На запотевшем теле тонкого бокала,
Под поминальный перезвон осколков льда,
Кончиком ногтя Элли что-то рисовала,
Почти забытое из сказки или сна.

И вёл узор из незаметных, зыбких линий
Дорогой жёлтой, словно солнце поутру,
Туда, где кажутся деревья все большими,
И верить хочется добру и волшебству.

Там непременно зло накажут по заслугам,
Исполнит все твои желанья добрый маг,
Если сумеешь быть хорошим, верным другом,
Там станет смелым трус и гением дурак.

Но Элли выросла, она уже не крошка,
И башмачки покрыла толстым слоем пыль,
И усыпили престарелого Тотошку,
В труху рассыпался мудрейший из Страшил.

Когда-то чудо ей казалось очень близким,
Теперь влечёт другого рода изумруд,
Зеленым отблеском бутылки тянет к виски,
Сегодня знает Элли точно - сказки врут.

Стекали капли конденсата по стакану,
Смыв утопическую веру в волшебство.
"Сегодня в стельку напиваться я не стану,
Хоть сказки – ложь, а жизнь – изрядное гавно"

Рукой смахнув со стойки недопитый виски,
Из бара вышла Элли быстрым шагом в ночь,
Засунув глубже свои чувства, страхи, мысли
О том, что Гудвин тут не в силах ей помочь.

"Алкашка чёртова!" – ругался бармен грубо –
"Чтоб провалилась ты, гореть тебе в аду!
Вот убирай теперь за этой пьяной сукой"
И на совок сметал разбитую мечту.

В ту ночь пронёсся страшный ветер над Канзасом,
О нём по всей стране взахлёб вещали СМИ.
Его назвали и Великим и Ужасным,
Тем ураганом унесло мисс Элли Смит.

***

По кирпичам, что цвета солнца, в дивный город
Шагала девочка, за ней вприпрыжку пёс.
Она когда-нибудь вернётся, но нескоро
Из путешествия в страну с названьем Оз.