Она всё время смотрела на меня. Наверное, надо было уже привыкнуть к этому взгляду, но я никак не мог.
Глупо было бы описывать тут гамму чувств, которую в этот момент выражали её глаза. Мудрость. Прежде всего, в них была удивительная мудрость – осознанная, приобретенная.
Закалённая мудрость.
Ей было 5 лет.
Она бегала туда-сюда на лодочной станции. Внучка хозяина. Белокурая, голубоглазая – в розовой футболочке и синих спортивных штанишках, она почти ничего не говорила, ценила каждое своё слово. И только впивалась в тебя взглядом, также как впивается крючок в щуку и казалось, не отпустит уже никогда, уезжай хоть в другую страну, взгляд этот останется на тебе. Такой был взгляд у этой маленькой девочки.

С лодкой было сложнее, только на первый взгляд. Её всё время заносило в разные стороны, не было нормального киля, к тому же она оказалась очень тяжелой. Надо было постоянно грести раз по 5 вправо, потом выравниваться, потом опять правым-правым, потом левым, потом выравниваться. Мышцы начинали постанывать. Были тучи. Впрочем, очень скоро – привыкал.

Получая истинное удовольствие от сопротивления, я начинал всё быстрее и быстрее грести, огибал длинную косу и искал взглядом безлюдную бухту, что бы зайти туда и наконец-то посидеть в одиночестве.

Выпивая на природе, упускаешь великое множество нужных и важных деталей, оттенков, ощущений .
Выпивая на природе убиваешь рвущуюся на волю душу, запихивая её в какой-то мешок, потный и вонючий, подобный раздевалке в спорт.зале. Мне не хотелось этого делать, потому я был абсолютно трезв.

Я высадился на берег, протащил чуть-чуть лодку, оставил её в кустах, а сам пешком отправился в гору, к соснам которые с каким-то таинственным чувством юмора, корячились тут по всюду. Я действительно находил сосновый лес достаточно забавным: кудрявые танцоры великаны, застывшие и обратившиеся в дерево. Я возможно и сам был один из них, когда-то, такой же кудрявый, сутулый, руки согнуты, ноги прямые. Стоял, ждал попутного ветра, который как оказалось, никуда не двигает. Одеревенел.

Дыньку я нёс в руках, как шар судьбы. Поймав себя на этой мысли мне пришло в голову, что я идиот. Я сел на землю, достал из кармана нож и принялся за дыню.

На мне был жёлтый дождевик – я всегда мечтал о таком.
Я всегда мечтал о жёлтом дождивеке. Потому что прошлый свой дождевик – желтый, я запачкал в чёрной краске.

Это было летом перед выпускным 11 классом.
Я объелся поганок, я был в жёлтом дождевике, а когда я пришёл в себя – жёлтый дождевик был уже весь запачкан чёрной краской.
Я до сих пор не знаю где я его запачкал.

Вспоминая множество своих алкогольных или наркотических историй, перебирая их в голове, я нахожу абсолютное большинство такого рода опытов – бесполезной тратой времени, дегенерацией. Сальвадор Дали, писал в наставлениях художнику: не пить спиртное и покурить гашиш 5 раз в жизни. Так как получилось, что гашиш я курил больше 5 раз в жизни ( к чёрту и гашиш, под ним я начинаю несвязно бредить, к тому же многие мои абсолютно трезвые мысли, постоянно вызывают подозрения у друзей, в том что я в хлам накуренный ), я присоединяюсь к совету Дали и несколько переиначив его говорю: Художник не пей спиртного и съешь грибов 2 раза в жизни летом между 10 и 11 классом. Это искренний совет, потому что полезным я нахожу только 2 грибных трипа ( хотя трипов этих было конечно больше, но вот не жалею только о 2.)

Магазин Спецодежда в котором я приобрёл жёлтый дождевик находится у нас в КБО, недалеко от моего дома. Мой друг и оператор Паша Кудряшов, проживающий совсем близко к этому КБО, очень расстроился, когда увидел, что его ремонтируют под Бизнес-центр. Полуразрушенное, советское КБО видимо как-то вдохновляло его. Есть такие здания.

Желтый дождевик – я купил, прежде всего, для фильма. Иногда я сосредотачиваюсь на каких-то вещах. Когда хочешь снять кино. Можно, в конце концов, вкладывать кучу идей в свой фильм, всё равно это останется историей о жёлтых дождевиках.

Уйма времени прошло с тех пор, как прошлый запачкался. А я купил только сейчас.

Я сижу в жёлтом дождевике один в сосновом лесу и если закрою глаза и засну ко мне явится девочка, с лодочной станции и опять будет пожирать меня взглядом.

Бывает такое, что начинаешь слышать землю. Думаешь тогда, ну вот, видимо я совсем сошел с ума.
Я обращаю внимание на рукав дождевика, я вижу, что он запачкался. Тут нигде не может быть чёрной краски, но вот и тут на рукаве получилось пятно.

Я улыбаюсь, мне кажется, что так и должно быть.

Вечером я гребу назад, к берегу.
На небольшой пристани сидят в шезлонгах три толстые тётки. Мне кажется, что они совсем близко, но когда я их фоткаю, оказывается, что они очень далеко.

На лодочной станции бабушка лузгает семечки, какие-то мужики пьют пиво, девочка…
Мудрая, маленькая девочка в упор смотрит на меня.
Я улыбаюсь ей и отдаю документы на лодку. Она с важным видом сует их в карман.

Я иду вперёд, в своём жёлтом дождевике с чёрными пятнами и сливаюсь с жизнью. С окружающей меня прекрасной суетной жизнью, летнего вечера в посёлке.

Иду встречать закат на железную дорогу.

Мне кажется я понимаю гораздо больше, чем могу рассказать..