Потемнело небо над полями,
Засыпает, позевав, страна.
И над ней, обдутая ветрами,
Выползает ржавая луна.
Смотрит вниз на спящие посёлки,
На обросший лопухами хлев...
Тишина. Лишь только воют волки,
Ничего сегодня не поев.
Бледный луч ползёт по грязной луже,
Осквернённой каками коров.
В ней заснул, весь никому не нужный
И бухой механик Иванов.

Луч щекочет Иванову глотку,
Заползая к ней в открытый рот.
Мозг заёрзал в черепной коробке,
Выделяя в Иванове пот.
И, ведомый этими лучами,
И хозяйкой их к себе маним,
Иванову мозг дал приказанье:
«Встань, мой алкоголик. И иди!»  

И пошёл не в гору и не на хуй,
Не в пучину и не в небеса,
А пошёл пешком, лишённый страха,
Напрямую в сторону ларька.
Грудью проломив пяток заборов
И ногой ротвеллера убив,
Он пришёл к ларьку довольно скоро,
Навесной замок зубами вскрыв…  

Поутру был в трауре посёлок:
Выли в голос с горя мужики…
Нет, не хоронили Иванова.
Этот был с похмелия, но жив.
А произошло дело такое:
Иванов, не ведая того,
Выпил все запасы алкоголя,
А завозят только в пять часов.  

Не ругайте вы его напрасно.
В том, что было не его вина.
Иногда себе мы не подвластны.
Виновата тут всегда луна.