-Бяда Василваныч! Ой бяда!- закричал врываясь в горенку дневальный.  - Ой бяда бяда! Белыя понаехали! Убивають!
-Чо бля!- возмутился Чапай, протирая заспанные глаза, - Чо бля такое? Какие белыя?
-Ой белыя!!!  Многааа!  Ой бяда!!! Убивають! Тикайте Васильваныч!Убьють веть!!!  А мы белых подзадержем! Мы за вас Васильваныч кровушку свою-сукровушку прольем, лишь бы вы утякли!

Чапаев схватил револьвер со стола и как был - в портках, выскочил на двор. Повсюду слышались выстрелы. Звучали крики: «-Ах ты проказник краснопузай! -Ишь ты спрятаться удумал где! -Ужо тебя сейчас прикончим! -Аааа! -Ребятушки ня убявайтии! - Вот на  тебе поджидок!».

 Чехарда —  кобыла Чапая испуганно прядала ушами. Чапай вскочил на нее и понесся сквозь   бой к реке.Чапай понимал, что только река сможет задержать погоню, поможет спастись, набрать новый отряд, вернуться и бить, бить ненавистную белую мразь!  Отомстить за погибающих сейчас в деревне бойцов.

Оглянувшись, Чапай на фоне горящих хат, увидел несколько силуэтов наездников — его преследовали беляки, на ходу отмахивая шашками.
-Ну, Чехарда, выручай! -  босыми пятками Чапай понаддал по бокам кобылки. Чехарда  всхрапнула и стала набирать. Чапай вновь оглянулся — погоня отставала. Позади, скрадываемые расстоянием стихали крики и выстрелы щелкали уже нестрашно.

Чехарда донесла Чапая до Урала,  с разгона преодолела крутой склон,  и они поплыли на тот берег, преодолевая бурное течение.

Когда были примерно в половине расстояния до другого берега, первые пули преследователей,  как камушки, что дети резвясь кидают, взбили воду вокруг.

«Мазилы», - подумал Чапай. Тут же пуля попала в левое плечо. Онемела и разжалась рука. Следующая пуля вошла ему в затылок, вышла через глазницу, глаз вывалился из нее, повис на ниточках плоти. Но Чапай был все еще жив. Он держался здоровой рукой за  сбрую, проговаривал как заклинание: «Давай Чехарда! Давай! Выноси родная! А глаз я стеклянный вставлю».  

Тут пули попали в круп лошади, обезумев от боли Чехарда повернула к Чапаю голову, заржала от страшной боли и ухватила Чапая за болтающийся глаз.  Зрение Чапая на секунду раздвоилось. Одним глазом он увидел фиолетово-синий язык и желтые огромные зубы, а вторым холку Чехарды и другой берег...
« Пиздец какой-то!» - была его последняя мысль. Потом  Чапай потерял сознание, погрузился в темные речные воды...

Чехарде хватило сил доплыть до берега, но там она пала от потери крови.

На сдедующий день, в кибитке запряженной ишаком, вдоль берега ехали два казаха. Увидев мертвую лошадь, они радостно залопотали на своем птичьем языке, разделали лошадь, загрузили то что сочли пригодным для еды в бричку и повезли в кишлак.

Через неделю  в кишлак вошел отряд красноармейцев. Все мужчины-казахи убежали , в страхе перед русскими демонами в буденовках, бросив жен на милость своих казахских богов.  Красноармейцы входили в юрты, шарили там в поисках еды и кумыса, насытившись и захмелев,  насиловали чумазых казашек. Казашки терпели насилие покорно. Только костяные обереги  на задранных на головы   казашек юбках, неодобрительно постукивали в такт красноармейским фрикциям...

Это постукивание, раздражало комиссара Фурмана. У Фурмана от этого постукивания  разболелась голова. Он  морщился и стискивал рукоять шашки. Бойцы видя недовольство на лице комиссара преподнесли ему кольцо казахской колбасы. Фурман, все так же кривясь откусил кусочек.
Из  откуса на него вылупился глаз. И стал подмигивать.

Ну ты че?- удивился Фурман, - Ты кто? Ты глаз? - глаз моргнул.
Ты что-то другое? - глаз моргнул два раза.
Ты колбаса?- один раз.
Я тебя знаю?- два раза.

 Фурманов задавал вопросы, а глаз моргал невпопад, иногда один раз, иногда два,  иногда  три или больше...

 Постукивали обереги, красноармейцы пили кислый кумыс и жрали колбасу...