В общем и целом тебе тут все рады. Но только веди себя более-менее прилично! Хочешь быть ПАДОНКАМ — да ради бога. Только не будь подонком.
Ну, и пидарасом не будь.
И соблюдай нижеизложенное. Как заповеди соблюдай.
КОДЕКС
Набрав в адресной строке браузера graduss.com, ты попал на литературный интернет-ресурс ГРАДУСС, расположенный на территории контркультуры. ДЕКЛАРАЦИЯ
Главная Регистрация Свеженалитое Лента комментов  Рюмочная  Клуб анонимных ФАК

Залогинься!

Логин:

Пароль:

Вздрогнем!

Третьим будешь?
Регистрируйся!

Слушай сюда!

poetmarat
Ира - слитонах. По той же причине.

Француский самагонщик
2024-02-29 17:09:31

poetmarat
Шкуры - слитонах. За неуместностью.

Француский самагонщик
2024-02-23 13:27:28

Любопытный? >>




Ночь в окрестностях Манежа

2009-10-31 17:51:01

Автор: Француский самагонщик
Рубрика: ЧТИВО (импорт)
Кем принято: Француский самагонщик
Просмотров: 1245
Комментов: 65
Оценка Эксперта: N/A°
Оценка читателей: 43°
Это канешна импорт. Написано более полутора лет назад, стало моим последним Рикамендом на ЛП (сам не ожидал, не для этого писал, но ценю).
Заливаю на Градусс по двум причинам:
1. Писал безделицу, а вещица получилась вполне контркультурная.
2. Хочется атмосферу разрядить.
3. И вапще - пусть на Градуссе будет (это сверх двух причин).


Где он, бронзы звон или гранита грань? В.Маяковский
Остановись, мгновенье! В.Гёте


Отзвенел одинокий удар курантов, и Москва вдруг словно обратилась в гранит и бронзу – в центре города, цемент и гипс – на окраинах, да ещё мрамор – это в основном в метро.
В окрестностях Манежа случилось так же: всё стало гранитным и бронзовым. И неподвижным.
Враз замерли немногочисленные уже автомобили, только что летевшие к Лубянке и дальше – одни в сторону Сретенки, к бульварам и Садовому кольцу, другие – мимо Политехнического, к Китай-городу, Кремлю, на набережные, в Замоскворечье. Мгновенно остановилось мельтешение мелкой мороси, а лучи фар, выхватывавших её из полутьмы, сделались как будто твёрдыми, осязаемыми. Перестали полоскаться на ветру, но не опали бессильно, а застыли, точно изваяния, огромные флаги над Большим Кремлёвским дворцом и над Думой.
Люди, ещё бродившие в этот час по площадям и улицам, тоже превратились в статуи. Даже лейтенант милиции Макеев, несший службу на углу Никитской и Манежной, у светофора, собравшегося было переключиться на зелёный, но застрявшего на жёлтом, и тот окаменел. Опустил веки, моргнувши, да так их и не поднял.
Словом, замерло всё до рассвета. Но не до рассвета. И не всё.

Всадник медленно поднял руку, коснулся козырька фуражки. Не поворачивая головы, лишь поводя глазами, посмотрел направо, где когда-то стояла гостиница «Москва», – неопределённо дёрнул уголком жёсткого рта, – потом налево, на развесёлую компанию мишек и зайчиков. Упёрся тяжёлым взглядом в пародию на самого себя, – в некрупного карикатурного Победоносца верхом на чём-то вроде морского конька.
Затем всадник моргнул – наблюдатель услышал бы негромкий, но чёткий каменный стук, – потрепал своего жеребца по мощной шее, вытянул губы дудочкой, причмокнул. Конь тронулся неспешным шагом, вынес седока на мостовую.
– Левее, Серко, – отрывисто скомандовал всадник, чуть натянув узду.
Конь послушно повернул и, аккуратно огибая машины, двинулся наискосок через площадь.

Некто в парике, камзоле, штанах до колен и башмаках с пряжками сидел на скамье в позе, говорившей о сильной усталости и явном желании выпить с устатку чего-нибудь крепкого.
Короткоштанный почувствовал покалывание в затекших ягодицах. Он выпрямил спину, вытянул ноги, разминая их. Потом встал со скамьи, спустился, прихрамывая, во двор красивого здания, выстроенного в стиле классицизма, близоруко всмотрелся в ночь. До слуха камзолоносца донеслись мерные удары.
Из тумана появился всадник.
– Смиррр-на! – гаркнул он. – Ррравнение! на! знамя!
Короткоштанный вздрогнул, вытянулся в струнку, затем пробормотал что-то про себя, расслабился и сварливо ответил, сильно окая:
– Здорово живёшь, Егорушко! Всё шутишь…
Всадник остановил коня, грузно спешился, протянул руку для пожатия.
– Здорово, Василич. Как сам?
– Вот хромаю, – сообщил короткоштанный. – Выпить есть?
Всадник коротко гоготнул, за ним негромко ржанул конь.
– А как же!
Егорушко вытащил из кармана галифе приличных размеров фляжку, свинтил колпачок, приложился, протянул Василичу.
– Благодарствую, – слегка поклонился Михайло Васильевич Ломоносов и сделал хороший глоток.
– Да уж будь, – отозвался Георгий Константинович Жуков.
– Хорошо, – оценил Ломоносов, прислушиваясь к своим ощущениям. – А то сидишь, сидишь…
– Ну, раз хорошо, тогда – за Саню Рукавишникова! – провозгласил Жуков и снова приник к горлышку. – Молодчага, что в карман мне фляжку заваял! С пониманием мужик. А закон твой, Василич, – объявил он вдруг, – говно!
– Отчего ж это говно?!
– Да оттого. Это не иначе, как Лавуазье тебя с толку сбил.
– Я первый открыл, – возмутился Ломоносов. – Это я сказал: если где чего убавится, то, стало быть, в другом месте столько же прибавится! Я сказал! А Лавуазье примазался!
– Ну и дурак, – веско рубанул Жуков. Конь фыркнул и подтверждающе мотнул головой. – Вернее, оба дураки. Вот, гляди, – маршал потряс фляжкой. – Сколько было, столько и осталось. Хоть всю ночь пей. А нам с тобой веселее сделалось. Так-то. А ты говоришь. Погоди, сейчас закусим. Серко, сообрази-ка пожрать!
Они вышли на тротуар, конь сильно топнул копытом по асфальту, отколов внушительный кусок. Жуков подобрал пластину, разломил её пополам, одну сунул Ломоносову, от другой откусил сам.
– Не сахар, конечно, – произнёс он, жуя, – но ничего, жить можно. Точно, Василич?
– Из нефти это делают, – пробормотал Ломоносов. – Дай-ко глотнуть, Егорушко.
– Держи… А что из нефти, это да. А нефть у нас из Сибири. Тут ты, Василич, прав был – Россия, она Сибирью прирастает. – Маршал отобрал у академика фляжку и припал к ней. – На, Серко, и ты глотни, хороший мой. – Жуков с неожиданной нежностью погладил коня по широкому крупу. – И закуси, закуси, папа о тебе заботится, видишь… Да, Василич, нефть это, понимаешь, дело такое… Вот Менделеев сказанул-то, ты только подумай: топить нефтью, говорит, всё равно, что топить ассигнациями! А чем же ещё топить-то, кроме как нефтью, ну да газом ещё? Чем? Дровами, что ли?
Маршал и конь синхронно заржали.
– Хотя, – продолжил Жуков, – я его, Менделеева, уважаю. Водку изобрести – это, брат Василич, не шутка. Смиррр-на! – гаркнул он вдруг. Ломоносов дёрнулся. – Не ссы, матрос сиротку не обидит! Я ж тебя, Василич, ещё сильнее уважаю! Мы ж с тобой мужицкой породы! Вот Серко у меня благородных кровей, да. Но он конь, ему можно.
– Да ну? – удивился академик. – А что ж кличешь-то по-простому?
– Это я его так, ласково. По правде-то он Адреналин.
– Скажи-ко! – восхитился Михайло Васильевич. – Адреналин… Эко… Да только ты, Егорий, знай – мы, Ломоносовы, старого роду будем.
– Старого, да удалого, – невпопад ответил Жуков и хлопнул приятеля по плечу. – Ты ж, ядрёна табакерка, архангельский мужик!
– Табачку бы…
– Где ж его возьмёшь… У Иосифа если только. Да у него хрен допросишься, у гада.
Выпили ещё, зажевали асфальтом. Помолчали.
– Присесть не желаешь, Егорушко? – предложил учёный.
– Да ну… Ты ещё не насиделся, что ли? И так жопа каменная. Это, – оживился маршал, – Ильич так Молотова звал: каменная жопа, гагага!
– Хе-хе, – неуверенно поддержал Ломоносов. – Который Ильич, Чайковский?
– Ленин! – внушительно поднял палец Жуков. – Владимир Ильич. Он нынче на Калужской стоит, да ты знаешь. А вот Чайковский твой как раз самая каменная жопа и есть. У него вокруг очка, поди, мозоль каменная. Слышь, Василич, ну, выпили, закусили, про науку поговорили культурно, то, сё… Кураж у меня, пошли, что ли, на угол. Отколем что-нибудь лихое, а там и до баб дело дойдёт.
Друзья двинулись к Большой Никитской, Адреналин-Серко цокал копытами чуть сзади.
– Экое непотребство… – пробормотал Ломоносов, оглядывая застывшего рядом со светофором лейтенанта Макеева.
– Точно так, – согласился Жуков. – Ух, не люблю мусоров! А вот сейчас мы ему и поднасрём. Серко!
Он подвёл жеребца вплотную к постовому, засунул каменный палец коню под хвост. Серко согнул задние ноги, раскорячился.
– Ну, давай, милый! – вскрикнул Жуков. – Серко ты или не Серко? Огонь! – И резко выдернул палец, как пробку из бутылки.
Под ноги лейтенанту посыпалась мелкая щебёнка.
– Серко, – меланхолично подтвердил Ломоносов.
– Эх, – огорчился маршал. – Да что с тобой, родимый? Раньше, бывало, цельные булыжники вываливал! Захворал, что ли?
Конь печально опустил голову.
– Ну, не переживай, – проникновенно сказал Жуков. – Я ж к тебе один хер со всей душой. Болезный ты мой… Василич, отвернись-ка.
Он поцеловал Серка в морду, потом обошёл его сзади, ухватился за круп, подтащил к бетонной тумбе, взобрался на неё, спустил до колен галифе и пристроился к коню.
Ломоносов сплюнул.
– Скотоложество, – пробормотал он, сильнее обычного налегая на «о», – есть богопротивное бесовство.
Однако под ложечкой противно сосало, и голова шла кругом. Мог бы вспотеть – вспотел бы непременно.
– Это, – сдавленно откликнулся маршал, – родная моя душа... Эх… Эх… Парад Победы с ним вместе… Эх… Эх… Эх…
– Фляжку подай, – попросил Ломоносов тусклым голосом. – Тебе-то покуда без надобности…
Через некоторое время Жуков глухо зарычал, а Серко душераздирающе заржал.
– Всё, – услышал академик, – можешь поворачиваться.
Ломоносов снова плюнул на тротуар.
– Слышь, Василич, – сказал Жуков, слезая с тумбы, – а вот не пойму, чего ты теряешься. Ты глянь, в двух шагах целая орава. И мишки тебе, и зайки, и козлики разные. Зря, что ли, этот, как его, Церетели, трудился? Ты бы присмотрел кого-нибудь, да и того…
– Скотоложество… – повторил Ломоносов. – Сказано: не возжелай осла ближнего твоего.
– Серко не осёл, – возмутился Жуков. – Серко верный мой конь и товарищ, понял? А я считаю, что уж лучше зайку отодрать, чем пидараса какого-нибудь.
– Мужеложество, – изрёк учёный, – тоже есть грех. Но меньший.
– Тьфу! Упрямый ты, Василич, одно слово – Ломоносов. Ну, не хочешь зайку, так вон же сестрица Алёнушка с братцем Иванушкой.
– Что ты, что ты! – замахал руками академик. – А Пётр Алексеевич?! Поблизости он тут, как придёт своим на выручку… Особливо отрокам да отроковицам. Они же все – братья во Зурабе, а государь зело велик и страшен! А коли в гневе – вовсе не приведи Господь!
– А, это да, – согласился маршал. – Это понимаю. Отвесит, так уж отвесит. Не люблю грузин, – добавил он. – Зураб этот, Виссарионыч тоже… И немцев не люблю. Ну, выпьем!
Поочерёдно приложились к фляжке.
– Немцев и я не люблю, – сообщил Ломоносов. – Ох, в академии бился с ними! Палки о спины ломал!
– Палки он ломал, – проворчал Жуков. – Ты бы повоевал с ними… Танковые колонны Гудериана видал? Группировки фон Рунштедта? Фон Бока? Клейста? А?! Дали они нам просраться… Да уж зато и мы, – он воздел крепко сжатый кулак, рубанул неподвижный воздух, – и мы потом… В собственном логове… Зверя… А грузин не люблю, – заключил маршал. – Пошли, что ли, на Красную площадь. Погуляем, покуролесим, а потом и тебе, Василич, кого-нибудь найдём. А то ты, неровен час, дрочить примешься, а это уж совсем не здорово. Не по-нашему это. Ты уж потерпи, основоположник.

Двинулись на Красную площадь. Серко трусил рядом. По пути посокрушались, что женских памятников в Москве ну совсем мало.
– Фактически одна только Крупская неподалёку, – сказал Жуков. – Я бы тебя к ней отвёл, только там всё время Пушкин пасётся. Нервный, сука, чуть что, за пистолет хватается.
– Знаю, Егорий, – печально молвил Ломоносов. – Ещё Гончарова поблизости, да она при храме, неловко.
– Предрассудки, – отрезал маршал. – При храме, не при храме… А вот Серёга Есенин за Наталью и башку отвернёт. Серёга – это реальность, данная нам в ощущениях, как учил Владимир Ильич. Тут поперёк не попляшешь. Кстати, не знаешь, Василич, как он, Ильич-то, такое терпит, что к Крупской Пушкин всё время бегает?
– Отдалённо стоит, – рассудительно сказал Ломоносов. – Ему до жены дойти, огулять и на место вернуться времени не хватит. А потом, у него на постаменте, сказывают, фигура аллегорическая – Революция. Вот он с ней и живёт. А то ли и не живёт, потому как не может. По-разному врут.
Жуков засмеялся.
– Ну, уж мы-то можем. Верно, Серко?
Конь всхрапнул.
– Во-во. Ну, Василич, пришли. Ты, если хочешь, вон с Мининым и Пожарским пообщайся. Шерочка с машерочкой, тьфу на них. А я пока слазию Лёньке Брежневу щелбана дам.
Маршал изобразил мощный щелбан в воздухе.
– С бюстом, конечно, не больно интересно. Но – надо. Порядок у меня такой. А то орденов со звёздами понацеплял себе, засранец. Давай только глотнём ещё по сто грамм фронтовых. Будь! Серко, а ты тут постой, сладкий мой.

Возвращались тем же манером. Жуков был почти доволен проведённым временем, Серко выглядел беспокойным, Ломоносов оставался грустен и напряжён. По дороге отбивались от налетевшего и затеявшего кривляться Победоносца. Маршал зычно кричал «кыш!», жеребец храпел, становился на дыбы и молотил по воздуху копытами, академик осенял карикатурного святого крестным знамением, а тот вился вокруг на своём коньке, исполнял фигуры высшего пилотажа, дразнился иноземными словами и плевался. Потом, видать, соскучился и улетел.
– Сейчас Калинину на голову нагадит, – отдуваясь, сказал Жуков.
– Бог помощь, – откликнулся Ломоносов. – А вот, Егорушко, относительно женского полу…
– Относительно женского полу… – передразнил маршал. – Я тебе, Василич, так скажу: я тебя уважаю, ты мужик правильный, но всё равно жалею, что тут меня поставили. Лучше бы на ВДНХ.
– Неужто на Колхозницу позарился? – ехидно предположил академик.
– Типун тебе! – возмутился Жуков. – Нет, в классовом смысле, оно конечно. Но уж больно здорова. И Рабочий же при ней, облом этакий… Нет, тут дело другое: есть на выставке фонтан – «Дружба народов» называется. А вокруг того фонтана пятнадцать кралей, по числу братских республик. Ммм… А поблизости и конные статуи разные, Серко бы тоже не обижался… Да вот стою тут, на Манежной, а туда и не добраться…
– Жалеешь? – сухо осведомился Ломоносов.
– Есть малость, – по-солдатски прямо ответил Жуков. – Но что ж делать? Куда Родина поставила, там мне и место.
Вышли на площадь. С Тверской донеслось гулкое: «Возвеселимся, братие!»
Серко пронзительно и жалобно заржал. Жуков быстро схватил его под уздцы и деловито бросил:
– Ну-ка, шире шаг! Мне с Долгоруким делить нечего. И Серко на кобылу его всё время кидается. Ходу, ходу.
– Время-то вроде бы ещё есть, – сказал Ломоносов.
– Есть, – подтвердил маршал. – Пошли-ка к Чайковскому. А то ты, Василич, я смотрю, извёлся весь.
– Эх! – вскричал академик, швырнув оземь парик. – Взыграло ретивое! Пошли! Дай глотнуть только! Напоследок!
– Почему напоследок? – удивился маршал.
– На реставрацию меня завтра ставят, – смущённо и гордо объяснил учёный.
– Ишь ты... А радуешься чего? Это ж на год, не меньше.
– Так-то оно так… Да только, Егорушко, пора уж почиститься, пора. Чешусь весь. Голуби замучили, спасу нет.
– Ну, – решил Жуков, – тогда точно к Петушку двинем. Побалуешься перед реставрацией, гагага! На! Для храбрости! – Он протянул Ломоносову фляжку. – Да не ссы, из «Жизели» напоёшь чего-нибудь, и всё путём. А мы с Серком покараулим.
Они свернули на Большую Никитскую и направились к Чайковскому.

Примерно через час (по параллельному отсчёту) удовлетворённый, хотя и в треснувшем парике, Михайло Васильевич сел в приличествующей ему позе на постаменте перед зданием Университета; Георгий Константинович взобрался на верного Серка и замер вместе с ним на своём месте, подумав, что, раз Василича на реставрацию ставят, в следующий раз пить-гулять с Карлом придётся, а он дядька весёлый, хоть по-русски ни бум-бум; застыли зверюшки над торговым подземельем; устроился, где ему положено, всласть похулиганивший Победоносец. Время возобновило обычный ход. Снова заплескались флаги, и понеслись автомобили, и двинулись, куда им требовалось, прохожие.
Светофор на углу Никитской и Манежной благополучно переключился на зелёный. Лейтенант милиции Макеев поднял веки, посмотрел под ноги, пожал плечами: непорядок, кучка щебёнки откуда ни возьмись. Надо будет дворников взгреть.
А в остальном – всё как надо. Без происшествий.
Нежданно-негаданно как-то так получилось

Санитар Федя

2009-10-31 18:03:55

– Мужеложество, – изрёк учёный, – тоже есть грех. Но меньший.

Жопоеблю ф сраку своего коня щщетаю неудачным эпизодом в креативе. Аххтунг это или каг?
Федя, памятники они все. Гранитные. Какой нахуй ахтунг.

vpr

2009-10-31 18:12:53

Ахуенно, ФС! Читал, конечно же ранее, год назад, вроде... Считаю - вышак.

vpr

2009-10-31 18:15:10

Ставлю оценку: 50

Санитар Федя

2009-10-31 18:19:22

Што памятники - понятно. Ожыли ж. И зачем быстрей коня в сраку - вот што непонял.
Мысленно жопоеблю меняю, например, на диалог Жукова и Серко,(коль памятник ожыл, почему бы коню не заговорить человечьи?) и ф том случае ставлю 40 баллофф

Санитар Федя

2009-10-31 18:20:01

Ставлю оценку: 41
Федя. Быстрее - патамушта времени мало, скоро уже опять на пьедесталы. И стоять неподвижно.
А пачиму Ломоносов всё же к Чайковскому подался - тебя не удивляет? и не шокирует?

Санитар Федя

2009-10-31 18:30:30

Чайкоффский известный пидор. удевляцца нечему

AbriCosinus

2009-10-31 18:32:31

Бля-а-а-...
Юра! наконец-то!!!
Ахуенно! Именно этот крео мен жена в морду тычет, когда хочет показать што я нихуя не пейсатель... Да вобщем-то она права!

AbriCosinus

2009-10-31 18:32:57

Ставлю оценку: 48

Лесгустой

2009-10-31 18:36:33

Санитар Федя 2009-10-31 18:30:30
Федя, ты свечку держал штоли у Чайковского? Он не пидор, к твоему сведению, а великий русский композитор. Знай грани, Федя.

Лесгустой

2009-10-31 18:36:46

Ставлю оценку: 41

vpr

2009-10-31 18:45:47

Паддержу.
И ваабще, иногда в каментах про пидаров больше, чем в самом креативе. А порой и в креативе нихуя нет, а каментаторы в потугах, пытаются наковырять в своих сморщенных от страха задницах, какую то подоплеку...
Это что? проявление пресловутой латентности?
Федя, вапщета Чайковский был пидор активный, и это известно... хм... всему миру. Абрикосинус прав, еще более известно, что он великий композитор.
Однако я позволил себе.
А вот про коня - что тебе, Федя, известно?

Санитар Федя

2009-10-31 18:50:06

пра каня ничего не известно

A.Gad

2009-10-31 18:55:46

качественно, но сюжет спизжен

AbriCosinus

2009-10-31 19:09:55

Кхм-кхм... Кто прав, ФС - Абрикосинус или Лесгустой? вопрос крайне прынципиальный.
агад, я помню ту бодягу. хуйня а натюрель.
сюжет нихуя не спизжен, либо спизжены все сюжеты в мировой литературе. подумаешь, ноухау - памятники - ожили.
А, ну да, Лесгустой прав. Пардон муа.

AbriCosinus

2009-10-31 19:26:17

ФС 18:46:42

Значит, так - Абрикосинус - великий композитор? И заодно он прав?
ФС, да я про свечку-то ничо не говорил! Прочетай коменты! я ж зануда - ты знаеш!

AbriCosinus

2009-10-31 19:26:59

Позно вышел, муа пардон. типа сенк=ю.

Хренопотам

2009-10-31 20:10:23

ну раз пошла такая пьянка - повторю и я:
***
Вот и замерло всё до рассвета,
Стихнет город, купаясь в огнях...
Только слышно - на улице где-то
Маршал Жуков пердолит коня.
Только слышно - на улице где-то
Маршал Жуков пердолит коня.

Не встревая, без глупых вопросов,
Разогретый глотком первача,
Академик эМ Вэ Ломоносов
Всё желает Петра Ильича.
Академик эМ Вэ Ломоносов
Всё желает Петра Ильича.

Затянув задушевную песню,
Пушкин Крупскую ставит рачком.
Он хоть памятник, но не железный,
К Гончаровой ему далеко...
Он хоть памятник, но не железный,
К Гончаровой ему далеко.

В центре первопрестольного града
До утра не смолкает дебош ...
Самагонщик, чего тебе надо?????
Что ты статуям спать не даёшь???
Ты признайся, чего-о-о-о-о-о
Тебе надо?
Что ты статуям спать не даёшь?..

Хренопотам

2009-10-31 20:10:44

Ставлю оценку: 26

korova007

2009-10-31 20:17:01

Хорошо, но мало. Это должэн быть роман.
А то столькоблять паметнеков обидел...
Идея писдата - поскоблить кости великим, не касаясь их личностей впрямую.

korova007

2009-10-31 20:17:13

Ставлю оценку: 45

A.Gad

2009-10-31 20:19:22

ФС, я про "Путешествие Нильса..." если чо
корова, формат решал. короткий рассказ. персонажам даже до ВДНХ добежать некогда, а Ильичу (с Калужской заставы) до Наденьки (на Сретенский бульвар).
агад, в общем ничо общего, кроме антуража.

Розга

2009-10-31 20:42:09

одна из любимейших вещей у ФСа для меня. очень рада, что выложил. я обычно не нее как раз ссылаюсь, когда пытаюсь объяснить что есть КК.

Марат

2009-10-31 21:41:18

не понял идеи, ФС.
просто ожили, выпили, выебли коня.
а в чем, бляхо, мараль?
даже аморальная вещь что-то несет.
допустим, встретились со всех концов города памятники ленину и давай выяснять, кто круче. попиздились, например, в осколки, а в это время в думе решали - сносить не сносить.
идея очень хорошая - ее бы довести до ума.

Yura Libertonsky

2009-10-31 21:44:50

ФС, зачем же вы нашего Михаил Васильевича Ломоносова посадили! Это была идея Лаврентия.Он всех хотел посадить, и Лебедева , и Менделеева. Но ми с товарищами его тогда поправили. Ломоносова народ любит. Зачем же его сажать.
Марат, написав что-то, трудно потом формулировать: вот тут мораль такая-то и такая-то.
на самом деле это - пустяк. ехал по Манежной, смотрю - Ломоносов (слева), усталый такой. потом - Жуков (справа), на коне. ну и пришло в голову поёрничать. всё.
Дядя, он там сидит! перед зданием Университета! при чом тут Лаврентий?!

Розга

2009-10-31 21:51:30

всё, ФС, заматерел ты. пришло время думать об отвецтвенности перед читателем. пиздец тебе, в общем.
как бы устроить Прощание с Матёрой...

Марат

2009-10-31 21:53:29

но это не лучшее, что я у тебя читал - не разделяю восторгов.

Yura Libertonsky

2009-10-31 21:54:03

Это он у гуманитариев сидит, а настоящий - стоит. На равном расстоянии от физфака и химфака. А к мехмату, как известно, жопой.
ссылка
Марат, а я и не считаю, что лучшее. Говорю же - безделица. Я стебался без претензий. Но получилось такая демонстративная КК, так это воспринимают, я не виноват, гыгы.
Дядя, у кого настоящий - это вопрос.

AbriCosinus

2009-10-31 22:01:49

Юра Либертонский, ну нахуя такой нацыонализм? а к физфаку - тогда левым яйцом. А химфаку - правым. яйцом. Тебе так веселее?

Yura Libertonsky

2009-10-31 22:02:06

Ставлю оценку: 41
Марат. На самом деле, если тебя интересует моё мнение (концептуальное бля), то из написанного мною лучше всего передает дух и понимание КК вот это:
ссылка

Yura Libertonsky

2009-10-31 22:05:19

Про Ломоносова прикольнулся канешна.
Одно очко снял за узду. Но это врядли кто заметит. Вроде тут кавалеристов нет. Одне танкизды и спецназавцы.
Ставлю оценку: 43

Yura Libertonsky

2009-10-31 22:13:37

о как, легок на помине. следующий значит будет спецназовец.
Артиллерист должно быть. Или боевой пловец.

Лукъян

2009-10-31 23:48:25

гыгыгы
помню, а как же!
и даже стихом помню подыграл автору)

Петя Шнякин

2009-10-31 23:48:39

про дочерний сайт вспоминать вроде нигожэ..
Но испесне слова нивыкенишь..
Зачот!

Петя Шнякин

2009-10-31 23:48:51

Ставлю оценку: 50

зиндан

2009-11-01 00:08:25

Ух ты, чорт. Да, следовало выложить канеш, весч этапная. Меня вапщето особо не пробило, против "Крепкий старик" игрушки, но четать надо. Смехуёчки грусные, пуре ФС.

зиндан

2009-11-01 00:10:38

"про дочерний сайт" - Петя, ну чо за нах. Хоть бы сказал "сопредельный", "дружественный". С каких хуёф дочерний? Ктото может и абидецца.
Лукъян, вот оно что. Понял.
зиндан, еще, может, чонить выложу. главное в танке что?

Блююзз

2009-11-01 01:23:39

С удовольствием перечитал.

Блююзз

2009-11-01 01:23:47

Ставлю оценку: 40
спасибо, шкалик
нравяцца мне такие каменты. и Ломоносов тут, и Жуков, в смысле Гудериан

зиндан

2012-03-10 16:09:16

Помню когда этот крео прачетал первый раз года 3-4 назад, спецом проверил ник афтара, уж больно формат непривычный.
"Но он конь, ему можно.
– Да ну? – удивился академик. – А что ж кличешь-то по-простому?
– Это я его так, ласково. По правде-то он Адреналин."

Тёмное бархатное

2012-08-04 12:10:12

Если чес, то херня какая-то ( в смысле, сюжет - херня ), и не улыбнуло нисколько..

Тёмное бархатное

2012-08-04 12:13:21

контрафактом попахивает
каким контрафатом?!

Тёмное бархатное

2012-08-04 15:00:53

под этикеткой коллекционного скрывается шмурдяк
красиво высратое дерьмо
имхо, кншн

oldboy

2012-08-04 16:44:07

Это вообще то парафраз из 'Путешествия Нильса с дикими гусями" - где каменный Король и деревянный шкипер. Оригинал мне нравится не в пример больше, но и реплика ничего себе. Не коллекция, но пьется легко, без отрыжки. Понравилась привязка к конкретному Городу.

oldboy

2012-08-04 16:45:32

Ставлю оценку: 30
олдбой, у АБС в ГО тоже памятники ходят. и еще Каменный гость бывает

oldboy

2012-08-05 04:21:30

Паматники и всякая прочая хурня много где ходят, но история Нильса мне показалась наиболее близкой по духу и стилю, с поправкой на несколько трахов. (гггг)

bezbazarov

2012-08-05 09:55:01

каменты неофитов доставили.

Тёмное бархатное

2012-08-05 10:36:50

бай Француский самагонщик

Приношу извинения автору за столь резкое высказывание. Ещё раз уточняю, что моя оценка касается только фактов совокупления памятника уважаемому мною Георгию Константиновичу Жукову с лошадью, пусть и каменной. Как офицер в третьем поколении, считаю, что это перебор, при всём уважении к автору и к героической лошади.
Кстате, когда некий афтар тиснул свой опус про физиков, и его заслуженно определили в ученики старшего помощника младшего долбоёба, а текст признали говном из-за неуважения к памяти гениальных умов, он не обиделся нискока..

Щас на ресурсе: 542 (1 пользователей, 541 гостей) :
Француский самагонщики другие...>>

Современная литература, культура и контркультура, проза, поэзия, критика, видео, аудио.
Все права защищены, при перепечатке и цитировании ссылки на graduss.com обязательны.
Мнение авторов материалов может не совпадать с мнением администрации. А может и совпадать.
Тебе 18-то стукнуло, юное создание? Нет? Иди, иди отсюда, читай "Мурзилку"... Да? Извините. Заходите.