moro2500 :: 9/11

2016-09-12 14:48:20

   Первое что я увидел когда проснулся - жопу крысы. Серая такая, с розовым хвостом длинным. Висит хвост с полки. И странно так – много же вещей всяких в квартире – а вижу только жопу этой плюшевой крысы на полке. Пошарил под одеялом вяло – нет никого. Ни жены, ни ребенка. Я и крыса…
   Я и вспоминать не стал силиться. Потому что понял определенно – что-то произошло ночью. Локоть саднить начал, а потом и колено содранное обозначилось. А перегар убивал своим дыханием под носом. Я это дышал.
  Я поморщился, но крикнул на всякий случай (типа надежда):
- Анжэээээла! – крикнул. Хотел звонко, но голос не звонкий был. Не властный какой-то. Не я это кричал, но имя ее – жены. Анжела. Я когда женился, хотел чтобы ее Викторией звали. Анжела – пошло как-то. Но все равно женился, год и семь месяцев прожили. И ребенок был у нас. Ее ребенок, Вадик. Хороший парнишка трехлетний, болтливый и смышленый, но не мой. Ее он. Хвостик мамин.
   Хотелось пить так сильно, что не заметил как голова раскалывается. И шум этот не заметил.. в голове была пустота и гул какой-то. Я встал с постели и прошел в направлении кухни. Ноги были тоже не мои, но я с ними справился, как когда-то в детстве с четырехколесными роликами. Вадик не допил кизиловый компот – я это сделал. Жадно. Он тек по подбородку и волосатой груди, но и в рот попал. Напился. Но тут же включилась голова. Пронизывающая боль шандарахнула по вискам, ноги подкосились, перед глазами промелькнул один из дней службы. Когда плохо – всегда вспоминается служба, полная событий и перемещений по всей Родине. Сейчас не так, потому организм издевательски напоминает об убогой оседлости и кричит о том, что уже потеряно навсегда. А потом я разогнулся и увидел свое лицо. Недоброе зрелище…
Володька, друг мой, не врал ведь. Говорил он:
- Огурцом будешь завтра, мой самогон слеза, а этот еще и вишневый.
Я продегустировал – пьется сказочно, даже закусить не захотел. Говорю: это что же такое, это наливка? А Володька улыбается, ага, наливка, 46 градусов. Как тут не приходить? Я Анжелу заманил, ребенку игрушку справил – больно уж он до машинок всяких специальных-строительных падок. Я говорю:
– Идем же, Анжел, у Володьки Буручаги день рождения – зовет.
А она неожиданно захотела идти. Мало того, по приходу с работы обнаружился испеченный самолично ею фирменный тортик – хороший знак. Доселе торт пекся только ребенку в угоду – а тут… И пошли.
   Напиток оказался отличным и отличительным. Долгого неловкого молчания не случилось, и уже после второй пошли разговоры о службе (шашлык еще даже не созрел). Тут же побывали на Дальнем Востоке, в Средней Азии и, естественно, на Северном Кавказе в первую волну. С третьей начался спор, перевернули шампуры. А Серега орал уже. Обычно он орет (а он орет всегда) к третьей 0,5-той, а тут вишневка эта разговорила – оу-оу…….
   А не нужно было меня цеплять! Я тыщщу-тыщщ раз говорил – не нужно мне ничего доказывать, когда я выпил и уже не лукаюсь. Зачем? Ну вот.. нервы никто беречь не стал, а все «друзья-алкаши-такие-же-неудачники-как-ты» были уже тут, играли в карты и матюкались как положено. Пимпуль орал кjронное – «мне похуй», Вадику закрывали уши ладошками, а я говорил:
- Анжела, не надо из пацана неженку делать - он твой хвостик (я пытался перекрикнуть Сережу). Если он мой сын – так и пусть матюки повторяет не стесняясь, да… я сказал так! Э-э… куда собралась… ну и пиздуй!
Сидели, скрутив ноги по-мусульмански, под татарской навесной чайханой, играли в «дурня». Семь раз подряд мы выиграли, а потом масть пропала. Подтянулись два брата – Михалыча, как и Буручага (а у него и правда днюха накануне была), играли три-на-три. Закусывали знатно шашлычком, острым маринованным баклажаном и картошкой жареной. Серега отошел куда-то в тень, уже темнело, вернулся и подозрительно не орал. Я это оценил плохим знаком, потому что на братьев наезжать начал – тихим голосом по-фене.
- Сядь, говорю, не надо этого порожняка!
А он буровил-буровил, потом сел к столу, потух… и уже падая и хватаясь за костылек стола, снова начал орать.. Печень сдала.
Когда уезжала скорая, как раз и такси мое подошло. Я говорю:
– Володя, ты извини, что-то не то происходит. А может из-за этого ёбаного 9/11 – видишь как, сидели, бухали, в карты играли, а сегодня 15 лет – и не вспомнили (в это время по радио кричали как раз о том, что не так все просто было, что больше никто не умолчит и т.д.) На полу валялись капсулы, которые Серега выпить отказался – бело-зеленые. Володька мел пол и чертыхался, когда я выходил по звонку таксиста…
***

   Лицо в зеркале мне не понравилось сразу. Я прошелся по комнатам, взял крысу и посмотрелся в зеркало снова – эффект тот же – негатив! Зазвенел телефон под одеялом. Звонил Серега (живой, значит). Голос противный, молящий о пиве (точно живой). Я подумал – праздник мусульманский, но пить-то не запрещает нам! Нашел на полочке смятые купюры и пообещал приехать. Быстро, как мог, собрался, намочил торчащие волосы, в пороге наткнулся на тугие, собранные тщательно сумки. Три или четыре. Подумал о том, что америкосы не правы и сами это понимают. Серега опять жалобно зазвонил.