Необходимое предисловие:

Специально для майора раз/ который вчера спрашивал о головке, под другим моим текстом/ здесь есть о головке.







Из всех времен года, более всего ненавижу лето. Почему? Да потому что летом дети с самого утра во дворе. У них, понимаешь, каникулы. И когда выхожу из подъезда, то сразу слышу их ломкие голоса: «Смотрите! Живодер пошел! Живодер! Живодер! Живо-живо-живодер!».

Что обидно: когда в девяносто шестом вернулся из Чечни, меня называли героем, а я считал себя чудовищем. Живодером. Было там несколько эпизодов, которые хотя со временем потускнели в памяти, но о них не забыть.

В конечном итоге утешаюсь тем, что исполнял Святой долг. Не всем ходить чистенькими. Некоторым и говно надо разгребать. Вот хотя бы чтобы эти крикливые малыши жили счастливо.

А сейчас мне стыдиться и каяться не в чем. Наоборот. Но тем не менее, детская дразнилка, преследующая изо дня в день, все лето, бесит. Жалею, что не могу детишкам объяснить - давал подписку о неразглашении. Так бы конечно они мне в рот заглядывали. Эх... Ну да ладно. Скоро лето кончится, пойдут эти пацаны в школу, и все устаканится до следующих каникул.

Смотрю на часы. Восемь тридцать. Начало моего рабочего дня. Захожу в намеченный вчера по плану двор. В своем-то делать нечего уже давно.

Достаю из кармана сверток, с мелко нарезанным мяском, иду к ближайшему подвальному окошку. Как и ожидалось стекло выбито. Бардак потому что в стране. Но ничего. Ничего-ничего. Время прийдет. Все наладим. И стекла в подвальные окошки вставим!

Присаживаюсь перед окошком: «Кис-кис-кис! Идите сюда! Я вам мяска принес! Кис-кис-кис!». Бросаю несколько кусочков мяса внутрь. Оттуда раздается дружное «мяу» и на свет Божий осторожно выходят четыре кошки. Скармливаю им еще немного мяса.

Кошки довольно быстро перестают осторожничать. Чувствуют - зла им не желаю. Подходят, ластятся, мурлычут, выпрашивают добавки. Глажу их и жду.

Из недр подвала раздается хриплое и мужественное «мрааав» и появляется огромный котяра, серой масти. Морда в шрамах, разодранное ухо. Не зажиревший домашний кастрат, а боец. Смелость и достоинство в каждом движении. Крысолов. Раздвигает кошек, нюхает приманку, неторопливо начинает есть.

Осторожно, предельно осторожно, тяну руку к загривку. Если заметит, то мгновенно выпустит когти, полоснет по руке и уйдет в подвал. Но свое дело знаю. Взял! Кот рвется, лапы бешено молотят воздух он страшно и грозно кричит. Раскрываю специальный мешок, вбросил кота, закрыл. Фух... Ну вот. Полдела сделано.

Как всегда в маршрутке, на меня косятся — кот в мешке негодует и рвется на свободу. Мне неудобно под осуждающими взглядами пассажиров. Но есть такое слово «надо». И я терплю.

Вот и учебный городок. Дежурный на КПП козыряет, хотя я одет по гражданке. Уважают.

Иду мимо стендов, мимо плаца, на нем маршируют новобранцы. Несколько из них косятся на меня и сбиваются. Сержанты весело матюгают охламонов и тут же щедро раздают раззявам наряды. По окончании занятия их приведут ко мне. Вхожу в служебное помещение. Времени не очень много.

Достаю кота, зарабатывая несколько царапин, помещаю в спецустройство. В Чечне, в такое устройство, я зажимал руки, когда необходимо было быстро получить информацию. Далее проводил необходимые манипуляции. Зачем-то привез его с войны. Как знал. Но сейчас использую это орудие пыток в мирных целях.


Достаю из ящика стола безопасную бритву и аккуратно оббриваю волосистые кошачьи тестикулы. Это предварительная обработка. После наношу крем для эпиляции и жду положенное время. Смываю крем. Кот стонет от унижения. Прости друг, но так надо!

Наконец последний этап. Из специального пульверизатора распыляю на кошачьи причиндалы безвредный лак, разработанный в Центральной Военной Лаборатории. Жду когда лак застынет. Уф, успел.

Надеваю на морду коту специальный кляп, отношу устройство за ширму. В коридоре слышны шаги. Это сержант ведет салабонов, которым назначил наряды.
Они входят неровным строем. Душары бля!

Сержант начинает:
- Рядовой Евгеньев!
- Я!
- Головка от хуя! Повторите, что вы сказали!
- Я, товарищ сержант, сказал что у кота яйца не блестят, что они волосатые.
- Ты, Евгеньев, еще домашними пирожками какаешь, чтобы свое мнение относительно чистоты озвучивать. Но чтобы ты не рассказывал своим сослуживцам, что сержант Загорулько плохо разбирается в кошачьих яйцах, то смотри!

Мой звездный час. Отодвигаю ширму. В свете настольной лампы яйца кота блестят так, что слепит глаза.

У Евгеньева широко открыт рот. Этот миг новобранцы запомнят на всю жизнь.

Сержант обводит молодых бойцов взглядом:
- Евгеньев!
- Я!
- Головка от копья! Понятно как должно блестеть?
- Так точно товарищ сержант!
- Отделение нале-во! На чистку уборных бегом марш!

Они убегают, сержант козыряет мне /хотя я и в гражданском/, идет вслед за подопечными. Контроль должен быть непрерывен.

Я беру устройство, выхожу на улицу. Выпускаю кота. Он несется через плац к бетонному забору, непонятным образом взмывает на трехметровую высоту. Взблескивают в солнечных лучах его яйца. Спрыгивает на ту сторону. Спасибо тебе кот. Удачи!

Ничего-ничего. Сначала маленький шажок. Сначала заблестят у котов яйца. Потом окна в подвальных окошках, а потом и вся страна! И заживем счастливо!