В общем и целом тебе тут все рады. Но только веди себя более-менее прилично! Хочешь быть ПАДОНКАМ — да ради бога. Только не будь подонком.
Ну, и пидарасом не будь.
И соблюдай нижеизложенное. Как заповеди соблюдай.
КОДЕКС
Набрав в адресной строке браузера graduss.com, ты попал на литературный интернет-ресурс ГРАДУСС, расположенный на территории контркультуры. ДЕКЛАРАЦИЯ
Главная Регистрация Свеженалитое Лента комментов  Рюмочная  Клуб анонимных ФАК

Залогинься!

Логин:

Пароль:

Вздрогнем!

Третьим будешь?
Регистрируйся!

Слушай сюда!

poetmarat
Ира - слитонах. По той же причине.

Француский самагонщик
2024-02-29 17:09:31

poetmarat
Шкуры - слитонах. За неуместностью.

Француский самагонщик
2024-02-23 13:27:28

Любопытный? >>




Амазонка

2010-05-21 09:05:52

Автор: Одесна
Рубрика: ЧТИВО (строчка)
Кем принято: Розга
Просмотров: 1075
Комментов: 11
Оценка Эксперта: 16°
Оценка читателей: N/A°
И сказал Бог: «Да будут светила на Тверди небесной для освещения земли», а мы смотрим в телескопы, и там, в десятки, в сотни раз одна такая лампочка больше Земли. Создать такие громады светильниками для одного маленького и, по-видимому, ценного мирка... Шутка ли это? Земелька-кроха под гигантскими люстрами. Очень личная, дорогая сердцу поделка Всевышнего. Всемогущего, уставшего от колоссальности творений своих.


Возле туалета, на нижней боковой полке плацкарта склонилась старушка. В ворох старого тряпья, словно сваленного для сожжения, вглядываешься и медленно понимаешь, что это нельзя поджигать. Очертания лица - крупные коричневые складки из-под темно-красного платка, руки - узловатые, морщинистые, и в них трепещет от мелкой дрожи брошюрка. Видя фрагмент лика и нимба на обложке, можно догадаться, что книга христианского содержания, и тем паче становится странно и жутко. Что-то в этой куче хлама: одежд, одеял, костей и морщин - водит неживым пальцем по строчкам, удерживает медным ухватом книжицу и с трудом управляется со всеми этими вещами. Хлопают двери, мимо снуют люди, но этому «что-то» из глубины вороха, через глазницы видно только книгу. Оттого старуха неподвижна и молчалива, и лишь огромный палец водит по страницам трепещущей от мелкой дрожи брошюрки.

А вагон всё стучит, неутомимо разводя оседающие сумерки и разжигая свое чрево тусклыми лампочками. Напротив бабки еще гужуется какая-то компания: звон, смех, слова, блестящие коленки, летучие тени рук и вспыхивающие проходящими огнями лица.

Вдруг старуха оживает крикливым суетным голосом.
- Это Ростов?
- Нет, бабушка, до Ростова ещё три часа.
- Что?
- Мы вам скажем, бабушка, не волнуйтесь.
- А мне нужно после Ростова.… Четыре часа.
- Значит, еще семь, спите спокойно.
- Что? Что? –
Вороний надтреснутый голос ничего не слышащей, непонимающей старухи.

Компания заплескалась стайкой смешков. Сдобная проводница, шаркая по проходу, нехотя, поучаствовала ухмылкой, а старушка ничком упала на постель, подмяла под себя книжку, и окончательно превратилась в кучу тряпья.

«Это поезд Москва-Новороссийск, Новороссийск-Петербург, Краснодар... Анапа, Тамань... что за поезд?» - словно передразнивая старуху, могло бы слететь со второй полки, из-под мерцающего в темноте глаза. Могло бы... Но под единственным мокнущим белком, неподвижно направленным сверху вниз, раздавалось только тяжелое дыхание, перемежающееся свистом и стоном. Негромкие стенания были для личного пользования, не привлекали ничьего внимания, и их автор - девушка, слабо различаемая в темном углу верхнего яруса, полулежа, оцепенело, таращилась на бабульку.
Она действительно бы замешкалась на минуту, отвечая на этот воображаемый вопрос. Она путалась в последовательности городов, в воспоминаниях, в чувствах. Не в силах ни на какое усилие, настолько была рада сумеркам в вагоне, насколько и внутренне жаждала сна, забытая, мрака. Ночь, в которую она с таким наслаждением пряталась, оставляла её наедине со своей фантазией, и завешивала все эти зеркала, словно специально созданные как литературное пособие для авторов, пишущих от третьего лица.

Зеркала!
Водитель таманского автобуса нарочито не смотрел на человека в салоне, уже битый час ожидающего отправления. Девушка сидела не шелохнувшись и тихонько стонала. Лицо её было в таких кровоподтеках и ссадинах, что сплошь являло маскарадную маску бордового месива. Маску, порванную в одном месте, именно на правом глазу, в котором, единственно уцелевшем, хоть и сквозь туман еще слезилось живое. Люди, заполнявшие автобус, пусть на долю секунды, но замедляли шаг, а по прибытию провожали её взглядом.

Уже в Темрюке она, согнувшись под тяжестью сумки, ходила кругами. Сидела на остановках, на разных ступеньках, и маленькие дети вдруг становились собранными и серьезными, глядя на распущенные русые волосы, вокруг неприятного сгустка.

Двое уголовников тут же прицепились. Подсели на бордюр. Один едва коснулся синим пальцем грязной футболки девушки, как она задрожала и проблевалась прямо на тротуар
- Да ладно, братан – разочаровано сказал второй – Хули тут..?

Милиционер на Новороссийском вокзале, проверяя документы, неожиданно как-то подтянулся и распахнул глаза, на что бордовая маска, криво улыбаясь, и протягивая паспорт, процедила –«Ничего, ничего..».

Полные кубанские проводницы рассматривали билет, продавали белье, приносили чай, и лица их становились каменными.

Попутчики мужского пола, надувались, принимали воинственный вид и шли курить в тамбур.

И вот, наконец, ночь. И она достигла укрытия.
Она считала, что это была галерея кривых зеркал. Что нельзя вот так реагировать...
Хотя, с другой стороны, она понимала - девушка с опухшей от побоев рожей…
А вот она не была бы настолько глупа...
Какое им дело! Но…
Не получается вести себя естественно…

Эти обрывки были последней маятниковой, угасающей работой её мозга.
Сетуя про себя на общую бестактность, изнывая от головной боли, нервной дрожи и необходимости действия, она успела-таки на свой спасительный закат, перевозящий пассажиров в другую жизнь. В другую жизнь под глубоким наркозом.
«В другую жизнь под глубоким наркозом», - прошептала она.

Окна в вагоне стали походить на электрические камины, нагло завирая, что увеличивают пространство. Они теряли свои прозрачные свойства и принимались множить стаканы, столы, полки, отлетающие куда-то в лес. Проводница, отражаясь в этих самых окнах, то с тряпкой, то с ведром, проносилась за бортом, в ночи.

Компания внизу, с ленивыми замечаниями о завтрашних приготовлениях, зашелестела бумагами, закляцала посудой и стала разбредаться. Кто-то появился уже у дверей, на пути к тамбуру, а две головы вынырнули на поверхность и буйками покачивались под шум расправляющихся простыней. Тем временем старуха, похоже мучаясь бессонницей, снова оформилась в ворохе тряпок. Лесной карлик в камуфляже из пожухлой листвы. Она замерла разноцветным холмиком и, держа брошюрку на отлете, под свет, идущий от дверей, водила перстом по странице.

Девушка прислонившись затылком к оконной раме, долго наблюдала за ней. Зигзагами, то и дело, меняя траекторию, боль пробегала по телу, но девушка была неподвижна и в сумраке, загадочно блестела глазом. Она смотрела на старуху как на иероглиф. Подумала было о магии, о знаках, но внутренне усмехнулась. Она так не хотела. Мысль была легка, бесплотна, не утруждаясь поисками объяснений, молниеносно пронизывала все стратосферы и рассеивалась в невесомости. Девушке казалось, что это хорошо, что в этом всё, что это обо всём. Взгляд её уже не был осмысленным, просто был направлен на старуху расширенным и стоячим, как вода в колодце, зрачком.

«О чём это?» - прошептала девушка, наверное, о старухе и с кряхтением повернулась к стене.

Суча ногами и беспрестанно подворачивая подушку, она сделала губы трубочкой и громко, часто-часто дышала. Так было легче. Болела голова, давило и распирало под диафрагмой, горело лицо, заснуть было немыслимо. Поезд, доселе раскачивавшийся и громыхавший в свои барабаны, заскрипел и встал. На улице послышался разговор и приближающийся ... и вот уже удаляющийся стук по железу колес. Девушка на второй полке решила собраться, замереть и прибегнуть к одной из своих засыпальных историй. Обычные детские фантазии, навеянные книгами и кино, где героиней, конечно, была она. Главным образом в них сваливались на неё необычные, фантастические удачи: страстная любовь или способность летать, волшебное знакомство или шапка невидимка. Все это происходило прямо сейчас, в той обстановке и с теми людьми, какие в данный момент её окружали. Она максимально старалась приблизить их к реальности. Это и было основным предметом для творчества: забыть, что это невозможно, что это чужие литературные, а зачастую и фольклорные выдумки…

Последней была история о том, как от нечего делать и любопытства она занялась биохимией и микробиологией. Немного почитала, порешала задачки, купила себе микроскоп, всякие колбочки со средами и, принявшись что-то там по-студенчески мараковать, вдруг случайно, именно случайно открыла эликсир вечной молодости. Все должно было быть просто, не требовать глубоких знаний (им неоткуда было взяться): например, инъекция одного вида аминокислот или гормонов при определенных условиях, определенной концентрации и способе введения с известной долей риска, волшебно и все же вполне научно, превращала организм в вечный носитель души.
Эту тему она и намеревалась развивать в подушку.

Звоном десятка ложечек в стаканах вагон сотрясся от толчка. Поезд тронулся. Досчитывал фонари на полустанке. Кто-то стал залезать на вторую полку рядом. Заскрипели перегородки.

Засыпающая девушка сладко мечтала, как проходят испытания бактерии, лягушки, мыши и вот, она рискует ставить опыт на себе.
В полудреме она напряглась: «А хватит смелости? Она же такая трусиха! Вдруг ошибка, она же не ученый, она студентка».

Снова засучила ногами, подвернула подушку, обняла ее и поудобней устроилась на животе......

Все прошло прекрасно. Опыт удался. Она с полным шприцом направляется к матушке.

Тяжелели веки, мир стал поворачиваться, мысли пошли по кругу.

Она думала, как ей объяснить. Самой как проверить? Необходимо ну десять лет или двадцать.

Покачиваясь на поверхности, она словно наполняясь водой, становилась тяжелее и тяжелее...

Как ей объяснить?
Вот она с полным шприцом, счастливая, направляется к матушке...

Медленно вкручивается в омут, оставляет над собой шаги, храп, стук колес...
Все звуки, словно собранные в мешок, уносятся вверх.

Погружаясь все глубже и глубже, она объясняет, объясняет...

Глубина заковывает её в свинцовые доспехи, сквозь забрало которых появляется... пропадает...

Вот она, бессмертная, вечно молодая, с полным шприцом...

Заснула.

Вагон всё раскачивался, стучал, звенел посудой. Зажженные ночники симулировали лунный свет. На проход свисали руки, ноги, культи в простынях. Только неразгаданная старуха, примостившись у двери, все торчала грибом в своих платках и водила пальцем по трепещущей от мелкой дрожи брошюрке.

- Ну пидарасы, блять! Держитесь суки! – раздался хриплый крик спящей девушки.

Розга

2010-05-21 09:09:01

странный фэномен: маленький вступительный абзац про старушку получился куда более достоверным и живым, чем весь крео.
пришлось прочитать дважды - собственно, после второго прочтения вся вещь раскрылась, даже заиграла местами. но не уверена, что у остальных читателей хватит сил продираться сквозь ненужные - на мой взгляд - нагромождения рассуждений

Чичи гага

2010-05-21 09:23:21

на х.з. я это читал?! билять, в Темрюке есть отменный коньяк, 42 градуса, а здесь???

Маниш

2010-05-21 09:40:24

Молодое животное, вы читали Липскерова?
там такая бабка..., там такой Леонид...
а неплохо. импрессионизм этакий.

Лоффкач

2010-05-21 10:48:00

Хрень какая-то. Спасибо последнему абзацу.

Имиш

2010-05-21 10:48:50

Этюдик. Картинка..Где Розга нашла рассужения не знаю ыыы Вообщем ничо..Хотя и скучновато...И да - чёта для девочки микробиология как то...Ах, да, да - амазонка всё же. ыыы

Лоффкач

2010-05-21 10:49:35

Курсовая работа на тему "Как одним предложением убить весь креатив".
Имиш, про засыпальные истории. Вот этого многовато имхо.

Маниш

2010-05-21 11:06:46

краткость сестра таланта, а лень её матьС) одесна хорошая прилежная девочка. в длинну пишет.я представила, как она слюнявит химический карандаш и аккуратно буковки выводит

Шева

2010-05-21 11:39:23

Нелохо.

Дед Фекалы4

2010-05-21 13:23:16

Это просто опиздинительно. Встреча душевно измученной и ранетой героини с самою себя, на невероятно томительном житейском перегоне, в душном вагоне циничных и плоских лиц. От избитой девушки, безразличной всем , до древней старухи,а в таких реликтах вся мудрость человеческая- целая вечность, длинной в семь часов глухого ожидания.

Щас на ресурсе: 333 (0 пользователей, 333 гостей) :
и другие...>>

Современная литература, культура и контркультура, проза, поэзия, критика, видео, аудио.
Все права защищены, при перепечатке и цитировании ссылки на graduss.com обязательны.
Мнение авторов материалов может не совпадать с мнением администрации. А может и совпадать.
Тебе 18-то стукнуло, юное создание? Нет? Иди, иди отсюда, читай "Мурзилку"... Да? Извините. Заходите.