Мне жутко захотелось о любви кричать и плакать,
писать в беспамятстве навзрыд: сквозь радость и обиду.
Над головою бирюза и облачная мякоть.
Но что бы не случилось – не теряй меня из виду.

Когда смеёшься ты, счастливей нет меня на свете,
твоя улыбка, блеск в глазах, как будто бы эгида.
Вопрос был похоронен заживо... Далее >>>

Я плюс жена – равняется четыре.
И снова детский плач по всей квартире.
И снова снится нам безветренный покой,
и снова всё по-новой, уровень второй.

Коляска, баночки, пелёнки, ночь без сна.
В чулане кошкой затаилась тишина.
И суета по дому мчит без тапок.
Я в этой жизни стал повторно папой.

И все теперь вдвойне:... Далее >>>

На днях я через площадь шёл, а там:
валялся шум, поверх накидан гам.
Мальчонка с древнегреческим лицом
в квадрат окна пытался влезть кольцом,

в котором был двуликий человек,
что разделял окно на части две.
Внизу мужчина с топором во лбу
кричал: «На всех не хватится табу!»

Плюс из него неистово торчал
фрамуги недотреснувший овал.
Две женщины, одна... Далее >>>

Повсюду двадцать первый век
горит неоном по стране.
В смартфоне тонет человек,
а быть точней, давно на дне.

И время убыстряет бег.
Закат тождественен заре.
Но тут, внезапно, выпал снег.
Причем, что странно, в январе.

И лёг всем телом, лёг плашмя
на землю, чтобы спрятать грязь.
Лёг поперёк пустого дня.
Лёг белым отблеском светясь.

Кто мог такое ожидать?
Спроси любого: да никто.
Ты... Далее >>>

Я слишком сложный организм,
весь состоящий только из.
Слог, аппетит и взгляд на вещи,
плюс на душе семнадцать трещин,

но временами, скажем, больше,
душа одна сплошная боль же,
как чёрный ящик – в ней не приз.
Я слишком сложный организм.
... Далее >>>

Я расту, расту, расту –
через вечность на версту,
сквозь букварь и пустоту
я расту, расту, расту.

Я бегу, бегу, бегу
за судьбою на лугу,
по друзьям, да по врагу
я бегу, бегу, бегу.

Я ползу, ползу, ползу
по верхам, там по низу,
как бельмо здесь на глазу,
я ползу, расту, ползу.

А потом всё будет так,
грянет... Далее >>>

День в упадке над домами.
Муза давится стихами.
Между нами встала снами
темень с заспанным лицом.

Ночь шуршит под одеялом.
Горизонт надломлен ало.
Много мало было стало, –
нынче трепетный надлом.

Там вдали довольно близко.
Потолок от пола низко
расположен. Небо склизко
растекалось по стеклу.

И – над – около – повсюду
из щелей... Далее >>>

Я в Удмуртию поеду,
буду там немножко жить –
из мотка чернильной ночи
вырву я тугую нить,
из неё сплету пространство,
что распустится к утру,
и развею мысли флагом
на трепещущем ветру.

И взгляну на Мир по-новой
сквозь Удмуртию души,
напишу на подсознанье
манускрипт про «жи» и «ши».
Сквозь остаточность вселенной
выйду утром на балкон
и поставлю... Далее >>>

Возьми перо, цемент, слова и свежий воздух,
да сделай что-нибудь пока ещё не поздно.
Взойди луной над окаёмом песнопений,
и стань надменным трафаретом поколений.

Создай из белого такой себе оттенок,
чтоб в четырёх углах сокрылся пятистенок,
не кровоточила душевная чтоб рана
и поздно было б говорить, что слишком рано.

Найди вокруг осколки дня в ладонях... Далее >>>

Как-то я и Рабинович, рассуждали о грядущем,
он молчал обыкновенно – я же думал о своём.
Небеса весели хмуро. Но разверзлись в небе кущи
и оттуда вышел некто. Вот теперь сидим втроём.

Разговор прокис. Повсюду тишина гудит над нами,
некто ходит по квартире, тору с мантрами зубрит.
Рабинович ожил быстро, стал жонглировать... Далее >>>