После аспирантуры Тарас устроился работать в подмосковное КБ, где Чиполлино творил уже три года. Именно творил. Довольно быстро местное начальство выявило неведомую до того грань физика-лирика: он изумительно рисовал. Чиполлино выдавал один за другим шедевры промышленного дизайна. В итоге стал придворным художником. Иначе говоря, Чиполлино готовил дизайн-сопровождение презентаций в министерствах и на выставках.
Постепенно съехал из отдела прочностных расчетов в отдельный безымянный кабинет. На двери которого вскоре появилась табличка: Главный художник. Как и положено, в кабинете Главного Художника, царил богемный интерьер. А именно. Пыльные столы завалены разноформатным ватманом и тюбиками с краской. Облезлые стены беспорядочно завешаны набросками и плакатами. Дальний угол плотно забит пустыми водочными бутылками.
На торцевой стене кабинета висел шедевр: огромный лупоглазый стрекоз, занимающийся любовью с вертолетом. Опознав в вертолете родственные формы, мерзкий пакостник распластал над винтокрылом гигантские прозрачные крылья, словно лопасти. Подлый насекомый прочно уселся на колонку несущего винта и засунул конец своего длинного фаллосоподобного брюха под хвостовую балку несчастного геликоптера. Качество процесса подтверждалось блаженной физиономией стрекозла и вопящим летчиком, чувствующим свою боевую машину как самого себя.
На внутренней стороне двери расположился цикл портретных карикатур. Девять искрометных шаржей последовательно иллюстрировали деформацию загадочной личности. От цветущего ухаря до беззубого бомжа. Каждая картинка едва заметно отличалась от предыдущей. И тем сокрушительней была разница между первым и заключительным портретами.
Тарас, озадаченно вглядываясь в неуловимо знакомый образ, спросил:
- Кто это?
- Ты чрезвычайно хорошо знаком с этим героем нашего времени, - важно ответил Чиполлино и открыл бутылку пива, - будешь?
- Да ты что, три часа дня!
- А я буду, - весело сказал Чиполлино и жадно приложился к горлышку бутылки.
Тарас без труда раскрыл секрет портретной гирлянды. Цепочка шаржей иллюстрировала постепенный процесс старения Чиполлино. На последнем автопортрете беспомощно улыбался восьмидесятилетний старик. На первом Тарас вновь грустно отметил свое сходство с Чиполлино. Несколько штрихов выхватывали главное: поворот головы, прищур глаз, насмешливую улыбку.
А Чиполлино пил днем уже в открытую. Начальство спускало все на тормозах, прощая незаменимого творческого специалиста. Графика «с восьми до пяти» у Чиполлино не было. Порой он и ночевал в КБ. Уютно разместившись в своем кабинете, на старом зассаном матрасе. В компании лихих девиц из ночной смены вычислительного отдела. Ленка знала об этом. Но закрывала глаза на подвиги мужа. Жизнь Чиполлино становилась все веселее и веселее.
Тарас же начал тихо и упорно строить карьеру. Плотно занялся диссертацией. Поздними вечерами стал зарабатывать отгулы. Он даже полюбил эту вечернюю атмосферу автономного плавания. Мягкий полумрак и зудящую тишину. Когда закрыты все кабинеты. Закрыты сквозные коридоры на всех этажах. В огромном здании КБ горит лишь три окна: охрана, отдел ЭВМ и отдел Тараса.
В один из таких вечеров Тарас услышал слабый крик:
- Пи-дара-а-ас!
Прежде всего, смутила мало уместная неоригинальность текста. Второй вопрос был не менее интересен – кто, собственно, орет? Охрана и вычислители сидят тремя этажами ниже. Оттуда даже столь пламенный призыв никак не пробьется. Версий было немного. Скорее всего, источник смуты - Чиполлино.
Тарас обреченно вздохнул и направился в сторону очевидного сигнала бедствия. Подошел к запертому коридору. Так и есть. Чудес не бывает. Это Чиполлино в коридорном полумраке взывал о помощи. Своеобразный текст послания объяснялся банальным акустическим искажением.
- Тар-а-а-с! – орал пьяненький взлохмаченный Чиполлино. От Тараса его отделяло стекло наглухо запертой коридорной двери. Чиполлино дробно стучал ладонями по стеклу и тоскливо выл:
- Тарас, позови охрану! Срать хочу – не могу!.. Эти суки двери закрыли, а я только сейчас проснулся.
Ситуация прояснилась. Ночная охрана заперла коридор, в котором находился кабинет свободного художника. Все бы ничего, да вот только туалет оказался вне доступа. Помятый Чиполлино истерично плясал, прыгал и приседал. Мелко семенил вдоль коридора. Попеременно зажимал руками зад и перед. Опасаясь опростаться, уже тихонько пришептывал, мучительно гримасничая:
- Тарас, блять, вынь стекло! Боюсь, не донесу! А то здесь присяду! Тара-а-а-с!..Ой, ссу-у-ка-а…
Тарас мигом слетал за ножницами в отдел. Аккуратно поддел мелкие гвозди. Вынул тонкий штапик и медленно выставил тяжелое стекло. Измученный Чиполлино, радостно вопя и неровно подпрыгивая, пулей вылетел на свободу. В два прыжка пересек курилку и скрылся в туалете. Через минуту из сакральных недр деликатного департамента раздался блаженный голос освобождающегося:
- Под ним струя светлей лазури, когда соленого поест… Какое счастье, что в натуре так много кустиков окрест!
Охрана зафиксировала факт нарушения. Следующим утром Тараса вызвали в первый отдел и долго полоскали мозги насчет секретности оборонного предприятия. Лишили премии и отобрали неделю отгулов. Чиполлино тоже получил порцию воспитания. Но в его жизни это ровным счетом ничего не изменило.
…После женитьбы Тарас переехал в Москву. Перед самым отъездом к нему забежал трясущийся Чиполлино. В который раз он выклянчил у друга денег на пару бутылок. Ленка выгнала Чиполлино уже окончательно. Он жил в выселенном сталинском доме, определенном под снос. В маленькой грязной квартирке, захваченной, как Берлин – исключительно с помощью боевого напора.
Тарас в который раз уговаривал Чиполлино бросить пить. Чиполлино, уже в подпитии, слюняво оправдывался тяготами семейной жизни и трагическими вехами творческого пути. Тарас устало попрощался. Сразу закрывать дверь не стал. Стоял и смотрел вслед уходящему другу.
Чиполлино, медленно качаясь, спускался по лестнице, осторожно держась за скользкие перила. Внезапно обернулся, подлетел к Тарасу, схватился за дверную ручку и забормотал, заглядывая в глаза друга:
- Тарас, помоги, помоги мне. Как мне быть… Мы же с тобой всегда были вместе…
Тарас наткнулся взглядом на отчаянные слезящиеся глаза Чиполлино и… ничего не сказал. Чиполлино не по-театральному ссутулился, замолк. Шмыгнул пару раз носом. И ушел.
…Москва окончательно развела пути Чиполлино и Тараса. Изредка Тарас наезжал по делам в Химки, но Чиполлино там не встречал. Ребята рассказывали, что Чиполлино совсем опустился. Вроде даже в аварию по пьяни попал. Где он и что с ним – никто не знал. В заброшенных домах, определенных под снос, его тоже давно никто не видел. Ленка забрала десятилетнего сына и уехала в Пензу.
Тарас уже забыл студенческую кличку и, достигнув некоторого успеха в строительном бизнесе, привык к обращению «Петр Григорьевич». Или просто «Григорич» - для близких знакомых.
… В этот раз в Химках он проторчал полдня – заказчик оказался занудой. Потребовалось дополнительное время на подписание давно уже согласованного контракта. Выйдя на улицу, Петр нос к носу столкнулся с бомжеватым стариком. Тот медленно ковылял, зажав в руке потрепанную холщовую сумку. В общем-то, на стопудового бомжа он не тянул. И пострижен более-менее. И одет средненько, аккуратно. Сейчас на каждой помойке полно достойной одежды. Не то, что в кровавые девяностые, подумал Петр. Седой бомж, глядя прямо в глаза, спокойно выдал Петру:
- Почему опять без документов?
Ну, да фиг с тобой. Петр обогнул клошара и пошел дальше. Пьяный, наверное. Старик равнодушно захромал дальше. Буквально через двадцать шагов в голове Петра сложился пазл: поворот головы – прищур глаз – предъявите документы… Неужели Чиполлино? А я даже не остановился…
Круто обернувшись, Петр растерянно осмотрел улицу. Народу было полно, но старик пропал. Да куда он делся, ведь двигался-то кое-как, почти полз… Петр ринулся назад и тут же увидел маленький магазинчик «Продукты» с высоким крыльцом. Петр резко толкнул дверь, возбудив приветственный колокольчик. Бомж стоял спиной к входу. Согнувшись над треснутым прилавком, он медленно пересчитывал деньги. Набрав требуемую сумму, протянул сонной продавщице:
- Возьмите, любезнейшая…
В обмен старик получил пять бутылок с каким-то темным вином. Ловко засунул бутылки в сумку. Медленно обернулся.
- Чиполлино!
- А, возвратился. Здорово, Тарас, здорово, - довольно засмеялся Чиполлино,- Сейчас, подожди. Любезнейшая, а нет ли у вас еще зажигалочки?
Продавщица молча сунула зажигалку. Пока Чиполлино рассчитывался, Петр, сбиваясь, виновато говорил:
- Слушай, а я иду и думаю – ну ведь Чиполлино! Вот через минуту меня пробило, представляешь…
- Видишь, как хорошо у тебя компьютер в голове работает, Тарас. Ну, пойдем. Пойдем, дружище. Как я рад тебя видеть, - спокойно, без ахов-охов, проговорил Чиполлино.
Они вышли из мрачного магазина.
- Давай вот сюда, вот сюда, - потянул Чиполлино друга за рукав, указывая на заплеванную площадку за магазином. Обогнув магазин, остановились под развесистым тополем. Чиполлино, осторожно нагнувшись, аккуратно устроил нестойкую сумку на земле. Изъял бутылку. Привычно вскрыл одним движением складного ножа. Спохватившись, спросил:
- Не оскверню?
- Да ладно, чего ты… Ну, рассказывай.
Чиполлино сделал два глубоких глотка. Как кислорода хватанул, отметил Петр. Тут же в приосанившемся, преображенном старике произошли моментальные перемены: засверкали влажные глаза, расправились резкие морщины. Чиполлино, зарумянившись, победным взглядом окинул даль. Закурил.
- Я на пенсии, - бодро залопотал косеющий на глазах Чиполлино, - как-никак ветеран Куликовского попоища!
- Я слышал, ты в аварию попал?
- Ну да, вот от этого и пенсия. По инвалидности. Килограммы железок насовали в ноги-руки. Год провалялся в больнице.
Тарас смотрел на редкую щетину, покрывавшую худые щеки, на два одиноких зуба, торчавших во рту и поражался точности девятого автопортрета, что напророчил себе Чиполлино много лет назад.
Странно, подумал Тарас. Физически старик. Визуально бомж. Но что-то не так…
- А как попал в аварию?
- А я помню? – Чиполлино ополовинил бутылку, пристроил сверху крышку и аккуратно поместил емкость в потертую сумку.
- На пенсию живешь?
- Не, - возмутился Чиполлино, - в наше время пенсия не прокормит. Работаю.
- В КБ?
- Да ты что! Оттуда меня давно выбросили… У Джафара. Он мне заказы на дом подбрасывает.
- А я слышал, ты уже не живешь на старом месте.
- Нет, как раз в тех домах и живу – что под снос. Я ж говорю, долго в больнице лежал. Не было меня. А, слу-у-шай! Ты знаешь? Адольф в сериале снялся! В «Ментах»!
- Да, я видел. Роскошный эпизод. Все-таки прорвался наш Стружкин на большой экран…
- А, кстати, знаешь, как у Джафара фирма называется? - пыхтя сигаретой, засмеялся хмельной Чиполлино, - «Национальные энергетические гидро-ресурсы». Короче, сокращенно, НЭГР. Так что я у НЭГРа работаю!
Как всегда, неожиданно, зазвонил мобильный. Пошли вниз уверенные басы. «Hit the road Jack!» - завизжали мобильные негритянки. Чуть погодя на их фоне вступил великий Рэй Чарльз. Чиполлино радостно закривлялся в ритм с легендой джаза и сунул руку в карман куртки.
В поисках телефона вытащил флэшку. Перебросил в другой карман. Продолжая пританцовывать, извлек, наконец, стильный телефон, и, не глядя на экран, нажал кнопку. Сунул к сморщенному уху и тут же прошепелявил:
- Салям, брателло! Да, сделаю к понедельнику!. Да… Да…Чертежи и документация, как договаривались…Пока!
Чиполлино заговорщически подмигнул Тарасу, важно кивнул на телефон:
- Джафар звонил. Работу спрашивает! Отошлю ему вечером по интернету.
- А у тебя есть интернет? – машинально спросил Тарас.
- А у тебя нет? – засмеялся Чиполлино. Шутливо погрозил скрюченным пальцем.
- Да я не то хотел сказать… То есть…В том смысле, что…
- Нормально. Тарас. Все нормально, - неожиданно серьезно и слишком трезво проговорил Чиполлино.
Повисла непонятная пауза…
Вскоре Чиполлино, как ни в чем не бывало, смеялся, шутил и каламбурил. Тарас молча слушал. Если говорил – то невпопад.
Как бы случайно Чиполлино закашлялся. Кашлял долго. Потом засуетился, заспешил, открыл сумку. Проверил содержимое. Поплотнее пристроил початую бутылку.
Сунул теплую ладонь на прощание, глядя прямо в глаза:
- Ну, бывай, Тарас! Как хорошо, что ты меня все-таки узнал!
Не было в этом рукопожатии ни капли упрека. Не было в этом взгляде ни малейшей просьбы. И не было никакого сожаления…
Тарас, как много лет назад, смотрел вслед уходящему другу … Чиполлино, прихрамывая, брел к автобусной остановке. Потом медленно обернулся, и весело прокричал, чертя свободной рукой каракули в воздухе:
- Пиши мне на почту: тендер-болт, собака, мэйлру!
… Петр грузно сел в машину. Водитель осторожно спросил:
- В офис, Петр Григорьевич?
- Да.
Ехали долго. Пробки. Штормило под девять баллов. Петр безостановочно прокручивал в мозгу диалог с Чиполлино. Искал источник непонятного беспокойства. Тот, последний шарж на двери. Все-таки он не такой, думал Петр. Да, старик… Да, алкаш… Но почему-то… прав… А я прав?..