Люблю Крым! Когда надоедает городская суета, жара, пыль, запах краски и алкоголизм - обязательно приезжаешь сюда, чтобы хотя бы несколько дней никуда не бежать, никому и ничем не быть обязанным, иметь самые простые житейские потребности: поесть, попить свежей родниковой водички или сухого винца, набрать дров, помыться, постирать носки, поваляться на солнце кверху брюхом...

Люблю Крым! А особенно люблю горы! Ночью выстаиваешь на вокзале огромные очереди за билетами, бегаешь от вагона к вагону, от проводника к проводнику, втихаря от транспортной милиции потягиваешь в плацкарте водочку, условный сон на верхней полке в течение каких-нибудь трёх-четырёх часов, утром обминаешь назойливых смуглолицых таксистов с характерным акцентом, трясёшься пару часов в троллейбусе-маршрутке-электричке, часа три (и это в лучшем случае - так-сказать, увеселительная прогулка) пыхтишь под многокилограммовым рюкзачным грузом вверх и зигзагами между кустами, обрывами и скалами, а потом... Потом скидываешь с себя весь этот мотлох около какого-нибудь родничка, берущего своё начало на вершине плато, взахлёб упиваешься этой прозрачной холодной жидкостью, ставишь палатку, собираешь дрова и сухие шишки, и остаток дня посвящаешь полнейшей релаксации! Гречка с тушёнкой, чай из термоса, сухое вино из литрового пака или трёхлитрового бурдюка... Пока светло - валяешься на каримате и читаешь двухмесячной давности обрывки газет, в которые у тебя замотаны различные туристские причиндалы, и которые при случае можно использовать для розжига костра и в качестве туалетной бумаги. Как стемнеет - садишься над обрывом с гитарой в руках и начинаешь бессмысленно, но одухотворённо подбирать какие-нибудь аккорды и наигрывать совсем уж бестолковые мелодии. Где-то очень далеко внизу совершенно бесшумно и очень медленно передвигаются малюпусенькие светящиеся огоньки. Это замешкавшиеся автомобили, не успевшие засветло доехать к морю, которое тоже видно в лёгком тумане облаков, не успевших засветло покорить вершину, с которой ты сейчас свешиваешь ноги. Автомобили думают, что они выжимают из себя самую последнюю космическую скорость, мчась по опустевшему серпантину дорог, но ты видишь, что это не так: они ползут медленней улиток. Облака уже ничего не думают, а просто разваливаются во весь свой облачный рост в долине до утра, чтоб с первыми петухами понести свои циклоны и антициклоны дальше. Назойливое бренчание по струнам очень раздражает местных ночных обитателей - сов. Это их экологическая ниша. Самая храбрая из них садится на сухой сосне почти у тебя над головой и долго протяжно ухает. По соседству отзываются ещё парочка её друганов и подруг. Когда её уханье перестаёт попадать в такт гитаре - достаёшь свой фонарик и светишь ей прямо в офигевшие круглые глаза. Минута молчания... После чего она молча и абсолютно бесшумно срывается с дерева и исчезает в темноте, забрав по пути своих корешей. На рассвете в лесу под обрывом, над которым находится твоя стоянка, разносится звук, похожий на собачий лай, имитируемый ребёнком-дебилом. Местные говорят, что так кричит горный козёл. С появлением солнца над долиной начинают свой утренний променад орлы и вОроны. Облако, не успевшее вчера за тобой, теперь медленно проходит перед самым носом метрах в тридцати, обдавая лицо лёгкими капельками влаги. Обожаю горы!

Люблю Крым! А особенно мне нравятся "дети гор", обитающие по пути основных туристских маршрутов, а также вне зоны прохождения оных. Сидишь, бывает, около своей палатки, трескаешь бутерброд со шпротным паштетом, запиваешь вином из пака, а мимо босиком проходит блаженнейшего вида, заросший, в простенькой потрёпанной одежёнке типа человек. Завидев тебя, он замедляет ход, потом несколько меняет траекторию своего пути, и вот ты его уже наблюдаешь сидящим на корточках около тлеющего костра (только что сваренную гречку с тушёнкой ты уже успел притоптать). Разговаривает преувеличенно вежливо, можно даже сказать - интеллигентно. А в глазах тоска и постоянное недоедание. Есть два выхода из сложившейся ситуации. Первый - можно просто его послать... Язык, однако, не поворачивается - слишком уж обходительная манера общения у этого "индейца". Да к тому же уходя он всё равно выклянчит у тебя баночку бычков в томате, которая подозрительно выглядывает из твоего рюкзака. Кроме того, некоторую пользу от него всё-таки можно извлечь - местные "индейцы" очень хорошо знают все хитросплетения здешних дорожек и тропинок, знают множество интересных и полезных растений, в конце-концов разбавляют твой досуг всякими забавными рассказами и самопальными легендами. Такой вот, своего рода, колорит. Поэтому чаще приходится склоняться ко второму пути решения "индейской" проблемы - накормить, напоить и приютить его до поры-до времени, а попутно следить, чтобы он не сел тебе на шею, офигев от такого гостеприимства. Буквально через полчаса около твоей палатки вырисовываются фигуры ещё двух-трёх его соплеменников и соплеменниц. И все хотят поесть и выпить... На халяву... Самый сообразительный из них всё-таки понимает, что наглость имеет свои границы и начинает угощать каким-то подозрительным чаем, собранным сегодня утром на соседнем склоне. Подходит (вернее, плавно подплывает) какой-то бритоголовый человек с красными глазами и в полувоенной униформе с казацкими шевронами. "Индейцы" очень поспешно с ним здороваются, некоторые сразу же исчезают. Он называет себя "начальником охраны", хочет уважения к своей персоне, а также поесть, выпить и послушать песен под гитару. В качестве аргумента своей власти он извлекает из-под камушка, на котором уселся, помятый и почерневший от многократного использования "фугас", а из кармана - бумажный пакованчик с "ботаникой", собственноручно взращённой у себя дома на огороде. Оставшиеся "индейцы" быстренько придумывают дровишек, разжигают костёр - и вот уже в котелке булькает новая порция гречки, открывается очередная банка кильки, вынимается из рюкзака баклага со спиртом, настраивается гитара... С наступлением сумерек понимаешь, что никого уже рядом нет - все гости растворились в окружающем лесу как ночные призраки. Поспешно проверяешь наличие всяких необходимых и ценных вещей и с удивлением обнаруживаешь, что и деньги, и документы, и вещи на месте, а в кармане обнаруживаешь тот самый бумажный пакован с "остатками роскоши". Правда, на первый план выдвинулась продовольственная проблема, но тут же успокаиваешь себя мыслью, что завтра всё равно уже собирался сваливать отсюда, что на утро ещё осталось немного перекусить-выпить, а остальное можно будет докупить в ближайшем селе в магазине, так-как странствия только начались - впереди тебя ждёт море. Обожаю "детей гор"!

Люблю Крым! А особенно я люблю море! Не потому, что я большой любитель покупаться и поплавать... Просто на море наступает абсолютная релаксация и забытьё на некоторое количество времени, как у героев чудесного летнего фильма "Дикари". Сидишь ли дома тоскливыми зимними вечерами, находишься ли в предновогодней запарке на работе - перед глазами всё время проплывают картинки как в слайд-шоу: горячий песок, лёгкие волны, палатка на пляже под одиноким чахлым деревцем, парящие над морем чайки, пак сухого винца, накрытый полотенцем, загоревшие девушки топлесс (а то и вообще в полном ню), крики "мороженое, пахлава, пиво, креветки!", серфингисты, стук руками по волейбольному мячу, бесконечно синее небо... Никакой раздражённости, злобы и агрессии... Люди отдыхают... Лежишь на песочке, незаметно наблюдаешь за семейством нудистов из Беларуси, а особенно за женой одного из них - такая маленькая плотненькая (но не толстая) белокурая девочка с забавной причёской на голове (нечто наподобие дреддов, собранных кверху, только гораздо аккуратнее), почти всё время ходит с открытой упругой грудью с курносыми сосками, застенчиво прикрывает своё междуножие, при этом совершенно открыто являет всему окружающему миру свои загоревшие ягодицы. Подходит её муж, обёрнутый в махровое полотенце, вежливо просит... нет, не перестать глазеть на его супругу... просит нож и штопор - им нечем открыть вино и нарезать сыр. Выдаёшь им всё это, а потом только голова начинает соображать: большая компания приехала машиной из Минска, поставили палатку, расстелили коврики, поставили какие-то зонтики - а ножа с собой не прихватили. Странно всё это. Однако размышления прерывает повторный визит человека в полотенце - идут в ход обычные фразы "спасибо за помощь, не за что, если что обращайтесь, хорошо, вы откуда, мы оттуда, а мы оттуда", обмен именами... Получив обратно свои инструменты, прикладываешься к паку, делаешь несколько жадных глотков и продолжаешь любоваться вертлявыми ягодицами супруги новоиспечённого знакомого. Время от времени выбираешься в город (извините - посёлок городского типа), находящийся километрах в трёх от пляжа, за лиманом, степным пустырём и небольшим сосновым лесом. Босиком идёшь по неровной грунтовой дороге, в руке сланцы, за плечом - сумка. На какой-то бетонной хреновине сидит девушка и выставляет вперёд свой обнажённый бюст. Чуть в сторонке стоит её подруга и фотографирует. В городе обуваешься и идёшь осматривать достопримечательности, хотя из всего имеющегося в нём больше всего заслуживают внимания рыбный базар да парочка недорогих вкусных столовых. Да ещё татары, торгующие домашним вином, но по ним лучше всего специализируется твой постоянный попутчик во всех крымских поездках, бродячий философ, в последнее время очень уж заросший бородой и волосами и более всего напоминающий чеченского террориста. Он очень пронырливо, по каким-то ему одному ведомым параметрам выбирает необходимого продавца и похлеще налоговой начинает проверять баклажку за баклажкой, сорт за сортом, ежеминутно торгуясь и пытаясь сбросить цену чуть ли не вдвое. После чего со скептической улыбкой берёт-таки две литрушки и не торопясь уходит. Неподалёку от города на пляже выросла сцена, настраивается аппаратура. Вечером здесь начнётся рок-фестиваль, в связи с чем окрестности просто кишат разномастным неформальным людом. Многие местные уже давно привыкли к такому сезонному наплыву неформалов. Около киоска с мороженным папа говорит сынишке: "Пойдём вечером на пляж - на индейцев посмотрим", имея в виду большое количество живописнейших панков с ирокезами, большая часть из которых почему-то оказываются твоими земляками. Некоторые из них сосредоточенно выстраивают при помощи лака причёски на голове, некоторые с удовольствием фотографируются с отдыхающими "цивилами", для которых увезти домой фото с панком гораздо интереснее, чем с обезьянкой или удавом, некоторые распивают алкогольные напитки и нетрезвыми голосами распевают "Гражданскую Оборону", некоторые уже настолько распились и распелись, что скромно валяются в пыли прямо посреди тропинки. Рядом с твоей палаткой оказывается девочка с выбритыми висками и с очень помутневшим взглядом. Ещё вчера по приезду она довольно бодро напевала под гитару Янку Дягилеву, а сегодня тупо смотрит себе в коленки и еле ворочая языком произносит "Шостка - это жёстко", имея в виду, что она уроженка этого славного городка, известного в прошлом на весь Союз своей фото- и киноплёнкой. Даёшь ей за это кусок копчёной колбасы, даришь остаток пива - и она, пошатываясь, медленно уходит. Фестиваль в разгаре! Перед сценой - дичайший слэм и клубы пыли, чуть дальше более спокойные слушатели попивают пивко из пластиковых стаканов, некоторые из них критически рассматривают аппарат и перебрасываются короткими репликами - это, скорее всего, музыканты, пришедшие не оторваться под музыку, а определить для себя, что звук фуфловый, играть никто не умеет и вообще - их команда самая лучшая на свете! Под забором сидят и лежат убитые панк-роком бойцы с блаженными улыбками на устах - с такими раньше умирали "за Родину, за Сталина". Над всем пляжем стоит стена сплошного звука, и лучи вечернего заката начинают смешиваться с иллюминацией на сцене. Концерт заканчивается за полночь. По пути к своей палатке в темноте натыкаешься на белорусов. Им спать ещё не хочется - тебе тоже, в связи с чем вы отправляетесь в город в ночной магазин - за добавкой. В магазине вы сталкиваетесь с твоими земляками-панками, оставшимися в живых после первого дня фестиваля. Шумной компанией вы все вместе возвращаетесь назад, идёшь к себе за гитарой и всю ночь без перерыва горлопанишь песни. Утро встречаешь лежащим под открытым небом в клубке тел. Голова покоится на ногах какой-то малолетней белоцерковской анархистки, к груди прижимаешь "двушку" пива. Залпом заливаешь в себя поллитра, после чего окунаешься в остывшее за ночь море... Кккаааайфффф!.. Обожаю море!