Начальникам жизни моей.

Седой вышел из леса и остановился, раздувая ноздри. Не очень и седой, однако по шкуре как будто инеем повело, да и верно старый он, опытный. Вышел медленно, словно опасаясь рогами деревья свалить. Рога огромные, тут бы каждый заопасался.
Тряхнул башкой, без лишних сомнений приблизился. Никак не привыкнуть – такая махина, а мне доверяет, и смотрит огромными глазами своими, и берёт хлеб с руки. Что он там про себя думает? «Мы с тобой одной крови»? Это вряд ли, он себя считает главнее. И выходит из леса так неторопливо, плавно – чтоб меня не спугнуть. Это же полтонны накачанных мышц, в полсекунды может развернуться и убить, а потом сплясать на костях джыгу.
Лось. Травоядная машина убийства. Местный слон, гроза волков и прочих мелких зубастых. Уважаю. По глазам вижу – он тоже в теме про ружьё и прочие подлости, и проверял меня неоднократно, и сейчас ещё не очень верит. Поэтому рискует, проверяет снова. Вон лосихи в подлеске, волнуются, мордами сбивают снег с кустов. «Топчи, топчи его!» Не, не будет. Мы с ним хозяева леса, нам надо жить в мире. И то, что он берёт хлеб с руки – так то не с голодухи, скорее жест доверия. Кормушки в отдалении стоят полны, там лосихи и подкормятся. А этот выходит сам, типа не ради пожрать, а чисто забазарить и проверить на вшивость.
Уходит. Соль на пеньке лизнул – типа оценил уважуху, но и так нормально. Уже в кустах громко пёрнул. Тоже намёк – типа мою территорию не осквернил, а чуть дальше отметился. Я хотел пёрнуть в ответ, но только зря напрягся, не ту кашу ел.
Эх, лосики мои, лосики…

- Эх, лосики мои, лосики… - старик Михалыч пошевелил кочергой в печке, вздохнул и задвинул заслонку на трубе. – Как же мне вас уберечь-то, черти пузатые… Куда вас спрятать?
С год назад он устал быть знаменитым поэтом и решил-таки свою мечту – бросил всё и уехал из сумрачного Ленинграда в родные ебеня, устроился лесником в местном хозяйстве. Не без помощи московских дружков, конечно, как перешёптывались досужие завистники у подъезда. Должность-то хлебная, и жилплощадь – избушка в лесу с мезонином и личным интернетом, с огромной баней, и огород под мотоблоком. «Федерал» и «блатной» - так его уважительно называли. На страну работал, а не как-нибудь.
Дрын-дрын! – сказал телефон, и Михалыч поднял трубку.
- Алё! Это алё? – сразу раздалась весёлая шутка.
- А ты чозахуй? – в тон ответил лесник.
- Ыыыыыы! Малацца! А это ж я, из обкома один уебанец. Не слыхал?
- Добрый йопт, Сергей Николаич, как же как же, узнал, небогатым будете.
- Ну спасибо, проживём и так. Кароче ты в курсе – к тебе из района едут?
- Ну, типа да. Сорока на хвосте, сами понимаете.
- И кто там? Елизаров, нет?
- Не, он щас в отъезде. Блондин едет, Вонидзе.
- Оппппа! Прям не ожидал, просмотрел. Точно – Вонидзе?
- Железно, бля. Или я не лесник.
- Ну, тебе верю. Так даже лучше. Даже очень лучше! Ты только всё устрой как обычно, да? Дичь на квадрат, и не жалей, всё вернётся! Главное – чтобы все довольны. Да?
- Мммм…
- Да?!
- Ну ясен хуй, хуле спрашывать. Однако, Сергей Николаич… Зверюшек жалко.
- Жалко сам знаешь где. Работай. Всё.
«Эх, лосики мои, лосики…» - вздохнул Михалыч и прислушался. Вечерело.
Шесть снегоходов воткнулись в сугроб около бани.
- Ну чо как, Михалыч, оглобля тебе в подпругу! – радостно заорал Сам. Затосковал в кабинетах, понятное дело. Поддатые неслабо. Ну, это к лучшему. Лишь бы ихние шмары опять не начали меня путать с тарзаном, нимфоманки ебучие. Однако кулуарно, все только свои. Для таких не грех и расстараться.
- Вахтанг, ассалям алейкум, дарагой! Што хочеш? Шашлык хочеш? Плов хочеш? Долма хочеш? Шышку с ёлки хочеш? Здесь всё твоё, дарагой Вахтанг, ты же знаешь, да?
- Вах, Михалыч, ты знаешь – ты маладец! Никто не умеет согреть маё южное сердце, как ты, северный медведь! Как ни приеду к тебе – уже рыдаю, что надо будет уезжать, вах, да?
- Забей, чо уж. Водка тут, баня там. Рули, начальник.
- Какой я тебе начальник?! Здесь ты – начальник! Хозяин леса, да?
- Да, бля. Тогда приказываю, бля. Быстро по стакану – и в баню!
- Ой-вэй! Вы слышали что начальник сказал, я не понимаю почему вы ещё не делаете это!
Стаканы, водка, девчонки всё равно на меня пялятся. Типа я чем-то лучше вот этих. Нашли блять Кузьмича.
Я спецом прорубь не выпиливал, сказал – бензуха сломалась. А чо, здоровые лбы, за десять минут ломами и топорами прорубили лёд. Я потом края подрезал, чтобы не оцарапались. Так и бегали из баньки, освещая лес раскалёнными жопами. Лосики, возможно, подходили, они любопытные. Качали мордастыми башками, удивлялись, наверное. Как не удивляться.
***
- Ты согласен со мной, Михалыч? На свежем воздухе и бодун не злой, а просто добрая такая усталость, да?
- Ещё бы, Вахтанг. На природе водка только на пользу, это факт.
- Ну и ладно. Ты давай скажи, куда идти нам. Где зверь нас ждёт?
- Да как обычно, дорогой. Хуячьте прямо в лес, минут через сорок слушайте. Здесь лосей много, я их берегу, всё для вас, конечно. Хоть один да обозначится. А там уж не зевайте, там дело ваше, дорогой.
Ухуячили по снегу. Эх, лосики мои, лосики…
***
- Аллё! Аллё!! Михалыч? Ну чо там?! Громче говори!
- Дичь на месте, берите!
- Чочо!?
- Берите, блять, всё на месте, блять!!!
***
С первого вертолёта стрелял сам Сергей Николаич, со второго спрыгнула группа зачистки. Девчонок убили, конечно, не сразу. Трофеи, хуле делать.
- Бля, даже жалко резать, - сказал начальник обкома, примериваясь к голому трупу Вахтанга. – Грудак мохнатый, хоть в кабинет клади вместо ковра. А, Михалыч? – и засмеялся, поблёскивая ножом. – Елизаров-то старенький, какой с него мех. Если вылечится – авось поумнеет. – Не, придётся попортить красоту… - Сергей Николаич опытно вспорол брюхо от горла до паха и начал сдирать шкуру, покряхтывая с натуги. – Ишь чево удумал… В Москву отписался через мою голову… Только на пороге министерства перехватили… Ишь ты, сцука… - он вытряхнул из кожи красный обрубок. – Ну чо, спрячешь сам или помочь?
- Сергей Николаич, ну ты знаешь. Трудно привыкнуть к вашему обиходу. А так-то чо, спрячу, не вопрос. Ну только пускай твои пацанчики стащат всех в кучу, я уж след заровняю. Остальное по весне выдры доделают. И ещё выхухолей мне тут прислали, из заповедника. Вроде ничо так, прижились.
- Выхухоли? – Сергей Николаич аккуратно складывал шкурку. – Это хорошо, это правильно. Это, блять… природа. А сам-то как? Насчёт бабла не в обиде?
- Ну, киньте на счёт, сколько положено. Я же не для этого.
***
Обкомовец заглушил стакан, крякнул и сплюнул в камин.
- Странный ты человек, Михалыч. А чего тебе вообще надо? Вот ты стишки сочиняешь. Давай издадим, не вопрос. И читать будут, я лично проверю. Ну как тебе?
- Эх, Сергей Николаич. Ты же понимаешь, какие это стихи. Их только зайцам на снегу читать, или прокурору.
- Ну, сам смотри. Если что лишнее – на снегу и пиши. Снег всё стерпит. А за сегодня тебе премия полагается, это уж не отвертишься. Говори, чего тебе не хватает, что для тебя я могу сделать? Сам знаешь, я много могу.
- Да мне бы чтобы лосиков не трогали. И вапще, чтобы не портили лес. Вот как-то так.
- Ненормальный ты всё-таки, Михалыч. Просто Гамлет и пиздец. Сдались тебе эти лосики. Мясо на копытах. Ладно, присмотрю, а ты этих прибери, чтобы чисто. Но вот ещё какая штука…
- Всё-таки на охоту?
- Да я-то ладно, поохотился. А жена вот загрызла – возьми да возьми посмотреть, как там оно у вас. Ревнует, глупая баба. Не дай бог – стуканёт. Короче, через две недели жди, выставь уж лосика, хоть завалящего. Надо, понимаешь?
- Оно конечно. Найдём. Ваше слово – наше дело. Не сомневайтесь.
- Вот и ладно. В-общем – жди! На квадрат выгоняй! – начальник обкома пошёл к вертолёту.
***
«Эх, лосики мои, лосики…» - Михалыч прислонил к печке валенки, перечитал вчерашнюю телеграмму и кинул её в огонь.
«Ждите комиссию москвы. Дичь на квадрат. Обкому быть полном составе. Выхухолей пока не кормить».
Сделаем, не впервой, - подумал старик Михалыч. – Лишь бы лосиков не трогали.