В общем и целом тебе тут все рады. Но только веди себя более-менее прилично! Хочешь быть ПАДОНКАМ — да ради бога. Только не будь подонком.
Ну, и пидарасом не будь.
И соблюдай нижеизложенное. Как заповеди соблюдай.
КОДЕКС
Набрав в адресной строке браузера graduss.com, ты попал на литературный интернет-ресурс ГРАДУСС, расположенный на территории контркультуры. ДЕКЛАРАЦИЯ
Главная Регистрация Свеженалитое Лента комментов  Рюмочная  Клуб анонимных ФАК

Залогинься!

Логин:

Пароль:

Вздрогнем!

Третьим будешь?
Регистрируйся!

Слушай сюда!

poetmarat
Ира - слитонах. По той же причине.

Француский самагонщик
2024-02-29 17:09:31

poetmarat
Шкуры - слитонах. За неуместностью.

Француский самагонщик
2024-02-23 13:27:28

Любопытный? >>




Школа

2013-03-04 09:48:53

Автор: Pervov
Рубрика: ЧТИВО (строчка)
Кем принято: Лесгустой
Просмотров: 738
Комментов: 11
Оценка Эксперта: 15°
Оценка читателей: 11°
Schooling по-английски, в переводе на русский — «школение», есть в русском языке слово «вышколенный». И все это словесное гнездо вовсе не значит «учение» и даже не значит «воспитание», но означает «дрессировка». Она и есть «дрессировка», и если в русском варианте иностранное «school», превратившись в «школу», ни о чем ежедневно не напоминает, то по-английски недвусмысленно и без всяких экивоков каждый раз употребленное, вопиет о «дрессировке». Небезынтересно, что это же «schooling» упоминается и по отношению к дрессировке лошадей и собак.
Э. Лимонов «Schooling: они украли у вас детство»



Советская эпоха близилась к финалу, но тогда, казалось, ничто не предвещало распада СССР. В магазинах ничего не было, кроме полупустых полок. Многие товары отпускались только по талонам. В лексиконе людей ходовым было слово «дефицит». А тем временем мы жили в двухкомнатной новой квартире, доставшейся бабушке с дедушкой по очереди, бесплатно. На наших глазах строились дома, как две капли воды похожие друг на друга: одинаково серые, безликие и стоящие почти вплотную друг к другу, без номеров, так, что люди совсем не ориентировались в новом районе.
Заканчивалось лето, и я с нетерпением ждал 1 сентября.
Наступил этот долгожданный день, и я радостный, с цветами в руках стоял среди остальных школьников и учителей. Учёба началась незаметно. Впрочем, как я вскоре убедился, она мало чем отличалась от детского сада в лучшую сторону. Мы облачились в одинаковую для всех школьную форму. Зато не было тихого часа, и то хорошо.
Рано утром я вставал, и под хрипящие звуки радиолы, изрыгающие песню Шаинского «Дважды два - четыре», снимал серое пальто, вешал его в гардеробе и заходил в класс.
Уроки заканчивались в 13 часов, однако я оставался в продлённой группе до вечера. Мало приятного было в этом. От вони в туалетах и ежедневного сидения на деревянных, неудобных стульях за партой со скрюченной спиной в классе, я стал часто болеть. К счастью, во втором классе мама догадалась освободить меня от продлёнки, и теперь в час дня я спокойно возвращался домой.

Выявились у меня графологические проблемы – мой почерк приводил в ужас учительницу, но я компенсировал свой недостаток, продемонстрировав блестящую технику чтения. На фоне остальных, кто ещё едва читал по слогам, я просто блистал.
В первом классе нам оценки не ставили, однако придумали через пол года систему поощрения: правильно ответившему ученику давали нарисованную пятёрку на сутки. Я таких бумажек получил несколько. Иногда даже в один день уносил по три штуки…
Поначалу я дружил с одним одноклассником, Мишей. Он жил в доме напротив. Наши ситуации чем-то были схожи. Судьба его матери вряд ли отличалась в лучшую сторону от жизни моей мамы. С ними жил отчим, и в этот период родилась сводная сестра. Отчим не любил Мишу. Это был строгий, невзрачный мужик, вечно выходящий покурить на лестничную площадку в «трениках». Начиная со второго класса, когда нам уже ставили оценки в тетрадь, Миша после школы сидел у меня. Оттягивал момент возвращения домой. Дома ничего хорошего его не ждало. Отчим бил его за плохие оценки. А иногда и просто, потому что не было настроения с похмелья.
Учителя задавали вопрос постоянно, почему у него опять новая тетрадь. Миша говорил, что потерял. На самом деле он их прятал в щель между почтовыми ящиками, как только в тетради появлялась оценка «3» и ниже. За плохие отметки отчим бил его ремнём. Помню, как мы стояли около его подъезда, и Миша не решался позвонить в собственную квартиру. А когда, вдруг, кто-то стал открывать дверь, спрятался в предбанник, и я вместе с ним. Из квартиры вышел покурить его отчим. А Михаил боялся даже пошевелиться, чтобы не привлечь внимание шорохом. Он выжидал момент, когда тот отлучится из дома в магазин или ещё куда-нибудь, для того, чтобы спросить у мамы, можно ли ему переночевать у бабушки. Он часто ночевал у неё, и не помню с какого точно класса, окончательно переехал к ней.
Отправившись после школы ко мне, мы записывали на магнитофон всяческую тупость. Магнитофон под маркой Yamaha принадлежал дяде Саше, и мне строго настрого было запрещено к нему прикасаться. На всякий случай от меня прятали сетевой шнур. Но я прекрасно знал, где он лежит…
Позже к нам присоединились ещё два человека - Сергей и Павел. Сергей был слегка затюканный мальчик. Жил он с мамой и бабушкой.
Павел был непростым, скользким, «себе на уме», типом. Уже потом он стал членом «Единой России», сидел в тюрьме за подделку документов (утверждал, что воевал в Чечне и получил боевые награды, хотя по версии суда, даже не был в армии). Отсидев, вернулся в политику, но примкнул к оппозиции. Затем была ещё одна тёмная партийная история с его участием, после которой он эмигрировал в Лондон.
В ту эпоху мы всей страной якобы строили коммунизм. Нам внушали социалистические идеалы. Повсюду маячили непонятные плакаты про пятилетки, съезды КПСС, нельзя было пройти и несколько метров, чтобы не наткнуться на изображение Ленина… И как нам объяснили, что мы не просто школьники, а октябрята. Класс разбили на так называемые «звёздочки». В каждой такой «звёздочке» были староста и остальные. Старосты, разумеется, с удовольствием вживались в роль, командовали, порицали, и вели вперёд в «светлое будущее» нерадивых отстающих и остальных учеников – кончиков «звездочки».
Как-то раз нас активно призывали к определённому дню собрать и принести макулатуру. Перевыполнившим план полагался приз. И вот мы – счастливые, несли два пакета тяжёлой бумаги, - и о чудо! - весы показали вес гораздо больший, чем требовалось! Мне выдали бумажку с номером, по которому полагался некий приз. Велели её хранить как зеницу ока, и в назначенный день в актовом зале, под торжественные аплодисменты, обещали вручить заслуженную награду. Но когда наступило то заветное число календаря, нам сказали, что торжество откладывается на неделю…потом ещё на одну…затем на две…на неопределённое время…мы перешли в следующий класс, а приза так и не дождались. И тогда я понял, что нас просто обманули…

Лучший подарок, который мне подарили мама с дядей Сашей – проигрыватель в виде чемоданчика. У меня появились новые пластинки, в основном грамзаписи «Мелодия». Среди прочих была запись концертов: на одной стороне группы «Наутилус помпилиус», на другой – «Бригада С» Вторую сторону открывала песня «Я фантомас». Мне она очень нравилась. Как-то раз я её публично исполнил перед классом на уроке. Долго ещё потом некоторые ходили и пели на переменах строчку «Я фантомас».

Лето я чаще всего проводил у бабушки с дедушкой. По соседству с ними жила бывшая одноклассница моей мамы, с которой они дружили и после школы - тётя Галя. Частенько я бывал у них, либо во дворе. Играл с её сыном Ильёй, который на четыре года был младше меня.
Был такой случай. Я, мама, тётя Галя и Илья собирались пойти в кафетерий «Морозко». Солнечная погода! Лето! Отличное настроение! Мы с Ильюшей шли чуть впереди. Было весело, радостно на душе. От переполнявших эмоций я шёл и подпрыгивал. Это стало раздражать мою маму.
- Прекрати придуриваться. Иди нормально! – услышал я недовольный голос сзади.
От неожиданности и искреннего непонимания, опешил. Затем пошёл чуть менее радостно. Через минуту раздалось:
- Иди медленней! Кому говорю?! Медленней!
Затем рука мамы схватила меня за шкирку, оттянула назад. Я инстинктивно стал сопротивляться, по-прежнему находясь в недоумении.
- Ах ты, скотина! Ты что себе позволяешь, гадина? - кричала она, продолжая тянуть меня.
Затем стала дёргать за волосы. Тогда уже и я стал не на шутку вырываться. Потасовка длилась почти целую минуту.
Когда мы пришли в кафе, всем заказали мороженное, кроме меня. Впрочем, я даже не обиделся, и под весёлую музыку пошёл танцевать один, пока мама, тётя Галя и Илья наслаждались вкусом мороженого. Дополнительным наказанием помимо лишения сладости, был запрет просмотра фильма «Старик Хоттабыч». А вот это уже было обидно.

В период летних каникул, между первым и вторым классом, в августе, вместе с бабушкой и дедушкой, я поехал отдыхать к родственникам в город Калинин (ныне Тверь). Жили мы у них на даче. Я катался на велосипеде, играл с соседской девочкой, купался в речке. Помню, меня решили приобщить к труду – таскать камни из огорода. Мне даже понравилось. Вечерами, перед сном, с бабушкой смотрели сериал «Спрут».
Остаток лета мы с Серёжей проводили на стройке. Развлекали крановщика, который позволял нам сидеть с ним в машинном управлении. В конце рабочего дня бродили по подвалам, недостроенным коридорам и квартирам строящегося дома. Там, однажды, появился и исчез, вплоть до моего постшкольного периода, Дима. В тот раз он очень красиво и убедительно рассказывал про НЛО и инопланетян. Во втором классе они не выходили у меня из головы, и я очень хотел стать свидетелем неопознанного летающего объекта. Но таковой так и не обнаружил. С инопланетными гостями также не встретился.

Во втором учебном году, по субботам и воскресениям, я бывал у родителей дяди Саши. Скучать не приходилось - у них был цветной телевизор и видеомагнитофон. Роскошь по тем временам. Я часами мог смотреть видеокассеты с записями мультфильмов «Ну погоди!», «Том и Джерри». Фильм без перевода «Кобра» с Сильвестром Сталлоне в главной роли, я пересматривал и пересматривал. Обожал кино «Назад в будущее». И именно тогда я впервые увидел в записи великолепнейший концерт в Хьюстоне 87 года Жан Мишель Жара

Был период в новом учебном году, когда я подружился с парнем из другого класса. Он меня приобщал к курению. Я украл у дяди Саши два коробка спичек и пачку сигарет ТУ-134. Мы уходили в лес, к речке, недалеко от школы, разводили костёр и курили. Вскоре пропажа была обнаружена. Меня решили наказать оригинальным способом: поставили передо мной пепельницу. Рядом положили сигарету и зажигалку.
- Раз ты такой взрослый – кури, - сказала мама.
Минуту я провёл в раздумье. Затем осторожно взял сигарету в руку, прикурил от зажигалки и выкурил полностью у неё на глазах. После этого случая, интерес пропал вплоть до переходного возраста. К счастью, дальше баловства у меня курение не заходило. И по сей день я некурящий человек.
На этом мои хулиганства не заканчивались. Как-то раз после школы я отпросился погулять. Мне разрешили отлучиться на час. В восемь лет часов у меня не было, я ориентировался на внутренние. У Сергея, с которым мы ушли вместе гулять, тоже. Мы бродили по районам и наткнулись на очередную стройку. Там компания наших ровесников-охломонов, разводила костёр, и взрывала в нём газовые баллончики. Я беспокоился о том, не пора ли мне домой. Но, видимо, мои внутренние часы остановились. Спохватились мы, обнаружив, что на улице стемнело. Бабушка Сергея и моя мама разыскивали нас по всему району… Всыпали нам, конечно, по полной!

В моём подъезде, этажом ниже жили соседи, тихо пьющая семья, с двумя детьми: девочкой моего возраста и мальчиком на год старше. Их сын остался на второй год в первом классе. То ли в следующем году, то ли через два года, он вернулся домой и просто произнёс: «Пойти повеситься что ли?». Закрылся в ванной. Его сестра и не думала, что он сказал это на полном серьёзе, но было уже поздно…
В тот же период, ближе к лету, я гонял мяч во дворе и катался на велосипеде. Дружил с соседом из моего подъезда, живущим тремя этажами выше. Несколько раз он появлялся во дворе побитый. Он грубо, но в тоже время со страхом отзывался о своём отце. Как-то раз я пришёл к нему в гости. Мы во что-то играли. Игорь (так звали соседа) сидя на стуле, кривлялся. В этот момент резко распахнулась дверь в комнату. На пороге стоял злой мужик с усами – его отец. Он молча вошёл в комнату, и со всего размаху ударил Игоря по лицу. Затем коротко произнёс:
- Разбежались!
Я молча оделся и ушёл. Больше в гости к нему не приходил.

В третьем классе нас готовили к переходу на новый уровень - из октябрят должны были принять в пионеры. Всех двоечников, отстающих, и плохо себя ведущих пугали: «Вот не примем тебя в пионеры…». Угрозы действовали на неокрепшую психику октябрят, вызывая комплекс вины и страха. Само собой, никто не задумывался над тем, а надо ли ему лично вступать в ряды пионеров, а главное для чего? Все знали, что надо. Чтобы быть как все, не хуже других. Плюс новый стимул – мы станем взрослее и лучше! Снимем значок октябрёнка, повяжем галстук и станем большими. Заблаговременно нам продиктовали клятву пионера и обязали выучить:

" Я (Имя, Фамилия) вступая в ряды Всесоюзной Пионерской Организации имени Владимира Ильича Ленина, перед лицом своих товарищей торжественно обещаю: горячо любить свою Родину. Жить, учиться и бороться, как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия. Свято соблюдать Законы Пионерии Советского Союза."

Посвящение состоялось весной, на площади Ленина, рядом с памятником самого ex-вождя. Сначала все классы сфотографировали, а затем началась церемония, растянутая на два часа. После, нас повели в краеведческий музей. Провели небольшую экскурсию, прочли нотацию по поводу того, что теперь мы пионеры и на нас возлагается (бла бла бла)… Вручили каждому по экземпляру романа Линевского «Листы каменной книги». Я книгу так и не открыл.
А в очередные летние каникулы после третьего класса, я с мамой, дядей Сашей и его родителями впервые побывал за рубежом, в Румынии. Около месяца мы провели в столице. Мне показалось, что в Бухаресте люди жили беднее, чем в Советском союзе. Даже в нашем провинциальном городе на каждом углу стояли автоматы с газированной водой, и изредка можно было купить вкусный пломбир. Здесь на каждом углу продавали замороженный суррогат, отдающий кислятиной. Но квартира и многоэтажный дом, в котором мы жили, мне понравились. Несколько просторных, я бы сказал даже, огромных комнат. Длинный коридор, по которому можно было спокойно кататься на велосипеде, два туалета. Есть где развернуться.
Торчать сутками в квартире было не интересно. Я гулял во дворе и подружился с местными девчонками. Несмотря на то, что говорили мы на разных языках, вполне умудрялись играть, развлекаться и понимать друг друга. Когда я уехал, отец дяди Саши говорил, что они целый месяц у него спрашивали про меня, и он каждый раз отвечал, что Лёша вернулся домой.
Перед возвращением на Родину я попал в валютный магазин. Ассортимент впечатлял! Никогда раньше я не видел такого изобилия: шоколадные яйца, жвачки, конфеты и шоколад на любой вкус… Если бы мне тогда сказали, что вскоре всё увиденное появится и в нашей стране, я бы не поверил.
А через три месяца в Румынии произошла революция – первое в мире антикоммунистическое восстание. Диктатор Чаушеску пытался удрать на вертолёте. Был схвачен, предан трибуналу и расстрелян 25 декабря, вместе с женой.

Очередной учебный год начался в новой школе. Кроме того, мы перешли не в четвёртый, а перескочили в пятый класс. Почему так произошло – до сих пор не могу понять. Школу только построили, и большинство одноклассников переметнулись в неё. Я тоже подался стадному инстинкту. Новая, круто! На деле, конечно, никакой разницы. Располагалась она чуть дальше от моего дома.
В тот год нас пришли агитировать участвовать в хоре мальчиков. Всю мужскую часть попросили остаться после уроков, что вызвало недовольство мальчиков, зато едкое хихиканье и мелкую радость девочек. Мы зашли в кабинет музыки, где сидели ученики с параллельных классов. Затем началось индивидуальное прослушивание. Меня забраковали. Позднее, правда, я вместе с Мишей пришёл с просьбой прослушать ещё раз. На сей раз нас приняли.
Приятно было время от времени соскакивать с контрольной по математике, чтобы спеть в хоре на каком-нибудь концерте. Со временем пение наскучило, и мы решили покинуть хор. За нами ещё несколько месяцев бегали руководители, стараясь отговорить.
Впрочем, участие в хоре было, пожалуй, самым светлым мероприятием во всей учёбе. В пятом классе я понял, что не люблю математику, как и она меня. Успеваемость с этого года стала плавно снижаться. Дома тоже всё было не гладко. Прижившийся отчим решил, вдруг, поиграть в строгого папу. По выходным дням он доставал меня уборкой. Дело было не в том, что я отказывался её делать – нет! Не скажу, что мне доставлял удовольствие сам процесс. Но надо, значит надо. Дяде Саше, по всей видимости, не нравилось то, что гулять мне хотелось больше. И уборку я делал «неправильно». Он чуть ли не с секундомером засекал время, когда я пылесосил. И когда гул пылесоса затихал слишком рано по его меркам, считалось, что ковёр недостаточно чист, и необходимо начинать всё с начала. Он обожал игру в а-ля армейского сержанта или прапорщика. Условно её можно назвать «выискивание пыли». Дядя Саша залезал в труднодоступные места, проводил пальцем по поверхности, и строго констатировал, что это не уборка, и надо начинать всё с начала. Затем целая процедура с мытьём полов. Ситуация порой приобретала форму идиосинкразии. Уборка одной комнаты могла затянуться на 2 – 3 часа, испортив, разумеется, настроение на весь день. Я полагаю, что цель заключалась как раз в последнем. В одно воскресение, когда после завершения уборки начался очередной «вынос мозга», а я уже нацелился гулять, пришлось втихаря одеться и убежать. Вскоре я был обнаружен и пойман.
Но больше всего он не любил, когда я включал его магнитофон и проигрыватель. Происходило это в его отсутствие. После школы, обычно, я включал музыку. И как-то раз он вернулся чуть раньше, в момент, когда звучала песня группы Modern talking “Brother Louie”.

За это я получил «ремня».

Между тем, в стране шла перестройка. Президент страны Михаил Горбачёв вывел войска из Афганистана, хотя мне это ни о чём не говорило тогда. Но изменения в обществе происходили. Отменили школьную форму, отныне можно было приходить в чём угодно. В остальном гайки пока не ослаблялись, напротив – наступал мрачный, тревожный период: и без того голые полки в магазинах опустели окончательно. Государство ввело карточную систему. Большая часть продукции отпускалась только по талонам. Приходилось иногда больше часа стоять в очередь за хлебом и булкой. Стали дефицитом сыр и колбаса. Затем сахар. Из запаса «на чёрный день» родители вытащили сахарную голову, которая стояла в шкафчике много лет. Но и её надолго не хватило. В общем, пили чай без сахара, купленный и полученный по талонам. Мама следила за тем, чтобы я мазал меньше масла на булку. Впрочем, вскоре и оно исчезло с прилавков магазина. Дошло дело и до школьных тетрадей. Их можно было приобрести в ограниченном количестве тоже только по талонам. В тот период внутри возникало какое-то ощущение безнадёги, будто бы жизнь – это тропинка, ведущая вниз. Причём чем дальше по ней бредёшь – тем она становится непролазней.

На Новый год дедушка подарил мне старый портативный магнитофон «Весна-306», и несколько кассет к нему МК-60. Я часто сидел у радио, ловил песни, чтобы записать их.
Иногда мы гостили у маминой троюродной сестры. У неё был сын Миша – мой одногодка. С ним мы изредка пересекались в детстве, играли вместе. С этого периода наши жизненные пути стали схлёстываться всё чаще. Он учился в музыкальной школе по классу «балалайка», окончив, пошёл ещё на гитару. У Миши тоже был портативный магнитофон. Он дал мне переписать кассету. Услышанное произвело на меня сильное впечатление. Я переслушивал альбом множество раз. Это была последняя запись группы Кино, которая называлась «Чёрный альбом».

За пол года до моего знакомства с группой, её лидер, Виктор Цой, погиб в автокатастрофе.
В моей жизни начался период киномании. Кассету я заслушал до дыр. Со временем удалось найти и переписать остальные альбомы. Особенно мне нравилась запись 1987 года «Группа крови».

…Рухнул Советский союз. Возник Союз независимых государств, сокращённо СНГ. Возвращаясь из школы, я с удивлением обнаружил на рынке продавца мороженого. Мама мне рассказывала о том, что в детстве ела мороженое на палочке. И вот эскимо наконец-то продаётся у нас! Это было чудо!
Как грибы после дождя, вырастали коммерческие ларьки, в народе их сокращённо называли «комки». Появились первые лохотронщики, с уличными играми в напёрстки, карточки, и др. Например, в наполненную водой трёхлитровую банку, на дне которой стоял столовый стакан, люди кидали монетку. Выигрывал тот, чья монета попадала в стакан. Но по «странному» стечению обстоятельств это не удавалось почти никому.
Особенной ценностью для подрастающего поколения, переходящего в новую эру перестройки, были жевательные резинки. А точнее – вкладыши. Картинки с изображением. Начался вкладышный бум. Все ринулись собирать коллекции, обмениваться и играть. Суть игры заключалась в следующем: два участника ставят на кон по одному или сразу несколько вкладышей. Один произносит «белая» или «картинка». Второй подкидывает вкладыш, и если выпадала та сторона, которую назвал предварительно первый участник, то право удара принадлежало ему. Нет – переходило другому участнику. Обладающий правом первого удара, клал оба вкладыша на пол, бил по ним ладонью. Вкладыши взлетали, и те, которые перевернулись на другую сторону, переходили в собственность ударившего. Если нет – право удара переходило другому участнику.
Теперь все школьники только этим и занимались на переменах, в подъездах, квартирах, на веранде детского сада… Вкладыши обладали особой ценностью. Владелец полной коллекции приравнивался к состоявшемуся человеку. Вкладыши были личным достоянием и богатством каждого школьника.

Пустые полки магазинов заполнились различными товарами из-за рубежа. Цены теперь делились на государственные и рыночные. Государственные устанавливались на узкую группу товаров отечественного производства. Рыночные цены были заоблачны, и стремительно продолжали набирать высоту.
Появлялись челночники, шальные деньги, бандиты, крыши, одновременно с новоявлениями сокращалось производство, приватизировались и банкротились предприятия, целые отрасли становились ненужными, месяцами задерживали заработную плату, и без того мизерную.
Дядя Саша занялся бизнесом, связанным с игровыми автоматами, и деньги потекли рекой. Вечерами он приносил целый пакет денежных купюр, сортировал и считал их. Лихо дул ветер перемен. Я ощущал воодушевление, а дедушка и мама – напротив, говорили о том, что всё рушится, и катится в пропасть…
На летних каникулах я стал по выходным подрабатывать - продавал газеты. Прервал маленький бизнес в июле, когда мы с мамой уехали на юг. Мамин бюджет был весьма скромен, судя по тому, что она старалась на всём экономить.

Лесгустой

2013-03-04 09:59:19

Тоскливое повествование о безрадостном детстве автора.
Почему-то у меня (я старше автора лет на 6, судя по описываемым событиям), хоть я жил в то же самое время, все воспринималось куда более позитивно и не настолько однозначно.
Думаю, здесь ситуация как в старом анекдоте про двух пацанов, которым на новый год сделали подарки. Одному - железную дорогу, второму - горсть лошадиного навоза:
- А мне железную дорогу подарили. Какая-то она скучная...
- А ко мне зато ночью лошадка приходила! Вот здорово!

MneMorizz

2013-03-04 10:15:14

предлагаю для оживления пейзажа следующую главу в романе про эпоху через призму аффтара назвать "Карцер в малолетке". Там есть позитив, бп. Когда выходишь из ящика

евгений борзенков

2013-03-04 11:13:28

От вони в туалетах и ежедневного сидения на деревянных, неудобных стульях за партой со скрюченной спиной в классе, я стал часто болеть. Поэтому я стал приносить с собой в школу горшок, но ходил в него только по большому, а писял прямо в угол, куда меня ставила учительница за неспортивное поведение.

евгений борзенков

2013-03-04 11:18:02

Выявились у меня графологические проблемы – мой почерк приводил в ужас учительницу, но я компенсировал свой недостаток, продемонстрировав блестящую технику мытья полов и метения школьного двора метлой.

евгений борзенков

2013-03-04 11:26:18

Позже к нам присоединились ещё два человека - Сергей и Павел. Сергей был слегка затюканный мальчик. Павел был угрюмым мужиком, затюканым по самые не могу, непростым, скользким, «себе на уме», типом. А чего удивляться - ведь он был членом «Единой России», сидел в тюрьме за раздвоение личности (утверждал, что воевал в Чечне, хотя по версии суда, даже не был в армии). Отсидев, вернулся в политику, но примкнул к оппозиции. Затем была ещё одна тёмная история с его участием. Пидарас, одним словом.

евгений борзенков

2013-03-04 11:30:57

всё это очень трогательно, но в таком виде вызывает лишь смертельную тоску.
подумай об этом, автор.
эксперт чота нечеловечески добр

Лесгустой

2013-03-04 11:49:21

евгений борзенков
Жжошъ.

MneMorizz

2013-03-04 12:26:08

тегст не осилил, с бозренкова смиялсо

апельсинн

2013-03-05 03:17:56

слабовато и довольно нудно

апельсинн

2013-03-05 03:19:16

Ставлю оценку: 11

MneMorizz

2013-03-05 07:15:32

по данным брацково ресурса у афтыря есть ищо Школа-2, 3 шт. Армии и Военные сборы. Неужели всю эту поебень мы увидим здесь?

Щас на ресурсе: 325 (0 пользователей, 325 гостей) :
и другие...>>

Современная литература, культура и контркультура, проза, поэзия, критика, видео, аудио.
Все права защищены, при перепечатке и цитировании ссылки на graduss.com обязательны.
Мнение авторов материалов может не совпадать с мнением администрации. А может и совпадать.
Тебе 18-то стукнуло, юное создание? Нет? Иди, иди отсюда, читай "Мурзилку"... Да? Извините. Заходите.