Залогинься!
Слушай сюда!
poetmarat
Ира - слитонах. По той же причине. Француский самагонщик
poetmarat
Шкуры - слитонах. За неуместностью. Француский самагонщик |
Автор: Будетлянин
Рубрика: ЧТИВО (строчка) Кем принято: Редин Просмотров: 804 Комментов: 20 Оценка Эксперта: 18° Оценка читателей: 31° Калмык довольно часто приходил ко мне поиграть на компьютере. Между игрой делился новостями стардома:
- Анжела вчера хотела спрыгнуть со второго этажа. - А зачем? - Ну, шиза у неё. Чуть что не так – прыгать. В этот раз еле успели… За ноги… С мужиком еле удержали. - А где бухали? - На переходе, как обычно. Там, как назло, все окна нараспашку – жара. В один из летних дней мне сообщили, что Анжела ночью спрыгнула с 3 этажа, где она проживала. Её, недвижимо лежащую на траве, нашёл примерно в 4 утра сторож, делавший обход. Вызвали «скорую»: у Анжелы были сломаны шейка бедра и нога. Сама она, получив сотрясение мозга, осталась живой. Анжелу пару месяцев лечили в больнице. Всё это время к ней приезжал Калмык: привозил фрукты, еду, одежду… Деньги он просил у знакомых и друзей Анжелы: кто отмахивался, кто занимал, иные дарили… Переломанную ногу хотели ей ампутировать, но из-за низкого уровня гемоглобина побоялись. Анжелу из больницы привезли в дождливый осенний день. Я пришёл навестить её. Второй корпус, третий этаж, отделение милосердия, комната 92. Воняло мочой и медикаментами. Дверь распахнута. Не входя в комнату, из коридора я крикнул: - Можно войти! - А это ты, Ром? Заходи, конечно, - ответила Анжела негромким обесцвеченным голосом. В комнате располагалось три койки, расставленные вдоль стен. В перспективе – единственное окно. Около него – стол-тумбочка. Анжела лежала слева от окна. Над её кроватью, сидя на корточках, как верный пёс, пребывал Калмык. Он приветственно махнул мне рукой, и повернулся к Анжеле, продолжая рассказывать что-то весёлое. Серёга всегда был балагуром. Я вспомнил наш с ним спор, ещё в первый год, когда он поступил в дом престарелых. Мы с Калмыком играли в компьютер. Серёга настойчиво и беспричинно дурачился, пытаясь рассмешить. У меня было плохое настроение в тот день, и я завёлся: - Ну, что ты всё хуйню плетёшь?! Ты что серьёзным быть не можешь!? Че-му здесь ра-до-ва-ться?! – произнёс я по слогам, обводя комнату непроизвольно дёргающейся рукой. – Ведь ты же не смешишь, а тупишь по большому счёту! - Пусть туплю, - серьёзно сказал Калмык. – Но если хоть одна моя шутка будет удачной и человек засмеётся, мне будет приятно. Уже один день будет прожит мной не зря. Если хочешь, это мой смысл жизни. Вот и в ту минуту он живо рассказывал Анжеле что-то смешное. Она из вежливости устало улыбалась в ответ. Я присел на край её кровати. Анжела сильно похудела: опали щёки, руки стали тонкими, как ветки засыхающего дерева. Когда Анжела, нагнувшись, что-то доставала в тумбочке, я заметил, что под халатом, который был ей на два размера больше, отчётливо выпирали косточки позвоночника. Их можно было с лёгкостью пересчитать. Обычно так выглядят люди, страдающие анорексией*. Заключённые концлагерей выглядели так же. - Спасибо, что давал деньги, - поблагодарила меня Анжела. - Да, ничего, - отмахнулся я, смутившись от пристального и спокойного взгляда её карих глаз, похожих на две пустыни. Всё остальное на лице Анжелы казалось серым пеплом, даже губы. - А нам сейчас картошку принесут, - нарушил молчание Калмык своим шутливым голосом. – Мы её будем варить, а потом есть. - Я думал наоборот. А что так скудно?! – поинтересовался я. Анжела почти шёпотом пояснила: - С моим желудком гурманом не станешь – тошнит, рвать тянет. Анжела закурила: отсутствующий взгляд, молчание, астенические движения – вот и всё, что осталось от прежней Анжелы. Я посмотрел по сторонам – возле стенки стояли костыли. - Они мне больше не понадобятся, - сказала Анжела, поймав мой взгляд. – Отходилась. В этот момент мужик на костылях вошёл в комнату с пакетом. Калмык прокомментировал: - А вот и наша картошечка пришла! - Тебя только за смертью и посылай, - сказала Анжела «поставщику». - Так ведь, пока туда-сюда… - объяснил мужик, оправдываясь. Я почувствовал, что становится тесно. Ясно было, что в непрозрачном пакете бонусом шла чекушка. Пьяный трезвому – не товарищ. И «полёт» Анжелы, вернее его последствия, связывали мне язык. Утешать – глупо, вообще, говорить было глупо. И я откланялся: - Ладно. Вы тут кушайте. Поправляйся, - обратился к Анжеле. - Приятного вам аппетита. - А ты что, с нами не будешь? - спросила она. - Я ж – гурман! – отшутился я. - У-у-у! Понятно. Ну, тогда давай. Приходи ещё. - Выздоравливай, - напоследок, как можно бодрей, сказал я, хотя сам не верил в то, что говорил, и это чувствовали все, кто был в палате. Я, не торопясь, шёл обратно к себе в комнату, полусознательно спускаясь по ступенькам на второй этаж, и обдумывал увиденное. Кто теперь для меня Анжела? Бесполое существо с глазами обречённого ракового больного. Что я испытывал к ней теперь? Бесполезное и циничное сожаление, что Анжела больше не возбуждает во мне сексуальные чувства. Удивление её пессимизмом и смирением, так несвойственные ей до той поры. Я не осуждал Анжелу за её поступок – извращённый способ обратить на себя внимание. Это ведь не самоубийство в нетрезвом состоянии, близком к белой горячке. Это – эпатаж, проявление женской истерии. Если – суицид, то наверняка, с надёжностью в 100%. Жаль, конечно, что она себя испортила… Жалко, что больше не возбуждает. Теперь Анжела для меня – старый знакомый, которого из вежливости надо будет навещать. Хорошо, что у неё есть Калмык, преданный, как собака. Серёга был для Анжелы истинным другом. Он ездил на ближайший рынок побираться, чтобы к ужину купить ей что-нибудь поесть. Анжела поправлялась: медленно, но уверено. Примерно через полгода она пересела на коляску. Целеустремлённости Анжелы уничтожить в себе всё человеческое, можно было только позавидовать. Она просила спивающихся стариков возить её по злачным местам, притонам. О поездках Анжелы говорили много: осуждающе, брезгливо и опасливо. Калмык всё так же продолжал побираться не корысти ради… Продолжал заботиться о Анжеле, не смотря ни на что. Но в один из дней Серёга вдруг исчез. Сбежал он или заставили побираться на дядю в другом городе – никто толком ничего не знает. Анжела продолжала неистово выпивать, навёрстывая упущенное. В конце концов, администрация отобрала у неё коляску и установила контроль, чтоб гости водку не приносили. Я же посещал Анжелу. На меня косились, но пускали, зная, что трезвенник, проверенный годами. Приходил я к ней: иногда с шоколадкой, иногда с травкой, проявляя, как мог, заботу и утешая её. Анжела похорошела: щёки округлились, подрумянились, тело приятно пополнело. Говорила она в основном о Серёге, с жалостью и обидой. Собственно, я Калмыка прекрасно понимал. Рано или поздно, так должно было случиться. Он любил Анжелу, ждал, надеялся, а она беспорядочно отдавалась, особо не скрывая от Калмыка своих похождений. Серёга просто расставил все точки над «и». Он не мог так больше ждать… Глупо думать, что его похитили в рабство. Калмык не из простых: он бы вернулся в стардом любой ценой, если бы захотел. Он до сих пор в розыске. Серёга понял, что надеяться бесполезно: лучше забыть, залить память водкой, отупеть от паров бензина или нарваться на кого-нибудь, чтобы убили, лишь бы стереть из своего прошлого Анжелу. Мне от Анжелы был нужен всего лишь нежный откровенный секс, а ему – слишком много – взаимная любовь. Я видел, как тяжело Анжеле вести монашеское существование. Одно удовольствие – курить. На мои визиты ей было, по большому счёту, наплевать. Я хотел Анжелу, но никак не решался ей об этом сказать. На мои намёки она не реагировала. Спустя несколько минут после того, как я приходил, Анжела неизменно закуривала сигарету. - У тебя, наверно, с тех пор не было секса? – спросил однажды я после серии банальных фраз и вопросов. - Нет, - ответила она ровным голосом, в тоне которого чувствовалась бессмысленность всего происходящего. - Тяжело? – с сочувствием задал я вопрос. Она затянулась и кивнула. Я задумался. Что может чувствовать человек, не отказывавший себе ни в чём, ценящий превыше всего в жизни дружбу близких людей и свою бунтарскую свободу, и вдруг оказавшийся прикованным к постели, ставший в одночасье одиноким? Наверное, только прошлое может утешить, а мысли о будущем способны довести человека до безумия. Смериться и вспоминать, или, сопоставляя прошлое с будущим, сходить с ума. - Я, честно, не представляю, чтобы я делал на твоём месте? – мой голос был наполнен бессилием от осознания невозможности в чем-либо помочь Анжеле, и восхищением хотя бы её внешним спокойствие, терпением Анжелы. - Ты бы не прыгал с третьего этажа, - ответила она за меня. Я всегда завидовал её рациональному мышлению. продолжение следует...
ровно. хоть и не без косяков. но до чего же скучно. имхо.
скучно?хм..
а с хуяли в стардоме калекам веселицца?..
Ставлю оценку: 31
а вот эта часть мне понравилась. аффтар, когда это написано?
"обесцвеченного голоса" не бывает. волосы бывают обесцвеченные... Федя, веселиться им нечего, но тут, как я понимаю, целая книжка, и 300 или скока там страниц беспросветного уныния мало какой читатель осилит. читатель он ведь сволочь та еще.
ФС
"нелюбовь" писалась в течение месяца. на фрагменты не делил. Даже не знаю, чем Вам понравился данный отрывок. кстати, страниц всего ~150 про голос - футуристическое прошлое сказывается. ыз - кажется, Санитар Федя понял цель автора
понравился тем, что в нем что-то происходит. и эпитетов минимум.
ЮрСаныч, заявляю официально - бывает. просто ты меня не слышал.
вообще, в целом, в купе и тд.- необычный сюжет.
подача, конечно, скучновата, но может так и надо... не детектив поди. автор, а сколько еще частей впереди?
Восьмиклассница, я об этом и говорю. Для рассказа вот такого, как этот, формата - может оказаться нормальным. Для книжки - слишком много монотонной беспросветности.
Будетлянин, страница странице рознь. Если ты о страницах А4 в ворде 12-м кеглем, то 150 страниц - это дохуя. Игорь, верю, беру свои слова обратно.
для книжки может и да.
а если дозировано, типа как в журнале периодическом. раз в неделю- то даже очень нормально. я вот тут на днях зашла в книжный- а там анонс- мол, печатали автора в журнале, частями, так читатели письмами закидали, ждали продолжения. и вот решили в одну книжку поместить. прочла не отходя от книжной полки 2 страницы--тяжеловато читать... может тут такая же история. читать кусочками.
Ставлю оценку: 32
ФС
ну, да, я о А4 12 сайзом в ворде. Восьмиклассница всего 7 частей.
Ставлю оценку: 27
да уж.это кусок несомненно лучше того что я читал..Он какбы нормальный такой кусок и я даже не ржанул ниразу над обыкновеными оборотами автора..то что такое возможно говорит о том что другое надо несчадно править..
обесцвеченный голос не отрицаю. Метафора же, описательное.
Мне нравится этот кусок. Но прошлые так сильно, как многих критиков, не раздражают.
Ставлю оценку: 32
Ставлю оценку: 30
ещще ссыла. там тоже про дом, который не лучше твоего, имхо. но охуенно. ссылка
Будетлянин 2010-11-13 01:56:37, так это дохуя или около того. 150 таких страниц - это под полмиллиона знаков, т.е. примерно 12 авторских листов.
|
Щас на ресурсе:
131 (1 пользователей, 130 гостей) :
|
Copyright © 2009-2024, graduss.com ° Написать нам письмо ° Верстка и дизайн — Кнопка Лу ° Техподдержка — Лесгустой ° Site by Stan |