Первый рассказик из цикла: ссылка
Второй: ссылка

Ага, бывали дни весёлые.
Ну, собственно, всякие бывали. И вообще: весёлое и грустное всегда ходят рука об руку. Даже хуже – как сиамские близнецы они ходят. А если когда и встретится одно только весёлое, совсем без грустного, то меня это печалит неимоверно. И наоборот.
В общем, довелось мне как-то поучаствовать в расследовании одного лётного происшествия, случившегося на Юге. Вертолёт у нас там упал в море и утонул, двое из экипажа погибли. Это и не грустное, это трагическое. А в расследовании было и смешного немало. И рассказать об этом мне тоже довелось в соответствующем непритязательном рассказе, так и озаглавленном: «Расследование лётного происшествия».
Фигурировал в этом рассказе, если кто помнит, такой Зинченко Александр Александрович, представитель нашего министерства в учебном центре, где машина и упала. Он, Зинченко, занимался у нас материальным обеспечением: спирт, закуска и всё такое. И ещё – наравне с остальными байки разные травил.
Вот одна из них.
Дело происходило году в 46-м или 47-м. Был тогда Зинченко молодым лейтенантом. Повоевать он не успел, а служил после войны в военно-транспортной авиации, летал вторым пилотом на Ли-2, совершавшем полёты по маршруту Москва – Берлин (аэродром Темпельхоф) и обратно. Возили туда-сюда всякие матценности, а также документы.
Командовал кораблём лётчик в звании майора. Хороший лётчик, с большим боевым опытом, орденоносец. Один недостаток – пьющий. Всерьёз пьющий.
И была в экипаже традиция. Перед полётом каждый притаскивал на борт жратву, кто во что горазд. Майор поднимал машину, клал её на курс и командовал: «К бою! Готовить азу!»
К этому времени Дед – всех бортмехаников зовут Дедами – уже раскочегаривал плитку. По команде майора всю принесенную еду, какой бы она не была, вываливали на сковородку, перемешивали и разогревали. Это у них почему-то и называлось «азу».
А шло оно, естественно, под спирт.
Потом командир ложился вздремнуть, машину вёл второй пилот. Перед началом снижения майора будили, и он снова брал штурвал. По Уставу взлёт и посадка – дела исключительно командирские.
И вот как-то раз после спирта и азу майор не проснулся. В смысле – отказался просыпаться. Лягался, мычал, нечленораздельно кричал что-то вроде «расстреляю!», шарил рукой по бедру в поисках пистолета, но не просыпался категорически. А уже пора снижаться – Берлин прямо по курсу.
(Мой трехлетний внук, насмотревшись «Титаника», теперь по утрам орёт «Айсберг прямо по курсу!». Так вот, в том случае, о котором рассказывал Зинченко, Берлин прямо по курсу был для него не менее страшен, чем айсберг для «Титаника».)
Не просыпается командир. Тогда Дед говорит Зинченке:
– Делать нечего. Давай, малой, сажай машину.
Ну, малой и посадил. Катится воздушное судно по полосе, выруливает, куда ему следовало вырулить, и тут майор резко просыпается. С трудом садится на лавке, смотрит в блистер (это, значит, окно) и хрипит:
– Как посмел, сука? Почему не разбудили? Расстреляю!
Самолёт тем временем останавливается, Зинченко глушит двигатели. И надо идти докладывать, что, мол, борт такой-то полёт по маршруту такому-то совершил, докладывает командир корабля майор такой-то. И никак иначе.
– Ну, – рычит командир, – пойду доложусь, а потом держитесь, твари!
Пытается встать – и не может. Качает его и обратно на скамью валит.
Дед вытаскивает откуда-то маленькое, всё в трещинах, зеркальце и суёт его командиру в рожу.
– Ты, – говорит, – посмотри на себя, гад фашистский! Опух весь, глаз не видно, допился! Ты как полковнику докладывать-то будешь?! Иди, Сашка, – продолжает Дед. – Докладывай.
И Сашка пошёл. Доложил как положено, извините за два однокоренных слова в одном предложении (а теперь уже три). Полковник побагровел: почему докладывает не командир корабля? Что за шуточки? Я вас!
– Заболел командир, – объясняет Зинченко. – Тяжёлый понос с обильной рвотой.
– Жрать надо меньше, – бурчит полковник. Отходчивый полковник попался.
Ну, и вот как-то всё так и обошлось. Только командира вскоре комиссовали, а Зинченко ещё через пару лет сам командиром стал.
Однако, смотрю я, история-то не больно весёлая. Хотя и не слишком грустная. Но, может быть, в чём-то поучительная.
В любом случае – непритязательная.