Залогинься!
Слушай сюда!
Автору "Письма". К сожалению, содержание этого послания идет вразрез с моими представлениями о текущем моменте. Да и не текущем тоже. Да и не только моими. Пешы исчо. Француский самагонщик
дд
софора |
Автор: Чичи гага
Рубрика: РОМАН-ЭСТАФЕТА Кем принято: Редин Просмотров: 2766 Комментов: 21 Оценка Эксперта: 27° Оценка читателей: 38° А ты не лётчик, а я была так рада…
******************************** Перед Киреевым стоял его тверской партнёр Петенька Берковский. Теперь мы покинем изумленного Киреева, аэропорт Домодедово и так и не появившегося загадочного Станислава Ивановича. Займёмся проблемами тверского партнёра. У Петеньки Берковского пропала тень. Пропажа обнаружилась не сразу, постепенно. Да иначе и быть не могло – Петенька по большей части летал в облаках и глазел на звёзды. Если вы подумали, что летал и глазел он в метафизическом смысле, спешу вас разочаровать, а быть может и удивить: летал он взаправду, ежедневно и ежечасно. Превысокомногорассмотрительствующий читатель – будь внимателен: далее поскрипывая натруженной мышью и клавиатурой, пойдёт описание вещей правдивых, но в чём-то невероятных, хотя и честных до неприличной лжи… Летать Петенька Берковский придумал с младых ногтей. Сжираемый болезненным честолюбием, которое в клочья рвало его чахоточную грудь он с детства страдал. Страдал упоительно и самозабвенно. Петенька отличался маленьким ростом, граничащим с неприличием карлика, но нелепо-большим размером ног. Крупной головой, на которой рос волос пшеничного цвета, рос, так как может расти лишь у волка: от затылка и висков к лицу, непокорными жёсткими вихрами. Большие губы сохраняют молодость и привлекательность женщин по срединную осень их жизни, но Петеньку они портили и откровенно бесили. Кажется странным: в отдельности все части его несуразного и хрупкого тельца были исправны и безупречны, но собранные кое-как вместе имели вид нелепый, жалкий, а порой и отчаянно безобразный. Виной тому, скорее всего, был его родитель по мужской линии. Посредством какого чуда восьмидесятичетырёхлетний Марк сумел посеять безнадежно старую семечку в лоно тёртой вертихвостки не оставившей в этой истории собственного имени? На каких носилках он внёс давно увядший детородный орган, отнюдь не нефритовый жезл, но в пещеру лотоса? Приходиться признать это чудом и не иначе. Тем временем, мальчик рос. Имея смышлёный ум, он быстро освоил науку: в человечьей стае выживает сильнейший. Физические данные Петеньки стремились к нулю. Он был в полном отчаянии и близок к той опасной границе, за которой мрак безумия или последний шаг самоубийцы, что порой имеет знак равенства. Но удачно в руки отрока попала книжка Стендаля «Красное и чёрное». Сделав верный вывод о Бонапарте, он преисполнился наполеононенавистничеством, и верно осознал свой путь. С холодной головой и тщеславным сердцем он понял, лишь разительное отличие от иных даст ему превосходство и силу. Быть может и свободу, о свободе он правда не помышлял, но мы с вами домыслим за зелёного юнца – нам можно… Как, оказалось, осознать смутно своё предназначение ещё только малая часть пути, первый шаг, скорее кратенький шажок. Проблема возникла, казалось колоссальная и непреодолимая – наш юный друг был безнадежно ленив. Тупик и унынье? Как бы не так, Петенька вострым умом, аки отточенной шпажкой прочертал мысленно свою стезю и упрямо ей следовал... Семи лет отроду Петенька Берковский частенько совершал лечебные променады на морском берегу. Русские рандеву на загаженном пляже приглаживали хвори Петруши и настраивали на некий романтический лад. Подкидывая круглую гальку на ладошке и зашвыривая её с характерным свистом и последующим шлепком в море, Петенька размышлял. – Вот сидят на прибрежных скалах, в сущности, вздорные существа бакланы, орут они как оглашенные, суетятся, дерутся. – Но, поди, ж ты летают. – Или взять, к примеру, в другой раз, птицу и вовсе пустяковую, мелкую и невзрачную: полярную крачку. – Казалось пыль и голь, но летает просто уму непостижимо, семьдесят тысяч вёрст, в один сезон… Углубившись в собственные переживания и взвинченный явной несправедливостью мироустройства, Петенька вылупил очи в сочное небо. Как нарочно в светлом разрыве алых туч с глумливым курлыканьем плавно парил в восходящем потоке клин серых неопознанных Берковским тварей. Петенька с досадой топнул ножкой и гневно замахнулся в бессилии на улетающих птиц, порицая беспечных летунов, и всем видом своим, выдавая тоску и раздражение. Настроение резко переменилось в область уныния и злобы. Петя в лёгкой прострации с горечью опустил голову вниз и опешил. Ноги, обутые в лёгкие сандалии оторвались от земли сантиметров на пятнадцать. Петенька определёно висел в воздухе. Подумав несколько секунд, нелепый мальчик робко и несмело взмахнул угловатыми руками. Несуразное тело резко, отдельными толчками и рывками взмыло вверх. Осторожно взглянув на землю, Петенька земли не углядел. Под ним резвились белоголовые, курчавые морские барашки. Берковский с упоением наблюдал за раздумчивым крабом, шевелившим свои повседневные дела на тёплом мелководье. Жадно жал взглядом десятки медуз, раздувающих свои капюшоны и дрожащих студенистыми телами в толще морской воды. Восторг Петеньки был так многообразен и полон, упоение внезапным взлётом пронзило мальца, и он вовсе не озадачивался мыслями о неизбежной посадке. Лёгкий прибрежный бриз, выписывая капризные пируэты, сообразуясь с атмосферным фронтом, ласково трепал мальчика и носил, будто в детской колыбели, чуть удаляя от берега над морем и к пущей радости ребенка, возвращая на спасительную твердь. Твердь, твердью но до земли было метров двенадцать и никак не меньше… Петенька даром, что ребёнок вытянул носки стрункой вниз и аккуратно пошевелил пальчиками. Вместе с пальчиками маячком качались мыски порванных сандалий. Плавно, подобием швейцарского лифта не ощущая скорости, Берковский начал своё приземление. В томительной нерешительности замер над мелководьем. По наитию расклячил пальцы рук на манер хордовых птиц, которые впрочем, топырят перепонки на лапах, и удалось: юзом, кривым боком его понесло к горизонту в море. Мгновенно переменив руки, Петенька ловко изменил и маневр: изящно паря спикировал на прибрежные дюны. Переполненный высоких чувств он без устали мельчил песок побережья, то беспорядочным бегом, то лихорадочными прыжками. Дикий восторг и волна быстро ускользающего счастья накрыла юного героя. Силы вовсе оставили его. Петенька вяло соскользнул на зыбкий песок и погрузился в сон. Ему снился сон его жизни. Триумф. …Мощный Тучков с пудовыми кулаками, и валиком мускул, на бычьей шее. Тот самый Тучков который вечно назначал Берковского карликом и недомерком, ныне жутко завидовал Петеньке. Тучков мял в руках будущего тестомеса вязаную шапочку абсурдного цвета, прикусывал нижнюю губу, мясистым вывертом нависающую над подбородком и потрясённо шептал: - Не велено летать, никак не велено. Как же это случится, ежели каждая мелкая сволочь начнёт взлетать, не имея на то не прав не разрешения? Оскорбительно и в корне не верно. Хаос случится и полный раздрай. Сука, с-ссука-ааа… На землю, я велю тебе на землю. Петенька лишь тихо улыбался, великодушно, не замечая зависть и беспомощность Тучкова. …Леночка Андреева, вечная отличница и задавака, потеряно билась в тихой истерике. Прикрыв перекошенный рот птичьей ручкой, она не убедительно хлюпала никчемные слова, летящие из учёных уст сорокой балаболкой и падающие ей под ноги: - Это в корне не верно и антинаучно. – Ньютон с яблоком. - Закон всемирного тяготенья. – Бойль и Мариотт, Ломоносов - Лавуазье всегда объясняли невозможность. – Подонок, Берковский я тебя просто ненавижу!– Ты полное ничтожество и чмо! – Нет, вы мне объясните, почему именно он?! – Я! Это - я - всю жизнь мечтала, а летит этот паяц и нескладный пингвин!!! Петенька радушно махнул Леночке рукой и послал воздушный поцелуй. Нервное и тонкое учёное создание не выдержало глумления, с её ясное дело разумения, и грохнулась в спасительный обморок. …Свежая учительница математики, аппетитная блондинка в немыслимо коротких бикини, прищурившись, смотрела на Петеньку. Виктория Ильинична Пельцер. Учительница, при взгляде на которую Петенька мгновенно заливался алым румянцем и вздрагивал. Вздрагивал оттого, что в широких школярских брюках начинала попискивать и шевелится незнакомая ещё Петеньке мышь. Виктория Ильинична призывно махала ему изящной перчаткой снятой с вялой кисти, и так эротично (слово в ту пору не имело хождение, и было Петеньке не ведомо) провела кончиком языка по верхней губе. …Сердце выпрыгивая из груди забухало часто-часто, взбунтовавшаяся мышь рванула в штанах вверх. ….и Петенька Берковский проснулся. Проснулся к своему ужасу в собственной кровати. Петенька Берковский стремглав мчался, куда глаза глядят. Но, увы, глаза не куда и не глядели. Крепко зажмурившись, он в отчаянье думал о том, что сегодня же по утру, Виктория Ильинична Пельцер в изящных ажурных трусиках и кокетливом лифчике розового цвета с нелепыми рюшечками и тесёмочками по всему контуру из белоснежных херувимчиков, уйдёт с блаженной улыбкой на лице к морю. Уйдёт вовсе не одна, а под руку с накаченным и быковатым Тучковым. И вслед им задорно и ехидно будет смеяться Леночка Андреева. Все просто-напросто забудут его жалкий полет, и он вернётся в своё прежнее обличие. Станет никчемным и глупым мальчишкой. Крепко сжав кулаки, так что побелели костяшки пальцев, он побежал ещё быстрее, хотя казалось, что и до этого был на пределе. Впереди был яр и резко - крутой обрыв. Петенька втянул крупную голову в хлипкие плечи, плаксиво сморщил лицо и как со спортивного трамплина отчаянно сделал три последних шага. Впрочем, третий был уже над пропастью. И полетел. Он вновь полетел! Широко растопырив пальцы рук и сложив ногу на ногу, - имитируя хвост тясокузки, - он летел изящно и красиво. Навроде настоящего планериста – парил над зыбкой утреней зорькой, обдуваемый лёгким и свежим ветерком. Он вновь прикрыл на мгновение глаза, ветерок незнакомой материнской рукой трепал непослушные вихры на затылке и невольно першило в носу, и катились лёгкие слёзы. И это было счастье. Минуту назад страшное отчаянье, попытка суицида и снова полёт. Полёт неземной красоты, и сумасшедшего адреналина, полёт невозможный, неосуществимый, но такой желанный и полный безумного счастья. Полёт средь облаков а внизу маленькими незначительными букашками мускулистый Тучков, кокетливая, изящная, откровенно красивая, взбалмошная, но совершенно пустая Виктория Ильинична Пельцер , и злая девочка умная недоучка Леночка Андреева… С этого дня всё и началось: день сместился в сторону ночи, ночь заменила собой день – бодрствование, сновидения, явь ли; бред ли? – всё перемешалось. Петенька не сознавал где реальность, где мечта, где сон, где горячечный бред. То впадал в глубочайшее унынье и отчаянье, то находился на пике счастья и величайшей радости. Полёт смежался не умением летать, гордость переполняла его в краткие минуты полёта, и злая тоска поедала мальчика, когда его презирали и оскорбляли, разоблачив в неумении оного. Леночка Андреева как-то изрекла: - Сегодня ночью мне приснилось, что ты повесился. – И я проснулась в прекраснейшем расположении духа! Был ли этот сон, или подлая выдумка? – это нам не ведомо. Были и другие проказы не менее пикантные, ужасные и прекрасные одновременно. Учительница математики Виктория Ильинична Пельцер, явилась на очередной урок в ажурных, гламурных трусиках с глубоким вызывающим вырезом и в прекрасном легкомысленном бюстгальтере расстегивающимся спереди. Цвет белья был бесподобен: сочный маренго с металлическим отливом. Она цокала языком, мелком рисовала круги, треугольники и квадраты на своих бёдрах, груди плечах. Потом измазала щеки, и лоб Петеньки остатками мела на пальцах и ладошках. Сердце Петеньки билось часто-часто, впрочем, и давнишняя мышь в штанах проснулась, встрепенулась и очередной раз прыгнула. Тучков выводил бедного сироту на заплеванный школьный двор и бил. Бил не единожды, бил нещадно, зло - в кровь и приговаривал: - Нет подлец летать ты не умеешь! – Это всё миф и гипноз! – Наглое надувательство и издевательство над нашим здравым смыслом и законом всего земного мироустройства! – Шалишь, брат, я с тебя дурь всю повыколочу и призову к порядку, будешь как все по тверди земной ползать, ну а еже ли зашибу чуток, так без обид и претензий – для твоей и общей пользы радею! – Никак не иначе! Петенька продолжал жить, а куда же деваться?! Все свои странности и отличия от прочих людей относил к болезни возбужденного мозга и что с этим делать, решительно не знал. Но жизнь его была не скучна, с этого дня он был преисполнен бездной надежд, и он верил, он верил, что сон - это только сон, а в жизни он настоящий лётчик он умеет летать посредством телепортации в пространстве и во времени, не пользуясь никакими приспособлениями. Но однажды пришёл в его жизнь странный день. Как все странные дни в жизни людей начался он обыденно, и казалось ничего примечательного и выдающегося не случится. Всё как всегда - ничего нового, но в один миг всё изменилось. Летя низко над морским брегом, он обнаружил, что исчезла его тень…
ахуеть. не в том смысле, что плохо или неинтересно. а в том смысле, что автору удалось вывести на следующую главу (напоминаю, она уже давно написана опаром, скоро выложим). а вот что будет делать следующий автор - вот это как раз ахуеть.
решил не мешать?
в принципе ВиК сопастовимо на ухнарь!
довольно лаконично...
Лепр,спасибо за хохот под чашку кофе с утра. вместо сахара.
думаю,эта злючка любила наблюдать как он летает,а не завидовала. пойду что-нибудь готовить на десерт.только я так быстро не умею.
Француский самагонщик
2010-05-18 10:55:51 а кто будет назначенцем пятой главы? думаю опар, было бы правильно, но другой вопрос кто ещё вызовится?! Комиссар Концертный 2010-05-18 11:01:56 спасибо, Вилли, ты ж знаешь...
Маниш
2010-05-18 11:06:32 приглашайте на десерт.
леПРОЗАрий, да, автора 5-й главы будет выбирать opar. кто вызовецца - повыжем увидем.
через неделю не раньше. клубнику из испании ждем-с.)
Происходит то, чего я больше всего опасался. Первоисточник обрастает новыми персонажами, как кусок магнита, случайно оказавшийся в ящике письменного стола, скрепками, скобками и прочей металлической хренью.Сам по себе креос, ой как неплох, но имеет место явный уклон от генеральной линии, а это есмь, что каждому новому автору будет всё сложней и сложней. И всё-таке, интересна судьба предыдущих персоналий.
Не-а, Диду, приоткрою чуток занавеску: четвёртая глава думаю добре торкнет (читал её, так как необходимо было подвести усё к какому-то знаменателю),
Показалось не связано с предыдущей главой - только о Петеньке и речь, но: если это состыковалось с опаром, то снимаю шляпу. Задачка-то сложнейшая. Явный зачот.
Ставлю оценку: 37
Очень понравилось. Один нюанс только - не знаю, что там в 5 главе, но к предыдущим привязка почти отсутствует. Как отдельный рассказ смотрелось бы просто охуительно.
ФС, в когда выложишь 4 главу? Почитать нетерпится. И еще вопросик: можно только по одной главе писать, или я могу еще раз баллотироваться?
А. Б. Бурый 2010-05-18 13:15:13
спасибо, Ваш отклик чесслово ожидал робея.
ишь ты Бурый раззадорилсо... Одобрямс.
леПРОЗАрий 2010-05-18 13:24:10
Не сцать! Не робеть!
Вторая часть была более в духе первой.
Здесь у автора была очень трудная задача. не просто бежать в лес с подхваченным огнем, а пронести факел от одного костра до другого. По-моему справился достойно. Будем ждатьс продолжения.
Шо такое "хордовые птицы"? Бывают не хордовые?
Ставлю оценку: 38
апельсинн
2010-05-19 09:11:15 хуй знает, наверное бывают:) |
Щас на ресурсе:
31 (0 пользователей, 31 гостей) :
|
Copyright © 2009-2025, graduss.com ° Написать нам письмо ° Верстка и дизайн — Кнопка Лу ° Техподдержка — Лесгустой ° Site by Stan |