moro2500 :: Первый - трудный

2021-11-09 23:06:14

В первый раз всегда сложно. И страшно, чего уж, это все знают. И все проходили через это. Мандраж предчувствия, потом мысленно ты, как бы, примеряешь на себя то, что вскоре произойдет, немного успокаиваешься. А потом, в самый последний момент – бах… И снова все возвращается. Ко всему прочему примешивается желание бежать со всех ног прочь, забыть все как страшный сон – нет, это не про меня! И с чего я вообще взял, что смогу? Сиди себе и смакуй то, что есть – и не лезь.
Но червоточина уже заложена, и так просто не отделаешься. Все мысли в голове заполнены, как свиные колбасные кишки, ни секунды продыху в сторону. Да как же так - он смог, а я-то что? Я чем хуже – я и учился лучше. У меня бицухи – вона (трогаешь сидишь), подходишь к зеркалу – а то, йопть! Теперь улыбаешься себе в зеркале, замечая попутно белоснежность новых зубов – а ведь тоже, сколько решиться не мог, стоматологи монстры сплошь. А тут, делов-то, ерунда… Справлюсь!

Он откидывается в кресле, закрывает глаза и вспоминает былое, мысленно загибая пальцы. Все свои подвиги – первонахи!

Первая драка. Страшно было, неимоверно. Понтовался дня три перед девочками, особенно перед Силантиевой. Да я, да если захочу.. да любого, как улитку скручу в бараний рог. Да меня тренер хвалил… Ну и довые*ывался. Пашка Зверев – зверь, одно слово! Услыхал о моих понтах, да и зазвал после уроков. Обосрался тогда, чего уж.. А Силантиева в глаза заглядывает игриво, волосы поправляет мои взмокшие, напутствует:
- Ну вот, Пупышев, твой час! Зверя завалишь - я твоя.. Завалишь?
- Конечно, хых.. – усмехаюсь, мысленно провожая из кишечника последний ошметок в липкие трусы.
Накостылял Зверь знатно – зубы летали по площадке, глаз заплыл почти сразу. С перепугу раз заехал ему куда-то в область затылка, разозлил окончательно. Нерв! Боли уже никакой, лежи себе тихонько, да отсчитывай гулкие удары по телу, как сквозь вату. Рраз…двааа… тррриии….

Первый секс. Это нечто и вовсе. Силантиева, как бы то ни было, осталась под впечатлением от бойни этой зверской. К телу подошла, протерла салфетками влажными, отчима вызвала, домой забрала. Отхаживала.
- Пупышев, - говорит. - Знала я, конечно, что сломает он тебя, не ожидала.. Вон как он Генку-то извозил в том месяце, скорая увозила. А крокодил-то поздоровее тебя будет!
Лежит, улыбается одним глазом Пупышев, ногу поглаживает силантиевскую:
- А ты думала, это тебе бычья писюлька, - зачем-то ляпает.

А секс чуть позже случился, уже как в себя совсем пришел. К Силантиевой часто захаживать стал, музыку все слушали. К поцелую дней пять шло, весь цикл страхов и неуверенности, как в комковатой каше увяз, но случилось. Ох уж и радостей… А ведь бежать хотел, дурында.
А на другой день и нашпилил девку. Тут уж совпало у них – оба впервой. Она стервозность подрастеряла, так можно сказать – он ведущим стал, хоть и бздел не меньше. Но, чуда не случилось, как говорится в народе – сунул, плюнул, да и пошел. Но дело сделано. Этап пройден.

Развспоминался герой наш, сидит, зубы сдержать за губами не может, глозьями на потолке трещины посчитывает. Все припомнил. И первый экзамен, и первый накур, и первую татуху, и поездку на авто, и снова – первый выдранный зуб, брррр… Раздухарился, встал с места уверенно – все, надо, значит надо! Дома один, никто не помешает – сделаю и пойду. Дел еще…

И сделал же! Смотрит в отражение, глазами – морг-морг.. Страшно до сих пор, но облегчение пришло очень быстренько. Улыбнулся даже, совсем иначе, как бы другой – не он. Новый этап. И пошел…
Старушки, как по команде – ррровняйсь! – головы синхронно вправо, ажно до щелчка. Скрипнули скамейкой старенькой под собою. Улыбки натянулись молниями, застегивая недосказанное.

- Здоровте, баб Валь, баб Зин… Хороший денек, а! – он проскочил мимо, свою лучезарную улыбку вернув взамен им. Сел в машину – и был таков.
Старушки, как завороженные молча пялились, пока не скрылся за поворотом его транспорт. Смотрят, как вроде чумные, слова сказать не могут, аж непривычно им самим эта пауза. А после одна только рот открыть собралась, как вторая выпалила:

- Слышь, Андревна, слышь-ка - а зачем Володька-то наш усы сбрил, ась?!