Залогинься!
Слушай сюда!
Автору "Письма". К сожалению, содержание этого послания идет вразрез с моими представлениями о текущем моменте. Да и не текущем тоже. Да и не только моими. Пешы исчо. Француский самагонщик
дд
софора |
Автор: Реббе
Рубрика: ЧТИВО (строчка) Кем принято: Лоффкач Просмотров: 1006 Комментов: 28 Оценка Эксперта: 38° Оценка читателей: 38° Описываемые тут события имели место быть.
Февраль 1990 года. *** Не может такого быть! - пронеслось у Зильбермана в голове. А в груди провернулось что-то холодное и приятно щекочущее. Сердце зачастило. Из заиндевевшего окна трамвая он лишь краешком глаза заприметил на заборе тусклую афишу. Конечно, он понимал - перестройка, гласность, падение «железного занавеса» и все такое, но неужели… Выскочил на следующей остановке, хотя до института ехать еще было добрые полчаса. Помчался обратно, к афише. Демисезонные полуботиночки, с протертыми до дыр стельками, тонули в февральском снежно-ледяном крошеве. Носки намокли почти сразу. Ну и черт с ними. Потому что, да, да, да!!! Так и есть! Ничего ему не показалось. Вот она, афиша: Рок- группа «Nazareth», Великобритания, 24 марта, Дворец спорта «Юность», начало 19:00. - Пиздец! – не удержался от эмоций парень. Рядом стоявший старичок с «Правдой» в руке, обернулся, приподнял очки и недовольно фыркнул. - Пиздец! – подтвердил еще раз свое потрясение студент второго курса машиностроительного института Димка Зильберман. На учебу он в этот день так и не пошел. *** Пять рублей билет. Недешево, конечно, но ведь кумиры, да и третий ряд, все же. Партер. А два билета это уже «чирик», но куда он без Таньки. Второй год вместе, как-никак. Ничего, успокаивал себя Зильберман, пару раз пивка не попью, на комплексных обедах сэкономлю. На крайняк, продам кассету «JVS». Дядька из загранки привез. Вытяну как-нибудь. Вечером в тесной общаговской комнатушке склеили они с Таней вместе три ватмановских листа, затем Дима вывел красной гуашью «I LOVE NAZARETH». Полюбовался работой, остался доволен. Перевернул самодельный плакат на обратную сторону и написал жирно «I WANNA LIVE IN NAZARETH». Димке это показалось оригинальным. Некий двойной смысл. Группа «Nazareth» и далекий, волшебно-библейский город Назарет. И то и другое из иного, потустороннего мира. Тане тоже понравилось. Парень на секундочку призадумался и поставил после NAZARETH длиннющий восклицательный знак. *** Концерт удался на славу. Зрители не садились ни на секунду. Пели вместе с Маккаферти, размахивая поднятыми над головами «козами». Зильберман с Танюхой тоже раскачивали своим самодельным плакатом в унисон с остальными. Когда исполняли «Love Hurts», все, как по команде щелкнули зажигалками, чиркнули спичками и Дворец спорта наполнился тысячами огоньками. Огоньки синхронно раскачивались. Без пяти минут несоветские люди в едином порыве пели вместе с пришельцами из другой планеты: «Love hurts, love scars, Love wounds, and marks…» У многих в глазах блестели слезы счастья. Казалось, вот-вот, и все изменится к лучшему. И после концерта не будет серого и дымного города вокруг, не будет бесконечных очередей за сахаром и стиральным порошком, не будет опустошающего душу безвременья, а будет только одна большая любовь. Одна на всех. *** После концерта одухотворенная парочка двинулась гулять по проспекту Ленина. В ресторане «Лахти» чудом купили четыре бутылки «Ячменного колоса». У Зильбермана в кармане каким-то образом оказалась задеревеневшая вяленая вобла. Пили пиво на парапете у парка, целовались, вспоминали концерт, мечтали о будущем. Десятками огней на другой стороне Днепра дышал своей мартеновской жизнью металлургический гигант. Весеннее ночное небо южного украинского города отсвечивало ему в ответ желто-дымным заревом. В голове все еще звучала чудная музыка. В воздухе витал не спертый доменный выхлоп, а запах моря. Хотя до моря было триста верст. Счастье окутало наших героев своим пуховым одеялом с головой. Все еще у них было впереди. Январь 1993 года - Танюша, ну не плачь, мы скоро встретимся. Вот увидишь, встретимся. - Ты обещаешь, Зильберман? - Конечно, Танюша. Я, как только приеду, сразу позвоню. Ты жди. - Я буду ждать. - А через пару месяцев я обустроюсь, обживусь малёха и сразу тебя вызову. Два месяца – это чепуха, ведь, Танюш. Да не реви ты, глупенькая. - Не могу не реветь, не могу… Все, иди, Дим. Регистрацию объявили. - Иду… - Иди… Июнь 2003 года. Мерный шум электродвигателей убаюкивал. Глаза закрывались сами собой. Настенные цеховые часы показывали половину пятого. Самое сложное время. Но спать нельзя. Ни в коем случае. В прошлом месяце уже уволили одного русского оператора – Марика Глозмана. Он тоже уснул. Компьютер тогда под утро выдал падение давления в форсунках подачи вещества и соплевидные нити жидкого спандекса ослабли, упали безвольными спагеттинами на станину, побелели и застыли в немом удивлении. Насмарку пошла работа всей ночной смены. Марика рассчитали за полчаса, дали письмо на биржу и вывели за ворота. А ведь ему уже было под шестьдесят. До пенсии еще пять лет. Никогда Димка не забудет его воспаленные от бессонной ночи и химии красные глаза, наполненные тяжелыми стариковскими слезами. Начальство на заводе - сплошь марроканцы. Семейственность, так сказать. Тянут черножопые друг друга. Да и уважают их тут. Мол, это они шестьдесят лет назад приехали за независимость страны сражаться, умирали за нее. А русские, так,- колбасная иммиграция. Стадо. Русских тут не очень любят. И уж, тем более, не дадут пробиться на должность выше начальника смены. Это потолок. Но Зильберман был доволен и этим. Пять месяцев работы скотником на коровьей ферме расставили его рабочие приоритеты очень быстро. Так что, свою работу на химзаводе он ценил. Поэтому, не спать, не спать и еще раз, не спать… Если его выпрут, как бедного Марика, то впору будет повеситься. Почти вся зарплата уходила на выплату сдуру взятой ипотеки. А еще электричество, вода, газ, земельный налог, автокредит. Эх, лучше и не думать… И хотя квартира была по союзным меркам шикарная (девяностометровая, три комнаты, и даже балкончик с электрогрилем), Дима Зильберман приходил в нее только чтоб поесть, посрать да поспать. Один полноценный выходной Димка тратил на поездки по магазинам да на полуобморочный сон. Глава семьи отсыпался впрок. Питались и одевались, считай, на Фридкину зарплату. Димка и не понял, как он женился на ней. Фрида - типичная страшненькая жидовочка с нитевидной линией усов под крючковатым носом. Как-то все завертелось, закрутилось тогда. Димке надоело мыкаться по кибуцам. Хотелось домашнего уюта и тепла. А когда уж Фрида забеременела, то все само собой и решилось. Еврейскую свадьбу сыграли в русском ресторане «Тройка». Дима не любил свою жену, но в меру уважал. Фрида работала на швейной фабрике. Шила трусы. И иногда эти трусы за пределы фабрики выносила. То есть, по старой доброй советской традиции, подворовывала. У них в семье не было проблем с трусами. Никогда. А еще, у Фриды имелась престарелая бабушка, получающая гигантскую пенсию, как ветеран войны. Плюс ежегодная материальная помощь из Германии. Так что, бабуля была дополнительным Фридиным достоинством. Одним словом, все было не так уж и плохо. В квартире пятисотлитровый холодильник «Самсунг», микроволновка, плазменный телевизор, за окном кредитный «Фиат». Жить можно. *** Надо бы пойти почистить прогревочные барабаны, подумал Зильберман. Вот только на секундочку присяду, передохну и вперед. До конца смены оставалось всего лишь три часа. Только присел, как из громкоговорителя вдруг раздался голос. Нежный такой и знакомый. Обычно из этих динамиков пару раз в месяц противно взвывала сирена, если случались проблемы с конвейером. Когда уволили Марика, тоже завыла сирена. Душераздирающе так и противно завыла. До спинных мурашек. Димка смертельно боялся, что этот дикий вой заверещит когда-то и по нему. Он все время об этом думал. Все время. А тут голос. Родной такой. Странно… - Здравствуй, Дим. - Привет,- похолодел всем телом Зильберман. - Танька, ты, что-ли?! - Я, Дим. Надо же, узнал. Как ты там? - Ничего, Тань… - включился в беседу с громкоговорителем Дима. - Что ж ты мне так и не позвонил тогда? Я два месяца около телефона прокуковала. Даже на улицу не выходила. - Да чо-то закрутился, Тань. Понимаешь, сначала ульпан, потом кибуц, дальше мисрад клита. - Странные слова ты какие-то говоришь, Димочка. Противные. Не понимаю я их совсем. - Ну, да. Противные. Не важно… Я ведь тебя до сих пор люблю. - Но ты ведь женился… - Ну, навалилось как-то все сразу: машканта, лишкат авода, купат холим. Я и… - Опять непонятные слова, Зильбер. Прекрати. - Прости. Не буду больше. А ты как? - А я все так же. Одна. Жду, пока ты обустроишься и меня к себе позовешь. Вот уже десять лет жду. - Не надо тебе сюда, Танюша. - А что так? Разве у вас там плохо? Ты ведь так мечтал…Чтоб подальше от совка…Назарет, волшебный город … - Да никакой он не волшебный, Тань. - А какой? - Грязный арабский городишко. Вон он, за окном этот Назарет, черт бы его побрал. Сталинград после бомбежки краше выглядел, чем этот Назарет. - Хм… Тот плакат помнишь, на концерте? – усмехнулся голос. - Конечно,- улыбнулся в ответ Дима. - Значит, слово материально? - Еще как… - Тем более, если он написано. - Ага, да еще с двух сторон. - Красной гуашью. Расхохотались. - Ты знаешь, Дим, я до сих пор тот плакат с концерта храню. Он у меня на шкафу лежит. Гуашь, правда, выгорела уже почти. Зильберман закрыл глаза. Опустил обессилено лицо в ладони. Промолчал, ничего не ответил. - Дим, а что ты сейчас на плакатах пишешь, когда на концерт идешь? – фальшиво бодро спросил Танин голос. - Я не хожу тут на концерты. - Разве у вас не проходят концерты? - Нет...вернее, да…проходят…наверное. Я не знаю. Я не хожу. Я работаю. - Я тоже работаю. Но на концерты по-прежнему хожу. - Это другое, Тань. Тут по другому работают. Долго объяснять. Не хожу и все… Возникла пауза. Приятная такая пауза. Насыщенная. Слышен лишь был только шум конвейера. - А у нас в этом году море черешни, – прервал молчание громкоговоритель Танькиным голосом . - И желтая, мелитопольская, как ты любишь и черная… Помнишь, Дим, как мы черешню у бабок на Анголенко воровали? - Помню. Там еще в углу мужики тараньку продавали. Вкусную… И семечки «пузанки» на «анголе» тоже помню. Два стакана в карман, чтоб дешевле и на «Металлург». Да? - Ага… - А еще Тань, ты по мосту ходить боялась, через ГЭС который, потому что его трясло? А я тебя специально на него тащил. Помнишь? - Помню, Дим… - Мы стояли на нем и наблюдали, как проходят шлюзы прогулочные теплоходы. Ты еще глаза все время закрывала, и держала меня за руку. Крепко так держала, до боли. - Да, а ты меня целовал в шею и называл «трясогузкой»… Опять пауза и шум электродвигателей. - Приезжай, а, Дим… Поедем на море, в Кирилловку, как тогда, в девяносто первом, с палаткой…Мы даже о путче ничего не знали. Только в сентябре по приезду узнали. Ты ведь так любишь море… - Оказывается, не очень-то я его люблю, Тань. – ухмыльнулся Зильберман. – Вот оно, тут рядом, сорок километров, а я уже года два как не был. - Надо же, а тут к Азовскому по три раза за лето ездили. Триста километров. - Да… - Да… - Приедешь? – спросил Танин голос. - Обязательно. Как-нибудь, – еле слышно, почти шепотом ответил Дима. И продолжил скороговоркой, - ты подожди меня тут недолго. Минут пять. Мне только надо прогревочные барабаны почистить и я приду. Прогревочные барабаны, Тань, это очень важно. Ты даже себе не представляешь, насколько это важно - прогревочные барабаны… - Иди… - Бегу. Димка Зильберман резко открыл глаза, с трудом проморгался, судорожно вскочил на ноги, куда-то попытался побежать, споткнулся, упал. Сирена, на этот раз, выла даже противней обычного…
Еще на конкурс.
короче, пиздец прогревочным барабанам.
где-то у кого-то читал я про этого кренделя - это точно..
не вспомню у кого. а хорошо, веришь сразу.
Хорошо,блин быть экспертом! Вона какие рассказищи получаются. Очень понравилось. Город - Днепропетровск?
Ставлю оценку: 41
Сижу и думайу - и нахрена куда то ехать?? Здесь, в Крыму, море, тепло, на жизнь хватает. А друг уехал в Нюрнберг, жена - еврейка Таня Ачкинази сблатовала. Пашет, как проклятй. Живут, как в рассказе, за счет таниной бабушки, ветерана. Режим - жестяк, друзей нет, бухать нельзя.
Кста, Basic! Ты мне про землю так и не ответил. А заберут ведь!
Ставлю оценку: 42
Хорошо.
Заню я этот Назарет. Там климат хороший.
Хорошо. Душевно. Оценка:40.
встала, посмотрела с балкона в сторону Назарета. Светится! Высоко на горе. Конечно, Тани всякие...
Ставлю оценку: 46
очень, вообще все на конкурс получилось здорово.
душевно и знакомо.
Ставлю оценку: 45
Ставлю оценку: 41
Ставлю оценку: 34
Очень душевно. Город, я полагаю - Запорожье, автор - фекалыч.
Ставлю оценку: 40
Ставлю оценку: 36
Я долбоеб, и не могу определиться с оценкой с первого раза. Теперь ставлю: 34
Я долбоеб, и не могу определиться с оценкой с первого раза. Теперь ставлю: 40
блять... реально долбоеб!
сорре, сначала я поставил 36, которые я хотел поставить "флакону-мошынке" потом я нописал об этом в комменте, и не туда нажал, блять.. а потом уже исправил. здесь - 40!
Ставлю оценку: 35
Ставлю оценку: 33
Ставлю оценку: 30
Душевненько так. Но на коллекцию уж точно не тянет. Предсказуемо с первой до последней строчки. 30 в самый раз, и то под настроение.
прочитал по рекомендации Лоффкача, кою он дал в обзоре по итогам конкурса. Пожалуй, соглашусь с одлбоем. предсказуемо и довольно шаблонно. Тоска не доделана. Боль не смонтирована. Для конкурса подходит.
AbriCosinus
2012-09-07 17:45:33 ыыыыы предсказуемо и довольно шаблонно. Тоска не доделана. Боль не смонтирована. Для конкурса подходит. (с) а конкурс это у нас типо распродажи - все по десять, главное- продать |
Щас на ресурсе:
65 (0 пользователей, 65 гостей) :
|
Copyright © 2009-2025, graduss.com ° Написать нам письмо ° Верстка и дизайн — Кнопка Лу ° Техподдержка — Лесгустой ° Site by Stan |