- Вовремя ты приехал, - сказал дед. - Скоро праздник. День рыбака. Посмотришь на Нептуна пьяного.
Дед был рыбаком в третьем поколении. И вруном. Возможно, именно поэтому на стене в гостиной его дома висел муляж самозарядной винтовки Токарева. Вместо какой-нибудь засушенной головы катрана.
Старик допил чай, посмотрел на часы, словно ждал кого-то, вышел на веранду и, опустив свой зад на лавку, пригладил бровь. Брови у деда росли гораздо быстрее ногтей, отчего расческа на обеденном столе была предпочтительнее ножниц и вина.
- Отодвинь-ка свою тень. Мешает.
- Куда я её отодвину?
- В сторону.
- В какую сторону, дед? Это же тень. Как я вообще могу её куда-то отодвинуть?
- Эх, - старик почухал майку в области пупка, встал со скамейки и, сказав: - смотри и учись. Сопляк, - сделал шаг влево.
Тень послушно последовала за ним.
- А. Ты в этом смысле…
- Не стоит искать подтекста там, где всё на виду. И это… читай поменьше. Буквы – они смысл заслоняют. Как твоя тень. А то начитаются Шопенов всяких с Шопенгауэрами и давай шастать по сараю в поисках истины. А там никакой истины отродясь небывало – только пыль.
Дед полез в карман, достал оттуда помятую гривну и протянул мне:
- На вот тебе рупь. Сгоняй в ларёк за пивом. Оттянемся.
- На эти деньги сейчас и спичек не купишь.
- Да?
- Да.
- Да, жизнь – дерьмо, но люди в нём – актеры.
- Дед, я никогда не хотел быть актером.
- А кем ты хочешь стать?
- Не знаю. Я об этом ещё не думал.
- Ну, тогда сходи на бляж. Побля… позагорай, искупайся. Я там вчера одну тёлочку видел. Видная такая тёлочка. С ёжиком из тумана. Сисястая. С каждой сиськи по литру молока взять можно. Не меньше.
- Ну, что ты несешь, дед? Какая тёлочка, какой туман, какие сиськи?
- Большие такие. Упругие. У твоей бабки, знаешь, какие были? Загляденье. Я и женился-то на ней исключительно из-за них – из-за её сисек. Правда, потом, когда твой отец родился, одно разочарование…
Старик вздохнул, примерил это самое разочарование – не понравилось – и, стряхнув с бровей соль, продолжил:
- Никогда не женись на сисястой, внук. Мять – мни, а жениться – ни-ни. Вот тебе мой пролетарский наказ.
- Дед, ты хоть коммунистом-то был?
- Да, - соврал он, - у меня и корочки коммунистические где-то остались. Я их в саду закопал,… до второго пришествия Ленина. А на бляж-то сходи. Сходи. Освежись, а я посижу тут в теньке, подожду…
- Тебя, дед, не поймёшь. То тень тебе мешает, то ты без неё жить не можешь.
- В мире всё относительно. Моё отношение к тени – не исключение.
- А ты тут без меня не окочуришься? Пока я…
- Не ссы. Я ещё тебя переживу. Ну, иди. Иди уже.
Дорога к морю пролегала мимо городской поликлиники. В одном из раскрытых окон я услышал:
- Доктор, я каждый день хожу в магазин за водкой. Скажите, я алкоголик?
- Вы шопоголик. Алкаши сидят дома и пьют, а вы по магазинам шатаетесь. Следующий…
Утро. Воробьи по небу топчутся.
Было жарко, но купаться не хотелось. Я сидел на берегу самого синего моря и, что та старуха, пытался приручить его. Взглядом. Мимо меня сновали туда-сюда толстозадые коровы и худосочные козы, жизнерадостные кобылы и лани, сука, животрепещущие, пара-тройка змей подколодных и даже одна стерлядь обыкновенная. Все они были в бикини разного покроя и разной степени дозволенности, но никого, кто хотя бы отдалённо мог походить на телочку с огромными сиськами, я не увидел. Похоже, дед, как всегда, наврал.
Я вернулся домой. Старик по-прежнему сидел на скамейке, но, вопреки обыкновению, молча. Похоже, он спал.
- Уууу. Врун несчастный, - прошипел я, но беспокоить деда не решился.
Через час я позвал его обедать. Дед молчал. Я подошёл к нему. Дед сидел на лавке и не дышал. А глаза открыты.
- Вот пердун старый. И тут наебал, - я хотел ударить его, но почему-то расплакался и побежал к морю.
Я бежал, плакал, а в голове крутилось: «Ну, тогда сходи на бляж. Побля… Ну, тогда сходи на бляж. Побля… на бляж… на бляж. Побля…».

По берегу шла девушка. Рыжая. Босая. На щиколотке татуировка ежика в тумане, на плече бамбуковая удочка, в руке ведерко с барабулей, под тельняшкой два литра молока.
- Интересно, как такая красотка ласкает? Губками, - напустив на себя деланного безразличия, сказал я как можно громче. И добавил: - сиськи покажь.
Красотка остановилась. Красотка приняла позу «фи» и, глядя прямо мне в лоб, поинтересовалась:
- Ну. И что это было? Юмор такой искромётный или тотальное невезение в области орального секса?
- Ни то и ни другое. Просто у меня только что дед умер.
- Не стыдно?
- За что?
- За своё невежество.
- Не-а.
- Смотри, как бы стыд не прихватил тебя за яйца, - сказала рыбачка и выплюнула на берег рыбу.
Рыба обнажила зубы и, подпрыгнув, вгрызлась мне в пах. Боли не было, но я испугался и заскакал по песку:
- Убери её. Что это? Что это такое? - сыпал я восклицательными знаками.
- Это? Это привычный ухаб жизни, - засмеялась девушка, - но раньше он тебе, похоже, не попадался. А ты танцуй, танцуй. У тебя это очень здорово получается. Такому танцору никакие яйца не помеха. К тому же их у тебя, по-моему, скоро не будет.
- Убери её. Убериии, - выл я от стыда за свои танцы и досады за своих детей не родившихся.
- А ты представь, что это я тебя ласкаю. Губками, - подначивала она.
Я разозлился. Я перестал танцевать и, дав щелбана рыбине, неожиданно для себя пробурчал. Обиженно:
- Да, жизнь – дерьмо, но люди в нём – актеры.
Рыба разжала пасть и медузой плюхнулась на песок.
- Ууу. Собака, - пнул я ногой рыбину.
- Нет. Не собака. Собаки – они другие. А эта… я не помню названия…
- Надо будет погуглить, узнать, что за тварь собиралась оттяпать мне моё богатство.
Печально улыбнувшись, рыбачка спросила:
- Правда что ли?
- Что?
- Что Захар Семенович умер.
- Правда. Около часа назад. А ты откуда его знаешь?
- Кто ж в городе не знает твоего деда? Рыбак он был. От бога.
- И врун. Тот ещё. Сука.
На глаза опять навернулась тоска зелёная. Чтобы новая знакомая не увидела моих слёз, я отвернулся, но тут же услышал:
- Повернись.
Оборачиваюсь. Одним ловким движением девушка освобождается от тельняшки и, оставшись топлес, спрашивает:
- Нравится?
- Ты чего? Или это опять подвох какой-то?
- Никакого подвоха, ибо, как говаривал классик, если в начале пьесы на стене висит ружьё, то в конце обязательно должны появиться сиськи.