Я охранник ларьковый, большого такого ларька,
Что как короб кирпичный турелью зловещей навис
Над потоком людей и машин. И углом козырька,
Словно килем рвет море московского смога.
Как парусник в бриз.

А внутри суета, круглосуточный камерный хор,
Только жутко фальшивый, в составе людей-дураков,
Среди снеди, на кафельном блюде. Под этот декор
Будто пляшут свою тарантеллу в стране-сапоге.
Под мелодию матерных слов.

Я охранник ларьковый, фельдмаршал в масштабе ларька,
Моё войско из разных народов и диких племён,
Азербот, дагестанец, калмык и чуваш, два хохла,
Банда храбрых ландскнехтов, алчных сильно до денег.
Пришедших из прошлых времён.

В этом мире икры, вискаря, балыка, я стоглазый паук,
Я циничный поэт, и создатель язвительных вирш,
Про людей-дураков, миллион загребающих рук,
В царстве полных прилавков с едой - здесь основа основ.
И голодных до ласки, жопастых кассирш.

Я над всеми взираю, кто с разумом в алчном дыму,
У кого в голове полупьяно - товарный угар,
Подойди покупатель, давай я тебя обниму,
Ошмонаю и вот он никем не учтённый товар.

В холодильниках мясо висит средь нетающих льдов,
Там хранится душа всех прошедших и будущих зим,
Я охранник ларьковый, владыка торговых рядов,
Нука вышел мужик. Что не видишь? Закрыт магазин.