Вечера сделались теплыми. Солнце заходило за дивные пейзажи гораздо позднее, нежеле еще, скажем, неделю назад. Зима уже лежала на лопатках, бесполезно пытаясь сопротивляться молодой яркой сопернице. Непослушные цветочки Обезьяньей орхидеи, словно цыплята, тут и там выпрыгивали из оттаявшей части поверхности суши, как из скорлуп, лукаво улыбаясь приходу весны.

Пятнистый Эрберос по кличке Шьяма вот уже битый час пытался взгромоздиться на черного египетского кота, который вообще прозвища не имел и отзывался на кыс-кыс. Радовался ли кот без имени приходу весны, как это делал Шьяма? Но, похоже, Шьяма кота не сильно напрягал, и он лишь иногда лениво вставал, сбрасывая с себя похотливого песика, перемещался в сторону на метр и снова укладывался поудобнее. Процесс повторялся с цикличностью в минуту. Оба участника действа неутомимо играли свои роли.
Где-то поотдаль гоготали то ли гуси, то ли индюки, либо же это вовсе выл павлин. К звукам примешивался слабый лай Цербера.

Тифон сидел в лучах заката на маленьком стульчике у вновьпостроенной стены, рассматривая переливающуюся приятной радугой чешую на своих натруженных лапах. Ближе к уголку его рта к губе прилипла потухшая самокрутка. Еще пару дней и новая преграда будет готова. Нужно поторопиться и успеть до Пасхи. Пасха в этом году ранняя.

- Возишься, возишься со своей изгородью, совсем извелся, - Ехидна протерла взмокший лоб Тифона краем сарафана.
- Да готово уже почти всё, - он поморщился и наконец обнаружил своим раздвоенным языком прилипший к губе окурок. Сплюнул.

Не договорил, а, учуяв нечто неладное, быстро поднялся и поспешил вглубь подворья, слегка хромая на одну лапу.

- С-с-с, - Тифон вошел в просторный изолятор и свистом позвал кого-то. Воздух был специфическим - не отвратительным, а именно специфическим. Чистота сродни медицинской.
- Уууу, - наконец из глубины темного помещения раздался знакомый звук. Это скулил маленький недоношенный цербер.
- Иди же скорее сюда, - Тифон резво извлек из кармана просторных штанов банку с пилюлями и отсыпал небольшую горсть.
- Ум, ум, - трехголовый щенок с жадностью проглотил пилюли и уже благодарно вылизывала мозолистую длань Тифона языками то одной морды, до другой, то третей.
- Да, да, мой хороший, - он с любовью поскреб одну из морд за ухом. Скоро все будет хорошо. Уже совсем скоро.
- Снова приступ? - в изолятор вошла Ехидна.
- Вовремя, - он вытер ладонь о рубаху, закрыл банку и сунул обратно в карман. - Не хочу и его потерять. На этот раз все получится.
- Вчера, - Ехидна перешла на шепот, - на берегу Стикса рыбаки обнаружили папирусную лодку.
- Ты посыпала в округе молотый перец? - он напрягся и поглядел в змеиные глаза существа, которое пятый век так усердно служило ему и являлось уже по-настоящему близким другом. - Люди весьма коварны.
- Да, мой господин, - Ехидна чуть заметно задрожала и издала похожий на шипение звук.

Опустились кромешные сумерки. Местные обитатели наскоро захлопывали ставни, распаливали дымовые шашки, способные отвадить ночных непрошенных посетителей. Где-то вдали раздовалось елеслышное жутковатое завывание, напоминающее акапельный хор.

- Чиннамаста бесится, - Ехидна заперла ставни на внутренний засов, - сегодня почему-то неистово.
- На то и богиня смерти, - Тифон снял одежду, слегка потер повреждённую лапу, - чтобы вести себя неистово. - О Великий Аид, сохрани нас в эту ночь, - начал молитву.

Судя по стихшим адским звукам, за ставнями проистекало утро. Тифон уже проснулся, но глаза не открывал и не будил дремавшую в ногах Ехидну, мирно свернувшуюся в клубок. Что за гость вновь пожаловал в их мир? Сейчас любые люди представляли особую опасность. После последней встречи с Гераклом он отчетливо это понимал.

Омыв тело ферментом, выработанным из железы моллюска-убийцы, Тифон причесал пятерней волос на теле и надел свежий сюртук. По-молодецки лихо запрыгнул в скороходы и был таков. Ехидна едва успела перекрестить воздух ему вслед. Ее ждала уйма работы. Нужно успеть до возвращения господина убрать жилище, наготовить снеди, почистить в клетках. Конечно, еще побаливали внутренности после очередной яйцекладки, но было недосуг вылеживаться в уютном гамаке.

Тифон зажег свечу и вошла в лифт. Кабина задрожала и со скрипом понеслась вниз. Подземные этажи меняли друг друга с порядочной скоростью, и вот все замерло, двери открылись. В коридоре то и дело мигал холодный мертвенный светильник. Задул свечу. Змеи-санитары сновали с тележками, на которых всеми тонами звуковой палитры разрывались груднички. Гого-то везли к лифту, кого-то в помещение с табличкой "Операционная". Сделалось суетно и шумно.

Прошел вдаль по коридору, приблизился к обитой металлом двери. Дрожащими пальцами вставил ключ в замок, повернул дважды.

- Я тут, - вытащил из рюкзака большой пакет с леденящим душу лакомством. Сквозь запотевший и мутный полиэтилен виднелись окровавленные человеческие головы.
- Ррррр, - из угла раздалось тихое рычание.
- Иди же ко мне, мой мальчик, - Тифон извлек из пакета за волосы одну голову и протянул. Реакции не последовало. Лишь вновь слабое рычание и тишина.

Перемахнул через ограду, выронил голову и сделал несколько шаггов. В углу комнаты, на полу неподвижно возлегало израненное тело взрослого трехголового Цербера. Сын не поднял ни головы, лишь на мгновение приоткрыл один из шести глаз.

Тифон присел рядом, обхватив голову передними лапами, и жутко завыл: Я отомщу, где бы ты ни был, вызываю тебя на битву!