Когда это началось, Сергей уже и не помнил.
Но медленно, постепенно, шаг за шагом, будто трясина засасывала Сергея, будто мерзкая и скользкая гидра сжимала вокруг него свои кольца, а глухая тоска отчаяния и безнадёги вползала в его сердце.
Не разбивая его, но подтачивая изнутри.
Сергей не был музыкантом, поэтому расхожее выражение «нервы как натянутые струны» его не торкало. Но вот то, что нервы стали ни к чёрту, он чувствовал.
Глубокой ночью, часа в два, в три, он часто внезапно просыпался и затем долго лежал с открытыми глазами, бывало, что и час-полтора, глядя в потолок.
Вот не мог заснуть и всё.
Думы одолевали. Что делать? Как жить дальше?

Жена доёбывала Сергея постоянно.
И непрерывно. Будто кайфовала от этого.
И то не так, и то не сяк, и сам он вылитый долбоёб.
А тут ещё Андрюха на днях пришёл домой поздно и пьяный. Хотя когда уходил из дому, то говорил, что идёт на консультации по физике. Якобы.
Такого за ним раньше никогда не водилось.
Посрались сильно. Сначала каждый из них с Андрюхой в отдельности - где был? что это такое? алкашом решил стать?! бутылки собирать? в бомжи пойдешь вместо того, чтобы в институт поступать?
А потом между собой. Крепко. С матом и обвинениями. Конечно- же, в его адрес. Он только вяло отбивался.
Но когда Сергей услышал брошенное женой радостно-злобное, - Да и Андрюшка-то не твой!, он не выдержал - сделал шаг к жене и дал ей пощёчину. Затем, уже ничего не соображая, схватил обеими руками за горло, слегка приподнял и уже хотел придушить гадину.
Но увидев раскрытые в ужасе глаза, даже не глаза, а глазищи, которые он когда-то так любил целовать, вдруг понял, - Да ничем и никому он этим не поможет, только хуже сделает. В первую очередь, себе.
Опустил жену на пол, отпустил руки. «На автомате» отметил красные следы своих пальцев на её шее. И испуганно трясущийся хвост жидкой причёски, стянутый резинкой на её затылке.
- Как у обосравшейся жидким курицы! - мелькнуло в голове.
Процедил, - Врёшь, сука!
И вышел из комнаты. В дверях, обернувшись, бросил, - Тварь!

А после поступления Андрюхи в институт они уехали с ним в Гурзуф*.
Вдвоём.
Как он давно сыну и обещал.
Сергей с гордостью хотел показать Андрюхе любимое место Крыма времен его молодости.
Будучи студентом, он объездил если не весь Крым, то пол-Крыма уж точно. И именно Гурзуф оказался тем местом, к которому прикипели его душа и сердце.
И не только из-за потрясающих видов на Аю-Даг и Адалары, тёплого, нежного моря, ухоженных и малолюдных пляжей Артека, узких, кривых улочек центра с нависающими мансардами и уходящими куда-то вбок и вверх крутыми ступеньками, культовым «пятачком» мини-автовокзала - центром всего и вся в Гурзуфе, четырехэтажного центрового гастронома-столовой-ресторана с неизменным бочковым розливным сухим вином перед, танцплощадок на набережной и в «Спутнике», воробьев под крышей и на столах в «Пельменной» на крутом спуске к набережной, дурманящего запаха массандровского белого портвейна.
Может из-за того, что был молод и по-щенячьи глуп, считал, что впереди - только хорошее.
А может, просто из-за того, что дурак был.
Хотя получается, и остался.

Сергей был очень рад, что Гурзуф Андрюхе понравился. Тот смотрел на всё восхищенными глазами, затаив дыхание, слушал его истории о студенческих приключениях в Гурзуфе, подолгу задерживал взгляд на стайках девчонок, возвращающихся с пляжа.
Глядя на сына, Сергей вспоминал себя и душа его будто оттаивала.
Из знаменитого - «построить дом, посадить дерево и вырастить сына» последним он мог гордиться.
И когда он думал об этом, боль в сердце на какое-то время, как ему казалось, отпускала и исчезала. О доме он вообще старался думать как можно меньше.
А она…Бог ей судья. Да и врёт она.
Его Андрюха.
Его.

Это был их предпоследний день на море.
Ночью прошёл дождь. Хороший такой, настоящий.
Не вяло - декадентский, как у Бальмонта - …и как тихий дальний топот, за окном я слышу ропот, непонятный странный шёпот, шёпот капель дождевых, а пролетарский, «маяковский» - …когда уткнувшись дождю лицом в его лицо рябое, жду, обрызганный громом городского прибоя.
С вечера так вообще ливень, повергший в тоску - неужели завтрашний день «пропадёт»? Потом, правда, дождь постепенно ослабел и сошёл на нет.
Утро было мрачным из-за низко нависших тёмных, грязно-синих облаков, но потом, в половине десятого, солнце мелькнуло раз, потом - второй, затем появилось во всей красе июльской мощи, разогнало облака и заставило нагревающийся асфальт дымиться клубами влажного пара.
Быстро собрались и пошли на пляж.
Да, солнце пекло уже будь здоров, а вот море - море подкачало. В прямом смысле слова. После ночного ливня море штормило.
- Два с половиной - три балла, - прикинул Сергей.
Людей на пляже было немного, а кто вышли, только загорали. Купались единицы.
Они с Андрюхой расстелили полотенца. Сели.
- Эх, а завтра уже уезжать! - с грустью подумал Сергей. И сам же себя невесело подправил, - Возвращаться…
Море хоть и шумело, но манило.
- Ну что, сына, может, всё-таки попробуем? - повернулся Сергей к Андрюхе.
- Конечно! - с готовностью ответил Андрей.
Сергей сам научил Андрюху плавать, когда тот был ещё мальцом, поэтому был в нём уверен, как в себе. Выждали, когда между волнами возникла небольшая пауза, и быстро побежали в море, чтобы успеть до очередной волны.
Поднырнули под неё и поплыли вперёд.
При больших волнах что главное?
Правильно зайти, а потом - выйти. А в самих волнах плавать не так уж и сложно.
Смотри только, не зазевайся, чтобы волна не накрыла, чтобы не нахлебаться горько-солёной морской воды.
А так - кайфуй.
Так оно и было. Попервах.
А потом вдруг солнце пропало.
И сразу окружающая картинка изменилась. Море стало мрачным, подтверждая своё название цветом. Да еще с каким-то свинцовым оттенком.
Усилился ветер, и вскоре Сергей с тревогой увидел, что волны становятся еще больше.
Он подплыл ближе к Андрею, - Сына, давай, поворачивай! Плывем к берегу. Не спеши только, не торопись!
Сергей знал, что выход из моря в шторм - самое опасное. Потому что перед берегом волна становится ещё выше и злее.
Берег был уже почти рядом, когда Андрея накрыло. Потом, правда, голова его появилась из пены гребня, но по открытому рту сына, судорожно хватающего воздух, и его ошалелым глазам Сергей понял, что тот в прострации и испуган.
- Сынок, держись! - громко крикнул Сергей.
Подплыв к Андрею, он одной рукой подхватил его и едва-едва успел прикрыть спиной от очередной волны. Тот нахлебался воды и никак не мог прийти в себя.
- Рот закрой! Нельзя… - не успел договорить Сергей, вынужденный обернуться.
Сзади, грозно шипя, подходила новая волна. Она прокатилась над ними и тогда, вложив в это движение весь остаток уже бывших на исходе сил, Сергей толкнул сына вперед, на «спину» гребня волны.
Андрюха лихорадочно заработал руками.
Сергей ещё успел увидеть, как волна плавно докатилась до берега, с грохотом и фейерверком брызг разбилась о прибрежную гальку, растеклась пенными лужами, а сына хоть несколько раз и перекувыркнуло, но выбросило на берег.
Чего он не увидел и не услышал, как медленно, почти беззвучно, сзади к нему подкралась, а затем поднялась новая огромная волна, которая сначала ударила его с такой силой, что он сразу же захлебнулся и ушёл головой под воду.
А потом навалилась всем своим весом, закрутила как щепку, скрутила узлом и потянула вниз…

Поднимите пальцы-нервы,
Превратите в гроздь рябины
Брызги моря, что шумело
Под окном тревожно споря**





* События происходят задолго до известных событий.
** Стихи Ники Турбиной