В общем и целом тебе тут все рады. Но только веди себя более-менее прилично! Хочешь быть ПАДОНКАМ — да ради бога. Только не будь подонком.
Ну, и пидарасом не будь.
И соблюдай нижеизложенное. Как заповеди соблюдай.
КОДЕКС
Набрав в адресной строке браузера graduss.com, ты попал на литературный интернет-ресурс ГРАДУСС, расположенный на территории контркультуры. ДЕКЛАРАЦИЯ
Главная Регистрация Свеженалитое Лента комментов  Рюмочная  Клуб анонимных ФАК

Залогинься!

Логин:

Пароль:

Вздрогнем!

Третьим будешь?
Регистрируйся!

Слушай сюда!

poetmarat
Ира - слитонах. По той же причине.

Француский самагонщик
2024-02-29 17:09:31

poetmarat
Шкуры - слитонах. За неуместностью.

Француский самагонщик
2024-02-23 13:27:28

Любопытный? >>




Исповедь...

2009-08-10 16:40:54

Автор: Алу Зеф
Рубрика: ЧТИВО (импорт)
Кем принято: Француский самагонщик
Просмотров: 988
Комментов: 2
Оценка Эксперта: N/A°
Оценка читателей: N/A°
От Комитета экспертов. Мы тут подумали и решили: поскольку мы, в общем-то, не хуже других (так нам кажется), то имеем право выложить на ресурс что-нибудь из своего старого, уже опубликованного где-то. Но поскольку мы в чём-то даже немножко лучше других, то из деликатности выложим каждый по одной своей вещи. В Импорт. Будут наши литературные визитные карточки.

Глава раз.

Вечер. Интересная штука вечер…прокуренный офис, несмотря на непрекращающуюся работу, все – же выглядит умиротворенно, тихо шипящая, и раздражавшая весь день рация, теперь навевает некое успокоение. Хотя…хотя все это конечно иллюзия, синдром вечера, времени, когда все нормальные люди идут домой, к семьям, к домашнему очагу, все нормальные люди…

Глубоко затянувшись, он закрыл ноутбук, возникшая проблема чем – то занять появившиеся два – три часа времени, заботила своей новизной, очень, очень редко она появлялась и всегда на некоторое время ставила в тупик. Он вышел на балкон, прохладный ветер приносил со стороны старой гавани, въевшийся в неё особый запах…наверное так же пахло там и сотню лет назад, также будет пахнуть видимо до тех пор, пока она стоит, старая гавань, некогда мощнейший оплот турецкого флота.
«Хорошая ночь…красивая» -, пронеслось в голове, такие ночи пробуждают в душе самое сокровенное, заставляют заглянуть в себя и не врать самому себе, хотя бы ради интереса. Наверное именно в такую ночь Булгаков и написал первые строки «Мастера и Маргариты» хотя…бог его знает, что именно вдохновляет этих безумцев - гениев на их шедевры, наверное они и сами не знают. От мыслей отвлекла резкая мелодия мобильного, вырвала из задумчивости, и мир тут же взорвался новой гаммой ощущений, эта мелодия стояла лишь на одного человека – самого дорогого, он торопливо раскрыл телефон.

Нет смысла передавать содержание разговора. Те из вас, кто хоть раз в жизни по – настоящему любил, итак поймут, что они друг – другу могли сказать, разделенные многими километрами, кто не знает, тем передавать нет смысла, ведь надо знать то состояние души…именно то состояние, да что там говорить, оно для каждого свое. И ты говоришь, говоришь, и вот уже самые главные слова готовы сорваться с языка, ты ищешь нужного момента… и не находишь. И вновь привычное «До связи», и ты стоишь…не убирая от уха телефон, боясь нарушить это состояние и вновь ждешь удобного момента.

Окружающий мир, вновь принял в свои, пропахшие смолой и солью объятья, лунная дорожка вновь заискрилась на тихих, лениво перекатывающихся волнах Мраморного моря. Он убрал телефон, даже не заметив отработанного движения …мысленно он был уже далеко, далеко не столь территориально, сколько временно, как все – таки долго он шел к ней…

Ревущая толпа почти заглушала динамики: «Бой окончен нокаутом во втором раунде, новый чемпион страны представитель… », дальше ничего уже было не разобрать, да и не надо, он стоял с поднятой рукой и смотрел на толпу. Часто, очень часто он ненавидел её – это кровожадное сборище ублюдков, ненавидел тогда, когда очередного друга уносили с ринга, а толпа продолжала так же кричать, требуя новой крови. Все же это неистребимо, это глубоко в природе человека, жажда победы и жажда крови, и вот, противника уносят с ринга, а тренер, тренер смотрит чуть насмешливо, это понятно, через пару – тройку часов, придет отходняк, разбитое тело будет болеть так, что на несколько часов пропадет аппетит, а сон будет казаться единственным спасением, и когда ты будешь корчится, тренер, меняя на тебе компрессы будет монотонно объяснять: «А кто тебя просил открываться? Ты думаешь ты победил? Хуй там! Тебе повезло, если бы не везение, он тебя порвал бы в первом раунде», но сейчас он пожинает плоды своего триумфа, впитывает в себя эти крики - тысячеголосое эхо прошедшего боя.

Раздевалка, все, теперь допинг – контроль и отдыхать, да, осталась часа три, потом скрутит, он хорошо знал свой организм. Да, тяжеловато далась победа, но, ради этих победных минут на ринге он был готов к боли. Пацаны окружили плотным кольцом, поздравления, рукопожатия, все это проносится перед глазами. Массажистка Леночка, со своей глупой, смазливой мордочкой, просто игнорируется. Бля, еще месяц назад она судачила со всеми о том, что его зря взяли в сборную, а вот глядиж ты, лезет с предложениями сделать массаж в номере, тет – а – тет, так сказать, ПОШЛА НА ХУЙ короста. Стоп, по – моему он не произносил этого вслух, а Леночка умчалась, оскорблено виляя задом, да и хуй с ней, позже сошлюсь на состояние аффекта после боя, поверит, сто пудово. А вот и тренер, недоволен блин, чему я тебя мол учил, ну простите, не оправдал, исправлюсь, всё, спать, спать, спать…завтра вечером домой, эххх, универ совсем запустил, как бы не отчислили… нахуй.
Мобильник вновь отвлек от воспоминаний, коротко переговорив, он налил себе кофе, как давно это было, кажется будто прошло столетие, но даты на фотографиях моментально разрушают эту иллюзию…

Поступил…ПОСТУПИЛ, эта мысль птицей колотилась в груди вместе с сердцем, когда он просмотрел списки в фойе университета. Через окно он видел родителей, он сам попросил их подождать около входа, чтобы лично посмотреть оценки, это конечно ничего бы не изменило, но так было спокойнее. Отец, скрывая за меланхоличным выражением лица обеспокоенность первым увидел как он вылетел из дверей, вопрос, волновавший семью несколько недель, был закрыт, эх, какое радостно – разноцветное все было тогда, наверное последнее беззаботное лето…лето полное веселья и развлечений, лето, открывшее перспективы и положившее начало новому этапу, этапу мнимой свободы и ломки стереотипов.

Он улыбнулся, действительно «Как молоды мы были, как искренне любили», студенческая жизнь оглушила массой противоречивых черт, зачастую переходящих в крайности. Коллектив сложился настолько дружный, что казался единым целым.
Огромная редкость, но коллектив действительно таковым и был. Эх, где Вы сейчас, тогдашние братья по Альма Матер, участники шумных попоек, главные болельщики на соревнованиях, где вы? Как порой не хватает этого бесшабашного распиздяйства и умения жить одним днем, но одно точно – пять лет, проведенные курсом, всем запомнились навсегда и воспоминания о них всегда вызывают теплую ностальгическую улыбку.

Да, было все…не было самого главного, точнее это сейчас он понимал, что не было, а тогда, тогда все заменяла иллюзия, попытка сложить пазл из неполного комплекта, попытка заменить желаемым действительное, совершенно закономерно закончившаяся полным провалом. Тогда он научился ненавидеть, по – настоящему, до зубного скрежета. Интересные существа женщины, как причудливо иногда гармонирует в них красота внешняя и низость духовная, какую власть они имеют над миром, ведь все мы, особи принципиально другого мировоззрения, иронично высмеивая их слабости, ненавидеть учимся именно благодаря им, годы боев на ринге не смогли помочь почувствовать ненависть, злость да, иногда дикую, но не ненависть.
Нет, хватит об этом, даже слегка ворохнув воспоминания, он почувствовал, что этого достаточно, не стоит лезть в дебри. Мысли скакали с одного воспоминания на другое. Вот он играет на гитаре в переходе, нет, не потому что ему не хватает денег, отнюдь, это вызов – вызов пуританскому воспитанию, проверка себя, сможет ли…смог, более того, понравилось, эх, где та безудержная тяга к экспериментам, хотя он и сейчас в какой – то мере её не утратил, но тогда…тогда ничто не могло остановить, не даром отец – один из немногих людей, всегда его понимавших, называл его на свой манер – упёрнутым.

Сигарета, незаметно дотлев до фильтра, неприятно отзвалась на нервных рецепторах, вернув в действительность. Взгляд упал на припаркованную внизу его служебку. «Может прокатиться», - мелькнуло в голове, «Времени еще внаёб, может хоть развеюсь немного».

Двигатель сердито зашипел на свой японский манер, электроприводы, подчиняясь командам трудяги – процессора приводили свои агрегаты в соответствие с программой. Он недолюбливал японские машины, недолюбливал, потому что самому себе казался лишним в этой дорогой игрушке, напичканной электроникой, лишавшей езду некой доли экстрима. И не выбрал бы он её никогда, но он обещал ЕЙ, обещал быть осторожным, именно поэтому он и выбрал японца, так как не доверяя электронной сущности этого «шипящего зверя», он не лихачил, да и вообще, подсознательно старался меньше выёбывацца.

За окном замелькали деревья, строения, осветив пространство фарами он, почти бесшумно выкатился на набережную, спугнув какую – то, парочку, занятую, судя по всему, нехитрым петингом.

Мысли вновь потекли неспешной чередой.
«Тебе нельзя больше выходить на ринг», - молодой суровый врач явно нервничал, ему видимо в первый раз приходилось выносить приговор и это его тяготило, в душе он клял тот день, когда принял «Клятву Гиппократа».
- То есть как это…нельзя?
- То есть абсолютно, согласно заключению, по состоянию здоровья Вам запрещено участвовать в соревнованиях и вообще тренироваться…
Ответом было молчание…врач понимал, что сейчас его ненавидят, накалившаяся добела атмосфера требовала разрядки.
- Да пойми ты идиот, скажи спасибо что руками – ногами двигать можешь, ты в зеркало посмотри, в кого ты превратился за неделю, благодари судьбу, что не стал инвалидом!!!

Врач вылетел, с грохотом захлопнув дверь - в палату и на ринг, навсегда…Месяц после этого происшествия вспоминается с трудом…алкоголь навсегда стер большую часть воспоминаний, видимо из благих побуждений, оберегая психику от очередного срыва. Он научился перебарывать себя, не подчиняться обстоятельствам, а перебарывать их, пытаясь найти плюсы даже в самой безвыходной ситуации.
Чёрт, опять телефон, угу, судя по всему, пора, временное затишье окончилось, пришло время работать. Обзвонив подчиненных, врубив погромче музыку он помчался обратно. Слабый порыв ветра колыхнул растительность, растворяя в ночной прохладе поднятую пыль и специфический запах отработанного высокооктанового бензина…

Глава два.

И снова обычная рабочая круговерть вырвала его из цепкой хватки воспоминаний, тех воспоминаний, от которых зачастую хочется, как минимум наебениться в хлам. Рабочий хаос зачастую плодотворно влияет на психику, не давая зацикливаться на каких-то тяжелых моментах, ведь часто и скрупулезно рассматривая какие-то ключевые эпизоды в жизни, человек начинает сомневаться в собственной правоте, а нахуй это нужно, поезд ушел, а самобичевание еще никого до хорошего не доводило.

В этот раз правда получилось не совсем так как планировалось, злая девушка по имени Западло, преследующая каждого из нас, в очередной раз подставила ножку. Ночной аврал как-то сам по себе не вовремя затих...а от чашки кофе, заботливо принесенной секретаршей, явно повеяло домашним теплом. Рука, машинально потянувшаяся к мобильнику, замерла на полпути и, изменив маршрут, вернулась с початой бутылкой коньяка.
«С добрым утром страна...ебал я тебя в душу» - пронеслось в голове, и с первым глотком, очередная волна воспоминаний накрыла с головой, отрезая от действительности и зарождающегося где-то там за горизонтом, турецкого утра.

В старой уютной кафешке, в почти периферийном районе в тот вечер все шло своим чередом, семейные пары, пришедшие накормить спиногрызов мороженым, активно предавались тихому семейному отдыху. Спиногрызы же, в свою очередь, досаждали всем окружающим, кормили какой-то хуйней рыбок, в беспечно оставленном нерадивым официантом, огромном аквариуме, и ебали мозги грустному плюшевому клоуну. В общем, никому не было дела до двух молодых людей, сидевших в углу и что-то обсуждавших. Несмотря на то, что внешне оба были спокойны, тема разговора энтузиазма ни одному из них не добавляла, да и сам разговор тоже.

- Кость, час назад ты позвонил мне и сказал срочно сниматься, я все бросил и снялся. Тачка в отстойнике, все стрелки перенесены. Теперь мне хотелось бы узнать главное: «Какого хуя?»
Объяснять нечего, кроме того, что тебя слили. Домой не едь, ни с кем не встречайся, бери весь нал, который есть и пиздуй нахуй, то есть куда-нибудь, к деду, например. Я думаю, розыски ограничатся пределами области.
- Заебись перспективки...Инфа проверена?
- Проверенней некуда
- А кто слил?
- Ты действительно хочешь это знать?

Интересные вопросы иногда задает прошлое. Хотел ли он действительно это знать? Хотел ли он тогда, сидя с братом в тихой кафешке, услышать от него то, что и так было понятно...Наверное ответа на этот вопрос не даст никто, и он в первую очередь. Но одно точно, задавая вопрос, он уже знал ответ на него. В голове сразу всплыла картина двухнедельной давности, картина ОКОНЧАТЕЛЬНОГО ухода от неё. Тут, до него дошло, что Костик что-то рассказывает, он уловил фразу с середины, но все и так было понятно.

-...в общем она приходила к ним на прием...сказала, что не может больше жить с этим, мол боялась тебя, но вот сегодня решилась, в общем, они теперь знают весь расклад и нет у тебя никакого алиби, а все как раз наоборот, тебя ищут...так что брат, времени у тебя не дохуя, и в городе оставаться нихуя нельзя, не поймают мусора...так ты черезчур много знаешь, никто этим рисковать не будет. Да ты и сам это понимаешь…
- Да брат...Суть развода ясна...Хуй с ней, ебал я их всех в рот, нашли они...выкручусь братуха, выходов нет только из гроба, придумаю что-нибудь...с города вывезешь?
- У меня есть выбор? Решил кстати куда двинешь?
- Страна большая...Разберусь.

Как мы все же зависим от, подобных кругам на воде, последствий собственных поступков, изменяющих нас. Думал ли он тогда, во что выльется ему это разбирательство, да и вообще, как повернется жизнь, после того, как 5 лет, казалось чистейших отношений, обернулись нешуточной угрозой из-за...хуй его знает из-за чего. Из-за чего то чувство, которое поглощало тебя всего, вдруг начинает сжигать душу. Но к чему искать ответы на риторические вопросы...Прошло два с половиной месяца, а может три, не суть важно...Стояло тихое осеннее утро.

Оркестр играл «Прощание славянки», группа будущих еще новобранцев стояла в ожидании автобуса, жадно высматривая в толпе провожающих родственников, друзей и зачастую уже бывших (только не все об этом знали...точнее - никто не знал) любимых. Стоявший в строю новобранец был уже далеко не тем человеком, который, казалось сотни лет назад, вел неспешный разговор в уютной кафешке на окраине...Он и сам с трудом узнавал себя... Новое колесо событий, чуть скрипнув начало вращение...

Коньячная бутылка неожиданно показала дно, а первые лучи солнца, ударившись в экран ноутбука, вывели из состояния прострации. И тут же, как по команде, разразился трелью телефон, а скайп замигал активным окном. Начинался новый день...

Глава три.

Новый день ворвался в полупустой еще офис очередными трабблами, работа, затянув в себя и нагрузив кучей вопросов, лишь к обеду ослабила свою хватку и позволила отделу вздохнуть спокойно. Быстро раскидав оставшиеся задачи, он вышел на лоджию.

Улица вмиг окутала привычной суетой большого города. Она чувствовалась даже здесь - в строго охраняемом периметре. Шум, гудение автомобильных сирен, тысячеголосый человеческий гомон и еще десятки составляющих, поднимались над городом, создавая некоторую особую атмосферу. Задержавшись на несколько минут, наслаждаясь относительной тишиной, и первой за утро «спокойной» он спустился к паркингу и через несколько секунд, миновав КПП, влился в общий поток транспорта.

Дом встретил обычной своей, остоебеневшей до упора, тишиной и тихим гудением сплита. Обычная холостяцкая суета не заняла много времени и вот, сидя на балкончике с банкой пива и бутербродом, отходя после душа, он чувствовал себя уже почти счастливым, почти...Разглядывая фотографию на экране ноутбука он ощущал непривычную смесь чувств. Врядли он смог бы её охарактеризовать, но это было что - то новое, недавно прижившееся внутри его, и он берег эти ощущения как зеницу ока, хотелось просто сидеть и смотреть, точнее не совсем так, хотелось бросить все и, сломя голову мчаться к ней. «И все же, как долго я к тебе шел» - пронеслось в голове... и память вновь вырвала из действительности, как будто напоминая весь этот долгий путь...

Оркестр играл «Прощание Славянки», а перед его глазами проплывали события прошедших нескольких недель...

После многих перепитий, связанных с проблематичностью выезда за пределы мегаполиса, он все - же очутился в небольшом областном городишке, где и решил на время тормознутся, обдумать ситуацию и попытаться найти выход из положения. Денег должно было хватить на несколько месяцев, но, прекрасно понимая, что бегство - не выход он понимал необходимость в хоть каком - то плане действий.

Более всего жизнь осложняло то, что он никак не мог принять то, как с ним поступили, нет, с бывшими коллегами все ясно - закон бизнеса, от него не уйдешь никуда...но вот она. Отчаяние накрывало с головой, алкоголь почти не помогал, ярость, дикая необузданная ярость и ненависть вот что он чувствовал, пытаясь дать хоть какое - то объяснение происшедшему, все это вкупе с состоянием «вне закона», дополняло общую картину.

Он стал излишне резок, груб, что, в конце - концов, не могло не привести к определенным последствиям...

«Молодой человек» - матерый сержант, неспешной походкой отошел от УАЗа, и двинулся в его сторону.
- Оу, уважаемый, у нас со слухом плохо?
- Вы что-то хотели?
- Хотел ебтвою, умный что-ли? Давай к машине.
- Так, а в чем проблема-то?
- Хуема, документы давай.
- Нет у меня при себе...
- Ну, тогда щитай встрял. – Коль, - позвал он кого-то из-за машины. - Ща прокатимся до отдела, проверим тебя...
Голос сержанта ушел на второй план, справа сквозь кусты проломился еще один представитель мусорообразных производных человека. Ситуация требовала немедленного разрешения. «Так глупо встрять...Одного ствола хватит, а уж если доберуца до остального...» - пронеслось в голове.

- Ты оглох чтоль? Давай в машину, вози вас тут бля, стой, показывай карма...кхххх

Фразу доблестный страж закончить не успел, ибо рука, запуганного, как ему показалось, «пассажира», разнесла ему к хуям кадык, а колено лупануло в область сердца. Тихо вздохнув мент опал как озимые. Колян рванул на помощь, но удар ногой в подбородок, убедил его изменить планы, а пара добивающих отправила его догонять напарника в царство Морфея.

Все произошло буквально за секунды. Сказались рефлексы и навыки, вбитые на подкорку за больше чем десятилетие тренировок. «Дети любят хомячков, а мусоров никто не любит», - пронеслось в голове, заставив на долю секунды улыбнуться. Но осознание содеянного тут же накатило жаркой волной. «Бля, ситуэйшин и так хуевый, еще и эти мусора...теперь точно вилы...если они конечно меня запомнили». Проверять, живы ли менты или нет, он не стал, просто развернувшись, растаял в темноте теплой южной ночи.

После происшествия с ментами вопрос пребывания в городе был закрыт сам собой, промедление грозило лишь усугубить ситуацию, потому, определившись с направлением, он уже через небольшой промежуток времени, наблюдал как удаляются огни городка в зеркале заднего вида, нанятой старенькой, но еще вполне сносной Аудюхи.

Телефонный звонок вывел из временного забытья и он внезапно ощутил облегчение...Не всегда хочется ворошить столь дальние закоулки памяти, невеселое это занятие. Быстро переговорив, и сходив к холодильнику за пивом, он прилег на балконе, лениво наблюдая за большой красивой бабочкой, упорно стучавшейся в окно. Волна мыслей вновь полилась в привычное русло.

Ну да...Оркестр играл «Прощание Славянки», стоп...только это уже не военкомат - это учебка, принявшая когда-то разношерстных пацанов, а сейчас, выпускавшая, еще молодых и необстреленных, но уже бойцов...Стояло тихое осеннее утро, люди шли по своим делам, обычная рутина, кто на работу, кто домой, дети шли в школу, экипаж ДПС ехал пастись, кто - то шел, бесцельно прогуливаясь...Ну а кто - то уезжал на войну...

Глава четыре.

« Развозят пушки, на тросах, все говорят вставай - вставай
И хочется, закрыть глаза, но ты глаза не, закрывай
Не закрывай - кричат грачи, ты слышишь - потерпи, родной
И над тобой, стоят врачи, и кто - то говорит...Живой»
О. Митяев.

Армия...Вспоминая о ней, он каждый раз чувствовал, как внутри него, что-то едва заметно сжималось, необычное впечатление, некая смесь грусти, гордости и...горечи.

Попав в часть, он некоторое время находился под впечатлением. Все было более чем серьезно. Сначала, ввиду предшествующих армии событий, он не особо заботился о сохранении собственной жизни. Выбитый из колеи, он плыл по течению, вяло отображая происходящие вокруг него события, потом, как-то незаметно, видимо придя к согласию с самим собой, вдруг почувствовал, что рана начала затягиваться, стал понемногу приходить в себя. Воспоминания о предательстве не бередили уже душу настолько, что хотелось одним нажатием на спусковой крючок окончить к хуям свое бренное существование, мальчишеское осознание реальности постепенно ушло, освободив место для более взрослых мыслей.

Более всего на него действовало то, что он находился среди тех самых людей, о которых там, далеко, на Родине, находившейся казалось на другой планете, слагали чуть ли не легенды. Среди того самого спецназа ГРУ, тех людей, на плечах которых и держалось некоторое подобие хрупкого мира, в многострадальной республике, более того, однажды он осознал, что он сам один из них.

Бесконечная череда выходов, рейдов, зачисток и боестолкновений, опыт, накопленный в них, изменили его почти до неузнаваемости. Спустя пол года, он полностью вписался в состав подразделения, став полноправным членом своей группы, кровью и потом заслужив уважение сослуживцев. Он не чувствовал уже назойливого ёканья в груди, когда в ходе боя, шальная пуля вспарывала землю в миллиметрах от него, не чувствовал жалости к врагу, научился направлять ненависть, поселившуюся в нем, и едва не уничтожившую, в нужную сторону.

Он и сам не заметил, как изменился. По-началу, с интересом наблюдал, как в ходе боя меняются, такие знакомые лица его сослуживцев, когда где - то там, внутри, просыпается зверь, точнее не совсем зверь, а некая хищная человеческая сущность. Они были лучшими и доказывали это, выполняя то, что обязаны, уничтожая человеческий мусор, злобный, неуправляемый мусор, стремящийся лишь к одному - к уничтожению, управляемый уверенной и твердой рукой.

Нет, не зря он и его сослуживцы проходили десятки тестов, военные психологи знали, кого отбирать. Там, на узких горных тропах, подразделение превращалось в один единый организм, слаженный, выученный и смертельно опасный.

Мужчине очень важно знать, за что он воюет, почувствовать за спиной тех, кого он, надев форму, обязан защищать. Они прекрасно понимали за что шли в бой, нет, не было там «розовых соплей», было четкое осознание того, что кроме них эту работу сделать некому, а там, за горами Россия, ставшая почти мифом, Россия, где по улицам ходят красивые девушки, а вечером мама накрывает на стол, и вечерние птицы тихо щебечут за окном, и куда нельзя...ни в коем случае нельзя пускать «мусор», агрессивный, стремящийся к деструктиву «мусор». А что этот мусор может сделать, прорвавшись, они знали не понаслышке, потому и не было там жалоб на хроническое недосыпание, недоедание и остальные «тяготы и лишения военной службы».

Быть лучшими, примером - всегда тяжкая ноша, но еще тяжелее - не уронить достоинства, не опозорить тех, кто это превосходство добывал, кто своей кровью прикрепил значки «Гвардия» к кителям, будущих еще, последователей. Слившаяся в нескончаемую ленту, череда дней не позволяла надолго уходить в себя, только иногда, получив письмо из дома, вдыхая такой далекий, но такой родной аромат, он чувствовал, как накатывала волнами ностальгия, а рука, сама по себе тянулась к фляжке. Но временная слабость вскоре отпускала, война есть война - на ней нет места сантиментам, и он это понимал.

Только иногда, вступая в длительные вечерние разговоры у костра, он вспоминал свою прошлую жизнь и вновь в голове назойливо звучал вопрос ЧТО, что он сделал не так? Вопрос риторический, но даже понимая, что ответа он не найдет никогда, он продолжал, с упорством достойным лучшего применения, пересматривать, казалось сотни лет назад, совершенные поступки, продолжал искать в себе причину всего произошедшего. И так длилось бы до бесконечности, если бы не случай...

...Раскаленный после стрельбы ствол АКСа, бесстрастно смотрел вглубь «зеленки», вокруг стояла обычная после перестрелки тишина, нарушаемая лишь шуршанием дергавшегося в агонии бандита. Всего несколько секунд назад, один из трех бородатых уебанов, лежащих неподалеку, выскочив из засады, почти в упор расстрелял его напарника. Нет, тот пока был жив, броник спас тело, но вот ранение ног было серьезным. Сейчас Мишган лежал, зажав зубами край разгрузки, чтобы не стонать. Требовалась полная тишина.

Случилось так как они и предполагали, где - то там, внутри «зеленки», изредка слышались редкие звуки, за тремя бандитами, видимо передового дозора, шли другие, ситуация с каждой секундой становилась все опасней и опасней.
«Эх, блядь, вот и отстрелялись, на всю жизнь вперед» - пронеслось в голове. Уйти от группы местных, выросших в этих горах, с раненым на плечах, было почти невозможно, но пока оставался хоть один шанс из миллиона, не использовать его, было преступлением.

Все смешалось, пот заливал глаза, идти вниз по склону, имея на плечах около 100 килограмм, негабаритного груза, было, мягко говоря, неудобно. Остановившись в очередной раз, он понял, что больше на плечах нести уже не сможет, не было сил, но идти надо было обязательно. Еще каких-нибудь три - три с половиной километра и чехи их не достанут, осталось совсем немного, но где взять сил. Шатаясь, он поднялся, и, поудобнее ухватившись за напарника, волоком потащил его дальше.

Мишган вышел из забытья и напомнил о себе весьма оригинальным способом, видимо вспомнив, просмотренные в детстве фильмы про войну.
- Не уйдем, брось меня, все забирай, оставь пару гранат.

Он почувствовал, как к сердцу подступает тоска, преследователи были уже близко. По - началу он не отвечал на просьбы, сберегая силы, но потом его прорвало.

- Хуй тебе урод, я тебя отсюда вытащу, не из таких засад уходили, а вот если будешь много пиздеть не по теме, я тебя на базе лично пристрелю, в назидание остальным нытикам, понял меня, пионер - герой блять?

Монолог, сопровождаемый звонкими подзатыльниками, видимо был понят, или может сказалась потеря крови, но Мишган, тут же замолчал, лишь иногда постанывая, когда раненные ноги попадали на камни.

Пройдя еще сотню метров он понял, что больше не сможет. Идти не было сил, не говоря уже о том, чтобы тащить кого – то за собой. Кровавая пелена застилала глаза, а ноги предательски подгибались, не давая двигаться дальше. Где – то уже совсем близко слышались голоса, преследователи казалось шли на запах крови. Мишган вновь открыл глаза.

- Брось, вдвоем мы точно не уйдем

Его голос звучал чуть хрипло, возвращая к реальности.

- Ты главное там потом расскажи, как все было, а сейчас иди, иди...я прикрою...сколько смогу.

Не спрашивая ответа, он перевалился на бок
- Ты только позицию помоги выбрать нормальную, я сейчас не особо подвижен... и иди, а я прикрою, ты главное дойди.
Он понял – напарник не шутит...несколько секунд он неподвижно смотрел, как тот, шипя и чертыхаясь, пытается ослабевшими руками подготовить позицию для стрельбы, а потом его прорвало...Дикая ярость захватила его всего, откидывая отчаяние с усталостью даже не на второй, а на третий план. Молча отобрав автомат, и взявшись по – удобнее, потянул дальше.

Он старался изо всех сил, и уже почти добрался до границы «зеленки», откуда, в зоне прямой видимости было видно расположившийся на временную стоянку батальон ВВшного спецназа, когда первая очередь, сбила листву над головой, заставив залечь и затаиться.
«Вот и всё» - пролетело в голове, «Пиздец подкрался незаметно» и, перевалив напарника через последний на их коротком пути бугор, залег, приготовившись уж если продать свою жизнь, то подороже.

И понеслась...Он не помнил сколько времени длилась перестрелка, видимо достаточно долго, ибо имеющийся в наличии боекомплект подходил к концу. Левый бок комбинезона, пропитался кровью из простреленного плеча, а Мишгану была отдана одна из двух, имеющихся в наличии гранат, сдаваться было немыслимо, а гарантий, что он успеет дернуть чеку, не было. Перекрестившись, он пристегнул предпоследний рожок...

Видимо в планы провидения в тот день не входила безвременная кончина двух разведчиков, и Ввшный разъезд, наконец, заинтересовался перестрелкой, раздававшейся не так далеко от их расположения. Внезапно гарнитура, висящей на поясе рации, ожила неспешным переговором.
«Вижу около десяти единиц, работают по цели под пригорком. Что за цель сказать не могу. Но работают точно местные. Что делать дальше?».
Ответ поглотила внезапно появившаяся помеха, но общий смысл был ясен, рядом были свои.
Не задумываясь, он вышел на связь.
- Пацаны, работают по мне, я за пригорком с одним трехсотым, ХХХ-й разведбат, если имеете возможность помочь, мы были бы благодарны. Как принимаете меня?
Ответ не заставил себя долго ждать.
- Принимаем тебя нормально, двигаться сможешь?
- Ограниченно смогу
- Хорошо, этого достаточно, сиди там тихо, не рыпайся, сейчас мы вас вытянем.
Дальше - дело техники, уже через пол часа ввшный БТР вез их в сторону медсанчасти.

В себя он пришел на следующий день, когда сошло нервное напряжение и вдруг осознал...осознал, что что-то в нем изменилось, а причина его недавних переживаний предстала в абсолютно другом свете. Он перестал воспринимать предательство, раскрутившее колесо событий, как предательство близкого, родного человека, рассматривая его как очередной глупый поступок, охуевшей, зарвавшейся мрази.

Ему стало стыдно, стыдно от своих мыслей, оттого, что он чуть малодушно не написал письмо, письмо чужому человеку, врагу, любовь к которому он сам для себя придумал. С того самого момента, слово любовь исчезло из словаря его внутренних понятий, любовь, как чувство, перестало существовать, казалось навсегда. Жить стало проще, но где-то там, в душе, поселилась неприятная, ничем не заполненная пустота, вакуум, который, как ему казалось, не будет заполнен никогда. Но одно он знал точно, этот вакуум много, много лучше, чем внутренний враг, уничтожающий тебя изнутри.

Резкая трель мобильного заставила очнуться от временного забытья, чуть вздрогнув, он открыл глаза, идти до стола, где он оставил мобильник, не особо хотелось, но звонивший оказался настойчивым. Неохотно поднявшись и собрав воедино несколько самых крепких выражений из своего лексикона, он поднял трубку...

Глава пять.

Ничего нового этот звонок не принес, график немного изменился и сместился на ночь, чтож, тем лучше, ночьные авралы он любил больше всего. Это в конце – концов мобилизовало и не позволяло расслабляться, что в свою очередь очень неплохо. Но время еще было, и, кинув взгляд на фотографию с экрана, ожившего от движения ноутбука, он вновь провалился в полузабытье...

Да, армия дала многое, в первую очередь вернула уверенность в себе, дала друга... настоящего. Чем старше становимся мы, тем сложнее нам находить друзей, только там, где ввиду многих факторов жизнь упрощается до равного соотношения жизнь/смерть, где нет погони за материальным, где сквозь все напускное проявляется истинная, ничем не прикрытая человеческая сущность, еще есть возможность найти настоящего друга.

Но потерять его там, так же...несложно. Он на всю жизнь запомнил тот дождливый вечер, когда автоматная очередь, одна из тысяч, перевернула еще одну страницу в его жизни. Он говорил абсолютно ненужные, лишние слова...ему больше нечего было говорить.

Братишка держись, осталось немного, медики скоро будут...
И один и второй прекрасно понимали, медики если даже и будут, то позже, много позже, когда стихнет активная пальба. Не было на этой войне медсестер образца 40 – х годов, некому было, рискуя своей жизнью, тащить в медсанбат, да и медсанбатов поблизости небыло нихуя, как же...работает спецназ...они умеют красиво умирать...

Да, этот день он запомнил на всю жизнь, когда, уже умирающий, друг рвал застежки комбинезона чтобы передать два полусмятых и потертых листа бумаги – прощальные письма. Все они писали письма, и он тоже писал...письма, письма, которые зачастую не суждено было прочесть никому. По идее, перед выходом, они должны были оставлять их на базе, но никто этого не делал. Они были спецназом, безжалостными и всемогущими сыновьями современной войны, потому и скрывали от всех свои самые сокровенные мысли, мысли, в которых они оставались еще теми, довоенными пацанами, теми, кого знали родители и далекие, почти забытые любимые.

Почти ни одно из этих писем не дошло до адресатов, навсегда оставшись в, залитых кровью, боевых комбинезонах. Большинство...но не эти, свои письма друг вручил ему прямо в руки. Он пообещал, не было у него выбора, пообещал доставить, если вернется, и в последствии берег их пуще глаза, помня о том, что доставка их была последней просьбой, последним, о чем попросил его ДРУГ.

Неожиданно наступил дембель...дембель, о котором мечтал каждый из них, дембель означавший окончание личной, персональной войны, войны с самим собой, войны, которую каждый из них вытягивал на своих плечах.

Впечатления того дня навечно впечатались в его память. Лица, такие знакомые лица старшего состава, испуганные лица молодых...им еще предстояло стать настоящими бойцами, отдав за это страшную дань войне, ведь без потерь, без этой гнетущей тяжести памяти невозможно стать настоящим бойцом, невозможно стать полноправной частью этого смертоносного и слаженного организма, которым является спецгруппа, без нее не появится ярость, не появится желание убивать...Всем им предстояло продолжать войну в одиночку, а дембеля...дембеля, летели домой, туда, где ждало еще так много всего нового.

Он приехал на район, где жила она, та, кому его друг посвятил одно из двух своих прощальных писем. Район, находящийся на окраине, вполне оправдал ожидания – мерзкое гнусное дно. Он с трудом совмещал осознание тех чувств, которые друг испытывал к этой девушке с окружающей действительностью. Все они представляли гражданку по - другому...не знаю, светлее что – ли.

Все – же, разобравшись, он нашел в этих закоулках искомый номер дома, и, с трудом пробравшись сквозь катакомбы расставленных в подъезде ящиков, постучался в, обшитую дермантином, обклеенныую наклейками дверь, из – за которой, фальшиво вопел о Родине Расторгуев.

Дверь открыли не сразу, видимо сказывалась ностальгия, навеянная Расторгуевым на неокрепшие юные умы. В конце – концов замок щелкнул, открываемый неким бесполо – пьяным существом, тут же заоравшим: «ООО, за Саней уже пришли».

Он немного опешил, но придя в себя все – же сумел внятно описать цель своего прихода, хотя, видит бог, немного по – иному он представлял себе визит к девушке друга. Оказалось, она именно в этот день провожала...любимого парня...в армию. Вот такой вот поворот событий. Смятый, слегка тронутый кровью лист бумаги, который друг передал ему, так и остался непереданным. Он стоял...глупо стоял в парадной форме, прикрывая рукой орден, не зная что делать, потом развернулся и, отдав воинское приветствие ушел...

Долго еще он вспоминал её глаза и тот взгляд которым она его проводила, так много было в нем...как будто она увидела человека с того света. Он не мог и не имел права осуждать её, но и пересилить себя, убедить что это нормальный поворот событий он тоже не мог.

Тогда он просто ушел, чтобы не натворить дел, чтобы не усугубить ситуацию. Он многого не понимал тогда, когда – то он принял то, что предали его, но не мог принять того, что предали друга...многого он тогда не мог понять...Но одно было для него ясно – ни в коем случае, никогда он не доверится женщине, никогда он больше не отдаст часть себя этим жутким тварям, так легко переступающим через всё.

Через тернии, он все – же нашел занятие, именно то, которое ему нравилось, не позволявшее скучать и размениваться на мелочи, занятие, поглощавшее его полностью. Некоторое время он наслаждался своей занятостью, работал и не обращал внимания на окружающий его мир, обстрагировавшись от всего, что мешало работе. Но время, эта вселенская мельница, лечит любые раны. Постепенно армейские переживания ушли на второй план, давая место новым впечатлениям...

Он потянулся, за окном во всю светила луна, скоро выезжать...да, как много прошло за это время, за время его работы в компании, а с другой стороны времени прошло не так уж и много. Но главное конечно не в этом...

Впервые он встретился с ней, когда она постучала к нему в Аську, просто постучала и он легко мог отправить контакт в игнор, как делал уже неоднократно, а тут вдруг не стал...
Началось общение, сначала довольно вялое, они даже ругались, но потом, спустя несколько месяцев, он вдруг понял, что ему нехватает её в сети, не хватает того позитива, который нес с собой этот нехитрый линк.

Точнее понял он не вдруг...понял он это тогда, когда она вдруг надолго из сети пропала, и он ощутил как что – то царапает его изнутри . И тогда он впервые после армии жестко надрался, почувствовав, как что – то внутри него изменяет принятым, по – умолчанию, принципам, выпуская на волю заблокированные и почти забытые уже чувства.

Многое прошло с тех пор, много событий, меняя друг друга, проскочили, оставив свой след, и первая встреча, и первые выяснения отношений, но он выдержал бой, на этот раз бой за неё, и вновь и вновь возвращаясь к началу отношений, он не понимал, как мог изначально почти игнорировать ту, без которой он не мыслил сейчас существования...

Каждый из нас достоин той судьбы, которую заслуживает, увы, не мы это решаем и врядли в ближайшее время мы сможем хоть немного приблизиться к секретам мироздания, но одно неизменно – мы никогда не сможем полноценно управлять своей судьбой. Зачастую, подарки судьбы сначала закамуфлированы, незаметны и многие упускают их, погнавшись за чем – то более близким, доступным. Может это и правильно и на этом построен мир, может это некая беда человеческого общества, кто знает...

Он не знал, за что его решили наградить, да и не интересовался сильно этим, он просто впервые за свою, такую долгую и такую короткую жизнь, был счастлив, счастлив и благодарен судьбе, за это счастье.

Сборы не заняли много времени. Он вышел из дома и сев на капот машины долго смотрел с возвышенности на море и думал, как скоро напишет ей об этом в письме, об этом безумно красивом ночном море, лунной дорожке, о легком, еле слышном шуршании волн и о том, как среди всей этой красоты ему не хватает её...как он ждет её приезда...

Он будто бы очнулся от длительного сна, он любил раннее утро, минус один день до встречи, и вот уже застоявшийся за ночь «японец», активно набирая скорость и лавируя меж сонными утренними автомобилями, унесся за горизонт, оставляя в воздухе лишь столб пыли и отзвуки играющего в салоне Offspring.

Руслан С.

2009-08-10 18:50:21

Ну-у, братан, ты по-жизни гор-раздо лучше писать можешь. Это я по-честному.

Санитар Федя

2010-01-09 11:23:29

вот нихийа почитать нечего, ни вчера, ни севодня. начал копацца в старье. А веть хорош текст, напомнил Джека Лондона пачемуто. прачел с удавольствием. Алу Зеф, давай ишо чтонить шли, а то зоебали или стишги, или графоманы.

Щас на ресурсе: 293 (0 пользователей, 293 гостей) :
и другие...>>

Современная литература, культура и контркультура, проза, поэзия, критика, видео, аудио.
Все права защищены, при перепечатке и цитировании ссылки на graduss.com обязательны.
Мнение авторов материалов может не совпадать с мнением администрации. А может и совпадать.
Тебе 18-то стукнуло, юное создание? Нет? Иди, иди отсюда, читай "Мурзилку"... Да? Извините. Заходите.