- Господи, а это ещё что такое?! - поразилась, глядя в телевизор, Марина.
- Мама, это же «Корни», - сказал, возмущенный невежеством Марины, Денис. - Видишь, четыре корня сидят, - в слове «корня» он сделал ударение на последнем слоге.
Жарко. Главное – не производить лишних телодвижений, и тогда, может быть, удастся избежать разлагающего мозги, тлетворного влияния на вдохновение пота. Но как это сделать, когда любое движение – лишнее? И даже простое желание пройти в ванную и стать под холодный душ обретает все признаки тяжелого физического труда и становится синонимом пота. Но, учитывая сугубо платонические свои отношения с водой, меня попускает. Правда, должно быть наоборот, но всего секунду назад я совершенно случайно познакомился с богом пота своего тела. Теперь мы с ним на короткой ноге, и шлём друг другу производственные воздушные поцелуи. Потому и попускает.
Не люблю целоваться. Особенно со знакомыми женщинами. Но стоит запретить – туберкулёз, – как сразу же хочется. Неимоверно хочется целоваться.
Надо найти Кате видеокассету с записью пьяного оператора гуляющего с камерой по непроглядности ночи. В титрах указано: оператор – Пьяный. Внизу приписка: я не люблю целоваться.
Жаркие поцелуи двух пауков – картина не для слабонервных потребителей мексиканских жидких кактусов и сериалов. И у одного-то паука ног – хоть отбавляй, а тут в два раза больше. И все шевелятся. Медленно. Размеренно. Кошмар.
В углу, на паутине, висит неизведанное пауком насекомое. Похоже, он забыл, что бросил свою диету. Забыл бросить бросать. Подзагулявший сквозняк иногда заглядывает в угол кухни, и тогда труп невинно убиенного насекомого таинственно раскачивается. Его колышет, а меня – нет.
Нет. Ну, до чего же я хороший – у меня даже дерьмо тонет. Не каждый может похвастаться таким фактом.
И только маленькой девочке в синем ситцевом платьице все по барабану. Она свернулась мягким тёплым клубком в кресле фойе гостиницы «Ореанда» и спит.