То ли я слегка контужен,
Отутюжен октябрём,
То ли эти рожи в лужах —
Пятнокляксы жутких дрём.
То ли, вмиг очеловечась,
Маскируясь под народ,
Лезет к нам ненаша нечисть,
Пишет жизнь наоборот.

— Вон, те двое, там, на лавке,
Чешут солнышком клыки,
Чем они не вурдалаки?
В горн труби, точи штыки!
Припусти за упырями
С винтарём наперевес,
Бей, коли, а трупы в яме
Закопай, — шептал мне бес, —
Бу! Коварное и злое.
Бу! Цепочкой вдоль реки,
Словно пёсьи стаи воют
И блуждают огоньки.
А вон тот мужик, что близко
Свёл глоза и морщит лоб —
Чем не облик Василиска,
Чем не жизнь сосущий клоп?!
Видишь, гоблинов компашка,
Пара демонов, смотри —
Колобродят вдоль овражка...
Бей, стреляй, кусай, сотри
С русской девственной палитры!
Без поллитры тут никак.
Вот, возьми себе в арбитры
Чикатилу — маньякА.
Ничего, что хил и странен,
Пустяки, что близорук,
Он надёжен, хоть и ранен.
На, возьми пяток старух.
Это наши, ведьмы — панки,
Леший с ними. А с болот
Прёт Кикимора на танке...

— Ты заснул, Санёк, алло!

Предо мной плыла в тумане
Рожа — чёрная дыра...
— Я Андрей, твой кореш, Саня!
— Чикатило?!
— Сам дурак!
Человек, как сажа чёрный,
Разливал по плошкам грусть:
— Сам ты.., — хмыкнул обречённо, —
Чикатилло...
Ладно, пусть!
Скоро пятница — тринадцать,
Дней коварных дикий бег...
Нужно сил нам набираться
Тридцать первого, в четверг.