Откуда она взялась, никто не знал. Сидела то на одной, то на другой скамейке во дворах, то на парапете возле парка, разложив из грязного пакета свои пожитки. Старуха, неопрятная, в каком-то нелепом рванье — приставала к прохожим, заглядывая им в глаза, навязчиво попрошайничала.

— Копеечку! — резко выкрикивала она, подавалась вперед, протягивая грязную когтистую руку. Пыталась прикоснуться, или даже схватить. Люди шарахались от нее, как от черта из табакерки...

***

Наконец сегодня все свершится!

Колька обхаживал ее с месяц. Эта новенькая из соседнего дома держалась особняком, ни с кем не водилась. А с ним, неожиданно стала встречаться — в общем-то невзрачным, обычным. Хоть и хорошо, по-спортивному сложенным. Вполне самостоятельным.

Коля давно жил сам. Его родители работали на севере, стабильно присылали деньги. Водил ее по кафешкам, в кино. Выгуливал, где только можно в их городке. Дарил украшения, покупал модные шмотки, косметику.

Непрерывно Колян вынашивал мысль, как овладеет прелестями Марины — первой красавицы, отодвинувшей всех знакомых девиц на задний план. Гордой и строптивой. Что говорить, расцвела деваха к своим семнадцати — все при ней! Роскошные каштановые волосы, фигура сочная, стройные длинные ножки. Любая, даже строгая вещь сексуально подчеркивала ее достоинства.

Вчера они долго гуляли, не заметили, как подкралась ночь — такая лунная и светлая, что ничего не могла скрыть в полупрозрачной темени своей. Даже среди деревьев. Под проходной аркой Марина неожиданно развернула Кольку к себе лицом, по-настоящему поцеловала в губы — со слюнями, и даже язычок невзначай протиснула. Сердце у пацана заколотилось, кровь ринулась бешеным потоком куда-то от живота к чреслам. Марина это почувствовала, мягко отстранилась, улыбаясь и прерывисто дыша.

— Тихо-тихо, жеребец... Потерпи до завтра. Завтра все будет. Готов хоть?

— Так я... это, завсегда!

— Ну-ну, посмотрим... — Маринка засмеялась задорно, еще разок чмокнула. Убегая, крикнула через плечо: — Приберись дома-то, готовь аэродром!

Колян не узнавал ее, такую принципиальную и серьезную. Такую недотрогу. А тут, гляди-ка — не иначе, бесенок в ней проснулся. Глаза вон как горели — хоть прикуривай!

Николай, несколько оглушенный побрел через двор к себе. В ушах все еще звенел смех Маринкин, эхом отдавались ее слова. Глупо улыбаясь, совершенно на своей волне Колян подходил к дому.

— Копеееечку! — разрезало тишину. Старуха материализовалась из ниоткуда, подскочила проворно, ухватила зачарованного за руку. Когти неприятно и болезненно впились в кожу на открытом предплечье. Колька попытался отринуть, но хватка была железной.

— Копеееееечку, — снова взвыла старуха. Коля приходил в себя, страх и отвращение сковали его. На какое-то время он онемел, неожиданно отшатнулся от резкого запаха гнили.

— Отвали, старая! — Когти глубоко полоснули кожу, когда он брезгливо одергивал руку. Старуха задергала плечами в припадке хохота...

***

Пахло от нее безумно соблазнительно, сводило с ума. Коля встречал на пороге, весь в волнении и растерянности даже. Марина улыбалась, наслаждаясь этим смущением, принимала цветы и выслушивала невнятный лепет о своей красоте. Из кухни тянуло чем-то вкусненьким.

Стол был красиво сервирован — шампанское, конфеты, фрукты. В духовке доходила курочка. Марина уселась на диванчик, наблюдая за Колиной суетой, улыбалась. Короткая юбка не скрывала бортики соблазнительных чулочков.

— А ты молодец, прямо не ожидала... Сядь уже со мной, хватит...

Коля придвинул стул, присел рядом. Хотелось поцеловать, но не решался — прямо напасть какая-то. Как она это с ним такое проделывает, не понимал.

— Давай выпьем, что ли, — прервал подвисшую тишину. Она кивнула. Колян вскочил, шумно открыл шампанское, разлил по бокалам.

— Ой! — выдохнула Маринка, принимая пузырящийся по самые края игристый напиток. Пригубили. Уцепились взглядами друг в друга — жадно, в каком-то неистовом предвкушении.

— Готов?

— Готов...

— К черту все... — Маринка залпом допила, притянула к себе его лицо, впилась поцелуем. Колька подался к ней, что-то полетело со стола, со звоном разбилось. Оба страстно задышали. Он подхватил разгоряченную ее на руки, утащил в спальню.

Там, среди лепестков роз и пахнущих свежестью простыней принялись избавляться от одежды, продолжая целоваться. Марина, задыхаясь, помогла справиться с лифчиком — спелыми наливами выпали груди, прямо ему в руки.

Теперь они жадно ласкали друг друга. Колька целовал шею, грудь, напряженные соски то и дело попадали ему в рот. Тут же переходил на живот, мягкий и одновременно упругий — спазмами вздымающийся от его прикосновений. Рука скользнула ниже...

Марина не отставала. Ее руки подробно исследовали мускулистое тело. Она то нежно ласкала пальцами, прижималась, то с силой отталкивала дрожащего его. Как бы дразня. Неожиданно наткнулась на перевязанную руку, отпрянула.

— А это еще что?

— А.. Что? Где? — Колька не сразу сообразил о чем речь, увлеченный процессом. — А, ты об этом? Да вот, поцарапался о кусты... — Бабкины царапины вдруг болезненно заныли под бинтами. Проступила кровь.

— Какие еще кусты?

— Да пофигу, — он снова прильнул губами к ее груди. Марина мягко отстранилась.

— Нет, не пофигу! — она нахмурилась, смотрела на него очень серьезно.

— Старуха одна тут.. Схватила меня, сука... Когтями своими. Рука у нее — страшная такая, черт ее дери...

— Рука?

— Ага, рука...

— А вот тебе моя! — она снова соблазнительно заулыбалась, юркнула рукою в Колины трусы. Член его был максимально возбужденный, готовый ринуться в бой. — И что это у нас тут, ммм?

— А ты посмотри, — неожиданно осмелев, предложил. Марина одним движением стянула с него трусы, припала губами. Колька выгнулся, закинул руки за голову, с наслаждением предвкушал. Глаза его закатились, когда головка окунулась в скользящий и нежный жар ее ротика. Соблазнительница орудовала язычком. Почти на самом пике ощущений, внезапно, Коля почувствовал какую-то заминку. Паузу. Но глаза открывать не хотелось, ждал продолжения.

— Копеееееечку!!! — хрипящий вопль ворвался, как воплощение ада.

Резкий ледяной холод, в секунды нагрянул, и тут же сменился огненным жжением в районе паха. Немой крик застрял у Кольки в горле. Появился навязчивый запах гнили и ссаных тряпок. Вытаращенные глаза бедолаги не сразу различили трясущуюся от хохота старуху у себя в ногах. Она мотала разлохмаченной седой головой из стороны в сторону. В мерзкой пасти ее пульсировал кровавыми струями детородный Колькин орган...