Можно сказать, что этот город у моря. Хотя испокон стоял он и стоит у неспокойной реке, которая ни одну ГЭС на себе не приемлет. Так что их в сторонке ставят на отводных каналах. А вот море выкопали. Так бывает с амбициозными людьми, которые возомнили... Впрочем, кто знает людей, тот не удивляется величественной бесполезности созданной ими грандиозности. Это море изменило великолепие климата города, уничтожило пару десятков поселений, затопило плодородную почву. И зачем, если не сказать грубее?
Некоему челу со сладкой фамилией захотелось медальки на грудь. Дело, конечно, не в фамилии, а в номере этого чела. Тогда было время номерных людей. В любой области страны был чел под номером первым, а также вторым, третьим и т. д. Они так и ходили: впереди первый, за ним второй, а там и третий... Ставили подписи под решениями, выступали и можно было подумать, что это их край.
Однако, на возникший вопрос: куда, собственно, очерёдность? Оказывалось — к кормушке.
Туда же и первая сотня пристроилась. Куда им без неё.
Все остальные тысячи и миллионы в закрома не допускались, к принятию решений — тем паче. Тем не менее это был их край. Они это чувствовали, вот о таких как они и речь. Пускай первые номерные за своим чугунным забором остаются, за бронированными стёклами.

То было время, когда хлеб ещё не продавали в полимерных пакетах. Брали руками немытыми, имеется ввиду Димона, рассказ то пойдёт о нём. Он был в таком шаловливом возрасте, когда пора приучать к порядку, чтобы поздно не было. Поручения давать, например, сгонять за хлебом. Кстати, Димон с удовольствием ходил. Во-первых, на сдачу он покупал булочку с изюмом за девять копеек, слаще которой не бывает. Во-вторых, законный способ удрать на улицу, интересней которой тоже не бывает. Кроме телевизора, конечно, который выставлял из окна для всеобщего обозрения отец соседского Николки, инженер.
Зато на улице всё взаправду. Даже смертельные случаи. Попадает какой-нибудь рассеянный дядька под трамвай. Лежит, орёт, ноги переехало. Ну и перестаёт орать, затихает. Кровь уже не так хлещет, вытекла. Это потом даже в кино покажут, что аорту надо пережать. А в тот момент кто догадается? Знать не знают про аорту. Тех, кто знает мало. И они всегда хрен знает где. Короче, труп увезли, кровь смыли.

Или другой кровавый случай. Цыганки ходят, вещи просят. На одной руке голозадый малец, на другой — мешок со шматьём. Подходит к цветочному палисаднику в глубине двора.
Димон знает, что туда подходить нельзя. За палисадником абрикос, когда он подсыхает, то превращается в курагу и вкуснее этой штуки не бывает. Но взять её не просто. Под деревом будка, в ней злющий как кащей беспородный пёс Волчок. У дворовых пацанов был такой прикол: подобраться и палкой выудить лежащую на земле абрикосину. Волчок бросается на смельчака, заходится в лайе, натягивая изо всех сил цепь, пеной брызжет, кусает палку. Цепной пёс. Знает поди сколько добра охраняет. Но самые ловкие умудряются подцепить вожделенный плод и тут же на зависть всем сожрать. Димону такое удавалось.
Детвора игралась неподалёку у сараев, когда цыганка ступила на опасную дорожку между палисадниками. Подходит к двери, чтобы постучаться. Мгновенно вылетает Волчок из будки и цапает за ляжку. Так кусок тела и юбки отхватил клыками на глазах Димона.
Цыганка в ор, мешок бросила, отбежала, рану ладонью прижала, кровь капает на дорожку. Ребёнка кинула на траву, руки к небу:
- Люди добры!!! Помогитя!!!
Нашлись добрые, принесли бинты, йоду. Она кое-как перемотала рану. Попросила мешок достать. Волчок уже охрип от лая. Морда окровавлена, человеченки попробовал, скот.
Мешок палкой достали, цыганка его подхватила, мальца подняла и дальше пошла подаяние просить. Ведь цыганскому барону похрен раны, заживут как на собаке, зализывай, а дело делай. Правда об этом Димон узнает значительно позже, а пока ещё случай.

Бухнул впервые наш пацан по взрослому. Рюмку водки ему первокласснику дала мать. Такое дело было.
В школу по осени Димон пошел, вполне самостоятельным стал. В форме ходит с портфелем. Первым учеником числится. А что: читать умеет, считать умеет, бегает быстрее всех, на уроках скучно. Стал на девчонок заглядываться. Можно сказать влюбился, хотя не знал ещё, как и что. Трепетание сердца ощутил к одной глазастенькой. Прямо смотреть на неё не мог. Только невзначай.
Сохранил таки эту сердечную нежность на долгие годы, пока сами женщины не истребили в нём этот трепет. Почти.
Да ладно, они хорошие, это он плохой. Амбиции кровь портят.
В тот день, кстати, придя со школы он получил подарок. Ему купили резиновые сапоги. До этого счастливого мгновенья он ходил в ботинках и полуботинках с галошами. Теперь он поднялся в собственных глазах на тридцать сантиметров. То есть на высоту резиновых сапог. Теперь ему лужи не страшны, а даже желательны. Бабушка аккуратно обернула ноги его портянками и натянула сапоги. Радостно вскочив, он тут же решает их проверить. Все лужи во дворе перемерял, Николку встретил.
- Айда на улицу, там трубы прокладывают, видел? - предлагает Николка.
- Ну и чо трубы... что я псих по канавам сигать, не лето ведь...
- Посмотрим хотя б...
- Ладно, - соглашается Димон, подбегает к родной веранде и кричит, - Ба! Я пойду погуляю...
- Далёко?
- Нет... возле школы... там с пацанами...
- Смотри, осторожней, дождь ведь прошел...
- У меня ж сапоги... забыла...
Радостный Димон выбегает на улицу. Посреди дороги трубы в навалку, рядом канава почти вся заполнена водой. Нет, он не дурак, чтобы в новых сапогах по грязи. Да и глубоко там. Летом они по этим канавам рассекали только так. А сейчас по трубам походили и дальше пошли. Ещё ребят одноклассников встретили. Ни у кого сапог нет, только у Димона. Все завидуют. Не говорят, конечно, но восторженные взгляды не скроешь. Нашли лужу подходящую, Димон зашагал вдоль, поперёк и хоть бы что. Водолаз. Первопроходец.
- Учитесь! - залихватски кричит Дима и шагает, шагает...
Амбиции удовлетворены, но не полностью. Лафа, она такая неуемная.
Продвинулись дальше по другой улице к школе.
- Вон, гля какая лужища-а-а! - Орёт Николка показывая вдаль.
Там пол улицы залило, от тротуара до тротуара.
- Слабо перейти! - кричит Димон и бегом вперёд.
Подбежал, притормозил, не стал топать, брызгаться, пацаны то поотстали.
- Теперь глядите... - опять кричит им Димон и вышагивает...
Пацаны так не могут, они оббегают лужу, чтобы пройти по тротуару. Димон впереди метров на двадцать, прямо по середине огромной лужи чешет...
И вдруг пропадает... Как сквозь землю проваливается.
- Бежим, а то хана нам будет! - пугается самый догадливый и пацаны разбегаются по домам.

Когда Димон сделал тот злосчастный шаг, он не успел испугаться. Просто под ногой оказалась пустота и он полетел вниз. Тихо так. Бульк! И ушел под воду. Что либо осознавать в ту секунду не хватило времени. Его маленький организм стал работать на уровне заложенных за всё время эволюции реакций. Мозг лишь отметил, что дышать нечем. Димон ушел с головой, с надетой на неё шапкой, в пальто. Ноябрь на дворе.
Если опоры ногам нет, автоматом срабатывают руки. Раскинулись, пальцы в растопырку. Три пальца из десяти зацепились таки за что-то. Это был край канализационного люка. Крышку какая-то падла убрала.
Собственно, об этом Димон додумает потом. Тот кто не висел на волоске никогда не поймёт, что означает «потом», не поймёт что означает «сейчас». ПотОм означает, что у тебя оказывается впереди будет время. Оно в эту секунду не закончится. Это счастье, которое ощущаешь не сразу. Пока что работают рефлексы. Может чисто животные. А что остаётся челу в таком экстриме. Если челу всего семь лет отроду. Плавать чел ещё не умеет, подтягиваться на перекладине даже не пробовал. Только через заборы сигал и по деревьям лазил. Вот оказывается для чего нужно лазить по деревьям. Чтобы в случае чего твоё время внезапно не закончилось.
Ещё немного везения. Глаза то он открыл, видя только мутную воду, а рот благополучно захлопнул. Воды не нахлебался.
Зацепившись одной рукой за край люка, Димон вверху ищет опору другой руке. И находит. Тело в воде значительно легче. Даже в мокром пальто, шапке и штанах он без труда подтягивается и выныривает. Он может вздохнуть теперь.
Дальше надо опять мордой в лужу, ведь глубокая зараза, а надо наклониться проползти, карабкаясь руками и ногами. Хорошо что здесь не разрыто. Нетронутый булыжник.
Наконец, он на ногах. Люка он так и не увидел. Но его смертельный провал чувствовал спиной. Так что ходу, худу... подальше... домой.
А как же сапоги? Они благополучно на месте. Ноги в носках обмотаны портянками. Бабушка постаралась. Теперь как бы не отняли сапоги за такое купание. Что же делать?
Димон оглянулся, никаких пацанов не увидел. Вот гады... Как-то всё по другому стало. Воображать не перед кем и лужи больше не тянут к себе. Он снял шапку, выжал.
Ругать, конечно, будут, главное чтобы сапоги не отобрали, чтоб не слишком заметили. «Скажу, что упал», - подумал Димон и пошел в дворовые уборные. Они находились в глубине двора в центре кварталов, где сходились все дворы. Канализация была только в кирпичных домах, стоящих на самой улице. В них до революции жили хозяева этих дворов, а после — ответработники. В квартиру с удобствами Димон переедет только через пару лет.
Шесть уборных типа сортиров, сколочены из досок. Пока дошел зуб на зуб не попадает. Снял пальто, положил на край у очка. Штаны стащил, мокрые неудобно. Выкрутил в очко. Джемпер снял, рубашку. Окунулся на секунду, а промок до нитки. Странно.
И тут он услышал крик матери:
- Дима! Дима, ты где?
Пришлось открыть дверцу. Он только и успел штаны натянуть, сапоги да рубашку.
- Живой!?! Слава тебе Господи!! Мне добрые соседи сказали: утоп ваш сыночек... А ты вона где... Мокрый...
- Да нет, нормально всё.
- Какой нормально... Даже шапка мокрющая...Боже ж ты мой... пошли быстренько...
- Ма, а ты сапоги не отбирай. Они не виноваты...
- Молчи уж... Воды не наглотался?
- Не-а...
Они подошли к дому. Там уж бабушка стала причитать.
Воды натаскали, подогрели, ванну оцинкованную приготовили. Раздели героя, искупали. Разомлелого накормили горячей картошечкой со сливочным маслом и сардельками в придачу. Потом напоили чаем. Закутали, положили на диван под теплым одеялом.
- Ты бы ему лекарство какое дала, — посоветовала дочери мать.
- Какое лекарство? Аспирин? Так вроде температуры пока нету...
- Есть такое лекарство. Ото всего. - бабка полезла в буфет, достала водку.
- Да ты что? Ребёнку?! Мама?!
- А ты думаешь выросла на лекарствах? То-то. Давай, не сумлевайся. Всё как рукой сымет...
Мать нехотя налила рюмку, поднесла сыночку.
- Димочка, погоди спать... приподнимись...выпей вот... Только сразу глотай, во рту не держи.
- Что это ма?
- Пей... лекарство.
Димон, как в тумане от пережитого, взял рюмку и опрокинул в себя так, как делали взрослые. Обжигающая жидкость понесла незримый огонь в кровь и он отключился от суеты мира сего.
Там в полусне, он не слышал как пришел отец. Тому всё рассказали и отец в сердцах за ремень. Подбежал к сыну, увидел безмятежно спящее чадо своё непослушное и … остыл. Решил воспитательные меры передвинуть на завтра.
- Чем это от него несёт? Спиртным вроде?
- Для сугреву дали, - твёрдо сказала теща.
- Во как! - Отец отложил ремень, присел за стол. - Тогда и мне... для успокоения.

На следующий день в школе пацаны удивлялись, мол, слух прошел утоп Димон, провалился в люк и каюк. Ан нет, вот он Димон ухмыляется загадочно, помалкивает.
А он просто смотрел на них уже другими глазами.