Залогинься!
Слушай сюда!
poetmarat
Ира - слитонах. По той же причине. Француский самагонщик
poetmarat
Шкуры - слитонах. За неуместностью. Француский самагонщик |
Автор: Будетлянин
Рубрика: ЧТИВО (строчка) Кем принято: Лоффкач Просмотров: 577 Комментов: 1 Оценка Эксперта: 10° Оценка читателей: N/A° В кафетерий вошёл человек невысокого роста средних лет, наголо стриженный в тёмной футболке и изношенных джинсах. На ногах, будто постамент, надеты несоразмерные, тяжёлые с виду, чёрные армейские ботинки. Отличительными особенностями внешности вошедшего были нездоровая худоба, красные глаза и измученность лица. В левой руке на весу он держал ноутбук, будто портфель. Социальное положение человека не поддавалось строгому определению. Неожиданно уверенной походкой он направился к одному из столиков, явно зная, к кому пришёл. Подойдя к тучному круглолицему посетителю в строгом деловом костюме, тут же представился, протягивая костлявую руку:
- Здрасте. Разрешите представиться. Я Иван, сетевой графоман на пол ставки, ни корысти ради сочиняющий. - Очень приятно, оригинал. В свою очередь – Михаил, твой литературный агент, – встречно протянув руку, назвался полноватый пожилой человек. - Рад тебя видеть живьём. - Взаимно, - Иван по-голивудски улыбнулся и небрежно положил на стол ноутбук. - Интернет, как воздух? – Михаил указал взглядом на дополнение к прежнему имиджу приятеля. - Инструмент для переустановки Windows и токмо, - сухо сказал Иван, вальяжно отодвинул стул и сел. - Токмо ли? - ухмыльнулся Михаил, - и гостеприимно развёл руками, указывая на стол. – Ладно… Ты располагайся. - Уже, - Иван бахвально развалился и, оглядываясь по сторонам, заметил. - Неплохая кафешка. Интерьеры, они – да! – и уже серьёзно добавил. - К чему это шоу? У нас свидание? Чувак, ты не в моём вкусе. Можешь идти. - У нас действительно свидание, но деловое, - в голосе Михаила слышалась сдержанность и сосредоточенность. - Как я разочарован. Ты заказал столь невиданные явства? – собеседник, напротив, был настроен превратить ситуацию в фарс. - Да. Угощайся. - Спасибо. Тогда я не премину пожрать, - Иван небрежно запихал за воротник салфетку и принялся разделывать руками дичь. - Хамишь. Нехорошо. - Обижаешь. Это концептуализм. Искусство в режиме реального времени. Живи настоящим. «Есть только миг» - в современно-адаптационной интерпретации. - Вот как, - Михаил, вздохнув, спокойно отодвинул свою тарелку и опёрся скрещенными локтями на стол, подперев подбородок скрещенными пальцами. - Мы долго не виделись. Кажется больше двух лет. Ты сильно изменился. - Да, я стар. Я супер стар! – указательный завис восклицательным знаком. - Перестань оглашать штампы. Что у тебя нового? - Ты хотел спросить: «Как дела?». Не прикрывайся эвфемизмами. У меня на них нюх. - Значит, не так уж всё плохо. - Как догадался? - Талант не просрёшь, - прозаично заметил Михаил. - М-м… Интересная мысль. Обдумаю после обеда, - проговорил Иван с набитым ртом, увлёкшись поглощением пищи. - Почему ты ничего не пишешь? – произнёс Михаил, пристально разглядывая плохо различимые черты лица, лысый череп собеседника, будто разгадывая ребус. - О! – наигранное озарение на лице, снова тот же палец. - Как тонко подошёл! Я не сомневался, что ты чистокровный еврей. - Мне ведь семью кормить надо, а ты всё бастуешь. - Я не бастую. Я ушёл в подполье. - Всё-таки пишешь. В стол. - Да. С такой демократией опасно писать в газеты. Или на газеты. Как правильно? – с насмешливой вдумчивостью сказал Иван. - Послушай, я серьёзно говорю, - устало произнёс собеседник, недвусмысленно давая понять, что шутовство переходит грань приличия. - Серьёзно? – Иван с силой вытер салфеткой жирные губы, потом каждый палец, и вызывающе швырнул её в тарелку. – Ты имеешь в виду моё тво-о-орчество? - Именно. - Нет у меня ничего. Нету. Ясно? - Не ясно. Погода пасмурная. Значит, к дождю, - невозмутимо ответил Михаил. - Ага. Метафоры пошли стройной колонной пионерок. Дождь? Ну, если только разве что из дерьма, - Иван разочарованно развёл руками. - Приноси. Посмотрим. Иван, вздохнув, нервно крутанул головой, будто бы разминая шею: - Ну, мы же с тобой давно договорись. Я завязал, понимаешь? Зачем ты вытягиваешь из меня кишки? - Я всё ещё твой литературный агент. Мне нужен хоть какой-то материал, чтобы заработать деньги. И тебе, между прочим, тоже! - Да ладно тебе… Пиджак стоит дорого. Семья, жена, дети… Понимаю, - сострадающий кивок. - Но мне? Деньги?! – Иван состроил невольную мину, от усталости надул щёки, выдохнул и спросил, поясняя жестами. – Мы с вами точно знакомы? - Не строй из себя идиота. Ты выглядишь, как зэк, только что вышедший из тюряги без гроша в кармане, или сторчавшийся хиппи. - И что? Всё дело в моей оболочке? Я непристойно выгляжу в этом благообразном обществе? Не вписываюсь в стандарты?! Да имел я ваши стандарты! - Заговорила личность тонкой душевной организации, - спокойно вставил Михаил. Иван состроил недовольную гримасу, отмахнулся, как от мухи, и обратился к проходящей мимо официантке: - Девушка, простите... Принесите, пожалуйста, тройной эспрессо за его счёт, - он показал на агента. - У нас нет тройного эспрессо. Есть только двойной. - Тогда один двойной и ещё обычный, - было произнесено с деланной любезностью. - Хорошо, - сухо ответила официантка и ушла. - Видишь? – заговорчески прошептал Иван. – У них нет тройного эспрессо. Откинувшись на спинку стула, добавил обычным голосом: - Зачем им, блядь, ещё читать? Они соображать не умеют. Роботы. Разве что инструкции по поведению. - Послушай. Ну, к чему весь этот высокомерный пафос? Есть люди, которые тебя читают, и они далеко не роботы. Ты для них, в конце концов, что-то значишь. Твои тексты – им хлеб насущный. Везде сплошное сало. У них постоянная диарея. - Пускай стишочками-булочками заедают, - Иван поискал взглядом официантку. - Что-то ты не договариваешь? Завязал, значит? Душа ни шнурки, ни галстук – с ней никогда не бывает удобно. Душа – синоним жизни. Ты разве умер? - Мой литературный агент, вы не пробовал писать. У вас явно есть талант… «Душа – синоним жизни», ептить. В этот момент официантка принесла две чашки кофе. - О, спасибо. Вы спасли меня от депрессии. - Ну, хорошо. Не пишешь, - продолжал Михаил. - Объясни тогда толком, что случилось? Только не пудри мне мозги комплексом непризнанного гения. Собирать стадионы тебе противопоказано. - Это кто мне такой диагноз поставил? - Я – твой личный психиатр. - А если сильно хочется? – вкрадчиво и насмешливо произнёс Иван. - Пожалуйста. Насилие, ЛБГТ, хоррор, фэнтазии, мелодрамы, боевики, шовинистический патриотизм, замешанный на православии. Или хотя бы сочинения на тему «Боже, царя храни». Всё, как ты понимаешь, со знаком «+». Если народу понравится, то можешь переметнуться в сценаристы, а то и режиссёры. - Какое искушение ты мне предлагаешь! Какой богатый выбор! – Иван замычал, восхищённо покачивая головой. - Похоже на категории порносайта. - Зато стадионы твои. Выбирай. Взяв со стола зубочистку, Иван стал задумчиво ковыряться в зубах, глядя в окно. - Не превращайся в аутиста. О перечисленном ты писать всё равно не будешь. - Не буду. - Вот. Пиши об униженных и оскорблённых, как ты умеешь. - А если они меня заебали? – сказал Иван с таким выражением, точно загадал неразрешимую загадку. - То есть как? - Метафорически. Иносказательно, если так понятней. Кругом одни униженные и оскорблённые. Совесть, муки да пьяные стачки на кухни. «Так жить нельзя! Но будем. Что уж поделаешь» - вот вся сентенция протеста. Люди в чёрных дырах, варение в собственном соку. Интересно? - Так это ж и есть настоящий экзистенциализм. - Вчера – экзистенциализм, а сегодня – беспросветная чернуха. - Русский народ склонен к духовному мазохизму. - И еврейский. - И таки-да. Каково же твоё решение? - Не понимаю я твою веру в исцеляющие действие искусства, - автор принялся медленно разбирать объедки в тарелке, словно собирал пазл. - Один прочитает – сопьётся или повесится, второй – развеселится («Как хорошо, что у них так плохо»), а третий – «Ой, да ну его нах. Своего дерьма по горло». - А ты про надежду не забывай. - За Надеждой, Верой, Любовью и прочими именами пусть шагают в храм. Желательно на Пасху и в Москву. Там Бог колоритней, – фраза прозвучала безапелляционно. - Раньше творческим диссонансом ты не страдал. Творил без оглядки на мгновенное исцеление мира. - Раньше я верил, а сегодня – думаю и делаю. - Твори добро руками и ногами? Так, по-твоему? - Если тебе так удобно представлять, то да. - Говори по сути. - По сути…. Ты потерял чувство времени. Литература отжила свой век. Она ничего не меняет. А я тем более. «Мысли материальны», «капли да сотворят океан» и прочая философия проигравших... К чему всё? Для кого? Для кучки людей, мимикрирующих в быдло, чтобы выжить? Им во утешение, да? 2000 лет читаем Библию – кладезь разумного, доброго, вечного. И даже мировую классику знаем наизусть. И что? Где плоды интеллектуальных гуманистов? Всё снобизм да ксенофобия в итоге во всех ипостасях. Из-за этих благих мыслей люди друг друга поносят, готовы убивать, громить. Каждый считает, что его суждения по любому поводу – истина и прибор сверху на всех остальных несогласных. И речь не о религии. Обо всём, понимаешь? Ах, да... Как же я ещё не сдох, не написав ни строчки за долгие годы. Системный администратор – вот моё нынче призвание. Получаю 20 штук за три часа работы в месяц. Стабильно. И без всяких творческих мук. Плюс подработки. Мне хватает. Всё, что хотел, я давно сказал. А выдумывать – не моя специальность. - Умываешь руки? - Конечно. Писать кровью, биться головой в закрытые двери, спасать мир… Да кто я такой? Родился, умер – до свиданье. Глобальными амбициями пусть потешаются другие. - Чушь несёшь. Ты просто не хочешь ошибаться. Боишься. Они, - агент указал на людей, сидящих за столиками, - не соображают, потому что не могут. Инвалиды – овощи эпохи. Их такими сделали, а ты сам себя превратил в инвалида. Чувствуешь разницу? Если благодаря твоим книжонкам, хоть один человек останется человеком – это победа, твоя собственная, понимаешь? Ты изменишь его мир своими строчками. Но ведь нерационально тратить себя на одного, трёх, сотню людей. Тщеславие, слава, деньги – вот что тебе нужно, как и этим самым роботам. Чтоб обращали внимание, хлопали в ладоши, вечно понимали и помнили, а? Это ты стал слишком правильным, как всё. Идти напролом уже влом, нонконформист хренов? Сочинять бессмысленно и небезопасно: вдруг, ни дай бог, пнут в твой мягкий ранимый мозг: исписался, товарищ, уже не торт. А искусство, мать его, это крест, а не трон. И весь твой сранный эпатаж, альтруизм, юродство, цинизм, нигилизм – дешёвая игра, бубенцы на манекене. Иван неспешно встал из-за стола: - Всё сказал? – стук пальцами по крышке ноутбука. - Ты прав. Одна ремарка. Мир изменился, не я! Безумие времени доказывать сомнительно… А быть Иисусом, и тем более играть в него, я не собираюсь. Счастливо. Иван направился было к выходу, но, остановившись на полпути, вернулся: - Да, забыл. Деньги, которых у меня нет. Вот они, - вынув из кармана потёртых джинсов пятитысячную, осторожно положил на стол. – За тройной эспрессо. Сдачи не надо. - Ну-ну, - ответил Михаил, глядя исподлобья. Дверь кафетерия закрылась. Человек с ноутбуком уверенно шёл по площади, направляясь в сторону такси. Агент достал из кармана диктофон, нажал на «стоп»: - Да, действительно, дерьмо. 2015 г.
Очень скучно.
|
Щас на ресурсе:
529 (0 пользователей, 529 гостей) :
|
Copyright © 2009-2024, graduss.com ° Написать нам письмо ° Верстка и дизайн — Кнопка Лу ° Техподдержка — Лесгустой ° Site by Stan |