"Поблагодарите Бога прежде всего за то, что вы русский."

"Нет, если вы действительно полюбите Россию, вы будете рваться служить ей; не в губернаторы, но в капитан-исправники пойдёте, — последнее место, какое ни отыщется в ней, возьмёте, предпочитая одну крупицу деятельности на нём всей вашей нынешней бездейственной и праздной жизни. Нет, вы ещё не любите Россию. А не полюбивши России, не полюбить вам своих братьев, а не полюбивши своих братьев, не возгореться вам любовью к Богу, а не возгоревшись любовью к Богу, не спастись вам."

Именно это дремлющее в душе русского человека чувство братства пробуждается в решающую минуту, как это было в 1812, и помогает сплотиться для одоления враждебной напасти: «В такие минуты всякие ссоры, ненависти, вражды — все бывает позабыто, брат повиснет на груди у брата, и вся Россия — один человек… И твердо говорит мне это душа моя: и это не мысль, выдуманная в голове. Такие мысли не выдумываются».

Спасибо.

Один там только и есть порядочный человек: прокурор; да и тот, если сказать правду, свинья. ©

С Днюхой Николай Васильевич!

С Днюхой Николай Васильевич!
Без Вас не было бы столько всего в русской литературе, што ваще мог один пелевин на сегодня остацца.
Спасибо што Вы есть!

Единственное прижизненное фото Гоголя.

Сделано в 1845 году русским фотографом Сергеем Левицким в Риме, где он встречался с колонией русских художников. Это был групповой снимок – подарок вице-президенту русской Академии художеств графу Федору Толстому от пансионеров его же Академии. Подарок недешевый и диковинный – о фотографии тогда мало что знали.
Гоголь на тот момент уже почти десять лет жил в Риме, и Левицкий уговорил его сняться на дагерротип вместе с остальными художниками.

Позже, в 1902 году, к 50-летию со дня смерти Гоголя, в студии другого выдающегося фотографа Карла Фишера, изображение Николая Васильевича было выкадровано из этого группового снимка, переснято и увеличено…

P.S. Среди изображенных - архитекторы Федор Эппингер, Карл Бейне, Павел Нотбек, Ипполит Монигетти, скульпторы Пётр Ставассер, Николай Рамазанов, Михаил Шурупов, живописцы Пимен Орлов, Аполлон Мокрицкий, Михаил Михайлов, Василий Штернберг.
Впервые дагерротип был опубликован критиком В. В. Стасовым в журнале «Древняя и Новая Россия» за 1879 год, № 12, который так описал изображенных:
- Какой тут богатый материал: и архитекторы, и живописцы, и скульпторы, и всякие другие, и Рим, и Россия, и - Гоголь надо всем!!! Писатель сидит в центре композиции, его окружают художники, архитекторы и скульпторы, на полу, внизу — натурщица-итальянка Мариучча. В этой живописно расположенной группе выделяется фигура Федора Моллера: художник, будучи высокого роста, стоит слева от Гоголя, отделенный фигурой акварелиста Андрея Лавеццари, а Федор Антонович облачtн в темный плащ, на голове - модная широкополая шляпа.
ссылка

Что-то портреты его похожи на фотографию только усами.

bezbazarov 2014-04-02 08:36:34
Что-то я подозреваю, что Пелевина без Гоголя тоже не было бы. Данцова была бы вот.

Гоголь - бесспорно, великий писатель. Присоединяюсь к поздравлениям!

Бурый решыл. Я стал-быть тожэ присоединяюсЪ.

эх. в тот же день, тоже 1 апреля, родился еще и другой Васильевич - Сергей Рахманинов.

Дарья, это фотошоп. там ракурсы совершенно разные. и из мелкой групповой фотки вряд ли вытащишь дырку на тросточке. их там, кстати, три штуки на общей фотографии. тросточек, тоисть.

да,тезке - НВ, конечно респект, хоть он и гоголь-моголь. по-украински Миколай Васильович, вероятно. я помню в украинском журнале статью опубликовал, так они меня в эбстракте обозвали Миколай Орнольдовеч. хотя в заглавие было нормально Н.А.

остался бы пелевин, остался бы, ибо порождение он не литературы а лукавства

Мда. И вот что писал НВ в 18 лет:

"Старик скрыпач и Фриц на звонкой флейте
Согласно грянули хозяйке в честь.
Все понеслись и закружились в вальсе.
Развеселясь, румяный наш Вильгельм
Пустился сам с своей женой, как с павой;
Как вихорь, несся Ганц с своей Луизой
В бурливом вальсе; и пред ними мир
Вертелся весь в чудесном, шумном строе.
А милая Луиза ни дохнуть,
Ни посмотреть вокруг не может, вся
В движеньи потерялась. Ими
Не налюбуясь, говорит пастор:
„Любезная, прекрасная чета!
Мила моя веселая Луиза,
Прекрасен и умен, и скромен Ганц; —
Сотворены они уж друг для друга
И счастливо свою жизнь проведут.
Благодарю тебя, о боже милосердый!
Что ниспослал на старость благодать,
Мои продлил дряхлеющие силы —
Чтобы узреть таких прекрасных внучат,
Чтобы сказать, прощаясь с ветхим телом:
Прекрасное я видел на земли“." (с)

Никого бы не было

«Затем берет, поцеловав, орарь –узкое длинное лентие, принадлежность диаконского звания, которым подает он знак к начинанью всякого действия церковного, воздвигая народ к молению, певцов к пению, священника к священнодействию, себя к ангельской быстроте и готовности во служении. Ибо званье диакона что званье ангела на небесах, и самым сим на него воздетым тонким лентием, развевающимся как бы в подобие воздушного крыла, и быстрым хождением своим по церкви изобразует он, по слову Златоуста, ангельское летание» (ц)

Спасибо Дорогой Николай Васильевич! СДР!

зв а пелевин - да, от лукавого

Поэзия...

Мои уважухи, Николай Васильевич! И низкий поклон тебе и в подобострастии любому не впадлу, и никак пафосно быть не будет, равно как и от меня тоже! И суть твоя еще тем велика боле, что сотворить тобою сотворенное, в годах тебе отведенных дадено было. И ты сумел. О боги! Кому ж о том судить, как не нам пердунам старым? Хотя б и потомкам твоим в наследиях тщащих словосплетений малахитовых лишь в подражаниях возможно. Отвечаю за базар. Об тебе и анекдоты сейчас травят. Заслужил ибо, и житие ты свое отмантулил куда как не зряшно!
Это ж ты думаешь, чего я тут тебе, Василичь пестни то пою? Это ж в некотором смысле и подхалимаж тоже, подсоби родимый! Не покинь меня и запойных, куратором будь у нас тута. Не уверен, как на других сайтах, а народ тут больше старательный, думаю окупится, будешь доволен.

а пока, анекдотец тебе. Запойные то, если чо они все знают, а ты наверно не слышал и суть не справедливо это. Так, что для тебя спецухой, старина, восстанавливаю:

«В среде писателей серебрянного века в редакции одного из журналов очередная тусовка с чаепитиями (это и тебе благодаря ваш век мы уж после серебряным то назвали). Тургенев (это он, сцуко, бумаги после тебя твои в наследиях разгребал):

- коллеги, вы знаете Гоголь второй том написал?
- ну и как?
- Жжжжот!!!!

Николай Васильевич, если што надумаешь, кого спросить, я тут о профсоюза буду (второй год завтра уж будет, как пойдет, но пока не переизбирали)...