку, с налаженного ритма… - Ну… Это…, - потерял я дар речи. – В общем… Да… В смысле - я согласен, - с трудом, но мне удалось справиться с формулировкой ответа. - С чем? – последовал строгий вопрос Анжелы. - Со всем, - выдавил я, пуская слюну. - Знаешь что, Рома!? - А? - Иди-ка ты… - Куда? – оправившись от оргазма, готовый ко всему спросил я. -…к Богу! - Это в какую сторону? - Ты знаешь, - таинственно, внушая уверенность, уже спокойно молвила Анжела. Мысленно я поблагодарил Анжелу за незабываемый «ужин» и пошёл с мокрыми трусами домой. Бога искать не хотелось. «А счастье было так близко – и тут на тебе, вопрос. Вероятно, Анжела что-то заподозрила». К внутреннему облегчению примешивался стыд. Меня утешала мысль, что демонстрацией рукоблудия психозы не лечат. Дней пять после последнего посещения я не появлялся у Анжелы. Мне было стыдно за свой поступок, ведь я воспользовался её состоянием. В этом чувствовалась какая-то подлость. Кто-то принёс новость, что Анжела выздоровела. Её перевели на первый этаж, боясь, что она попытается снова спрыгнуть вниз. Эта новость и радовала меня и внушала опасение. «Вдруг она вспомнит…». Я решил снова пойти к ней и расставить все точки над «и». У меня больше не было сил ждать. Неопределённость моих с Анжелой отношений угнетала меня. «Друг», «знакомый», «приятель», которыми Анжела в недавнем прошлом определяла мой статус к ней, меня абсолютно не устраивали. «И вообще, кого ей, в конце концов, надо?! “Бери ношу по себе, чтоб не падать при ходьбе”. Я не принц, но и она не принцесса». Настроив себя на конструктивный лад, я, набравшись смелости, зашагал в сторону нового пристанища Анжелы. Первый этаж. Комната, где теперь жила моя зазноба. Я постучал. Изнутри послышались чьи-то старческие возгласы, мол «Входи – гостем будешь!». Я зашёл. По комнате бродили две старушки, незаметно производя какие-то манипуляции для усугубления уюта… Они гостеприимно поприветствовали меня, а я их. Старушки оказались сообразительными и, как бы между делом, вышли «покурить». Около окна сидела Анжела. - Здравствуй, Анжела! – я посмотрел ей в глаза – они были разумны. - Привет, - ответила спокойно и даже равнодушно. Было трудно начать разговор: примешивалось ощущение, что её здравомыслие – нечто очень хрупкое. - Мне сказали, что ты поправилась… - Да, буквально вчера, - сказала Анжела. «Если бы – нет, ты бы не остановилась на этой фразе», - облегчённо подумал я и продолжил: - Рад за тебя. Я даже боюсь себе представить, как это страшно – сойти с ума, - я осёкся. – Извини. - Да ничего, - махнула рукой Анжела и потянулась за сигаретой. – Страшно, Ром. Очень страшно. - Ты, наверно, ничего не помнишь? Ну…в том состоянии. - Ничего, - спокойно сказала Анжела. – Знаешь, это как сон без сновидений. Заснул-проснулся – и ничего не помнишь. - Как тебе тут с бабушками? - Нормально. Вроде спокойные. Анжела, докурив сигарету, затушила её в банке из-под кофе. «Я ведь не за этим, собственно, пришёл. Надо как-то начать», думал я. Молчание. Анжела беззвучно щёлкала пальцами правой руки. Потом потянулась в сумочку за сигаретой – закурила. У меня, как бывало обычно, в трико пульсировало «сердце», но вместе с тем одна мысль не давала мне покоя: «Неужели я никогда не признаюсь в своих чувствах к ней?! Ребячество какое-то. Да и для неё прошло время хватать звёзды… Праздника больше не будет». - Знаешь, Анжел, - нарушил я тишину уверенным голосом. – А я ведь тебя любил! Ещё в школе… В седьмом классе… Она удивлённо посмотрела на меня, будто открыла во мне что-то новое, интересное. - Нет, - продолжал я. – Скорее эта была влюблённость, которая могла бы перерасти в любовь, если б ты ответила мне взаимностью… Как тлеющий костёр мог бы вспыхнуть при малейшем дуновении ветра. Я был настроен поэтически. - Ты меня немного обескуражил… - Анжела затушила бычок и потянулась за новой сигаретой. – Такие вещи говоришь… Я ничего такого не замечала… Анжела взглянула на меня. В её взгляде я не нашёл никакой фальши или кокетства. - Но как же?! Конечно, я старался скрыть свои чувства, боясь насмешки. Но, по-моему, об этом можно было догадаться. - Наверно, ты слишком хорошо скрывал свои чувства. Я воспринимала тебя, как друга. - И только?! - Да, - ответ Анжелы прозвучал для меня как приговор к пожизненному заключению в одиночной камере. – Мы слишком разные. Но, если хочешь, поручись за меня у директрисы, что я не буду пить и, наверняка, нас поселят вместе. Только секса между нами не будет… - Почему? – недоумённо спросил я. - У меня там – никак, - она показала взглядом на низ живота и сложила руки крест-накрест. – Разве что – минет тебя устроит. Рациональный тон Анжелы несколько охладил мой настрой. Впервые в жизни я явственно ощутил боязнь что-то менять: «Жить ради минета с той, которая к тебе безразлична? Ведь не так я хотел. Совсем не так. Она же меня вскоре возненавидит». - Нам нужно будет расписаться, - я надеялся, что напоминание о штампе в паспорте изменит решение Анжелы. - Распишемся – пустая формальность, - по-простецки сказала Анжела. «”Формальность”, - повторил я. – Грёбанный компромисс, идиотский спектакль!». - Мне надо подумать. - Хорошо. Подумай. Времени много. Несмотря на то, что настроение у меня несколько упало, я всё ещё хотел Анжелу. Бабушки до сих пор «курили». Подойдя к её кровати вплотную, я почти шёпотом произнёс: - Анжел, помоги мне. - В чём? Я взглядом показал на вздыбившиеся трико. - Чего тебе? - спросила Анжела. В её вопросе было желание, чтобы от неё поскорее отвязались. «Неужели только водка делает тебя страстной и желанной?». Как всегда я был непритязателен в этом деле: - Ну, подрочи, хотя бы. - Как? С минуты на минуту зайдут. - Залезь в трусы. Было ужасно неудобно и мне и ей. Ещё этот страх, что внезапно войдут. Какой тут может быть кайф. - Тебе хоть приятно? – спросила Анжела, обрабатывая мои гениталии. -Да, - соврал я. На самом деле почти всё способствовало тому, чтобы превратить сексуальную утеху в мазохистский экспромт. Такой позы нет даже в Камасутре. Изнанка трико натирала мозоль… И вообще, место и время крайне неудачно были подобранны для широкомасштабных действий. - Хватит, Анжел. Она вытащила руки и вытерла их о пододеяльник. Я запрокинул голову к потолку и с отчаянием простонал: - Господи! Ну, почему так?! И обратился к Анжеле: - Анжел, что тебе сделать, - я искренне хотел, чтобы хоть она испытала наслаждение. – Может, ланет*? - Нет, не надо ничего, Ром. Ты и так для меня сделал очень много. Я постоял ещё немного, сдерживая ком в горле. - Ладно, Анжел. Извини за всё. Пока. - Пока, - на глазах у Анжелы блестели слёзы. Я уже повернулся в сторону выхода, когда она, чуть ли не плача, сказала: - Рома, как же я перед тобой виновата! – и уткнулась лицом в одеяло. «По-моему, всё наоборот», подумал я и ушёл. На следующий день мне вновь захотелось увидеть Анжелу, теперь уже не в качестве объекта вожделения, а как близкого человека, в кампании с которым одиночество и тоска рассеивались. - Привет, Анжел! - Привет. Ну, всё Ром, можешь не париться. Уезжаю я в Красный Сулин. Директриса предложила – я согласилась. В Красном Сулине есть интернат для престарелых и инвалидов. По правде же, там существуют только алкоголики. Администрация не запрещает им бухать до потери сознания в любое время дня и ночи. Приезжающие туда жить, быстро превращаются в животных, деградируют. Сильно выпивающих субъектов часто посещают инсульты. Их болезни – параличи различных мастей. Но субъекты продолжают пить суррогат и вскоре умирают. Таков непродолжительный цикл проживающих в Красно-Сулинском интернате. - Ты считаешь – тебе там будет лучше? – спросил я Анжелу. - Да, я так считаю. По её тону было ясно, что переубеждение бесполезно. - Может, ты и права, - произнёс я. - Ну, ты сам подумай, что мне здесь делать. Всю жизнь видеть бабушек и слушать их бред? И никуда мне больше не деться: моя Родина – кровать. Коляску отобрали. На костылях ходить я не могу. Всё! Я молчал. Она закурила. - А у нас с тобой всё равно ничего бы не вышло. Мы слишком разные и нас уже не переделать. Эта была бы не жизнь, а обоюдное мучение. Вскоре мы расстались, как старые знакомые, и больше я Анжелу не видел: она уехала на следующий день утром. Анжела была тысячу раз права. Насильно мил не будешь. И какую Анжелу я любил? Ту, что была в школе? А может быть, в стардоме до падения с третьего этажа? Или ту, что сидела в данный момент передо мной? И ко всем этим разным Анжелам нужно ещё прибавить эпитет «пьяная». Сколько вариаций получается! И самый главный вопрос: любила ли меня Анжела? Ответ очевиден. Я лишь выдавал желаемое за действительное. А в последние годы – просто надеялся, ждал, что в один прекрасный день Анжелу переклинит, и она влюбится в меня без памяти. Бред. Наверно, от безнадёжности встретить женщину, которая полюбит меня, я неосознанно пошёл на компромисс, спутав любовь с похотью, и выбрал в качестве объекта вожделения Анжелу. Это было моим долгим опьяняющим заблуждением. Хотя в моём положении напрашивается вопрос: «А другого глобуса у вас нет?». Канэц
блять. сократить бы вполовину. слог в порядок привести бы - и могло бы быть вполне.
Это любовь.
Ставлю оценку: 32
Ставлю оценку: 30
|
Щас на ресурсе:
412 (1 пользователей, 411 гостей) :
|
Copyright © 2009-2024, graduss.com ° Написать нам письмо ° Верстка и дизайн — Кнопка Лу ° Техподдержка — Лесгустой ° Site by Stan |