Я хотел ее пристрелить,
Обижал, ревновал, бил.
Умножал каждый день на нули,
А затем любил, что есть сил.
Но потом снова бил,
Ревновал, приставлял к виску
Пистолет. Дебил.
И опять безудержно любил,
Как весну.
А она не рвалась уйти,
Всё ждала, что умерю пыл.
Шансы были один к десяти,
Но хотя бы один - был.
Крем тональный скрывал стыд -
Гематомы цвели всласть,
Умножая сугробы обид,
Но уйти не рвалась.
Стиснув зубы, варила щи,
Пылесосила дом, ждала.
Дур таких еще поищи.
Но не дурой увы была.
Под обидой жила любовь.
Согревала, давала сил.
Воскресали мы с нею вновь.
Бил, а после без меры пил.
Печень ныла, брала в долг.
Боль сверлила фрезой виски.
Жил в душе у нее Бог,
Мне же нравились лишь соски.
Любовался, пускал слюну,
Возбуждался, что бык, в край.
Знала, что просто так не усну,
Каждый раз пропуская в Рай.
И я пил её сладкий мёд,
А на ухо твердил бемоль,
Что на полюсе стает лед,
Если я причиню боль.
Повторялось все вновь и опять,
Но однажды она померла.
Сердце сжалось и стало, блять.
Жизнь ужасна, любовь зла.